постромках путники не могли сдвинуть их с места.
- Опять бисовы полозья разъихались, - проворчал Денис.
Пришлось снять рукавицы. Пальцы замерзали мгновенно, не гнулись, не
чувствовали прикосновения к дереву саней. Провозились несколько часов,
оттащили сани шагов на сто и снова стали. Денис беспомощно присел у
развалившихся саней.
- Рукавицы... рукавицы надень, Денисище!
Возились по очереди, но сделать уже ничего не смогли.
- Бросить придется.
Поклажу разделили на два огромных тюка: старались забрать все. Ошибку
поняли еще задолго до конца перехода. Прежде, если кто падал в пути, то мог
подняться, а теперь...
Первым упал и не смог встать Андрей.
Денис какчм-то чудом держался на ногах. Но едва он наклонился над
Андреем, как упал сам. Подняться удалось, лишь освободившись от ремней.
Дальше идти не было сил, хотя за весь переход прошли не больше четырех
километров.
Денис стал разворачивать смерзшуюся меховую груду: сегодня была его
очередь отогревать спальный мешок. Андрей сооружал шалашик, чтобы развести
в бензиновой печке огонь, согреть "кофе".
Наконец Андрей забрался к Денису в мешок, лег с ним рядом. Так, лежа
плечом к плечу и не обмениваясь ни словом, выпили они кипяток, который все
еще продолжали называть "кофе", медленно разжевывая каждый кусочек
отогретого мяса давно убавленной до смешного маленькой порции.
Спали тяжелым сном, без сновидений, без желанного отдыха. Андрей
проснулся от холода. Дениса не было рядом. Едва сдерживая стоны, Андрей
выполз из мешка. Пересиливая себя, сделал несколько привычных движений
утренней зарядки.
Денис сидел, скорчившись, над огоньком.
Звезды заволокло, а это был единственный свет в распростершейся вокруг
огромной полярной ночи.
- Последний кипяточек, Андрюша,- печально сказал Денис.
- Почему последний?
- Бросить, бросить придется - поднять неможно.
Андрей сел рядом, наблюдая за слабым язычком пламени. Оба долго
смотрели на огонек. Уже "кофе" давно вскипел, разогрелись мизерные порции
мяса, снова вскипел чайник, а они все не тушили огонь, - может быть,
последний огонь, который они видели.
Пошли не оглядываясь. Под грудой осколков льда остались все запасы
бензина, печка, посуда. Теперь, чтобы получить воду, придется растапливать
лед на груди.
Идти с похудевшими тюками было как будто легче. Первые километры пути
даже принесли желанную бодрость, автоматичность ра боты мускулов, но стоило
встретить гряду торосов, -как груз потянул их к земле. Долго отсиживались,
прежде чем рискнули лезть на льдины.
Денис был совсем плох, А впереди ждали поля, трещины, торосы,
бесконечные переходы...
Чувство голода ни на минуту не покидало людей. Даже усталость, тупая
физическая боль, мутившая сознание, даже охватывавшее по временам отчаяние
не могли заглушить никогда не прекращающихся мук голода.
И без того ничтожный паек убавлялся Андреем с каждым переходом. Денис
молчаливо соглашался со всем, что предлагал Андрей. Он безропотно сносил
все лишения, но меховой комбинезон болтался на нем мешком, костлявые плечи
торчали углами.
Сны, полные обильных обедов, жирных блюд, шипящих сковородок,
дымящихся сосисок, сны, полные аромата флотского борща, жареной ломтиками
румяной картошки, сочных бифштексов, нежных пирогов с тонкой корочкой и
тающей во рту начинкой, сны или видения, встававшие прямо из сугробов,
подстерегали путников на каждом шагу, владели ими, мучили их, радовали,
приводили в неистовство, издевались над ними.
В мешке, полузамерзшие, со льдом в резиновых мешочках на груди, люди
стонали, скрежетали зубами.
- Нет, Андрюша, не вставай.
- Почему, Денисище, надо идти.
- Неможно! Слышишь, как воет...
Лежали в состоянии, промежуточном между сном и обмороком. Над землей
бушевала пурга, надрывалась сотнями сирен и гудков.
Проходили часы, может быть, дни. Невидимые руки подносили блюда с
одуряющими пельменями, повсюду валялись открытые банки со шпротами, на
белой жести выступали капельки ароматного прованского масла... целые горы
черной икры, белого хлеба... хлеба... хлеба, который можно было есть целыми
буханками...
Пурга кончилась. Снова вверху голодные, слабые звезды. На снегу -
неясные, тощие тени.
С невероятным трудом двинулись в путь.
Шли, качаясь, падая, подымая друг друга.
Перед торосами, вершины которых, казалось, достигали самых звезд,
останавливались. Перебраться? Нет, даже если бы там, на вершине, был котел
с горячими щами.
Денис упал в снег. Андрей с болью смотрел на его рваные унты.
- Денисище... Дениска!. встань... ведь ноги у тебя отморожены.
Денис зашевелился, с усилием сел. Андрей опустился рядом. Так сидели
молча, безучастные ко всему. Наконец Андрей, стряхнув с себя оцепенение,
передернул плечами, встал.
Денис не шевелился. Почему-то поза его показалась Андрею странной.
- Денисище, что с тобой? - спросил он тревожно.
Денисюк поник головой. Андрей схватил его за плечо, начал трясти.
Голова Дениса беспомощно болталась. Андрей взял его подмышки, поднял.
Какой он стал легкий!
На ногах Денис удержаться не смог и, отпущенный другом, неожиданно
повалился навзничь. Андрей встал около него на колени, заглядывая ему в
лицо. Молодая луна осветила седые волосы на его давно небритом подбородке.
- Денисище... Ну, Денисище же...--тормошил друга испуганный Андрей.
Денис открыл глаза, пошевелил губами: - Андрюша... Андрюша...
Андрей стал неумело освобождать его от тюка. Пришлось повернуть его на
бок, отчего Денис слабо застонал. Голову его Андрей положил к себе на
колени. Денис сделал знак - он хочет говорить. Андрей наклонился к нему
возможно ниже, едва улавливая прерывистый шепот.
Поземка подняла снег со льда, запорошив глаза и уши. Андрей заботливо
стер снежинки со впалой небритой щеки друга.
- Андрей Григорьевич... серденько мое... там у меня в мешке... мясо
есть...
- Какое мясо?-вздрогнул Андрей, нагибаясь еще ниже.
- Моя порция, Андрей Григорьевич... Она в холстинку отдельно
завернута. Смотри зараз не выброси.
- Выбросить? Почему? Какое мясо, Денисище? Ты бредишь. Жар у тебя.
Рука у меня озябшая, не почувствую.
- Нет, Андрей Григорьевич... Я тебе как начальнику зараз докладываю...
Запас там у меня схован.
Андрей нахмурился, губы его дрожали. Денис продолжал: - Для тебя,
Андрей Григорьевич, оставлял. Всю дорогу недоедал, прятал... Тебе-то
нужнее...
Андрей вытянулся, напрягся.
- Зачем? Зачем ты это сделал?
- То добре, Андрей Григорьевич... Про себя рассудил, что двоим все
равно не дойти... Ну вот, остальное-то само собой решилось. Автор
Арктического моста, начальник строительства, поди, нужнее меня стране. Ну
вот... Возьмешь мой мешок, там все и найдешь, а меня... меня здесь зараз
оставь...
- Нет... нет, Денисище, - начал срывающимся голосом Андрей, потом
вдруг почти закричал:-Товарищ Денис, я как начальник назначаю вам усиленное
питание, объявляю длительный привал... отдых, пока вы не почувствуете себя
лучше!
- Нет, - прошептал, качая головой, Денис.- Поздно... Да и не к чему...
Иди, а мешочек возьми, Андрюша.
- Нет! - закричал в исступлении Андрей.-- Денис, родной, не брошу я
тебя! Не брошу! Зачем ты это придумал? Ёедь у тебя же трое ребятишек...
- То ж я не сам, Андрей Григорьевич, не сам... Давно я читал, что так
одна индианка сделала, которая белого любила. - Он помолчал, собираясь с
силами.-А я ведь не только тебя люблю, Андрюша... я ведь служу нашему
общему делу, которому нужен ты... А хлопчики мои... Ты позаботься о них...
- И Денис замолчал, закрыв глаза.
Андрей боялся пошевелиться, думая, что его старый, преданный друг
уснул. Денис несколько раз принимался стонать, но скоро затих. Так сидел
Андрей неподвижно, пока не почувствовал, что коченеет.
Он стал тереть руки, стараясь согреть их, потом осторожно дотронулся
до Дениса. Рука его отдернулась сама собой. Долго смотрел он, наклонившись,
на исхудавшее лицо, стараясь запомнить обострившиеся, освещенные луной
черты.
Андрей плакал...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ОДИН
Андрей шел один. Теперь он не смеет погибнуть, он обязан был выжить!
Позади оставался неровный след -тонкая пунктирная дорожка, теряющаяся
среди снежных барханов. Худое лицо Андрея обросло бородкой, забитой сейчас
снегом. Он шел, нагибаясь вперед, словно тащил сани, которых давно уже не
было. Когда он останавливался, ему было трудно удержаться на ногах. Он
должен был или опускаться на снег, или прислоняться к ледяным глыбам. За
спиной его легко подпрыгивал сморщенный, тощий тюк.
Наконец Андрей остановился, с трудом расправил мерзлый спальный мешок.
Забравшись в него, взял с собой тюк. Тщетно шарил он рукой по карманам
рюкзака. Кроме маленького холщового свертка, там ничего не было.
В эту ночь, если это в самом деле была ночь на Большой земле, Андрей
не развернул заветной холстинки и уснул голодный.
Утром, проснувшись, он долго не мог пошевелить отекшими членами.
Усилием воли заставил себя вылезти из мешка и заняться гимнастикой. Потом,
сев на мешок, тупо смотрел на холстинку.
Вдруг откуда-то издали докатился грохот.
Андрей вскочил.
Один за другим раздавались артиллерийские залпы. Лязг, рев, треск
сливались в дикую вакханалию звуков.
Андрей поспешно развернул холщовую тряпочку и положил в рот кусочек
мяса. Торопливо сложив спальный мешок, он зашагал на юг, изредка
оглядываясь назад, откуда продолжали доноситься треск, гул и взрывы.
Где-то там, за горизонтом, шли друг на друга ледяные поля, поднимались
изломанными хребтами. Человек бежал от них. Новая реальная опасность
прибавляла сил.
Когда Андрей перелезал через нагромождение льдин, резкий порыв ветра
чуть не сорвал его вниз. Со льда взвились снежные языки, колючие снежинки
проникли под свободно болтающуюся на Андрее одежду, глаза мгновенно
залепило. Над головой крутилось снежное облако, кругом все выло.
Андрей упрямо перелез через торосы и пошел дальше, увязая в снегу. Он
продолжал еще жевать жесткий кусочек мяса, вливавший в него новые силы.
Наконец метель остановила его. Забравшись в мешок, он ждал, пока
стихнет буря.
То забываясь в полусне, то просыпаясь, как от толчка, он прислушивался
к завываниям. Наконец все стихло; в небе снова загорелись звезды, указывая
путь.
Новый кусочек мяса помог Андрею встать.
Ритм ходьбы поглотил все ощущения. Дорога казалась удивительно легкой.
Вдруг Андрей остановился, потом сделал несколько шагов в сторону. Стоя
над странным сугробом, он неожиданно ощутил во всем теле тяжелые удары
пульса. Потом опустился на колени, обхватил голову руками и упал.
Тело его беззвучно вздрагивало.
Перед ним были сани, сколоченные когда-то Денисом, сани, брошенные
много дней назад!..
Все, все напрасно! Усилия выше человеческих, потеря друга - и все лишь
для того, чтобы, блуждая по дрейфующим льдам, снова вернуться к проклятому
месту!
Андрей сел, ощупывая полозья.
Но откуда железная оковка? Ведь Денис делал полозья из фанерного
ящика.
Корнев вскочил. Еще раз нагнулся, потом выпрямился и вдруг неожиданно
подпрыгнул.
Бессвязные слова рвались наружу. Кажется, он что-то пел или кричал.
Продолжая свой нелепый танец, он сбросил тюк, достал секстан. Никто
никогда не слышал, чтобы Андрей пел. Но сейчас он пел изо всех сил,
радостно пел тут же мгновенно возникшую пеcню с особенными словами: "Не
те... не те... другие сани... Ура... ура... другие! Нарты, нарты! Да
здравствуют неизвестные нарты!" Но кто, кто бросил здесь эти сломанные
норвежские нарты? Кто и когда мог быть в этой пустыне? Андрей обошел нарты,
внимательно изучая снег. Да, люди были здесь совсем недавно, может быть,
только вчера. Сани еще видны из-под снега, а ведь недавно была метель.
Кровь прилила к лицу. Андрей почувствовал, что у него пылают давно
отмороженные щеки.
Люди!
Но метель занесла их следы. Все равно - догнать! Догнать во что бы то
ни стало!
Андрей торопливо накидывал на плечи ремии. Забыв об усталости, он
.почти побежал на юг. Ведь люди могли идти только туда. Остановиться на
привал? Нет! Ведь идущие впереди, быть может, еще сильны... Быть может, они
делают длинные переходы? Нет, он не отстанет от них.
В конце концов Андрей свалился на снег в полуобморочном состоянии.
Пришлось достать спальный мешок, но спал он не больше трех часов.
- Они уходят! - вскочил он, испуганный.- Догнать! Догнать их скорей! В
этом спасение!
Так прошло еще несколько дней. Андрей снова стал терять силы. Но
однажды, в конце очередного перехода, его внимание привлек новый сугроб.
Из-под снега торчал мех.
Зверь?
Андрей осторожно подошел к сугробу и судорожными движениями стал
разгребать снег.
Человек. Вернее, труп человека...
Печально смотрел Корнев на свою новую находку. Неизвестный в удобном
меховом комбинезоне лежал на спине, обратив лицо к безучастным, холодным
звездам. Андрей нагнулся к нему, но тотчас отпрянул.
У человека не было лица.
Появившаяся луна осветила оскаленные зубы; глазные провалы черепа
смотрели загадочно и страшно.
По-видимому, какой-то зверь обглодал лицо несчастного путника. Андрей
передернул плечами. Впервые он подумал об опасности.
Ведь он был безоружен.
Андрей нагнулся к мертвецу, счищая с него снег. Что-то покатилось по
льду. Пузырек с жидкостью.
Корнев открыл притертую пробку. Странный, дурманящий, сладковатый
запах. Удивительно знакомый, но который он никак не мог вспомнить.
"Кто же этот человек? Как попал он в пустыню?- думал Андрей,
принимаясь за погребение незнакомца. - Остался ли в живых кто-нибудь из
тащивших сани? Почему человек не похоронен?" Завалив труп кусками льда,
Андрей выпрямил онемевшую спину и посмотрел по сторонам.
Кровь сразу остановилась в нем, колени дрогнули. В двадцати шагах, с
любопытством глядя на него, стоял белый медведь.
Так вот кому помешал он своим приходом, вот кто прервал здесь свою
трапезу! Испугавшись в первый момент, он вернулся сюда, чтобы отстоять свою
добычу.
Медведь, словно приняв какое-то решение, неуклюже переваливаясь,
направился к безоружному человеку. Машинально Корнев опустил руку в карман,
но там был только пузырек. И вдруг сверкнуло воспоминание - сладкий,
дурманящий запах! Теперь он знал, что это такое.
Медведь приближался, глухо рыча. Ловким движением Андрей сбросил свой
тюк и вытащил холстину; кусочки мяса рассыпались по снегу. Медведь
приближался. В мгновенье опорожнив пузырек, держа перед собой тряпку,
человек смело пошел навстречу медведю.
Медведь оскалил пасть. Каким маленьким казался человек по сравнению с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг