даже закурить, требовал предельного напряжения сил,.
Почти сутки понадобилось, чтобы пригнать свинцовые прокладки к
патрубкам, чтобы оградить всасывающий трубопровод от попадания воздуха.
На Степана было страшно смотреть. Денискжа увезли на подводе.
И наконец насос пошел.
Андрюша в это время стоял около будки.
Услышав в ней крики, он припал ухом к трубе. Металл жег его холодом,
но он не замечал этого, он слышал только, как бурлит, клокочет хлынувшая в
трубу вода...
Андрюша был счастлив. Это сделал его Степан!
На лед пришел генерал и благодарил главного механика, хлопал его по
плечу, смеялся, потом взял под руку и повел на завод. Оглянувшись, он
увидел Андрюшу и поманил к себе.
- Здравствуй, молодой человек, - сказал он. - Благодаря твоему брату
доменные печи пошли. Сейчас будет первый выпуск чугуна. Пойдем посмотрим.
Андрюша потерял дар речи.
Он прошел через проходную вместе с директором и Степаном. Охрана
почтительно пропустила их. Андрюша изо всех сил старался показать, что
ничуть не удивлен.
Но на заводе его все не только удивляло, а ошеломляло: и
паровозики-кукушки, с пронзительным свистом толкавшие огромные ковши на
колесах, и ажурные мостовые краны над головой, предупреждающе звонившие
колоколом, и скиповый подъемник с вагонеткой, которая сама собой ползла в
гору, и запах гари, дыма, жженой земли и еще чего-то, и, наконец,- люди,
ловкие, бесстрашные и умелые, в широкополых шляпах с приделанными к полям
темными очками.
На литейном дворе доменного цеха в земле были сделаны канавки, в
которых должен был застывать чушками чугун. Здесь-то и пахло горелой
землей. Рабочие в светлых комбинезонах что-то делали около желоба.
И вдруг двор осветился. Посыпались искры, и ослепительно яркая
жидкость потекла из пробитого отверстия. Люди отскочили, прикрываясь
рукавицами.
Маленький генерал, который ростом был чуть выше Андрюши, обнял его за
плечи и стал шутить, смеяться, что-то говорить... Андрюша понял, как любит
директор свой завод, доменную печь, расплавленный металл.
По литейному двору торопливо шел полный седой человек. Сняв меховую
шапкуушанку, он издали махал ею директору.
Андрюша узнал главного инженера.
Главный инженер совсем запыхался. Подойдя к директору, он с трудом
произнес: - Насос встал, Николай Сергеевич. Я приказал остановить доменные
печи.
- Как встал?! - крикнул генерал.
Степан побледнел. Андрюша испугался за него. Ведь он после трех
бессонных ночей едва держался на ногах. - Конечно, эти свинцовые прокладки
мигом растрясло, как и следовало ожидать. Они деформировались, и теперь
воздух проникает в трубу, - сердито говорил главный инженер.
Генерал повернулся к Степану: - Еще раз сорвать водоснабжение завода я
вам не позволю! Идите! Быть там, пока насос не пойдет!
Степан повернулся и зашагал прочь.
Андрюша не знал, что ему делать.
Генерал ласково взял его за руку: - Я тебя провожу. Эх, мальчик мой,
ведь это же металл, металл, которого ждут наши солдаты на фронте...
В голосе его была такая горечь, что Андрюша сам готов был рассердиться
на Степана за то, что насос у него остановился.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПРИЗНАНИЕ
Прошла зима, вскрылась речка Светлая, сошел с пруда ледяной покров,
поднялся уровень внешних вод, а около плотины так и осталась стоять
деревянная будка с насосом, выручившим завод зимой.
Ранним утром, выйдя с завода, Степан прошел мимо будки и с особым
чувством посмотрел на нее. Сколько суток проведено здесь! Говорят,
материнское чувство крепнет во время бессонных ночей у детской кроватки.
У Степана было почти материнское чувство к насосу, который он все-таки
пустил зимой. Да и ко всему заводу - тоже. Вот и сейчас он шел с завода
после двадцати восьми часов, проведенных в доменном цехе, где ремонтировали
механизм подъема конусов. Степан Григорьевич считал долгом главного
механика быть там. Несмотря на угар, он не уходил и не позволял уходить до
окончания ремонта всем, кто был вместе с ним. К утру домна пошла.
Возвращаясь домой, Степан думал о насосе, о домне, о людях, которым
подавал пример своей неистовой работой, об Андрюше,его ведь следует
воспитать в этом же духе, сделать инженером... "Наверное, он еще не ушел в
школу".
Он действительно еще застал Андрюшу дома, обрадовался, растрепал ему
волосы и велел как следует позавтракать. Но сам есть не стал. Болела
голова.
Открыв окно, Степан смотрел, как братишка перебегает улицу.
Собственно, это была не улица, даже и не просека в лесу, а просто
нетронутый сосновый лес с приютившимися под сенью старых сосен маленькими,
доверчивыми елочками.
Степан с наслаждением вдыхал лесной возДух.
Живешь одним заводом и не замечаешь, как проходит весна. Оказывается,
на березках уже листва... И сколько оттенков зелени, если сравнивать сосны
и ели, березы и траву...
Хорошо бы пойти в лес с ружьем, не думать о колошниках и мартенах...
Поспать бы на мху... или выкупаться в Светлой... Впрочем, конечно, купаться
еще рано.
Может быть, действительно пойти в лес и там выспаться? Позвонить об
этом заместителю? Со времени перемерзания Светлой и установки насоса на
пруду, после десяти дней и десяти ночей, которые провел Степан без сна на
льду, старый механик стал относиться к своему молодому начальнику много
лучше.
Да, десять суток без сна!.. Трое суток до первого пуска воды по
трубе... и еще семь суток после объявленного Степану выговора за срыв срока
и остановку насоса, который он сам же и надумал установить...
Пришлось отлить и обработать новые патрубки...
И все-таки завод пошел!..
Теперь Степан стал другим - давал сроки "с запасом", а потому больше
их не срывал.
Зазвонил телефон. Степан снял трубку.
Говорил директор Веков. Он требовал, чтобы Корнев немедленно явился к
нему.
Не в привычке Векова справляться, спал ли главный механик... и не в
правилах Корнева напоминать об этом.
Превозмогая головную боль, Степан Григорьевич пошел в
заводоуправление.
Веков ждал его.
- Ну, главный механик, славный механик,- встретил он его, выходя из-за
стола и идя навстречу. - Кто старое помянет - тому глаз вон! За выговор
"насосный" зла не имеешь?
- Не имею, товарищ генерал, - сухо ответил Корнев.
Директор усмехнулся: - Ну, давай руку, поздравляю. С правительственной
наградой. С орденом Красной Звезды, которым наградила тебя Москва за пуск
завода зимой... наградила по моему представлению.
- Орден? - удивился Степан.
- Да, брат! И выговор и орден - за одно и то же. В этом, так сказать,
диалектика... Сумей понять. Выговор тебя кое-чему научил. Орден - тому
признание.
- Признание?
- Да, Корнев, признание. Садись. Разговор серьезный.
Маленький генерал вернулся на свое место за столом и уселся в
вертящееся кресло. Степан сел на жесткий стул. В кабинете директора стояли
только жесткие стулья с высокими неудобными спинками, как на
железнодорожном вокзале.
- Признание, - продолжал директор, - и в первую очередь мое признание.
Я приказал заготовить тебе документы. Поедешь в Москву.
- В Москву? А как же завод?
- Это хорошо, что ты не представляешь себе завода без себя... и себя
без завода. Вижу - мое ученье. Все же поедешь в Москву получать орден. И
явишься к нашему наркому. Только что с ним о тебе говорил по прямому
проводу.
- Обо мне с наркомом? - настороженно спросил Степан.
- Да, Степан Григорьевич, о вас. Наш главный инженер, как вы знаете,
безнадежно болен. Едва ли в строй вернется. Вот нарком и хочет с вами,
товарищ Корнев, познакомиться. По моему совету, конечно... - Перейдя со
Степаном на "вы", директор подчеркнул особое значение того, что он сказал.
Степан понял все и почувствовал, как жар приливает к лицу.
- Разве я могу быть главным инженером такого комбината! - воскликнул
он.
- Ну, не главным инженером, - поправил его директор,- а исполняющим
обязанности главного инженера, а там посмотрим. Вот так. - И он впился
острыми, близко поставленными глазами в зардевшееся лицо молодого инженера.
- Мне показалось, что ты научился со мной работать,- снова перешел директор
на короткую ногу со Степаном. - Себя, да и других не жалеть. Не рисковать.
Чувствовать, что важно. Стену не ломать, а обходить. Запретов не нарушать.
Держать помощников в неослабном напряжении. Знать, что работа- цель жизни.
Все мы-для нее! Ты это понял. Хвалю!
- Николай Сергеевич! Спасибо! - срывающимся голосом выговорил Степан.
- В военное время выдвигаются быстро, - поучал генерал. - В другие
годы тебе бы долго пришлось выбиваться. А сейчас, получив признание, знай:
первое дело - дисциплина, производственная и финансовая. Помните, товарищ
будущий главный инженер, о бухгалтере. Он и первый помощник вам, он же и
"недремлющее око государства" одновременно! До сих пор вы были только
инженером, а предстоит вам стать руководителем. Многое понять придется.
- Пойму! - Степан неожиданно встал с жесткого стула.
В позе его было что-то торжественное.
Директор тоже поднялся.
- Когда ехать? - спросил Степан.
- Сегодня.
- Но ведь пассажирский поезд уже ушел.
- Для тебя к товарному экспрессу прицепят служебный вагон. К наркому
едешь! Пассажирский поезд ты еще перед Прудовкой обгонишь. Кстати, проследи
за быстрым продвижением военных грузов.
- Понятно.
- Иди, готовься к отъезду. Имей в виду: ка тебя курс держу, потому что
на молодежь у меня ставка. Ночь-то спал?
- Не спал.
- В пути выспишься.
- Есть выспаться в пути! - весело ответил Степан и почти выбежал из
кабинета.
Он ликовал. Да, ликовал! Получить в его годы, с его небольшим
инженерным стажем та.кое высокое назначение, стать главным инженером
крупного комбината с рудниками, металлургическим заводом и
машиностроительными цехами - это неслыханная победа!
Степан забыл об усталости, он даже насвистывал что-то, хотя отличался
редким отсутствием музыкальности.
Идти сразу домой было нельзя, пришлось заглянуть на завод, чтобы
передать заместителю дела "на время отъезда" - ведь говорить о возможном
назначении на пост главного инженера недопустимо!
Степан вернулся домой почти одновременно с Андрюшей и, как только тот
показался, объявил ему о своем отъезде.
- В Москву? - удивился Андрюша. - Зачем?
Степан пожал плечами: - Я не могу сказать тебе всего. Сейчас война, ты
должен сам понимать... Но кое-что скужу. Получу в Москве орден, которым
меня наградили.
Андрюша даже подпрыгнул: - Орден? Ленина? За что?
Степан рассмеялся: - Нет. Красной Звезды. За установку насоса.
- Так ведь тебе же за это выговор объявили!..
- Выговор - за опоздание. А за пуск завода- орден. Такова диалектика,
дорогой мой братец Андрюша, - и Степан взъерошил волосы у него на голове. -
Достань из-под кровати чемодан.
Андрюша сначала торжественно пожал брату руку, а потом бросился
исполнять приказание. Никогда еще мальчик не был так горд, как в этот
момент, стоя на четвереньках перед кроватью и вытаскивая из-под нее пыльный
чемодан. Степан - орденоносец! Там, в Москве, одобрили его идею, оценили,
что он не спал десять суток и пустил завод! Значит, из Москвы виднее!
- Подожди, - вдруг вскрикнул Андрюша и сел на пол, смотря снизу вверх
на брата.А как же бак?
- Бак? - нахмурился Степан Григорьевич.
Нефтяной бак, на котором еще не стерлись буквы "Нобель", стоял,
примыкая к новому школьному зданию. Огромный, наполовину врытый в землю, он
занимал часть предполагаемой спортивной площадки. Андрюша от имени
пионерской организации школы - он был председателем совета отряда -
приставал к брату, настаивая, чтобы он как главный механик завода-шефа
распорядился убрать бак. Степан обещал это сделать, хотя и говорил, что
поднять бак очень трудно и дорого. Но он всетаки обещал. И вот теперь он
уезжает, а в школе скоро начнется спортивный сезон...
- Бак?-повторил Степан отворачиваясь. - Видишь ли... положение
несколько изменилось. Ты не знаешь, что такое финансовая дисциплина. Я не
могу оплатить работы, связанные с подъемом бака, ибо подобные расходы нигде
не предусмотрены.
Андрюша не верил ушам: - Но ведь ты обещал!
Степан поморщился: - Я не могу послать рабочих за пределы завода.
Подобное распоряжение повредило бы делу... и мне... И вообще это
недопустимо. На месте главного инженера я бы этого не позволил.
Андрюша вскочил, тонкий, бледный, со взъерошенными волосами. Глаза его
сверкали, на скулах выступили красные пятна: - Ты не можешь так говорить!
Что подумают ребята и директор, которым я от твоего имени обещал!
- Что ж... очевидно, ты поторопился, ибо...
- Что ибо? - почти плачущим голосом закричал Андрюша. - Ибо мой брат
не умеет держать слово!
- Ну, как ты не понимаешь? - не обращая внимания на Андрюшину
резкость, мягко сказал Степан. - Обстоятельства изменились. Не всегда
возможно поступать опрометчиво. Расходы, деньги... А что я скажу
бухгалтеру.
- Сын главного бухгалтера завода у нас в школе учится,-- наивно сказал
Андрюша.
- Какой он еще ребенок! Я начал его любовно воспитывать, а он на меня
смотрит гневными глазами! В кого это ты такой огнеопасный? Не беда, постоит
еще перед школой ваш бак. Горючего в нем давно нет. Вот кончится война,
предусмотрим специальные расходы на ваш дурацкий бак, тогда...
- А мы не будем ждать! Не будем! - топнул ногой Андрюша. - У нас ребят
много... Тысяча! Алексея Денисовича Денисюка попросим, он нам скажет как...
Все возьмемся, так вытащим!.. И пусть тебе будет стыдно.
- Ну и дурак! Тысяча ребят! Это тебе не сказка про репку. Даже если
Жучка в штаны тебе вцепится - не поможет! Здесь не просто люди нужны, а
деньги, ибо потребуется построить целое сооружение... козлы такие
здоровенные, к которым тали и подъемные блоки можно привесить... Иначе бак
не вынешь.
- Нет, вынем, - твердил Андрюша.
На шум из-за перегородки вышел хозяин квартиры Денисюк. Сощурившись,
теребя свисающий ус, он озорно посмотрел на Андрюшу: - То ж кочет! Кочеток!
Чи правда чи нет, Денисюка тут поминали?
- Да вот, - пренебрежительно махнул Степан рукой, - с твоей помощью
школьники хотят нефтяной бак вытащить.
- То ж можно, - неожиданно заверил Денисюк.
- Пустой разговор, Алексей Денисович,сказал Степан, укладывая вещи в
чемодан. - Тут ты ничем не поможешь. Сейчас время военное. Денег у завода
нет строить целое сооружение, чтобы проклятый бак вынуть. Пусть стоит пока.
- Нет, не пусть стоит! - перебил Андрюша.
-КОГда ты научишься вежливости? - повысил голос Степан.
Алексей Денисович погрозил Андрюше пальцем и пригладил у него на
голове озорной хохолок.
- Раз грошей немае, так и не треба никаких грошей, - сказал он.
- Без затрат не сделаешь, -- буркнул Степан.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг