Александр Петрович КАЗАНЦЕВ
НЕТ БЕЗ ФАНТАЗИИ НАУК!
Вступительная статья
Фантастика... Какое притягательное слово!
Впрочем, одним она кажется пищей для ума, другим - развлечением или
отвлечением от действительности, третьим - второстепенной литературой,
чтивом. Надо ли спорить с этими, последними? Достаточно напомнить им, как
часто классики мировой литературы обращались к фантастике как к приему -
чтобы полнее, глубже, выразительнее воплотить свои замыслы, сделать
произведение доходчивее.
Легче всего противникам жанра восклицать о неправомерности отнесения
к жанру фантастики таких мировых шедевров, как "Шагреневая кожа" Оноре де
Бальзака, "Портрет Дориана Грея" Оскара Уайльда, "Нос" Н. В. Гоголя или
его же "Портрет". В основе всех этих произведений лежит явно
н е в о з м о ж н о е, а н т и н а у ч н о е, как теперь принято говорить,
д о п у щ е н и е, но оно окружено такими реалистическими деталями, что
начинает выглядеть достоверно. Писатель с помощью примененного им
литературного приема с особой яркостью рисует задуманный образ героя,
через увеличительное стекло вымысла показывает изображенный им мир.
Аналогичный прием "ожившего изображения" использован американским
фантастом Рэем Брэдбери в рассказе "Вельд": увлеченные телевизором дети,
любуясь в комнате дикими львами, вдруг в ужасе видят, как могучие хищники
сходят с экрана... Казалось бы, описано безусловно невероятное событие, не
имеющее ничего общего с действительностью. Но стоит вдуматься в смысл
этого рассказа!.. Ожившее изображение - символ. На самом деле
телеизображения не оживают, но... Они способны убивать! Чрезмерное
увлечение американских детей телевидением в конечном счете может привести
их к гибели, не менее страшной, чем от оживших львов: в Америке, о которой
пишет Брэдбери, экран оболванивает, оглушает, отбивает охоту к чтению,
лишает людей возможности приобщиться к подлинной культуре, лишает
интеллекта...
Как видим, даже такая невероятная фантастика несет в себе вполне
реальные - существующие - черты современности. Такие черты передавали с
помощью фантастического приема Бальзак, Уайльд, Гоголь, Достоевский,
Куприн... Чернышевский в романе "Что делать?", в главах, посвященных снам
Веры Павловны, поднял современную ему литературу до высот социальной
утопии.
Утопия - один из глубоких, полных философского осмысления видов
фантастики. Беря свое начало в веках далекого прошлого, она позволяла еще
древнегреческим философам - таким, как Платон, - высказывать свои мысли,
описывая воображаемые страны с утопическим общественным устройством. Томас
Мор, правомерно называемый совестью английского народа, в своем
философском трактате назвал вымышленную им страну "Утопией",
воспользовавшись древним греческим словом, которое в переводе звучит как
"Нигдейя" - то есть страна, которой нигде нет на Земле. Описывая эту
страну, философ показывал справедливое, по его мнению, устройство
общества. Таков и "Город Солнца", написанный в темнице "вечным узником"
Томмазо Кампанеллой, и "Новая Атлантида" Фрэнсиса Бэкона, и произведения
других писателей, прибегавших к подобным приемам для воплощения своих
замыслов.
Мы привыкли к классическим произведениям мировой литературы, и нам и
в голову не приходит, что, скажем, знаменитое произведение Джонатана
Свифта о путешествии Гулливера и об острове лапутян, летающем над Землей,
- бесспорная фантастика, служащая в данном случае сатирическим целям.
Однако сколь бы ни были невероятными допущения Свифта о существовании
стран, населенных то лилипутами, то великанами, то разумными лошадьми, как
бы ярко ни воспроизводились в этих странах черты современного Свифту
общества, рассмотренные через фантастический телескоп, в его произведениях
проглядывают сейчас черты подлинной н а у ч н о й ф а н т а с т и к и.
Так, Свифт сумел предсказать существование у Марса двух спутников - об
этом астрономы его времени и не подозревали! А современные инженеры
подсчитали, что идея летающей "Лапутии"... осуществима! Пропущенный по
проводам электрический ток, взаимодействуя с магнитным полем Земли, мог бы
на самом деле поддерживать остров лапутян в летающем состоянии. Однако у
Свифта, надо думать, были иные задачи, решение которых сделало его
произведение н е у в я д а ю щ и м.
Вспоминая о классиках, прибегающих к фантастике как к сатирическому
приему, необходимо назвать и нашего Салтыкова-Щедрина с его городом
Глуповым... Как видим, шедевры литературы не чужды фантастики, и
фантастика отнюдь не заслуживает снобистского к себе отношения некоторых
ревнителей изящной словесности. Говоря о корнях фантастики, надо иметь в
виду и ее истоки: сказки и мифы. Сказания различных народов, творения
Гомера, мифы и предания - все они не могли бы существовать без фантастики,
привлеченной в их основу...
Правда, во времена, когда складывались эти сказки и мифы,
доказательства описанным в них чудесам не требовалось. Они принимались на
веру, поскольку вера для людей давнего времени была необходима для
осмысления жизни и действительности. Эта привычная вера позволяла
придавать сказкам и мифам ту достоверность, которая в наше время требует
совершенно иных приемов.
Сказка существует, будет существовать, имеет все права на
существование. И отнюдь не обязательно населять ее королями и принцессами,
халифами или джиннами. Современная наука внедряется в сказку - вернее,
сказка привлекает элементы науки, ее термины для создания необыкновенной
обстановки, позволяющей автору решать свои задачи.
Научная сказка, фантастика любых допущений, разумеется, находит место
в общем потоке художественной литературы: фантастическая литература - вид
художественной литературы.
Однако, исследуя этот вид литературы, нужно выделить из него
ф а н т а с м а г о р и ю - те произведения, где ничем не ограниченный
вымысел не содержит никакой другой цели, кроме изображения "занимательного
невероятного", зачастую отвлекающего читателя от неприглядной,
опостылевшей ему действительности, уводящего в мир нереальный,
создаваемый, к примеру, перенесением героев в космос, на вымышленные
планеты, в условия невообразимых приключений, звездных войн, космических
ужасов...
На Западе даже появилась своеобразная область фантастики, получившая
название "Космическая опера". В ней "оперная условность" применяется
относительно к воображаемым мирам, которым подчас приписываются земные
средневековые или еще какие-либо иные особенности. Как правило, такие
произведения не несут в себе иных задач, кроме развлекательных, но им
отдавали дань и такие серьезные фантасты, пришедшие в литературу из науки,
как Айзек Азимов.
Не так давно Москву посетил в качестве гостя американского посольства
фантаст профессор Д. Ганн. Встречаясь с московскими писателями, он,
п р е п о д а ю щ и й ф а н т а с т и к у в одном из американских
институтов и создавший учебное пособие по фантастике для американских
колледжей, где учит с помощью фантастики думать, искать, изобретать, делит
фантастику на т в е р д у ю (то есть научно обоснованную) и п р о ч у ю,
где допускается любой вымысел. В отношении "твердой" фантастики, которую
мы называем н а у ч н о й, он даже ставил вопрос о патентной защите
выдвигаемых фантастами идей...
Сделав этот небольшой обзор, я хотел бы теперь вспомнить о том, как
мне самому пришлось искать определение сущности фантастики в своем
"Пунктире воспоминаний".
Каковы же ее задачи, формы и возможности? Очевидно, что она не
существует сама по себе. Фантастика - неотъемлемая часть
х у д о ж е с т в е н н о й л и т е р а т у р ы. Она многообразна и
представляет собой вид литературы, подчиненный ее основным законам. К ней
в полной мере относятся слова Буало:
Невероятное растрогать неспособно -
Пусть правда выглядит правдоподобно.
Стоит вдуматься в эти строки. Читатель должен поверить писателю -
независимо от того, преподносит ли тот ему вымысел или правду. Все должно
быть достоверно! (Бесполезно возмущенное изумление некоторых начинающих
писателей, восклицающих в ответ на недоверие к ими написанному: "Но ведь
так было!" Неважно - было или не было: требуется, ч т о б ы з в у ч а л о
т а к, с л о в н о б ы л о!)
Но как же соотнести эту мысль с фантастикой? Невероятное, казалось
бы, заложено в ней самой! Неискушенные фантасты подчас старательно
преподносят читателю именно невероятное, полагая, что именно в нем и
состоит фантастичность. Как они заблуждаются! Фантастику надо создавать не
столько фантастичной, сколько художественной, достоверной, научной.
Необходимо убедить читателя в правдоподобности самого невероятного!
Вспомните, как умело подводит читателя Уэллс к осознанию возможности
сделать предмет невидимым, как окружает он своих попавших в необычные
ситуации героев правдоподобными деталями, заставляя читателя верить и
всему остальному. Уэллс понимал: невероятное не дойдет само собой до
читательского сердца. Твердо знали это Жюль Верн, Александр Беляев, Иван
Ефремов... Всех этих столь разных писателей объединяет общее стремление:
раскрывать читателю светлые дали, а не тянуть его в сумрак тупиков. Мало
поместить героев в звездолет, отправить на другую планету, ввергнуть в
фантасмагорические ситуации... Необходимо, чтобы они ощущались ж и в ы м и
людьми, стали нам близкими, узнавались по манере речи, чертам характера. И
главное, чтобы своими действиями утверждали веру в будущее, а не сеяли
ужас опустошения на пороге гибели цивилизации.
В век научно-технической революции нельзя считать главным
направлением научной фантастики и показ "маленького человека",
пользующегося достижениями НТР, а то и напуганного ими. Нет, не подобные
герои должны вести за собой молодого читателя, а творцы техники,
прививающие любовь к ней.
...Завершая эти размышления, хочу привести сонет из того же "Пунктира
воспоминаний":
К потомкам радостная ревность,
Как тень, исчезнет на свету,
В грядущее, на звезды, в древность
Хочу вести свою Мечту.
Столегкокрылая подруга
Берет меня с собой в полет.
Безокоемная округа!
Лечу к тебе, заря, вперед!
В игре стремнин воображенья
Поток бурливый напоен
Огнем идей, гипотез жженьем
И тайной будущих времен!
Фантазия - поэта друг!
Нет без фантазии наук!
Последние строки сонета вспоминаются мне при чтении произведений
нового для читателей фантаста - почтенного ученого, профессора Александра
Плонского. Не могу не приветствовать приход в литературу человека науки,
остающегося в литературе ученым, который не может не мечтать!
Не хочу лишать читателя радости восприятия прочитанного, скажу
только, что в его кратких, ярких, порой дерзких рассказах, посвященных
неожиданным научным идеям (однако вполне научно обоснованным), ощущается
связь с очерком, заключающим книгу, - повествованием о профессоре
Браницком. Невольно видишь во всех предшествующих рассказах отражение
этого героя, ибо итогом сборника "Плюс-минус бесконечность" следует
считать слова: "Нет без фантазии наук!"
А л е к с а н д р К а з а н ц е в
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 10.02.2008 01:52
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг