случайно у него в квартире взорвалась газовая плита...
- Долго по полю бантик летал, - радостно улыбаясь, сообщила Лена.
- Угу, - кивнул я. - А вот этот любил развлекаться. Почему-то с
мальчиками. Странно, не правда ли? Причем должность областного прокурора
казалась ему хорошим щитом. Что тоже весьма странно. Да он и умер как-то
непонятно, Федор Иванович. Совершенно необъяснимым образом оказался висящим
на дереве за вывернутые шаловливые ручонки. Ноги его не доставали до земли
всего каких-то пяти сантиметров, и был он почему-то без штанов. Волею
судьбы там оказалась стая бродячих собак, обиженных на все человечество и
лично на товарища Гульченко. Собаки в таких случаях почему-то всегда
начинают с гениталий... Вот, полюбуйтесь, групповой портрет в интерьере,
Гульченко и друзья человека... - Я выудил из дипломата омерзительного
содержания фотку и поводил ею перед глазами Пасюкова. - И знаете, что еще
интересно? Каждому из означенных товарищей в свое время было надето на шею
то самое, что сейчас украшает вас. Басовая струна "ми" большой октавы. На
гитаре случаем не играете, Федор Иванович?
- Ну и чего же вы хотите? - уныло осведомился генеральный.
- Да все элементарно, Иваныч, - похлопал я его по плечу. - Мы же не
монстры, мы тебе яйца резать не будем. Пока.
- Просто все вертается взад, - улыбнулась Лена.
- Угу, - подтвердил я. - Оба договора расторгаются, мальчик
возвращается в свою квартиру, Абдульминов уж как-нибудь сам порешает свой
жилищный вопрос...
- А как же деньги? - сходу ухватил быка за рога Пасюков.
- А что деньги? - я демонстративно поджал губы. - Деньги - это зло,
они губят людей. О деньгах речи не идет. Никто ничего никому не будет
платить, запомнили? Просто все документы по обоим договорам изымаются и
уничтожаются, в то время как нотариус Пончикова чистит свои записи,
уподобляясь в этом жилищному комитету и БТИ. Не было никаких 334/5 и 334/6,
никто не платил вам никаких денег, в вашем фонде даже остается комната в
коммуналке на Ударников, 13.
- А если Абдульминов обжалует в суде? - не сдавался настырный
Иваныч. - У него наверняка имеются копии всех документов.
Лена коротко прыснула - и залилась по-жеребячьи, совсем как
девчушка-пятиклашка, которой на контрольной по математике попала в рот
смешинка...
- Как вы думаете, похож оптовик Абдульминов на идиота? - отсмеявшись,
спросила она. - Да он счастлив будет, что вообще шкурой не ответил...
- Вам, наверное, кажется, что все вам сойдет с рук... - мрачно
выдохнул Пасюков. - Замочили пару отморозков - и думаете, что крутые. Да
вас просто серьезные люди еще не просчитали, а как просчитают - вашими же
кишками и накормят. Эх, молодежь...
- Ну, это уже лирика, - холодно заметил я. - А пока что займемся
физикой. Приготовьте все документы по Ганину и Абдульминову и вызывайте
вашего нотариуса мадам Пончикову. Мы все вместе, дружно, посмотрим в ее
честные карие глаза. И научим четырем действиям арифметики.
- Особенно вычитанию и делению... - мечтательно промурлыкала Лена.
Парнишка распахнул дверь после первого же звонка. Вид он имел
встрепанный и суетливый. События последних дней и чудом открывшиеся
перспективы явно ударили его пыльным мешком. Не то по голове, не то по иной
части тела.
- Здрасте! - растерянно пробасил он и тут же дал петуха. - Вы
проходите, проходите.
- Здравствуй, Игорек, - хлопнул я его по плечу и миролюбиво
улыбнулся. - Вот, познакомься с дамой.
Лена предостерегающе зыркнула на меня - не дай Бог представлю
Ивановной...
- Лена, - протянула она жилистую руку с коротко остриженными ногтями.
Не то для поцелуя, не то для пожатия. Игорь тоже сходу не сообразил,
заметался глазами, потом все же осторожно, боясь побеспокоить, стиснул
дамскую длань. Не понимал, бедный, что женщины "Струны", особенно такие,
как Лена, шутя способны раздавить его хилую подростковую лапку.
- Ну что, котяра, вещи упаковал? - спросил я, когда, пробравшись
узким, заставленным неопределенного вида коробками коридором, мы очутились
в комнате.
Да, господин Пасюков и впрямь расстарался. Целых десять метров. Окно с
видом на помойку, драные, невесть когда наклеенные обои, в одном углу они
оторвались вконец, и видны древние газеты. "Выше знамя соцсоревнования".
Да... Обстановка мало сказать что спартанская - вообще никакая. Кровать с
продавленной сеткой, пара расшатанных табуреток (уж не с помойки ли под
окном?), тумбочка с инвентарным номером "0064", скорее всего, интернатское
наследство.
- Ага, - парнишка кивнул на две объемистые картонные коробки,
сдвинутые в дальний угол. - Вы присаживайтесь, - он указал взглядом на
табуретки.
- Ты полагаешь, что на этом можно сидеть? - осведомилась Лена и,
небрежно пнув ногой хлипкое седалище, тут же уселась на пол. Невзирая ни на
аккуратный свой костюм, ни на культурные традиции... Правда, участок пола
интуитивно выбрала тот, что почище.
- Я во всем люблю естественность, - заявила она, ничуть не
смутившись. - Или хороший стул, или хороший пол.
- Между прочим, мог бы и прибарахлиться! - педагогическим голосом
заметил я пацану. - Все-таки пятнадцать тон опилок на руки тебе выдали...
- Да я не успел еще! - стоя столбом посреди комнаты, принялся неуклюже
оправдываться Игорек. - Я вон сперва технику... - махнул он рукой в сторону
коробок.
- Ну и ладно, так даже меньше проблем, - заметила снизу Лена. - Здесь
и грузчики не понадобятся, это все к нам в машину влезет, а грузчиков
вызовем уже на Агаркова. Абдульминовское барахло выносить. Там, кстати,
много? - обратила она ко мне бледное, оттененное желтоватыми локонами
завивки лицо.
- Там прилично, - кивнул я. - Работа для троих серьезных мужиков.
- Сам проверял?
- Ну зачем? - я искренне удивился. - С бабушками у подъезда
побеседовал.
- Бабушки - это наша преторианская гвардия, - улыбнулась Лена. - А ты
представляешь, сколько пищи сегодня будет для старческих ихних мозгов?
- И какой пойдет резонанс... - кивнул я. - Ну что, звоним?
- Вам, может, чаю? - деликатно предложил Игорь. Его встрепанность,
по-моему, лишь усилилась. Длинный, худой как стебель камыша, треугольное
лицо сплошь в прыщах... Возрастное... Стискивает потные руки, волнуется.
Похоже, он до конца еще не верит, что все это правда, а не затяжной глюк,
что скоро он вернется домой. Ведь нельзя же эту берлогу всерьез считать
домом.
- Но нам не до чаю, мы рвемся скорей... - промурлыкала Лена и плавным
движением поднялась с пола. - Давай, Костя, вызывай мужиков на Агаркова. И
погнали.
Вынув из внутреннего кармана мыльницу, я пощелкал кнопками. Самое
забавное, ее можно было использовать и как обычный телефон. Неограниченного
радиуса действия. Прочие же функции - связь по "Струне", индикатор
местонахождения, оружие, аптечка - в рекламе не нуждались. Впрочем, рекламы
и не могло быть. Внутренняя разработка научно-технического отдела,
исключительно для своих. Хотя, как пояснил Женя, ничего сверхъестественного
в мыльницах нет, энергии Струны не задействованы.
Просто инженерный гений Кирилл Банщиков очень любил детей. Вел даже
кружок "юный техник", жил на сто зеленых с больной старенькой мамой...
"Струна" вышла на него совершенно случайно. У кружка отобрали помещение,
устроили там оптовый склад. Наивный и неукротимый Банщиков начал обивать
пороги, раздражал всех, кого можно и кого нельзя, дважды был бит в подъезде
собственного дома и один раз - в милиции. А потом кто-то подкинул ему
телефонный номерок. И понеслось...
Сейчас Кирилл Александрович заведует у нас лабораторией, медицинские
проблемы решились нечувствительно, а давнишние сто "огурцов" кажутся ему
кошмарным сном. "Кружком, ясное дело, пришлось пожертвовать, - добавил
Женя, - но согласись, у нас он приносит детям куда больше пользы..."
Долго дозваниваться в бюро перевозок не пришлось, милый женский голос
пообещал пригнать транспорт с рабсилой ровно и точно.
- Ну, пошли, что ли, - хмыкнул я, ухватывая одну из коробок. - Давай,
юноша, займись физическим трудом. Машина у нас возле подъезда.
Игорь с сомнением глядел на тумбочку.
- Да забудь ты этот хлам! - уловила его движение Лена. - Там, на твоей
квартире, стоит весьма приличная мебель...
- Но... - непонимающе протянул парнишка... - Ведь это же его... Марата
Николаевича...
- Ну, дяденька ж не буйвол, - сверкнув неровными зубами, парировала
Лена. - И тебе кое-что достанется, малыш...
Игорь замялся, потом все-таки пробормотал:
- Знаете, я все-таки ее возьму... Я к ней привык, она пять лет уже у
меня в детдоме стояла. Я и чинил ее, когда дверца ломалась...
- Ладно, - кивнул я. - Твоя игрушка - ты ее и потащишь. На верхний
багажник закинем. Да... - спохватился я. - Паспорт давай. Завтра занесу,
там уже правильная прописка будет.
- С соседями попрощаться не хочешь? - спросила Лена.
- Да нафиг они мне... - Игорь, похоже, с трудом удержался, чтобы не
сплюнуть на неметеный пол. - Они только и знают ругаться, что музыка
громко. И наркоманом обзывают.
- А ты ни сном ни духом? - прищурился я, поудобнее перехватывая
коробку.
- Нет! А что? - с некоторой паузой сообщил пацан, и пауза эта
показалась мне подозрительной.
- Ты, котяра, смотри... - усмехнулся я. - Струна тебе помогает, но
Струна о тебе и помнит... Узнаю, что травкой балуешься - задницу надерем, и
мало не покажется. Ладно, пошли. Да не суетись ты, не мелькай, успеем за
той коробкой. Дверь пока подержишь...
А вот как быть, если господин Абдульминов откажется нас принять, я и
не подумал. И Кузьмич тоже хорош, не выставил мне соответствующую галочку.
Но теперь, глядя на массивную железную дверь с глазком, я проклял свою
беспечность. Когда готовились к акции, я о таких мелочах и не вспоминал,
надеясь на Женю. Но сейчас Женя лежал на больничной койке, уставясь
взглядом в запредельные сферы, и ничем не мог помочь, даже советом.
Правда, рядом стояла Лена, матерая, судя по всему, волчица, но просить
ее о помощи мне совершенно не хотелось. Ладно еще Игорька внизу оставили, в
машине. Нечего ему смотреть на наши разборки с Маратом Николаевичем.
Педагогически вредно. Самое поганое, что минут через сорок должны подъехать
грузчики. И что я им скажу? Кидать мыло на базу? Возможно, и придется,
только неохота позориться. Ладно, оставим на крайний случай.
- Ну чего, Костя? Побеспокоим дяденьку? - вопросительно взглянула
Лена.
- Слушай, я даже не знаю... А ну как пошлет он нас? Дверь-то не
выбить, тут базука нужна. Эх, не догадался я милицейскую форму
прихватить...
- Зачем? - удивилась Лена. - Господи, Костя, ну это же просто
делается. Например, так. Смотри!
Двумя легкими касаниями она поправила прическу, провела ладонями по
лицу - и как-то неуловимо преобразилась. Нет, никуда не исчезли острые
скулы, не выправились мелкие неровные зубки, не удлинился разрез глаз. Но
Лена вдруг похорошела, даже помолодела вроде и в тот же миг сама же
растрепала собственную прическу, после чего надавила на кнопку звонка.
Несколько секунд ничего не происходило, потом послышались тяжелые
шаги.
- Кто? - не открывая двери, поинтересовался мрачный баритон.
- Вы меня извините, - не своим голосом залепетала Лена. - Я ваша
соседка. Вы понимаете у меня на кухне дверь заклинило, а муж на работе, а
там молоко убегает... Мы замок туда поставили, когда у соседей свадьба
была, они к нам через черную лестницу...
Продолжать историю не пришлось.
Раздался скрежет проворачиваемых запоров и дверь слегка приоткрылась.
Дальше все было быстро. Мне не пришлось даже дернутся, Лена все
сделала в одиночку. Сильным рывком выдернула хозяина за порог - и тут же
втянула обратно, но сама уже находясь внутри.
Я скользнул следом, аккуратно закрыв дверь и с интересом оглядел
Абдульминова. Тот был облачен в роскошный халат, с грациозными
дальневосточными драконами. Судя по всему, Марат Николаевич совсем недавно
принимал ванну.
Сейчас он стоял, прижатый к стене, боясь пошевелиться. Причина
понятная - правая рука Лены, скользнув под халат, сжимала главные его
достоинства. Несильно сжимала, но вполне достаточно для приведения к
нужному знаменателю.
- Ну что, Абдульминов, будешь себя хорошо вести? - сухо спросил я,
разглядывая массивного, почти моих габаритов мужчину. А брюшко у него,
кстати, куда основательнее... Пиво, небось, гиподинамия...
- А... у... ну да... - выдавил Марат Николаевич пересохшими губами.
- Вот и славненько, - заметил я. - Ну, что же мы в коридоре топчемся?
Пойдем в комнату, поговорим. Разговор у нас намечается интересный...
Уже в комнате Абдульминов, усаженный в огромное, почти как у Кузьмича,
кожаное кресло, угрюмо протянул:
- Я... Ребят вы что хотите, вообще?
Елена Ивановна суховато улыбнулась.
- Сейчас поймешь, Марат.
- Это с жилищем твоим новообретенным связано, - добавил я. - Документы
на квартиру, пожалуйста.
Абдульминов попытался выбраться из кресла, но легким тычком был
отправлен обратно.
- Не суетись, - пояснила Лена, - тебе двигаться вредно. Просто скажи
где.
Секунду он соображал.
- Вон, в столе, в тумбе нижний ящик, там синяя папка...
- Очень хорошо, - откликнулся я, извлекая добычу. - Скажи им "Адью",
больше ты их не увидишь... равно как и квартиры. Не дергайся, не дергайся,
у нас мало времени. Через полчаса грузчики приедут, барахлишко твое вынесут
и доставят, куда сам скажешь.
- Какого хрена? - пискнул Абдульминов.
- Грубо, Марат, грубо, - печально прокомментировал я, вытаскивая из
кармана свернутую струну. - Тем более при даме. А суть, дорогой мой, в том,
что ты здесь больше не живешь. Договор купли-продажи признан
недействительным и аннулирован. Ибо осуществлен был с нарушением закона.
Вот, - помахал я перед его носом объемистой пачкой бумаг. - Тут и документы
от риэлтера, и заверенное объяснение нотариуса, и все твои расписки.
- Да вы чего, ребята, стебетесь? - вскинулся Марат. - Какого еще
лешего? Да вы-то кто, какое у вас право?
- О правах заговорили... - лукаво протянула Лена. - Кость, объясни
ему, убогому.
- А вот по какому, - помахал я перед его носом кончиком струны. - Ты
знаешь, что это такое?
Абдульминов хмуро молчал.
- Так вот, ты хочешь посмотреть корочки? Ну ладно, взгляни. Может,
наведет тебя на какие-нибудь разумные мысли.
Сунув Марату под нос развернутое удостоверение, я несколько секунд
любовался недоуменным выражением его лица.
- Да... Непонятно? При чем тут какой-то зачуханный Фонд защиты прав
несовершеннолетних? Ты прав, Марат, все на самом деле куда интереснее, но
ты же хотел официальности? А насчет защиты прав - так оно все и есть. Ты
купил квартиру, принадлежавшую мальчику, только-только вернувшемуся из
детского дома. Согласно закону, мальчик не вправе еще совершать подобные
сделки, он не достиг возраста полной гражданской зрелости, и потому
продажей могли заниматься только родители или заменяющие их лица. Да, я
знаю, что за двести "огурцов" мадам Артюхова из департамента опеки
подмахнула соответствующие бумажки. Уравняв, кстати, одним росчерком
трехкомнатную квартиру и конурку в коммуналке. Тем самым жилищные условия
подростка были явно ухудшены. Не стыдно?
Судя по бешеным глазам Марата, кипевшее в его потрясенных мозгах
чувство ничего общего со стыдом не имело. Пожалуй, будь я один, не обошлось
бы без криков и рук. Но Лена, похоже, внушала ему непреодолимый ужас.
Ручаюсь, таких женщин он до сих пор не встречал.
- Да я что, знал, что ли? - хмуро пробормотал он, глядя в пол.
- А вот теперь имеет место явная ложь, - с удовольствием заметила
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг