- Нет проблем! - расцвел мой шеф. - Костя, сбегай в "Дорогу", возьми у
Боксиса какого-нибудь лимонаду.
- Я предпочла бы нарзан... - задумчиво хмыкнула Елена Ивановна...
Всё это казалось по меньшей мере странным. Будто специально для меня
разыгрывался спектакль - настолько слаженно действовали Кузьмич с
Полковником. Да и вообще были они похожи, точно родные братья - тощие,
лысые, жилистые, стремительные в движениях и осторожные в словах. Отними от
Полковника сантиметров двадцать - и у моего шефа получился бы натуральный
близнец.
Наверняка они знакомы с давних времен. Аркаша - называл Кузьмича
Полковник, и тот принимал это как должное. Воистину близнецы-братья.
Только, судя по всему, Кузьмич из этой парочки старший. Некоторые звери
равнее других...
Только вот зачем? Зачем нужно было таскать меня и выспрашивать о том,
что я и так уже десять раз рассказывал, о чем я сразу же, по требованию
Кузьмича, написал объяснение... Неужели только затем, чтобы полюбоваться на
мою скуластую физиономию? А сам разговор... Как это было похоже на старый
фильм - черные лошади, белые маски... или наоборот...
И совершенно не вписывалась ни во что столичная дамочка Елена
Ивановна. Зачем она здесь? Ее что, специально прислали из Столицы
разбираться с инцидентом? Сомнительно. Похоже, она по крайней мере неделю
торчит здесь - иначе откуда такие познания в местной специфике? Кузьмич,
столкнувшись со мной в коридоре этажа, вскользь обмолвился, что Елена
Ивановна прислана сюда не случайно, а со спецмиссией и соответственными
полномочиями...
Фраза, которую можно трактовать как угодно.
Нет, не так представлял я посетившее нас столичное начальство...
Пластмассовые клипсы... обветренные губы... темно-серые, точно грозовые
тучи, глаза. Интересно, каковы скрытые в этих тучах молнии? И никакая она
не романтичная девочка - это я уже понял. Ей, наверное, уже за тридцать...
Хотя с такими особами ни в чем нельзя ручаться заранее.
И наверняка она поработала с моим личным делом... Логично? Вполне. А
ну как начнет копать? Последние месяцы я сильно расслабился, втянулся в
здешнюю кутерьму, а ведь мое существовании подвешено на тонкой, невидимой
глазу ниточке. Любая глупая случайность, нелепое совпадение - и нынешние
друзья-приятели, хищно оскалясь, обгрызут до костей... А ведь громкое дело
может получиться - враг-глиняный пробрался в Цитадель Света, прикрылся
овечьей шкурой... И плевать, что здешние овцы имеют острые клыки и питаются
волчатиной.
Я рывком встал с койки, не надевая тапок, подошел к окну, распахнул
его. Мокрый, пахнущий дымом ветер ворвался в комнату, выдувая из нее
затхлое тепло зачем-то работавших батарей. Нет, определенно нажалуюсь
завтра завхозу. Лето уже на пороге, а тут как при старом режиме - борьба за
расход топлива...
Я едва ли не по пояс высунулся в окно, ловя губами наполненный
крошечными холодными брызгами воздух. Абсолютной тьмы не было - фонари
исправно горели, и светились синеватые огни на горизонте - начинавшийся
город. Да и мутное белесое пятно нет-нет да и мелькало в разрывах туч - это
неумело пряталась луна. А ведь сегодня полнолуние, неожиданно подумал я.
Оборотни, не в силах сдерживать позывы, обрастают волчьей шерстью... И
тогда, осенью, тоже было полнолуние... И застывали черные кляксы под
равнодушной желтой мордочкой...
Ладно, что будет - то будет. В конце концов, вместо свинцовой птички в
затылок я смотрю довольно занятное кино. Хотя могу и не увидеть конца -
строгие контролеры выведут безбилетника из зала.
...Лирика - оно, конечно, здорово, мильон терзаний и интеллигентская
рефлексия, но насущных дел никто не отменял. А мне еще поработать с данными
надо, завтрашний выезд нельзя откладывать. Эх, собирались с Женей, и все
было б легко и просто. А теперь придется самому. И чувствовал я себя крайне
неуверенно.
Пришлось щелкнуть выключателем, и желтый, точно апельсиновый сироп,
свет залил комнату.
Терзания подождут. До времени.
3.
Я задумчиво доедал яичницу и потягивал остывший кофе, когда в кармане
моем заверещало. Вынул "мыльницу", недоуменно поднес ее к уху. Ну и кого
там черт принес?
Черт, разумеется, принес Кузьмича. Шеф попросил меня прямо сейчас
зайти к нему в кабинет. И тут же дал отбой, суховатый голос его растаял в
комарином писке фонового сигнала.
Мне это, мягко говоря, не понравилось. Особенно в свете недавних
событий. И тут же вспомнился глупый и мутный сон, навалившийся на меня в
третьем часу, когда я все же оторвался от монитора, ощущая гулкую пустоту в
голове. По идее, там не пустоте должно быть место, а утрамбованной
информации по фирме "Комфорт-А". Только вот глупая голова не могла уже
принимать байты, и сил моих хватило разве что разобрать постель и
шмякнуться щекой в пахнущую грозовыми облаками подушку. И тут же растаяла
дневная суета, сменившись странным.
Я шел по зимнему парку, чистому и безлюдному, где припорошенные белым
еловые лапы прямо-таки просились на новогоднюю открытку, а в мягких
солнечных лучах искрился еще не тронутый оттепелью снег. И лишь спутанные
цепочки птичьих следов заполняли пустоту этих ненаписанных никем страниц.
Однако настроение мое ничуть не отвечало окружающей безмятежности. Я
знал: ничего уже не изменить, грядущее записано и оприходовано в каком-то
потертом гроссбухе, и мне остается лишь идти по скрипучей, утоптанной
дорожке навстречу тоске. Даже повернись я и шагни обратно - все равно
дорожка, лукаво искривившись, привела бы меня в залитый бледным светом
Мраморный зал, где уже выгнулась мне навстречу огромной голубой запятой
Струна, а в наэлектризованном воздухе сгустилась музыка.
Расплыться кляксой под осенней луной сейчас казалось милостью,
незаслуженным подарком судьбы. Пуля в затылок - и конец. Ни стыда, ни боли,
ни гниловатого привкуса несбывшихся надежд... Увы, все будет иначе. Пустота
прогнется, треснет, вырвется на волю бешеная музыка, тонким сверлом войдет
в мой мозг, подчиняя себе, выдавливая из съежившейся души то, что еще
оставалось моим.
А вокруг, по колено в сугробах, стояли они, в кургузых курточках и
вязаных серых шапках. Посиневшие губы слегка дергались, время от времени
выдавливая сгустки слов:
- Мы прощаем тебя, Уходящий... Мы прощаем тебя...
И с каждым выдохом взлетало морозное облачко, возносясь к подернутому
неясной дымкой небу. А там, над головой, яичным желтком плавало солнце,
больше похожее на луну - ту самую, скучно взиравшую на пролитые в сухую
траву человеческие кляксы.
Я хмуро шагал мимо них, стараясь не встречаться глазами с напряженными
детскими лицами. Кто же пригнал их сюда, выстроил шеренгами, заставив
твердить безнадежно-ледяные слова? Им бы не это, им бы в салочки сейчас,
или на санках - но, похоже, детской в них осталась лишь оболочка. А душу
выгрызла та самая, хищно изогнутая голубая запятая, раздувшийся на
горизонте исполинский червь - то ли смерч, то ли выползший из темных сказок
дракон. Добрый дракон, заботливый... Ему виднее, ему и карты в руки... и
карты, и планы, и автоматы, и бамбуковые, расщепленные на конце палки.
Увести бы их отсюда, из этой стылой неподвижности, туда, где настоящее
солнце и настоящая трава... только нету уже таких мест.
И тут кто-то коснулся моего плеча. Вздрогнув, я обернулся.
Это был он, рыжий пацан с ломающимся голосом. Все в той же футболке и
застиранных джинсах.
- Ну, привет, - удивленно пробормотал я, уставясь в скуластое,
испещренное капельками веснушек лицо.
- Взаимно, - кивнул мальчишка, и в воздухе повисла бесцветная пауза.
- Не холодно тебе? - наконец сказал я, окидывая его взглядом. -
Одежда, мягко говоря, не по сезону.
- Мне-то не холодно, - пацан смотрел под ноги. - Я же не отсюда. Вот
им, - кивнул он на замершие ребячьи шеренги, - им холодно. А будет еще
холоднее.
- Ну и что теперь делать?
- Этим другие займутся, Константин Дмитриевич, - устало протянул
пацан. - А у вас своя дорога.
- Туда, что ли? - я показал глазами на вздыбившуюся у горизонта
Струну.
- Угу, - кивнул он. - Только иначе, чем вы думаете.
- Откуда ты знаешь, что я думаю? - ухмыльнулся я. - Экстрасенс, что
ли?
- Если бы... - без улыбки произнес мальчишка. - Только это неважно.
Важно другое. Меня к вам послали, чтобы передать: она рвется. Запомнили?
Она рвется.
- Ладно, - кивнул я машинально, совершенно не понимая, о чем речь. - А
знаешь... - неожиданно выдохнул я, - вот уже полгода, как меня никто
Константином Дмитриевичем не звал. Только Антоновичем.
- Как его? - махнул рукой вбок пацан, и, глянув туда, я увидел...
Костя стоял в снегу, но не тонул в нем - казалось, снег расступался
возле его ног. Потому что белое его лицо было белее всех снегов мира,
вместе взятых.
- Привет, тезка... - едва двигая губами, прошелестел он, и хотя между
нами было не больше двух метров, мне показалось, будто звук доносится из
невообразимых, за миллионы световых лет далей.
- П-привет... - лязгнув зубами, отозвался я. Не то чтобы мне сделалось
страшно - хуже, чем было еще совсем недавно, видимо, и не бывает,
обрадуешься любому страху, если он заменит скучную безнадежность. Но
все-таки мурашки пробежали у меня по спине, и что-то встрепенулось
глубоко-глубоко, точно форточка где-то во мне открылась.
- Все нормально, тезка... - медленно сказал он. - И что именем моим
назвался - правильно. Ты даже сам не знаешь, насколько правильно. Но тебе
надо знать... про меня, и Ленку, и девчонок... кто тогда отдал приказ...
Кто кого спасал на самом деле... И ты узнаешь... когда-нибудь. И вот когда
узнаешь - не мсти, понял? Им уже взвешено и отмерено. А сейчас мне пора,
зовут меня.
- Мне тоже пора, - сообщил рыжий мальчишка.
- Ты хоть скажи, как тебя звать, командир? А то неловко как-то
общаться с безымянным.
- Вы будете смеяться, - ответил пацан, - но я тоже Костя.
- Трое тезок на снегу... - прошелестел Ковылев. - Картина маслом.
Ладно, ребята, разбегаемся...
Мне вдруг совершенно непонятно отчего стало весело.
- Слушай, - повернулся я к младшему из нас, - а ты умеешь решать
квадратные неравенства?
Тот сморщил переносицу
- Так себе, - минуту подумав, честно признался он. - У меня вообще по
алгебре был тройбан.
- Ну, это лечится, - хмыкнул я, и хотел еще что-то добавить, но воздух
неожиданно дрогнул, переливаясь крошечными рыжими огоньками, дохнул мне в
лицо полынной горечью, сгустившись, выгнулся сверху какими-то округлыми
сводами.
А пространство, точно упругая, до предела натянутая пружина, вдруг
взорвалось ломким, рассыпающимся тысячей льдинок колокольным звоном, и я не
сразу понял, что это верещит мой настроенный на мелодию "вечерний звон"
будильник. И нет ни окоченевших ребятишек, ни обоих моих тезок, ни
рассыпчатых снегов. А только дождливое утро понедельника.
- Вот, - возгласил Кузьмич, покинув свое кресло, - настал тот
знаменательный день, когда... Короче, сегодня - первый твой самостоятельный
выход. Жаль, конечно, что без Гусева, он бы поднатаскал, ну да ладно, будем
жить по принципу "здесь и сейчас". И потому в помощь тебе, - он сделал
паузу, мечтательно оглядывая развешанные скрипки, - вызвалась Елена
Ивановна.
- Так она ж начальство! - присвистнул я. - Столичное, да еще и с
инспекцией. Или я ничего не понимаю?
- Или, - согласился Кузьмич. - Запомни, Костя: у начальства всегда
свои причуды. Я вон инструменты коллекционирую, хотя в жизни смычок не
держал, кое-кто пластмассовые самолетики клеит, а вот Елена Ивановна решила
к тебе в подчиненные податься. Ну, ты ж не маленький, понимаешь: ей надо
свою миссию выполнять. Причем не только бумажки изучая, а еще и на
местности ориентируясь. В общем, сейчас она подойдет, и вы отправитесь. А
пока... - он облизнул губы, - мой тебе совет: будь естественней.
- Не понял? Это вы о чем, Аркадий Кузьмич?
- Да ладно, не бери в голову... Так, стариковская болтовня. Елена
Ивановна - работник проверенный, опытный. Подстрахует, если что. Ладно,
какая у тебя программа?
Я раскрыл расположившуюся у меня на коленях коричневую папку.
- Да вроде бы все уже оговорено. Сперва в контору...
- Как ее, "Комфорт-Б"? - поинтересовался Кузьмич.
- "Комфорт-А", - уточнил я, стряхивая невесть как очутившуюся на
брюках белую ниточку. - Хотя правильнее бы "Комфорт-Я". Там, в конторе,
идем к Генеральному и беседуем. Мирно. Потом вызываем туда нотариуса с
делом, чистим мозги и бумаги. Дальше заезжаем за парнишкой, вызываем от
него машину, ну, там вещей-то и нет фактически, "Лани" вполне хватит. Потом
на квартиру, объясняем суть событий господину Абдульминову, а дальше уже -
работа грузчиков. Вот, в принципе, и все. Во всяком случае, мы так с Женей
наметили... - я вздохнул, разглядывая тускло поблескивающие паркетины.
- Ему, кстати, чуть лучше, - ободрил меня Кузьмич. - Буквально за пять
минут до тебя Степа звонил, говорит, непосредственной угрозы для жизни
теперь нет, так что длительная программа восстановления и все такое.
Музотерапию применили. Ты, наверное, про такое и не слышал?
- Где уж, - честно признался я. - Я вообще пока мало что слышал.
- Все впереди, - ободряюще хмыкнул Кузьмич. - А музотерапия - это,
дорогой мой, средство посильнее скальпелей. Когда она в резонансе со
Струной. Спустя недельку-другую Женю уже можно навещать будет. Ладно,
вернемся к нашим овцам и козлищам. Ты мне сейчас нарисовал ветку идеального
варианта. А теперь давай про овраги. Во-первых, все ли фигуры на своих
клетках?
- А как же, Аркадий Кузьмич? Как вы сами заметили, я не маленький... -
мои метр девяносто давали мне полное право на такие заявления. - Пасюков с
утра в офисе, я звонил. Игорек сидит в своей комнатенке. Еще вчера я сделал
ему внушение, чтобы ни на шаг от телефона. Господин Абдульминов либо еще
спит после вчерашних шашлыков, либо мучается головной болью. "Таракан", во
всяком случае, ничего иного не напищал.
- Ладно, - согласился Кузьмич. - Поехали дальше. А ежели Федор
Иванович Пасюков не захочет с тобой беседовать? Просто не впустит к себе,
мордоворотов своих вызовет. А?
- Нет, это вряд ли... - я слегка бравировал, но именно что слегка. -
Дядя Федя, судя по материалам, отнюдь не дурак и интеллигентного посетителя
сходу гнать не станет. А дальше уже надо правильно разговор повести.
- Только без рукомашеств, - предупредил Кузьмич. - Не забывай: в этом
деле ты только язык Высокой Струны, не более. Надо будет, кинешь мыло,
приедут Шура с Михой и все сделают изящно. Но лучше без этого. И вообще
лучше все в один день закончить. Согласись, смотреться оно будет эффектней.
А значит, и молва, и общественное мнение, и тем самым облегчение в
дальнейшей работе.
- Угу, - кивнул я. Рекомендации Кузьмича как нельзя более отвечали
моему настроению. Я все-таки по натуре существо мирное. Хотя при чтении
материалов мне порой и хотелось озадачить дядю Федю Пасюкова услугами
дантиста. Но будем все же интеллигентными людьми... пока это еще возможно.
- Главное - тщательным образом проверь все новые документы. Этим
зверькам лишь зацепочку дай... Только суда нам и не хватало. Тем более, там
сидит такая непонятливая тетка... Еще годик подождем, потом, если не
исправится, будем что-то с ней решать. Ладно, это лирика. Давай о физике.
Возьмете вы парнишкин багаж, погрузитесь, поедете на Вторую Самолетную. Ты
уверен, что не нужна дополнительная поддержка?
- Уверен. Видел я этого Абдульминыча, грузный дядька, но хлипкий. Вряд
ли станет особо возникать.
- А ты помнишь, что у хлипкого дядьки имеется ствол? - прищурился
Кузьмич. - И отнюдь не газовый. А ты пойдешь туда с голыми руками. Тем
более, там и грузчики будут, и парнишка. Как бы их не зацепило, если что.
Эх, я бы тебе наших дал, хоть Гену, хоть тех же Миху с Шуркой, только все и
так в мыле бегают. Что ж ты хочешь, весна. Самый пик, вплоть до июля так
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг