Виталий Каплан
ОТРАБОТАННЫЕ
1.
Солнце, огромное, налившееся тусклой багровостью, падало за горизонт.
За ту неразличимую линию между морем и небом, которая, как известно,
условна. Впрочем, не более условна, чем все остальное.
Умирал еще один день, еще одно колечко медной цепи, еще один пустой
байт. В теплом воздухе набухали сумерки, наполненные комариным звоном и
запахом полыни. Странно, на всем острове не было ни стебелька полыни,
сплошь буйное тропическое разнотравье, а запах почему-то жил оттудошний,
привычный...
Они собрались, как всегда, на Стартовой Площадке. Лэн с Кириллом,
бессменные костровые, натаскали сучьев, наломали хвороста для растопки.
Хотя в такую жару и сушь это было излишним - чиркни спичкой, и взовьются до
небес синие ночи...
Нервно дергая бровью, Игорь настраивал раздолбанную гитару. Помесь
нейлоновых и стальных струн не располагала к хорошему звучанию, но выбирать
не приходилось.
- Вот лопнет четвертая, и одной проблемой меньше, - проворчал он,
пробуя флажолеты на басах. - Да на этой деревяшке ни один уважающий себя
человек играть бы не стал.
- Так то человек! - ядовито заметили от сложенных уголком бревен.
Падла с Чингизом резались в импровизированные шашки, черные и белые ракушки
выстроились на расчерченном стремительными линиями песке.
Игорь не стал отвечать, прислушиваясь к гаснущему в вязкой тишине
созвучию. Нечего было ему отвечать.
- Чует мое сердце, пополнение к нам грядет, - ни к кому конкретно не
обращаясь, заметил Антон. Закатав выше колен рваные джинсы, он бродил по
мелководью, натягивал на ночь сети. Легкая у него оказалась на это дело
рука, и народ редко в какой день не баловался рыбкой. "Вот ведь можешь,
если постараешься, - временами подзуживал его Чингиз. - Это тебе не
вампиров гонять, это у тебя получается". Антон поначалу обижался, но с
каждым разом все тише, точно врастая в поставленный Чингизом диагноз.
- С чего бы вдруг? - не отрываясь от шашек, поинтересовался Падла.
- Чутье! - коротко объяснил Антон и, произведя фонтан теплых соленых
брызг, кошачьим прыжком выбрался на берег.
- Опять медитировал? - желчно усмехнулся Чингиз. - Ну-ну, для печени
оно, конечно, полезно. Впрочем, может, ты и впрямь на Автора настроился?
- А откуда ты знаешь, а вдруг он и по правде умеет? - высказался
Кирилл, садясь на траву возле обреченной огню груды сучьев. - Вдруг он
все-таки немножко еще может по Сумраку работать? А вдруг он не совсем
разучился? Хорошо бы мальчишку сбросили, - помолчав, добавил он. - А то с
этим уродом уже и играть неинтересно. Только и знает, что крыльями своими
бывшими хвастаться.
- Это кто еще урод? - встрепенулся обжаренный до состояния шоколадки
Лэн и деловито отвесил Кириллу крепкого пинка. Босой тренированной пяткой,
как раз в ту самую точку, коей жертва соприкасалась с землей. Естественно,
жертва взвилась в воздух крылатой ракетой, и спустя миг оба пацана
покатились по траве, сосредоточенно пыхтя и попеременно оказываясь то
наверху, то на лопатках. Со стороны они гляделись слипшимися в экстазе
колобками, и лишь мелькание загорелых рук и ног разрушало иллюзию.
- Ну вы, оба там, уймитесь! - негромко, скорее для порядка скомандовал
Антон. - Сейчас ведь все дрова нафиг развалите. А за это без вопросов по
шеям.
- Вот именно, - шумно отдуваясь, подтвердила вернувшаяся с пляжа
Ольга. В черном купальнике, напоминавшем скорее комбинезон звездолетчика,
так и не сумевшая загореть, переливающаяся бледными непросохшими телесами,
она гляделась внушительно. - Вообще, распустились они сверх всякого
разумного предела. Я бы принципиально предложила более радикальные меры.
Ибо ту демократическую мягкотелость по отношению к малолетним оболтусам,
которую я имею несчастье здесь наблюдать, назвать педагогикой нельзя. Меры
должны приниматься неукоснительно! Гибкие меры, да, но и жесткие!
- Деревянные меры, - усмехнулся Падла, - это рулез! Тем более, вон их
сколько растет, - указал он взглядом на темнеющие в отдалении кусты.
- Это сакс! - гневно завопил кто-то из мальчишек. Кто именно, не
разобрал бы и Автор, окажись он тут, в теплых, точно остывающий суп,
сумерках.
- Не, ребята, вы неправы, - сделав ход иззубренной ракушкой, заметил
Чингиз. - Гибкие друзья детей - это самое то, чего вам не хватает для
полного счастья... Добрые мы, блин, - драматически вздохнул он, - а
излишняя доброта оборачивается своей противоположностью.
- Вы даже сами не подозреваете, насколько правы, Чингиз, - поддержал
его профессор. - Сейчас вы озвучили одно из основных положений гегелевской
диалектики. Единство и борьба противоположностей, куда ж без этого. И
заметьте, осуществляется она как раз посредством "отрицания отрицания". Тем
самым, развитие происходит по спирали...
- А оно происходит? - невинным голосом поинтересовался Падла. Он любил
иногда подначить Аркадия Львовича, без этого старик неминуемо впадал в
меланхолию.
- А как же иначе, коллега? - профессор Зальцман принялся нервно
протирать и без того чистые стекла очков. - Как же иначе? Законы мироздания
едины.
- "Действие равно противодействию! - ехидно процитировал Чингиз. - Это
физический закон. Но там, где действует физическая сила - физические законы
бездействуют!"
- Я не люблю, когда дешевой демагогией подменяют собственную
философскую близорукость! - мрачно начала Ольга, примериваясь к
собеседникам. Чингиз поморщился, а Падла уже мысленно выпекал ароматную
грубость.
Антон решил переключить стрелку, дебаты с Ноновой достали уже всех,
хотя на острове Ольга объявилась лишь месяц назад.
- Короче, - парой точно направленных пинков расцепил он младших, - вы
меня заколебали. Двадцать отжиманий каждому! - распорядился он, критически
оглядывая потрепанных в потасовке пацанов. - А не то...
- А не то что? - нахально пискнул Лэн.
- А не то именно то, - мгновенно, словно дожидаясь этого, откликнулся
Антон. - Вернее, те. Которые гибкие друзья. Сейчас вот мы с Чиной забудем
на время наши метафизические разногласия, наломаем веток... Потому что вас,
обормотов, воспитывать надо, совсем от рук отбились. Кто мне сегодня сети
спутал?
- Не мы! - быстро парировал Лэн. - И мы не виноваты, что ты их сам с
террасы унести забыл.
- А кто лазил без спросу в подвал? - меланхолически поинтересовался
Чингиз. - Сколько раз было сказано: недоработан подвал, опасно туда
соваться...
- Кто изображал из себя рок-звезд и уронил мою гитару? - елейным
инквизиторским тоном осведомился Игорь. - Главное, дождались, пока я
задремлю... Какое низкое коварство! Нет, у нас эти оболтусы хрен бы Знак
получили. Мы в их возрасте вели уже вполне осмысленное существование,
отрабатывали теорию и практику роддерства, создавали аппробативные
методики... А эта мелочь пузатая, которая, кстати сказать, и дробей не
знает...
- Это все чепуха! - решительно заявил Падла. Поднявшись на ноги, он
подтянул свои невозможных размеров семейные трусы и свирепо уставился на
притихших пацанов. - Это все чепуха по сравнению с главным. Кто брал мое
пиво?
- А мы-то здесь при чем? - очень убедительно удивился Кирилл. - Я
лично вообще "Жигулевского" не пью. Я только лимонад...
- Поди-ка ко мне, цыпочка, - ласково протянул Падла. - Я сейчас тебе в
деталях разъясню, при чем здесь конкретно ты.
- Падла, ну не надо! Ну зачем? - забеспокоился Кирилл, ничуть не
стремясь приблизиться к возвышающейся подобно грозному утесу фигуре. -
Может, лучше двадцать отжиманий? - с надеждой обернулся он к хихикнувшему
Антону.
- Надо, Кириллка, надо! - грустно подтвердил тот. - Все тайное рано
или поздно становится явным, по всем долгам приходится платить. Меня-то
словами не уведешь, - он вдруг замолчал, то ли собираясь с мыслями, то ли
прислушиваясь к чему-то.
- Да, его не уведешь, - рассеянно подтвердил Чингиз, отрываясь от
шашечных расчетов. - Его разве что проведешь... Ольга, может, вы и правы. В
кои-то веки... Хватит, в самом деле, потакать разгильдяйству, -
многозначительно указал он взглядом на изобилующие гибкими ветками кусты.
Как знать, чем бы это кончилось... Но дрогнул темнеющий воздух,
заискрился радужными переливами, протяжно выдохнуло плоское небо - и на
песок, с высоты чуть более трех метров, шлепнулся мальчишка. Лет этак
двенадцати, худенький и длинноволосый. Упал на четыре точки, ойкнул и
растерянно поднялся, отряхивая лиловый пуховик.
- С приземлением! - желчно поприветствовал его Падла. - Велкам ту наш
гостеприимный остров. Не очень ушибся-то?
- Здрасте, - растерянно выдавил из себя мальчишка и заозирался. - А
это где? А вы кто? А зачем зонтик?
- Сейчас, - хмыкнул Игорь, - сейчас все узнаешь. Но сперва, ясноглазый
ты наш рыцарь, скажи, звать-то тебя как?
- Егор... - протянул новоприбывший. Он удивленно крутил головой,
таращил серые глаза и мелко дрожал, не в силах осмыслить ситуацию.
- Какие люди и без охраны! - хохотнул Антон. - Я давно тебя поджидал.
Мальчишка недоуменно уставился на него.
- Не бойся, у нас тут классно! - подбодрил новичка Кирилл. -
Привыкнешь. Главное, ни уроков тут, ни киллеров, ни прочих глупостей...
- И зубы можно не чистить! - высказался Лэн. Нонова метнула в его
сторону осуждающий взгляд и уже открыла было рот...
- У вас там, значит, февраль? - деловито поинтересовался Антон.
- Не, март, - отозвался пацан. - А что?
- А то, что шкур на тебе нацеплено... - объяснил Антон. - А у нас тут
двадцать семь по Цельсию. Ныне и присно, и во веки веков. Так что давай,
скидывай одежку-то. Вон, на ребят посмотри, - кивнул он на прожаренных
солнцем Лэна с Кириллом. - Здесь у нас так ходят. Как бы тропики, блин...
- Я... - тихо прошептал Егор, - я не знаю. Я лучше домой... Можно?
- Нельзя, Егорушка, - печально проговорил Чингиз, жестом останавливая
готового отпустить сомнительную шутку Антона. - Увы, отсюда не
возвращаются.
- А почему? - смаргивая навернувшиеся слезы, спросил пацан.
- Потому что ты отработан, - сухо пояснил Чингиз. - Как и все мы тут.
- А что значит отработан? - хмуро спросил Егор, подозрительно шмыгнув
носом.
- Вот что, пойдем, погуляем, я тебе дорогой все объясню. - Чингиз
положил мальчишке руку на плечо и повел куда-то вдоль прибрежной полосы.
На западе еще расплывалось рыжее пятно, капля томатного сока на
чернильно-синей скатерти неба, но темень уже обволакивала остров, сухая,
беззвездная и безлунная. Просто синева, незаметно становящаяся чернотой.
- Молодежь, кончай дуться, занялись бы костром, что ли, - миролюбиво
предложил Падла. Он не глядя хлопнул присосавшегося к волосатой ляжке
комара и высказался в пустое, душное пространство:
- Ничего, привыкнет пацан. Все мы через это прошли. В конце концов,
могло быть и хуже.
- Почему хуже? - сейчас же вклинился Кирилл. - Разве бывает хуже?
- Бывает, - заметил Падла. - Растаяли бы, и все дела.
Игорь мрачно усмехнулся.
- Ты и в самом деле полагаешь это худшим вариантом?
Откинув наползающую на глаза седую прядь волос, он отвернулся в
сторону моря, пытаясь что-то разглядеть за иссиня-багровым рубцом заката.
- А разве нет? - неожиданно миролюбиво заметил Падла. - Имхо, лучше
икстишка, чем "Агат". Другие вон растворились. Типа мороженого во рту...
Нам, ребята, еще повезло, Автор достался более-менее, с некоторой
фантазией. Что, скажете, плохой остров слепил?
- Все-таки какая-никакая, а жизнь... - деликатно кашлянув, согласился
с ним профессор. - Да, раньше нам всем было лучше, но поймите, молодые
люди, нельзя же вечно кататься с горки... Наступает пора возить саночки.
- Аркадий Львович, - мрачно перебил его Игорь, - знаете, в чем
неустранимый порок вашей философии? Вы способны оправдать что угодно, где
угодно и когда угодно. Господи, да ведь мы тысячу раз все это обмусоливали.
И я тысячу раз вам говорил - прощать Автору свинство не намерен. Я не
просил этого курорта, меня вполне устраивала тихая, уютная смерть от
атомарника. Ну неужели вы не понимаете - стыдно брать подачку. Там мы жили
по-всякому, пускай иногда и плохо, но знали, что мы - настоящие, и все
вокруг нас настоящее. Верили, дрались, любили, трусили - все было истинным.
И насколько милосерднее было бы просто вычеркнуть нас. Если уж он никак не
мог не придумывать. Так нет же, этот лауреат полкило булыжников подарил нам
списанный остров. Вместе с сознанием нашей иллюзорности. Он, наверное, пьян
был, скотина.
Зальцман вновь принялся протирать очки - похоже, ему просто необходимо
было чем-то занять руки. Низенький, худой, он напоминал сейчас подростка,
за минуту постаревшего на шестьдесят лет. И лишь окаймляющие лысину
снежно-седые пряди разрушали иллюзию.
- Игорь, дорогой, мы и в самом деле тысячу раз все это обсуждали. И вы
тысячу раз отказывались меня понять. Что ж, давайте начнем в тысячу первый.
И прежде всего - откуда взялось это деление - настоящая жизнь, квазижизнь?
Никто еще не опроверг старика Декарта. Мыслю - стало быть, существую. Вот и
мы поскольку мыслим, то и существуем, живем... Я не считаю остров иллюзией
большей, чем Ботанический сад, где в меня всадил несколько пуль этот
довольно странный молодой человек.
Вы говорите, унизительно? Позвольте, коллега, никто не может унизить
меня, пока я сам не растопчу свою душу. Автор, говорите? Во-первых, все это
не более чем предположение. Да, каждый из нас смутно вспоминает нечто, да,
из этих фрагментов складывается довольно занятная мозаика. Но с неменьшим
успехом можно выдвинуть и иные версии. А даже если и принять в качестве
рабочей гипотезы... Тогда получается примерно так. Мы для нашего Автора -
всего лишь плоды его натренированной фантазии, о нашей реальности он,
бедняга, и не подозревает. Он придумал нас? А если все наоборот и это мы
придумали его? Или есть некто, кто сочинил и его, и содержимое его грез, то
есть нас? А может, воображение и реальность - лишь разные измерения чего-то
единого, непостижимого нашим рассудком? Может, наш Автор ничего и не
сочиняет, а просто инициирует уже существующие виртуальные вселенные? Грубо
говоря, он давит кнопки на компьютере, но компьютер-то изобрели другие.
Просто он оказался в нужное время в нужном месте. Так чего же на него
злиться? Кому от этого станет лучше? Да, он выкинул нас из головы, выкинул
сюда, на остров. Так он никогда и не верил в нас по-настоящему. А
представьте, он все понял и осознал? Вам его не жаль, Игорь? С ума ведь
сойдет человек. В лучшем случае сопьется. А то и как один из твоих старших
друзей, мальчик, - сухоньким пальцем он неожиданно ткнул в притихшего
Кирилла. - Творческие люди, они непредсказуемы. И, кстати говоря, что тогда
случится со всеми нами? Впрочем, и это не главное. Поймите, Игорь, я
философ, я не могу давать волю эмоциям, мой долг - рассмотреть проблему
профессионально...
- А дальше? На ученом совете доложите? - буркнул под нос Падла, но
вообще-то глуховатый Зальцман его услышал.
- Вы зря смеетесь, юноша. Понимание ценно само по себе, утилитарный
подход здесь неуместен. Темнота, невежество недостойны человека. В какую бы
скверную историю мы ни влипли, первый и необходимый шаг к спасению - это
Знание. Заметьте, не Сила, не Власть, и даже не Развитие. Ибо лишняя
информация - это лишняя степень свободы.
- Свобода лишней не бывает, - нервно заметил Антон.
- Не говорите глупостей! - сейчас же вклинилась в разговор Нонова.
Несмотря на успевшее уже уползти под горизонт солнце, она так и не
рассталась со своим защитным зонтиком и сейчас вертела его в пухлых белых
руках, точно истинный ценитель - замысловатое холодное оружие. - Любой
нормальный человек прекрасно понимает, что мера допустимой свободы - это
строго ограниченная величина, коррелирующая с психотипом индивидуума. Я
читала об этом в одной книжке, и стало быть, сомнения неуместны. Вы же,
Антон, как особь, испорченная своими былыми сверхвозможностями, уже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг