Выходит, ошибался? Нет. Сейчас ведь не справка нужна, а правда.
Значит, что? Значит, Лёшка Серебряков, бывший одноклассник. Давно они не
виделись... Лет пять, не меньше. Кажется, Лёшка успел за это время
защититься... кто-то рассказывал. Кандидат медицинских наук, консультирует
в частной неврологической клинике.
Что ж, хоть и неприятно расстраивать старого знакомого, а придётся. По
крайней мере, уж Лёшка-то ему врать не станет.
Но это - потом, на днях. Если вообще глюки будут продолжаться. Может,
и само пройдёт. Должно же подействовать причастие! Непременно должно!
6.
- Дмитрий Александрович! Можно вас на минуточку?
Она постучалась в кабинет, едва лишь раздался звонок с пятого урока и
шумная орда шестиклассников выкатилась в коридор.
Дмитрий её не узнал. Видел, возможно, на родительских собраниях,
два-три раза в год - но не отложилось в памяти. Сейчас он всматривался в
бледное, обтянутое сухой кожей лицо, в набрякшие веки - но так и не мог
сообразить.
- Я мама Люды Беляевой, из девятого "А", - облегчила она ему муки
опознания.
- Здравствуйте, Ирина Сергеевна! - имя, в отличие от внешности,
вспомнилось сразу. - Пожалуйста, присаживайтесь. Чем я могу помочь?
Женщина молча опустилась на стул, сцепила пальцы. И Дмитрий вдруг
понял, что ничего хорошего не услышит.
- Ох, я даже не знаю, - слова, похоже, давались ей с трудом. То ли
Ирине Сергеевне было сейчас больно, то ли она наглоталась успокоительных
таблеток. - Тут такое случилось... Люды ведь сегодня не было в школе, да?
- Ну... - замялся Дмитрий. - Откровенно говоря, я не в курсе. Сегодня
у меня в девятых уроков нет, я к ним не заглядывал.
Она понурилась, будто дожидалась радостной вести - но так и не
дождалась.
- Пропала Люда, - поведала наконец женщина. - В субботу вечером пошла
к подружке на день рождения... к подружке по старой школе, Наташе Волковой.
И не вернулась.
Дмитрий почувствовал, как что-то скользкое и холодное коснулось
желудка. Ничего себе дела! Люда Беляева, старательная
хорошистка-брюнеточка, пришла в гимназию в позапрошлом году. Мама -
библиотекарь в каком-то вузе, отца нет. Дочка же - девочка тихая, но не
забитая, просто флегматик по натуре. Отличалась успехами в хоре, посещала
факультатив по художественной вышивке...
- А что говорит подруга? - спросил он, стараясь скрыть напряжение в
голосе.
- Говорит, всё хорошо там было, веселились... танцевали, музыку
крутили. А потом, уже после одиннадцати, когда расходиться стали,
оказалось, её нет. Один мальчик, из той же школы, её как раз проводить
хотел - ну и вот...
- И никто ничего не видел, не знает?
- Ну, - задумалась Ирина Сергеевна, - я не успела ещё всех
порасспросить. Только Наташу, Лену и этого мальчика, Костю. Там же человек
двадцать было.
- А далеко от той девочки до вашего дома?
- Да не слишком. Или три остановки на одиннадцатом трамвае, или минут
двадцать пешком. Наташа на Преображенке живёт, возле кинотеатра Моссовета.
- В милицию вы обратились? - задал Дмитрий неприятный, но необходимый
вопрос. Про больницы и морги спрашивать не стал - и так ясно, что по нулям.
- Конечно! Ещё вчера. - Лицо её дернулось. - И они меня обхамили!
Сказали, что заявление примем, положено, а на особую активность не
рассчитывайте. И что таких девочек, которые от мамы с папой погулять
вышли - пруд пруди. А потом приходят... с букетом венерических болезней.
Лучше воспитывать надо было, сказали. Там один такой капитан был
толстомордый...
Она не выдержала, уткнулась лицом в ладони, зарыдала. Дмитрий
поднялся, поплотнее прикрыл входную дверь и затем уж осторожно коснулся её
плеча.
- Не надо, Ирина Сергеевна, нельзя сейчас. Держитесь. Идиотов всяких
полным-полно, стоит ли обращать внимание на гадости? Скорее всего, ничего
страшного и не случилось, разные ведь бывают обстоятельства. Милиция
милицией, а надо попробовать и самостоятельно разобраться.
Он говорил эти обязательные, но пустые слова - ритуальные фразы. Вот
так же утром и отец Георгий успокаивал его... тот хоть не кривил душой. А
тут... "Ничего страшного не случилось". Случилось страшное. Сам не понимая,
отчего, он это знал. Столь же непреложно, как теорему синусов.
- Вот я и пришла, - справившись с собой, сказала женщина. - Я ведь что
хотела - может, вы поговорите с девочками из класса? Ну, мало ли? Вдруг она
у кого-то из них? Может, на что-нибудь обиделась, ушла? Вы ж понимаете,
такой трудный возраст. Может, она кому сказала чего, где её искать?
- Это мысль, - обнадёжил несчастную мать Дмитрий, вновь ловя себя на
фальши. - Я обязательно обзвоню сегодня девчонок. Что же касается
милиции... Наверное, надо поискать какие-то знакомства в этих структурах...
ну, чтобы воздействовать на местное отделение... чтобы по крайней мере
выполняли свои прямые обязанности. Кажется, даже в нашем классе кто-то из
родителей имеет отношение к прокуратуре... я позвоню. Должны помочь,
нормальные люди ведь... И конечно, мы все будем молиться. Вы уже говорили с
Мариной Павловной?
- Нет... - всхлипнула Ирина Сергеевна. - Я вчера батюшке нашему
сказала, а сегодня сразу вам.
- Ладно, с директором я сам поговорю. А вам надо бы сейчас домой. В
конце концов, кто-то непрерывно должен там сидеть на телефоне. Вечером я
позвоню в любом случае. Вас проводить?
- Спасибо, не стоит. Спасибо вам!
Дмитрий долго сидел, уставившись в столешницу. Пусто было на душе.
Пусто и гадко. Так всегда бывает, когда чувствуешь собственную
беспомощность. Ну что он может, что? Про родителя из прокуратуры наплёл
единственно с целью утешения. Да и толку? Просто быстрее открылась бы
ужасная истина. Ведь если умная, воспитанная девчонка без всякой видимой
причины пропадает - значит, дело плохо. Значит, какой-то криминал. Ушла
вечером домой. Почему ушла? Почему тайно, никого не предупредив? Может,
поссорилась с кем-то? Обиделась? А дети, ясное дело, темнят. Потом-то всё
равно расколются, не маме так милиции, но поздно, поздно!
Значит, ушла одна, в расстроенных чувствах. По сторонам, небось, не
смотрела. И что? Сбило машиной? Был бы труп. Или водитель, осмотревшись и
не обнаружив рядом свидетелей, увёз куда-нибудь тело? Закопать за городом,
в лесу - не найдут ведь никогда. Небось, на один "найденный и опознанный
труп" из криминальной хроники приходится десяток неопознанных. Или ещё
хуже... маньяк какой-нибудь, извращенец. Затащил, угрожая ножом... или даже
не угрожая. Кажется, где-то писали, будто некоторые маньяки обладают
гипнотической силой, и женщины идут за ними... как в романах про вампиров.
Врут, наверное... Жёлтая пресса... стремящаяся к металлу жёлтого цвета... А
вдруг? Или какие-нибудь обкурившиеся гопники...
Дмитрий резко встал, хрустнув суставами. Какое-то смутное
беспокойство, неоформленная тревога проникли в душу. Казалось, что-то надо
немедленно делать. А что?
Он повернулся к иконе - в гимназии образа висели в каждом классе - и
широко перекрестился.
- Пресвятая Владычице, Матерь Божия, ну помоги! Спаси эту девочку,
вырви её из беды. Оборони, защити! И маме её тоже помоги, укрепи её. И
мне...
И всё? Это всё, что он может? Девчонка ведь гибнет! А главное, времени
почти не осталось. Надо успеть!
Дмитрий дёрнулся, как будто его укололи булавкой. Откуда он это знает?
Откуда знает, что Люда ещё жива, но нужно спешить? А ведь знает же!
Знать бы ещё, куда бежать... Девчонка где угодно может быть. Не факт,
что и в Москве. Мало ли куда увезли? Может, чеченцы? Похищают же они людей.
Трудно было представить, какой выкуп способна заплатить одинокая
библиотекарша, но мало ли?
Он глубоко вздохнул. Наскоро покидав в сумку книги и тетради, запер
кабинет. Уже на лестнице стало вдруг ясно, что делать. Стоило представить
себе лицо Люды - смуглое, кареглазое, с ямочкой на правой щеке - и сразу
пришло знание. Надо сейчас срочно ехать на Преображенку и самому пройти от
дома той девочки до дома Беляевых. Все адреса он ещё в позапрошлом году,
получив классное руководство, переписал себе из журнала. Вот и пригодилось.
Дмитрий сам не заметил, как спустился в метро, как проехал несколько
станций, как перешёл на красную ветку. С каждой минутой он чувствовал:
время утекает. И сейчас не хотелось размышлять, откуда в нём это странное
знание и стоит ли ему доверять. Перед глазами стояло лицо девочки - и
значит, всё остальное было не важно.
Направление он почувствовал сразу, едва выйдя на воздух. В несколько
приёмов, подлаживаясь под невыносимо медленные светофоры, пересёк
Преображенскую площадь. Всего лишь ветерок, струйка холода, касающаяся
лба - но стоило ему ошибиться, повернуть не туда, и струйка пропадала.
Приходилось растерянно крутить головой, вызывая, наверное, усмешки
прохожих. То ли за наивного провинциала принимали, то ли за изрядно
выпившего.
Места, конечно, неприятные. Старые, облезлые дома, какие-то кривые
переулочки. И в небе тоже ничего хорошего - сгустились плотные, желтобрюхие
тучи, намекая на скорую грозу. Отдельные капли - увесистые точно градины -
уже расплылись на асфальте. Дмитрий сообразил, что не взял зонта, но тут же
забыл о таких пустяках.
Знай он дорогу заранее, наверное, весь путь не занял бы и десяти
минут. Но когда через пару шагов останавливаешься, ловишь указующий холод -
время растягивается неимоверно. Да ещё и ветер мешал, студеный ветер,
поднявшийся перед грозой. Приходилось отделять тот холодок от этого,
обычного.
Наконец "направление" привело его к оплывшему под собственной тяжестью
длинному восьмиэтажному дому, некогда окрашенному жёлтой краской. Сейчас
невозможно было и сказать, какого же цвета эти грязные, облупившиеся стены.
Небось, капитального ремонта не делали никогда. Из принципа. Как тут только
люди живут?
В доме, изгибавшемся буквой "г", имелось множество подъездов - как
обычных, жилых, так и занятых под офисы. Все - со двора. И куда теперь?
Холодок сейчас же скользнул по щеке. Ага... Вон туда, значит. Подъезд
жилой, кодовый замок вырван с мясом, чернота распахнутой двери - точно
пасть какого-то доисторического чудища. Например, гигантской гиены.
Дмитрий не вошёл - вбежал внутрь, в душную, влажную тьму. Трубы, что
ли, у них протекают? Комарьё, наверное, круглый год водится. Господи, ну
что за идиотские мысли?
В подъезде пахло кошками, кислой капустой и мочой. Лампочка, понятное
дело, разбита, и свет сочится лишь сверху, с лестничной площадки пролётом
выше, там окно.
Повертев головой, он поймал холодную струйку и неуверенно, на всякий
случай выставив вперёд ладонь, двинулся в нужную сторону. То есть вбок,
влево.
Он сперва нащупал и лишь потом с трудом разглядел дверь. Основательная
дверь, обитая кровельным железом... или это цинк? Видимо, там, за дверью -
подвал. А в подвале - Люда. А на двери - мощный навесной замок.
И что теперь? Время утекало сквозь пальцы. Дмитрий подергал дужку -
вдруг держится на честном слове? Нет, заперто на совесть. На чью-то
вымазанную дёгтем совесть.
Бежать куда-то, искать лом? Или какой другой инструмент? Как-то вот за
тридцать лет не довелось узнать, чем сбивают замки. Нет, некогда. Скоро...
он чувствовал, скоро должно случиться что-то нехорошее. Может случиться.
Или всё же он успеет? Надо проникнуть внутрь. Как? Господи Всесильный,
ну подскажи! Должен же быть какой-то способ!
Ничего не приходило в голову. Дмитрий, давясь стыдом за своё бессилие,
опустил глаза.
И увидел на заплёванном полу тень. Свою собственную.
Тень ждала. Тень, в отличие от своего глупого хозяина, знала, что
делать. Тень вообще знала многое.
Отчаянным рывком Дмитрий рванул её на себя. Не руками - просто
взглядом. Волей.
И сейчас же его обдало холодной волной. Мир мгновенно изменился, стал
серым и тихим.
"Дурак, остановись! Вернись!" - проскользнуло в уме. Нельзя же, никак
нельзя! Если долговязый Антон говорил правду, значит это магия! Ясно же -
бесовский соблазн!
Но там, за дверью, лежала истерзанная девочка. Он знал это столь же
ясно.
И прошёл сквозь стальную дверь как сквозь дым.
Здесь, в Сумраке, вполне хватало света, чтобы ориентироваться. И
откуда он только брался?
Оказалось, не всё тут одинаково серо. Например, синеватый мох, которым
поросли стены. Мох едва заметно шевелился - точно его ворсинки были
крошечными щупальцами. Какая-то чужая, совсем чужая жизнь.
Но заниматься сумрачной биологией некогда. Он покрутил головой. Где же
Люда? В огромном подвале легко было заблудиться - уходили вбок узенькие
коридорчики, тянулись, деля пространство на части, огромные паровые трубы,
поросшие синим мхом. Лабиринты ещё те...
Впрочем, блуждать не пришлось - в Сумраке, невидимая холодная указка
обрела форму. Слабый зелёный лучик, точно фосфорицирующая стрелка компаса,
поплыл перед ним в воздухе. Прямо, налево, ещё раз налево.
Люда обнаружилась на мерзком, разодранном топчане, из которого
скрюченными пальцами торчали ржавые пружинки и лезли клочки ваты. Всю
одежду с неё сорвали, и бледную кожу усыпали мурашки - в свободных от
кровоподтёков и синяков местах. Руки и ноги её стянуты были толстым,
многожильным электрическим кабелем.
Дмитрий в ужасе опустился рядом с ней на корточки. Слава Богу, она
дышала. Но то ли спала, то ли потеряла сознание. Тощие рёбра мелко-мелко
вздрагивали, сердце - Дмитрий и на расстоянии слышал его стук - билось
медленно и неуверенно. Точно решая - а стоит ли продолжать?
Что же такое с ней случилось? Кто её? Где эта мразь?
Он опустил ей руку на лоб. Холодно. Не мёртвый холод, но и не обычное
человеческое тепло. Может, это воздействие Сумрака?
А потом вдруг нахлынули картины - торопясь, захлёстывая его сознание
бурлящим потоком. Дмитрий не сразу и понял, что это - Людина память,
переливающаяся из мозга в мозг. Из души в душу.
Громкая музыка, недоеденный торт-бисквит и тот полуподслушанный
разговор. Об этом ведь никто не мог знать, никто, кроме Наташки! Только ей,
по великому секрету! А теперь, значит, это обсуждается в открытую? С
гнусными - да, именно гнусными хихиканьями! Вот так, значит, Наташенька? В
прихожую, найти в куче сваленных курток свою... быстрее, пока они там
пляшут... чтобы никому ничего не объяснять. Особенно Косте! Домой, скорее!
Трамвая ждать долго, быстрее пройти... Как же всё-таки темно! Хорошо
хоть дождя нет. Какая же гадина эта Наташка! Почему так тускло горят
фонари? Кто это впереди? Четверо? Нет, пятеро. Какие противные! Немногим
старше... пэтэушники небось. Окликают. Я никуда с вами не пойду! Мне домой!
Убери руки, козел, у меня папа генерал ФСБ! Сволочь, козлина, урод тупой!
Пусти, тебе сказано!
Господи, как тут страшно! И как больно! Они же обкуренные, они ж не
соображают ничего! Рвут одежду! Мама! Уже нет сил кричать... она и не
знала, что это так противно... Она не знала, что бывает такая боль!
Больше ничего считать не удалось. Только боль и ужас - слоями, всё
глубже и глубже, до самой сердцевины души.
Дмитрий молча стоял над девочкой. Господи, ну как же так можно? Где же
Ты был? Как допустил?
Но некогда было заниматься теодицеей. В любой момент могли вернуться
мерзавцы, продолжить свои развлечения. И что тогда? Не хотелось и думать. В
обычном мире исход понятен - легко, играючи забили бы ногами. Если их будет
хотя бы двое...
Но тут же он понял, что в Сумраке всё иначе. В Сумраке он может
многое - и сам не знает, что именно. Что он сотворит с подонками? Фантазия
услужливо развернула целый спектр, пришлось цыкнуть на неё. Не так. Всё
надо делать не так.
Подняв девочку на руки - та оказалась куда легче, чем он думал,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг