П.Капица, Н.Яковлев
Остров Панданго
Библиотека Луки Бомануара - http://www.bomanuar.ru/
Распознавание и вычитка - Alexandr
ГЛАВА ПЕРВАЯ
НА ПОЗАБЫТОМ БЕРЕГУ
Вспененные волны прибоя одна за другой накатывались на бесконечный
песчаный пляж Позабытого берега, распространяя горьковатый запах соли и
морских трав.
Пустынен здесь океан: на сотни миль - ни дымка, ни паруса.
Пассажирские лайнеры далеко стороной обходят опасные воды, изобилующие
скрытыми банками и рифами. Только изредка показываются рыбачьи кечи,
небольшие рефрижераторы и чумазые грузовые суда, идущие за копрой, рудой и
фруктами. Они стараются держаться ближе к берегу, чтобы вовремя укрыться в
безопасных бухтах.
Позабытый берег находится в полосе бурь. Чуть зазеваешься, не заметишь
фиолетового марева на горизонте - никакие молитвы не спасут: налетевший
шквал если не опрокинет судно, то выбросит на рифы и разобьет в щепы.
Спокойствие океана обманчиво.
Была и другая причина, по которой рыбаки Позабытого берега не уходили
далеко в океан, но о ней они помалкивали. Разве только подвыпив в
"Осьминоге", храбрецы намеками говорили о трупах, попадавших в сети. А если
кто из рыбаков обращался в полицию, то кончал плохо: его обычно находили у
своего собственного кеча с пробитой головой.
Правда, живет в селении рыбак с ветром в голове, не умеющий держать
язык за зубами. Любители загадочного еще недавно могли послушать забавного
собеседника, готового вспомнить всевозможные таинственные истории,
происходившие в море. Но теперь и он помалкивает.
Обломки кеча, которым так гордился Сильвейро, догнивают на отмели, а
сам прославленный шкипер ежедневно курсирует от стойки "Осьминога" до
старой, полузасыпанной песком баржи, выброшенной на берег. "Осьминог",
видно, цепко опутал ослабевшую волю одинокого моряка.
Виноваты в этом, конечно, захожие шкипера, угощавшие рюмкой виски
старого приятеля. Да и сам он немало сделал, чтобы навлечь на себя беду.
Год назад Сильвейро вышел в океан с двумя племянниками на ночной лов.
Напрасно все-таки он не прислушался к словам патера, обладавшего редкостной
на побережье вещью - барометром.
Занесенные далеко в океан внезапно налетевшим ураганом, рыбаки
увидели... Впрочем, что именно они увидели, - никто толком понять не мог.
Доходя до этого места, Сильвейро прикладывался к даровой рюмочке, морщился,
крутил головой и дальше начинал говорить такое, что примерещится не
каждому. Будто бы из мрака выплыл остров с вертящимся огнем. Воспрянув
духом, племянники собрались было возблагодарить святого Матэо, но не
успели. В вихре брызг на гребнях волн показался катер, мигающий оранжевыми
вспышками...
Свинцовый град обрушился на кеч. Племянники, видимо, были убиты; их
сразу слизнуло волной. Сильвейро очнулся на днище изрешеченного кеча, когда
на светлеющем горизонте еще виднелись пальмы незнакомого острова.
На счастье, шторм стих так же неожиданно, как и налетел. Это
обстоятельство спасло рыбака. Разорвав рубашку, он кое-как перевязал
раненую голову и, отдавшись на волю течения, лег у кормы.
Лишь на третьи сутки море прибило к берегу полузатопленный кеч с
человеком, в беспамятстве припавшем к румпелю. В горячечном бреду он
бормотал о каком-то черном катере, вертящемся огне и пальмах.
Со временем у выжившего из ума Сильвейро количество пальм, катеров и
даже островов возрастало в несомненной зависимости от опрокинутых в вечно
жаждущую глотку шкипера рюмок виски и рома.
Время шло. Сильвейро, фантазируя, так запутал происшедшую с ним
историю, что никто ему уже не верил и не преподносил виски. Даже шкипера
захожих судов не величали его, как прежде, стариной, и не усаживали за свой
столик.
Но недавно престиж Сильвейро вновь поднялся. Как-то утром в "Осьминог"
заглянул велосипедист в костюме песочного цвета. Пока смахивали с него
пыль, гость успел понравиться всем своими шуточками и прибаутками.
Он благосклонно выслушал историю старого рыбака и покорил его
дружелюбным обращением. Пожалуй, это был единственный за все времена
собеседник, заинтересовавшийся бреднями Сильвейро. Старый рыбак, кстати,
был трезв, - дело-то происходило утром. Проезжий не выразил сомнений в
достоверности событий и даже что-то записал.
- Да пусть я подавлюсь рюмкой виски, которую вы мне преподнесете, если
я вру! - поклялся Сильвейро.
- Не поперхнешься, старый брехун! Вы не очень доверяйте, синьор, ему
все прибредилось, - сказал хозяин "Осьминога" Дон Амбросио, наливая за счет
гостя рюмку виски шкиперу.
Задетый за живое Сильвейро подсел к велосипедисту и доверительно
шепнул:
- Они полагают, что все это я выдумал. Жалкие люди! - Старик пошарил в
кармане и вытащил вместе с табачными крошками три смятые крупнокалиберные
пули, с потускневшей никелевой оболочкой.
- Недавно я их выковырял из борта кеча. Что же, сам господь бог
стрелял в нас этими штучками? - произнес он. - Нет! Мне ничего не
прибредилось!
На вопросы велосипедиста старик лишь приблизительно, больше по
догадкам, смог определить направление таинственного острова. А выпив вторую
рюмку виски, он так разошелся, что даже добавил:
- Вот если бы у меня была карта, я живо разыскал бы это место, а так
ведь не объяснишь...
- У меня, дома где-то валяется мореходная карта, - как бы между
прочим, сказал собеседник.
- Прихватите ее с собой, если еще заглянете сюда. Не будь я Сильвейро,
проклятый остров будет найден! - пообещал старик.
Уезжая, велосипедист подарил шкиперу десять аргентинских песо. Но,
когда дон Амбросио попытался обсчитать доверчивого гостя, тот этак взглянул
на него, что почтенный хозяин харчевни в растерянности передал лишку сдачи,
чего на памяти старожилов с ним давно уже не случалось.
Сильвейро вскоре размечтался и пустился в немыслимые предположения.
Разумеется, проезжий был столичным репортером, он скоро так распишет все,
что в "Осьминог" хлынут толпы любителей необычайного. Они будут пить,
слушать его рассказы и тратить без счета деньги.
Даже дон Амбросио - насколько все же легковерна человеческая натура -
и тот поддался чарам этой фантазии. На всякий случай он выкатил к стойке
бочонок лучшего рому и, в припадке великодушия, первый стаканчик
пожертвовал старику.
Но как обманчива фортуна! Ни один любопытный богач не спешил из
столицы! А когда Сильвейро навязался со своей историей двум гулякам,
прикатившим откуда-то на серебристой гоночной машине, те выволокли его на
улицу, сбили кулаком на землю и, дав несколько пинков ногами, пригрозили:
- Если не перестанешь бредить, старый чурбан, будешь покойником.
Местные парни хотели было проучить их, но их смутили недвусмысленно
оттопыренные задние карманы туристов. С такими людьми лучше не связываться.
"Придется помалкивать!" - решил Сильвейро и замкнулся в себя. А жаль!
От его рассказов, казалось, иногда раздвигались прокопченные стены старой
харчевни и оживала былая романтика южных морей. На целый вечер забывались
повседневные тяготы жизни и начинались рассказы о далеких походах отцов и
дедов. Ведь не часто рыбаки Позабытого берега рисковали уходить на своих
утлых кечах далеко в океан, хотя знали, что там есть пустынные острова с
кокосовыми пальмами и рощами панданусов.
* * *
В одно из воскресений на Позабытом берегу вновь появился человек в
песочном костюме. Правда, теперь его нельзя было назвать велосипедистом,
так как он катил на мотоцикле, и не один, а с молодой блондинкой, носившей
защитные очки, шапочку с широким целлулоидным козырьком и кремовый пыльник.
Оба они походили на жителей столицы, которым лишь по воскресеньям
удается вырваться к просторам моря и гор.
Мотоцикл катил по кромке песчаного пляжа, которую лениво лизали
набегавшие волны прибоя. Он остановился невдалеке от лежавшего на боку,
занесенного песком кеча.
- Долорес! - сказал мотоциклист сидевшей в коляске девушке. -
Взгляните на это затонувшее рыбачье суденышко; оно было расстреляно в
океане каким-то таинственным катером. И полиция не ведет расследования. Не
странно ли, а?
- Хосе, а вам не опасно вновь показываться в "Осьминоге"? Может, лучше
пойти мне одной? - спросила девушка.
- Нет, мы подъедем вместе. Почему бы нам не остановиться и не выпить
кока-кола? Я ведь турист, выбравшийся в горы со своей невестой.
- Вы всерьез?
- А как же? Неужели вы бы согласились поехать сюда только для
маскировки?
Трудно было понять, шутит ли Хосе Реаль по обыкновению или говорит
всерьез. Как хотелось бы Долорес, чтобы в словах его была правда!
Они выкатили на дорогу, по которой шли женщины с молитвенниками в
руках. Судя по серьезным и печальным лицам, рыбачки возвращались с похорон.
Поравнявшись с кудрявой босоногой девочкой, несшей на руках полуголого
чумазого карапуза, Реаль спросил:
- Девочка, ты не скажешь нам, почему так печально звонит колокол?
- Хоронили старого Сильвейро, - ответила она.
- Сильвейро? Но ведь недавно он был здоров! Что случилось?
- Его нашли на отмели у кеча. Кто-то ударил старика. Он упал и
захлебнулся.
- Безбожника Сильвейро покарал господь, - строго заметила дородная
матрона, проходившая мимо. - Он наказывает пьяниц и безбожников!
Реалю стало понятно, что произошло здесь. Ниточка, которую он случайно
нащупал, опять оборвалась.
- Теперь бессмысленно ехать в "Осьминог", надо возвращаться, - хмурясь
сказал он.
Развернув мотоцикл, они вновь выехали на пляж и помчались по старому
следу, едва приметному на мокром песке. Здесь не могли помешать автомашины.
Хосе дал полный газ... Стрелка спидометра подскочила к цифре "90".
Мотоцикл рокоча летел по песчаной равнине. Долорес сидела пригнув
голову, так как в лицо дул соленый морской ветер.
Иногда мотоцикл влетал в голубоватые лужи и разбрасывал в стороны
брызги.
"Этак можно и шею свернуть", - думала девушка, но она не останавливала
Хосе. Ей нравилась быстрая езда.
Так они мчались километров семьдесят. Потом Хосе сбавил ход, выбрался
на шоссе и поехал за вереницей автомашин, никого не обгоняя.
"О чем он сейчас думает? - хотелось бы знать Долорес. - Ведь скоро нам
расставаться".
Солнце уже стало заходить, когда из-за крутого поворота перед ними
возник большой город. Он лежал в долине, на берегу океана, окруженный
синеющими силуэтами гор. Это была столица Южной республики.
Реаль остановил мотоцикл на развилине двух дорог, недалеко от
деревянного распятия Христа; католические кресты теперь попадались почти на
всех перекрестках.
Проверив, достаточно ли осталось бензина в мотоцикле, Хосе сказал:
- Возвратите владельцу с благодарностью. Впрочем, один ваш взгляд
вознаградит его больше, чем мои слова.
- Вечно вы шутите, - с укором заметила Долорес. - К сожалению, в меня
влюбляются не те, кто мне нужны.
[Рис. 1]
Девушка стала грустной. Сегодня ей не хотелось так быстро
расставаться, - слишком короткими были их встречи, всегда связанные с
партийными поручениями.
- Как же быть дальше? - спросила она. - Вы не отказываетесь от
поисков?
- Что вы! Какой журналист отступится, когда он на пути к открытию? К
тому же я друг вашего брата. Не могли бы вы точнее вспомнить, как все
произошло.
- Я вам уже говорила: пошли к докерам с листовками. Неожиданно порт
оцепила полиция. Энрико отдал свою пачку мне и сказал: "Беги, только не
раньше, чем начнется свалка". Он свистнул, помахал рукой крановщику и,
прикинувшись подвыпившим матросом, затеял драку с полицейскими...
Хосе представил себе, как начал действовать рослый пароходный механик
Энрико Диас, умевший одним ударом кулака сбивать противников на землю.
- К нему на помощь прибежали еще какие-то портовые парни. Началась
свалка. К дерущимся ринулись все полицейские. Я перебежала к складам и
ушла. Энрико не был убит, нет. На другой день я сама побывала во всех
моргах.
Хосе знал, что и ни в одном из концентрационных лагерей, как
лишайники, покрывших всю страну, Диаса не было. Не оказалось его и в числе
безымянных жертв полицейских застенков. У компартии всюду, где требовали
сложные обстоятельства подпольной борьбы, существовали свои глаза и уши.
Так бесследно исчезли не один Диас, а еще десятки активных товарищей. Нужно
было во что бы то ни стало узнать, куда же отправляет их кровавый диктатор,
и разоблачить его перед народом.
- Хорошо, Долорес, я еще в одно место съезжу. В среду мы с вами
увидимся в сквере у Центральной площади. Я не потеряю следа, не
беспокойтесь. А теперь... разрешите поблагодарить за компанию, за приятную
поездку.
Реаль крепко сжал ее руку. Мимо них то и дело проносились автомобили и
двухэтажные автобусы, возвращавшиеся с загородных прогулок. Хосе очень не
хотелось расставаться с девушкой, но он должен был покинуть ее. На
Центральной площади его ждал товарищ.
- До встречи! - добавил он.
Долорес села за руль, дала газ и включила сцепление. Мотор взвыл на
первой скорости, потом изменил тон и умчал ее в темноту.
Реаль, проводив девушку взглядом, вздохнул и пешком направился в
город.
В восьмом часу он остановился у тумбы с афишами на большой площади,
залитой вечерним сиянием реклам и витрин. Вскоре к нему приблизился
сухощавый человек в форме тюремного стражника.
- Найдите свободную скамейку, - негромко сказал ему Реаль.
[Рис. 2]
Стражник молча направился к бульвару, где по одной стороне росли,
сливаясь в сплошную массу, приземистые бенгальские смоковницы, а по другую
- высокие стройные пальмы. Найдя скамейку, на которую не падал свет
фонарей, он уселся и закурил.
Реаль подошел к нему минут через десять и, прикурив, уселся рядом.
Проходившая парочка собралась было также отдохнуть на этой скамейке,
но, разглядев погоны и блестящие пуговицы стражника, раздумала и прошла
дальше.
- Как они ненавидят мою форму! - с горечью произнес стражник.
- Настанет час, и вы скинете ее, а сейчас партии нужно, чтобы вы
служили там, - сказал Реаль.
Стражник вытащил из-за пазухи небольшой пакет и отдал его Хосе.
- Письма от заключенных из подследственного флигеля, - объяснил он. -
Там связь надежная. Есть контакт с флигелем "Зет", где содержатся особо
опасные. Мне передали оттуда странную записку. Известно одно: пролежала
спрятанной месяца три, прежде чем попасть ко мне.
Стражник поднялся, собираясь уходить. Хосе развернул смятый клочок
бумаги - на нем ничего не было. Тогда он повернул его и, убедившись, что и
на обороте нет ничего, спросил:
- Вы не ошиблись?
Стражник мотнул головой.
- Я не имею права ошибаться. Принес, что передано. Во флигеле "Зет" не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг