агрессивную вульгарность, которая является неотъемлемой частью
сценического образа даже самой интеллигентной из представительниц
визуальной массовой культуры.
Придя к окончательному выводу, что среди современниц ему не удастся
отыскать образ, хотя бы отдаленно напоминающий Мону Лизу, Ладин изменил
направление поиска. Он взялся за объемистый раздел каталога Картера,
посвященный живописи и скульптуре эпохи Возрождения.
Каталог Картера признавался всеми специалистами как наиболее полное и
авторитетное собрание произведений изобразительного искусства и охватывал
период с доисторических времен до начала XXII века. Объем его был поистине
феноменален и почти необъятен. Каталогом было бы невозможно пользоваться,
если бы не подготовленная специально для него уникальная система поиска,
включающая в себя, помимо именных указателей и названий работ, еще и
огромный список ссылок и уточнений, а также возможные неточности при
переводах имен и названий с одного языка на другой.
Единственный принцип выборки, который мог использовать Ладин, - оставить в
стороне все, что не имело отношения к женским портретам. Но даже после
этого простой просмотр материала, подготовленного для него поисковой
системой, должен был занять уйму времени.
Инспектор взялся за планомерный просмотр отобранных женских портретов без
особой надежды на успех, - только потому, что эта работа позволяла ему на
время забыть о том странном предчувствии близкого узнавания, которое
охватывало его всякий раз, когда перед его мысленным взором возникал образ
Моны Лизы. Как только у него выдавалась свободная минута, Ладин запускал
программу воспроизведения каталога Картера.
И когда перед ним один за другим проплывали удивительные женские образы
эпохи Возрождения, которые были настолько изящны, легки и одухотворенны,
что, казалось, не имели ничего общего с живыми существами, ступающими по
грешной земле, он уже почти забывал о подлинной причине, побудившей его
начать поиски. Глядя на этих женщин, Ладин пытался понять, что изменилось
с тех давних пор? Стал ли сам человек иным? Или же иным стало его
восприятие прекрасного? А может быть, дамы Средневековья вовсе и не были
столь умопомрачительно прекрасны, какими кажутся на полотнах старых
мастеров, и вся слава принадлежит лишь художникам, сумевшим с помощью
своего искусства придать своим современницам неземные черты?..
Странно, но Ладин почему-то вовсе не испытал особой радости, когда
наконец-то увидел портрет той, что искал. С первого взгляда на репродукцию
картины инспектору стало ясно, что это была она, та женщина, на которую
направил его взгляд через оптическую трубу Леонардо.
Это был вполне характерный для Леонардо поясной портрет. Мона Лиза, - та,
которую видел Ладин! - сидела, повернув голову на три четверти влево.
Костюм Флоры, в который одел ее по собственной прихоти художник, мог и в
самом деле показаться не в меру открытым богатому флорентийскому торговцу,
мало что смыслящему в искусстве и при этом считающему жену своей
неотъемлемой собственностью. Взгляд полуприкрытых глаз женщины-богини был
устремлен на цветок, который она держала двумя пальцами. Неестественно
тонкий стебелек изгибался под тяжестью темно-фиолетового бутона, похожего
на миниатюрный китайский фонарик. Другая рука женщины лежала на коленях,
придерживая гибкую ветвь, усеянную небольшими белыми цветками.
Репродукцию картины Ладин видел и прежде, но в сознании его она никогда не
связывалась с именем самой известной модели, позировавшей Леонардо да
Винчи. Оригинал картины находился в Санкт-Петербургском Эрмитаже,
именовалась она "Коломбиной" и приписывалась одному из учеников Леонардо
по имени Франческо Мельци.
Не отрывая взгляда от воспроизведенной на экране репродукции, инспектор
откинулся на спинку стула и медленно провел ладонью по лицу. То, что перед
ним подлинный портрет Моны Лизы, написанный Леонардо да Винчи в 1503 году
по заказу ее мужа Франческо дель Джоконде, у самого Ладина не вызывало ни
малейшего сомнения. Но как убедить в этом других, тех, кто не видел живую
Мону Лизу?
Кроме того, возникал еще один весьма непростой вопрос: каким образом
портрет уцелел, если все, кто так или иначе оказались причастными к
событиям, в которых волею судьбы пришлось сыграть свою роль и инспектору
Ладину, были уверены в том, что обработанная люминолюфом картина сгорела в
тубе?
Глава 11
- Франческо! - рявкнул во всю глотку Леонардо.
Не прошло и полминуты, как запыхавшийся подмастерье влетел в мастерскую.
Окинув всполошенным взглядом комнату, Франческо преданно уставился на
мастера.
- Что ты обо всем этом думаешь, Франческо?
Под испытующим взглядом Леонардо подмастерье невольно втянул голову в
плечи.
- О чем, мастер?
- Обо всей этой истории с портретом Джоконды.
Франческо непонимающе пожал плечами, - мол, что я, бедный подмастерье,
могу об этом знать? Леонардо недовольно поджал губы.
- Не темни, Франческо. Ты ведь знаешь, я всегда чувствую, когда ты
пытаешься меня надуть. У меня есть основания полагать, что тебе известно
нечто такое, о чем не знает больше никто. И я требую, чтобы ты немедленно
рассказал мне об этом.
- О чем, мастер? - невинности выражения лица Франческо мог позавидовать
новорожденный младенец. - Я всего лишь помог человеку, купившему картину,
донести ее до дома.
- И что ты получил за это?
- Он не заплатил мне ни единого сольдо!
- Именно это и кажется мне подозрительным, - кивнул Леонардо. - Насколько
я тебя знаю, ты за просто так и пальцем не двинешь.
- Мастер!.. - Франческо клятвенно прижал руку к груди.
Леонардо рывком вскочил с кресла, одновременно выбросив правую руку
вперед. Превосходно зная, что это означает, Франческо попытался
увернуться. Но Леонардо оказался проворнее и успел-таки схватить
подмастерье за ухо.
- Синьор! - взвизгнул Франческо, изворачиваясь всем телом, точно угорь,
попавшийся на крючок. - Я ни в чем не виноват!
- Да? - Леонардо усмехнулся и сильнее сдавил ухо подмастерья. - А почему
последнее время у тебя руки и одежда в красках?
- Я убирался в мастерской!
- Серьезно? - вскинув брови, изобразил удивление Леонардо. - Что-то я не
вижу следов твоего усердия! По-моему, так ты вообще забыл о своих
обязанностях!
- Я старался, синьор!
- А куда исчезли сорок семь лир из моего сундука? Когда ты успел подобрать
к нему ключи? - Леонардо крутанул ухо подмастерья так, что тот изогнулся,
словно плющ. - Говори, паршивец, или я оторву тебе ухо!
Чувствуя, что это не пустая угроза, Франческо решил частично сознаться в
содеянном.
- Да, мастер! Я взял у вас деньги!.. Но я собирался вернуть их при первой
же возможности!
- Снова проигрался в кости?!
- Нет, мастер! Нет! Мне нужен был холст и краски!
Удивленный таким поворотом событий, Леонардо слегка ослабил хватку.
Франческо не преминул воспользоваться этим и попытался освободить свое и
без того пострадавшее ухо из крепких пальцев мастера. Но попытка оказалась
неудачной. Леонардо был начеку, и пальцы его еще больнее сдавили ухо
несчастного Франческо.
- Ты снова пытаешься меня обдурить, негодник! - гневно прорычал Леонардо.
- Нет, мастер! Нет! - Франческо обеими руками ухватился за запястье руки,
сжимавшей его ухо, пытаясь воспрепятствовать вращательному движению кисти.
- Клянусь! Я работал над картиной!
- Вранье!
- Клянусь, мастер! Я писал картину!
- Где же твоя новая работа? - усмехнулся Леонардо.
- Я... - Франческо запнулся, как будто испугавшись того, что хотел
сказать, но новый приступ острой боли в терзаемом рукой мастера ухе
заставил его прокричать: - Я продал ее!
Тут уж Леонардо рассмеялся в полный голос. Франческо окончательно
заврался. У парня были несомненные способности к живописи, но
самостоятельно написать картину, за которую кто-то согласился бы заплатить
больше, чем стоили холст и краски, он был пока еще не в состоянии. Если бы
это было так, то Леонардо первым признал бы, что под одной крышей с ним
живет будущий гений.
- Клянусь вам, мастер, я продал картину! - Франческо уже не мог сдержать
слез унижения и боли. - Я все расскажу вам! Только отпустите мое ухо!
- Что ж, я с удовольствием выслушаю твою историю.
Леонардо разжал пальцы. В ту же секунду Франческо оказался на
противоположном конце комнаты. Страдальчески поскуливая, он прижимал руку
к измученному уху.
- Держи, - Леонардо кинул парнишке полотенце. - Намочи в холодной воде и
приложи к уху.
Опасливо поглядывая в сторону мастера, Франческо подошел к стоявшему в
углу умывальнику, как следует смочил полотенце и, сложив его в несколько
раз, приложил к багровому, распухшему уху. Первоначальное ощущение
оказалось не самым приятным. Стиснув зубы, парень тихо зашипел.
- Я слушаю тебя, - напомнил о своем присутствии Леонардо.
Подмастерье обреченно вздохнул и, повинно склонив голову, начал свою
покаянную речь:
- Я был восхищен вашей картиной, мастер. Днем она не давала мне заниматься
своими обычными делами, ночью не давала спать, являясь в снах. Мне
хотелось все время смотреть на нее... Я понимал, что это похоже на
безумие, но ничего не мог с собой поделать! Для меня была невыносима сама
мысль о том, что, когда вы закончите свою работу, она покинет наш дом...
- Мой дом, - автоматически поправил подмастерье Леонардо.
- Ваш дом, синьор, - не стал спорить Франческо. - И тогда я решил сделать
копию с портрета, над которым вы работали. У меня не было иллюзий на счет
своих способностей. Я знал, что у меня получится всего лишь слабое подобие
того, что создавалось вашими удивительными руками. Если бы я мог, то купил
бы портрет Моны Лизы, заплатив за него вдвое, втрое, вчетверо больше, чем
предлагал вам синьор дель Джокондо. Но у меня не было таких денег. Поэтому
я сам взялся за кисти и краски...
- Стащив деньги на них у меня, - вставил Леонардо.
Франческо обреченно вздохнул, давая понять, что готов понести за содеянное
любую кару.
- И когда же ты закончил свою работу? - поинтересовался Леонардо.
- Почти одновременно с вами, мастер, - ответил Франческо.
- И сразу же продал ее?
Брови Леонардо сместились к переносице, отчего лицо приобрело гневное
выражение, - художник представил себе, какой удар по его репутации могло
нанести появление в коллекции какого-нибудь знатного вельможи, мнящего
себя ценителем живописи, но при этом ровным счетом ничего не смыслящего в
ней, грубой подделки одной из его картин.
- Ну, не совсем продал... - вновь замялся Франческо.
Пальцы Леонардо сами собой сжались в кулаки.
- Я не получил за свою картину ни единой лиры! - испуганно сжался
Франческо. - Я просто отдал ее тому синьору, который купил у вас портрет
Моны Лизы!
- Что?.. - Леонардо показалось, что он ослышался. - Ты пытался обмануть
моего покупателя, всучив ему подделку?!
Впрочем, в данной ситуации "пытался" было не совсем подходящим словом -
лукавому подмастерью и в самом деле удалось то, о чем Леонардо жутко было
даже подумать.
- А моя картина?
- Она осталась у меня, - не глядя на мастера, едва слышно пробормотал
Франческо.
- Она и сейчас в твоей комнате?
Франческо молча кивнул. Голова его при этом мотнулась так, словно уже
готова была слететь с плеч.
Леонардо вытянул руку, указывая пальцем на дверь.
- Живо!
Франческо не потребовалось никаких дополнительных указаний, - когда было
нужно, он соображал очень быстро. Бросив на край умывальника мокрое
полотенце, он стрелой вылетел из комнаты.
Леонардо подошел к столику и плеснул в чашу вина. То, о чем говорил
Франческо, просто не укладывалось у него в голове. И он не собирался
верить ни единому слову подмастерья до тех пор, пока собственными глазами
не увидит портрет.
Леонардо поднял чашу. Но прежде чем он успел сделать глоток, в мастерскую
влетел взмыленный Франческо. В руках он держал предмет, который и в самом
деле походил на завернутую в покрывало картину. И формат у нее
соответствовал тому, что выбрал для портрета Моны Лизы Леонардо.
Бросив быстрый заискивающий взгляд на мастера, Франческо поставил картину
на мольберт и, отойдя на шаг в сторону, сдернул покрывало.
Леонардо, не глядя, поставил чашу с вином на стол. Ему было достаточно
одного взгляда, чтобы узнать свою работу. Сомнений быть не могло - на
мольберте стоял портрет Моны Лизы дель Джокондо, написанный его рукой.
- Клянусь вам, мастер, я не собирался обманывать покупателя, - вновь
принялся оправдываться Франческо. - Все произошло само собой. Когда вы
велели мне упаковать картину, я спустился с ней к себе в комнату. Я
поставил рядом две картины, вашу и свою, чтобы лишний раз убедиться,
насколько самонадеянной и беспомощной была моя попытка скопировать
созданный вами портрет, являющий собой нечто большее, нежели просто
мастерски выполненная работа. После этого я, как и полагается, тщательно
упаковал написанный вами портрет. Не успел я это сделать, как в комнату
вошел покупатель. Я взялся было за упакованный портрет, но покупатель
протестующе взмахнул рукой. "Нет-нет, - сказал он. - Я купил эту картину".
И указал на копию, выполненную мною. Моя вина только в том, что я не смог
побороть искушения, - Франческо повинно развел руками. - Магия вашего
искусства, мастер, слишком велика. Я быстро упаковал свою картину и, дабы
поскорее выпроводить покупателя, взялся даже помочь ему донести ее.
- Поразительно, - недоумевающе покачал головой Леонардо. - Человек,
купивший картину, видел портрет Моны Лизы у меня в мастерской. И после
этого он, не моргнув глазом, признает копию, выполненную учеником, за
работу мастера. Выходит, он ничего не понимал в живописи? - Леонардо
порывисто схватил со стола чашу с вином и сделал из нее пару быстрых
глотков. - И это человек будущего! - с возмущением взмахнул он рукой.
На восклицание мастера, завершившее произнесенную им тираду, Франческо не
обратил внимания, - мало ли что может прокричать охваченный страстью
художник. Но все же он счел нужным внести некоторое уточнение.
- Быть может, все дело в том, что в моей комнате не очень хорошее
освещение? - предположил он. - К тому же покупатель лишь мельком взглянул
на портрет. А, к слову сказать, чисто внешне копия получилась у меня очень
даже похожей. В ней только не чувствовалось той глубины и
одухотворенности, которые присущи всем вашим работам, мастер.
Последняя фраза откровенно служила делу лести. Вне всяких сомнений,
Леонардо понял это. Однако никаких нареканий высказывать не стал. Главным
образом потому, что по сути Франческо, конечно же, был прав.
- Интересно, что ты собирался сделать с оригиналом? - спросил у
подмастерья Леонардо.
- Не знаю, - пожал плечами Франческо. И на этот раз он, как ни странно,
был искренен. Глядя на понуро опустившего голову юношу, Леонардо
улыбнулся, - не без насмешки, но в целом по-доброму, - и пригубил чашу с
вином.
- Ты не станешь возражать, если я подарю тебе этот портрет?
Франческо вскинул растерянный, недоумевающий взгляд на мастера.
- Но только при двух условиях, - призывая к вниманию, Леонардо поднял
указательный палец. - Все должны считать, что эту картину ты написал сам.
И, дабы никто не заподозрил неладного, мы должны дать Моне Лизе новое имя,
- чуть прищурив глаз, Леонардо оценивающе посмотрел на изображенную на
портрете женщину. - Назовем ее, к примеру, Коломбиной. Годится?
Франческо хотел было что-то сказать, но, как ни старался, не смог найти
нужных слов для того, чтобы выразить объявшее его смятение, близкое к
испугу. Он так и остался стоять с приоткрытым ртом, отчего вид его
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг