- Мы не смогли обнаружить в покрытии ни единого изъяна, - вклинился в
разговор музейный эксперт, которому успела наскучить не особенно
содержательная беседа с Фростом.
Чтобы взглянуть на тыльную сторону картины "Мост над бурными водами",
Фрост приподнял ее за нижний край рамы.
- Осторожнее! - бросившись к нему, директор схватился за раму с таким
испуганным видом, словно инспектор собирался снять картину со стены и
унести с собой.
- Все в порядке, - недоумевающе взглянул на музейного работника Фрост. - Я
умею обращаться с подобными вещами.
- Задние стороны холстов обеих картин абсолютно чистые, - сказал директор.
- Никаких надписей, пометок или штампов.
Фрост удовлетворенно кивнул, но все же решил самолично удостовериться в
истинности слов директора.
- Кто дал названия картинам? - спросил Малявин, разглядывая тыльную
сторону "Нарциссов". - На картинах стоит только подпись художника, но нет
ни даты, ни названия.
- Не знаю, - пожал плечами директор. - Мы оставили те названия, под
которыми картины значились в аукционном каталоге.
- Ну что ж, - Фрост поправил картину на стене. - Нам остается только взять
образцы для анализов.
При этих его словах директор побледнел так, что оба инспектора испугались,
не случится ли у него сердечный приступ. Лицо же эксперта, напротив,
сделалось багровым, словно перед апоплексическим ударом.
- Не волнуйтесь вы так, - попытался успокоить музейных работников Малявин.
- У нас первоклассное оборудование.
Поставив на пол принесенный с собой кейс, Малявин раскрыл его и
продемонстрировал музейным работникам семплер новейшего образца,
снабженный автоматической насадкой для восстановления материи на
молекулярном уровне.
- Неужели это так необходимо?.. - поднеся руку к горлу, сдавленным голосом
произнес директор.
Скорбно прикрыв глаза веками, Малявин молча наклонил голову. В эту минуту
он был похож на врача, убеждающего родственников тяжелобольного в том, что
предписанная им операция на самом деле необходима. Выждав положенное в
подобных случаях время, инспектор обратился лицом к картине и в левом
нижнем углу, возле самой рамы пронзил полотно микроиглой семплера.
Процедура была обычная, сотни раз проверенная на других, менее ценных
экспонатах. Мало того что прокол был практически незаметен для глаза, так
еще и восстановитель материи воспроизвел на прежних местах все до
последней молекулы, извлеченные из полотна иглой. Не было ни единого
случая, чтобы кто-либо из экспертов, которым предлагалось изучить картину
после взятия с нее образца, смог обнаружить место, где полотно было
проколото иглой семплера. Музейным работникам все это было превосходно
известно, и тем не менее, извлекая иглу семплера из картины, Малявин
услышал у себя за спиной слово, едва слышно, но весьма выразительно
произнесенное музейным экспертом:
- Вандалы!..
Малявин предпочел сделать вид, что не расслышал сказанного. Тяжело
вздохнув, он наклонился, чтобы уложить семплер в предназначенную для него
ячейку на дне кейса. Музейные работники могли думать о нем все, что
угодно, но задачу свою он выполнил: оставшийся в полой игле столбик
материала, представляющий собой образец среза полотна вместе со слоем
нанесенной на него краски, будет передан на исследование в лабораторию
Департамента контроля за временем.
Глава 7
Малявин с Фростом успели сдать образцы в лабораторию Департамента за
десять минут до ее закрытия. Акцентируя особое внимание на том, что дело
не терпит отлагательств и находится под личным контролем Барциса,
инспекторы сумели добиться твердых заверений, что результаты исследований
будут готовы к завтрашнему утру.
И все же на следующий день, несмотря на все обещания, сотрудник
лаборатории появился в кабинете инспекторов только ближе к обеду. Но был
это не простой лаборант, обычно бегающий по этажам с документацией, а сам
Игорь Кравич, о котором руководитель лабораторного отдела Департамента без
тени улыбки говорил: "Если Кравич уйдет из лаборатории, ее придется
закрыть". Кравич являл собой редкий тип не просто мастера, а подлинного
фаната дела, которому посвятил жизнь. Он владел практически всеми методами
исследования материи, позволяющими определить ее возраст. Рассказывают,
что как-то раз он на спор определил точные даты и места изготовления трех
совершенно одинаковых на первый взгляд носовых платков, всего лишь потерев
материю между пальцами. Возможно, это была всего лишь байка. Но по поводу
результатов, полученных Кравичем в лабораторных условиях, сомнений ни у
кого не возникало.
Войдя в кабинет, Кравич бросил на стол перед Фростом стандартную синюю
папку, а сам упал в кресло, ладонью прикрыв глаза от яркого света.
- Кофе... - едва слышно выдохнул он.
- Момент... Малявин выбежал за дверь и вскоре вернулся с двумя стаканами
пойла, изготовляемого кафе-автоматом.
Приняв из его рук первый стакан, Кравич осушил его единым залпом, словно
принимал лекарство. Возможно, вкус у кофе был и отвратительным, но кофеина
в нем было достаточно. Сделав глубокий вдох, Кравич смог отвести ладонь от
глаз и взглянуть на дневной свет покрасневшими от бессонницы глазами.
- Опять всю ночь работал? - с сочувствием спросил Фрост.
Кравич молча кивнул. Малявин протянул ему второй стакан кофе.
- Ну и задачку вы мне подкинули! - сделав глоток, с восхищением цокнул
языком Кравич.
- Удалось обнаружить что-нибудь любопытное? - насторожился Малявин.
- Все здесь, - Кравич стукнул ногтем по принесенной папке.
Фрост раскрыл лежавшую перед ним папку и начал перебирать подшитые в ней
листы, с восхищением и полнейшим непониманием всматриваясь в безупречную
четкость вычерченных самописцами графиков, аляповатую пестроту цветных
спектрограмм и восхитительную строгость бесконечных столбцов чисел.
- Это годится для отчета, - прихлопнул бумаги ладонью Малявин. - А нам ты
простым человеческим языком объясни, что тебе удалось выяснить? Эти две
картины настоящие или нет?
- Что ты понимаешь под словом "настоящие"? - как-то очень уж хитро
посмотрел на инспектора Кравич.
- Эти картины принадлежат кисти Ван Гога? - задал более конкретный вопрос
Фрост.
- Да, - уверенно ответил Кравич.
- Черт! - с досадой щелкнул пальцами Малявин.
- Но Ван Гог не мог их написать, - добавил Кравич.
Оба инспектора с немым недоумением воззрились на эксперта, который,
откинувшись в кресле, спокойно попивал свой кофе.
- Как прикажешь это понимать? - первым пришел в себя Фрост.
- Все по порядку, - поставив опустевший стакан на стол, Кравич подался
вперед, в сторону слушателей. - В первую очередь я подверг компьютерному
анализу голографические снимки обеих картин. Как вам, должно быть,
известно, можно подделать стиль и манеру рисования того или иного
художника, но движения грифеля его карандаша или мазки кисти неповторимы,
как почерк человека. При тщательном анализе подделку всегда можно
отличить, если имеется необходимое для точного сравнения количество
образцов, достоверно принадлежащих интересующему нас мастеру. С Ван Гогом
никаких проблем нет, поскольку образцов его художественного "почерка"
более чем достаточно. После проведенного анализа компьютер дал ответ, что
обе картины - и "Нарциссы", и "Мост над бурными водами" - принадлежат
кисти Ван Гога со степенью вероятности 99, 97 процента. Более точный
результат удается получить крайне редко.
- Значит, это все же настоящий Ван Гог? - спросил Фрост, не выдержав
томительного ожидания.
- Совершенно верно, - подтвердил Кравич. - Дальнейшее вас интересует?
- Конечно, - поспешил заверить его Малявин.
- Анализ доставленных вами образцов полотна и красок с обеих картин
однозначно свидетельствует о том, что изготовлены они были в 60-е годы XIX
века. Если бы кто-то попытался позднее воспроизвести технологии того
времени, то даже в случае абсолютной неотличимости химического состава
красок и полотна от оригиналов, на подделку указали бы характерные
примеси, попавшие в материалы из атмосферы. Но вот углеродный анализ тех
же материалов свидетельствует об обратном - их возраст не два с лишним
века, а всего несколько лет...
- Наш нынешний год сопряжен с 1864 годом, - быстро прикинул в уме Малявин.
- Значит, кто-то мог привезти из того времени полотно, краски и кисти,
которыми пользовался и Ван Гог...
- А заодно доставил в наше время и самого Ван Гога, - усмехнувшись,
добавил Фрост. - Все было бы прекрасно, только в 1864-м Винсенту едва
исполнилось одиннадцать лет.
- Да, - задумчиво потер подбородок Малявин. - Несостыковочка получается.
- Может быть, вы все же дослушаете меня до конца, а потом уже будете
высказывать свои умозаключения? - недовольно глянул на инспекторов Кравич.
- Да-да!
- Конечно!
- Ну так вот, - Кравич расправил на колене край прожженного кислотой
халата. - Судя по голокопиям, слой красок на картинах находится в
идеальном состоянии. Подобное, скажу я вам, возможно только в том случае,
если покрыть картину стабилизирующим составом не позднее чем через год
после ее написания. Вот, собственно, и все, что я могу вам сообщить по
данному вопросу... Да, для консервации картин был использован стандартный
стабилизатор "200-В", имеющийся в продаже любом художественном салоне.
Оттолкнувшись руками от подлокотников, Кравич одним движением поднялся на
ноги и направился к двери.
- Эй, постой! - окликнул его Фрост. - Ты хочешь сказать, что картины
стабилизатором покрывал сам Ван Гог?
- Откуда мне знать? - пожал плечами Кравич. - Я рассказал вам все, что мне
удалось обнаружить. А откуда появились эти картины - решать вам.
С этими словами главный эксперт Департамента контроля за временем, хлопнув
дверью, покинул кабинет, оставив двух озадаченных инспекторов в состоянии
глубокой задумчивости.
Глава 8
Фрост еще раз, без всякой надежды, перелистал страницы оставленной
Кравичем папки. В самом конце, после графиков и диаграмм, был подшит лист
с напечатанными на принтере пятью строчками, в которых говорилось примерно
то же самое, о чем только что рассказал инспекторам эксперт.
- С таким заключением к шефу не пойдешь, - захлопнув папку, посмотрел на
напарника Фрост.
- Да уж, - согласился тот и, собрав оставленные Кравичем пустые стаканы,
кинул их в контейнер для мусора. - Картины написаны Ван Гогом, но написать
их он не мог, - процитировал Малявин слова эксперта и, недолго подумав,
добавил: - Абсурд!
- Давай посмотрим на дело с другого конца, - предложил Фрост. - Кравич
утверждает, что картины покрыты слоем стабилизатора не позднее года после
их написания. Стабилизирующий состав "200-В" начал использоваться лет
тридцать назад. Следовательно, как ни крути, мы имеем дело с махинациями
во времени. Либо стабилизатор был отправлен в прошлое, либо картины, сразу
же после их создания, каким-то образом попали в наши дни.
- Картины никак не могли оказаться в нашем времени сразу после того, как
вышли из-под кисти Ван Гога, поскольку предыдущий период сопряжения
настоящего времени с последней четвертью XIX века закончился 45 лет назад,
еще до создания стабилизатора "200-В". А следовательно, логичнее
предположить, что флаконы со стабилизатором были переправлены в XIX век.
- И были торжественно вручены одиннадцатилетнему Ван Гогу, который хранил
их всю жизнь и использовал перед самой смертью, - продолжил Фрост. - А
законсервированные картины он спрятал в условленном месте, о котором
заранее договорился с таинственным незнакомцем, подарившим ему
стабилизирующий состав. Ну а хитрый контрабандист сразу же после
знакомства с малолетним Ван Гогом отправился в сопряженный с сегодняшним
днем виток временной спирали и в 1992 году извлек картины из тайника и
теперь продает их с аукциона.
Малявин как будто не обратил внимания на откровенно насмешливый тон
напарника.
- Я думаю, все происходило не совсем так, как ты описал, - сказал он. - Но
сама идея мне нравится.
- Ты это серьезно? - недоверчиво сдвинул брови Фрост.
- Абсолютно, - кивнул Малявин. - Иначе просто невозможно объяснить
происхождение картин.
- Все равно получается несостыковка, - покачал головой Фрост. - Даже если
предположить, что картины были доставлены к нам из 1992 года, выходит, что
с момента их написания до продажи прошло больше века. А Кравич уверяет,
что материалам, использованным для создания картин, всего-то несколько
лет. Такое впечатление, что кто-то вырывал их буквально из рук художника,
быстро покрывал стабилизатором и сразу же тащил на аукцион.
- Подобное могло бы произойти не в наши дни, а, скажем, лет через
двадцать, - возразил Малявин. - Если, конечно, не брать в расчет
возможность того, что одиннадцатилетний Ван Гог, создав несколько
шедевров, подарил их незнакомому дяде, а потом надолго забросил занятия
живописью. Быть может, определяя возраст материалов, Кравич не учел того,
что они были защищены от контактов с окружающей средой слоем
стабилизатора, а поэтому и старели медленнее?
- На результаты углеродного анализа это не влияет, - возразил Фрост.
- Ну, значит, где-то еще была допущена ошибка! - досадливо взмахнул рукой
Малявин. - В противном случае, имея на руках предоставленные Кравичем
результаты экспертизы, можно смело садиться за пересмотр основных
постулатов темпористики! Нам сейчас только этого и не хватало!
Подумав, Фрост решил, что спорить с основоположниками темпористики сейчас
действительно не время.
- Хорошо, - миролюбиво произнес он. - Что ты предлагаешь?
- Предлагаю принять за рабочую версию возможность того, что некий весьма
хитрый и расчетливый контрабандист из нашего времени связался с человеком
из XIX века, близко знакомым с юным Ван Югом...
- И передал ему на хранение флаконы со стабилизирующим составом, чтобы он
при случае...
- Нет-нет-нет, - хитро улыбнувшись, покачал указательным пальцем Малявин.
- Он просто предложил ему внимательно наблюдать за будущим художником,
обещая за это регулярное вознаграждение. Передать ему стабилизирующий
состав и договориться о месте, где будут спрятаны картины, он рассчитывает
лет эдак через двадцать. После этого он отправляется в 1992 год, находит
место, выбранное им в качестве тайника, и, обнаружив в нем картины,
убеждается в том, что его партнер из XIX века поступил с ним честно. Он
извлекает картины из тайника и, вернувшись в наше время, продает их с
аукциона. Теперь у него есть деньги и для собственного безбедного
существования, и для выплаты вознаграждения своему партнеру из прошлого.
Ему остается только дождаться нужного времени и переправить в XIX век
стабилизирующий состав.
- В принципе такое возможно, - подумав, согласился Фрост. - Но в целом
практически неосуществимо. При воздействии одновременно на два временных
витка, не относящихся к настоящему времени, возникает слишком много
элементов неопределенности. Что, если, получив картины и деньги за них,
наш гипотетический контрабандист попросту забудет о том, что ему еще
только предстоит переправить своему партнеру из прошлого стабилизирующий
состав? Или по какой-то иной причине не сможет этого сделать? Или же
попросту не заплатит своему партнеру вознаграждение, в связи с чем сделка
окажется расторгнутой?
- Но если картины уже здесь, значит, у него все получилось, - ответил
Малявин. Секунд двадцать он наблюдал за напарником, задумчиво
постукивающим кончиком карандаша по столу, после чего добавил: - Поделись,
если у тебя на уме есть что-нибудь более интересное?
Фрост кинул карандаш в подставку для авторучек.
- И каким же образом ты собираешься вести поиски этого предполагаемого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг