произнес я.
- Пожалуйста, если только я успею на него ответить.
- Смерть - это страшно?
- Скорее уж скучно. Невыносимо скучно... Знаете что, молодой человек, не
торопитесь узнать о смерти все. Придет время, и все это вам, простите за
каламбур, смертельно надоест. И еще. В самом начале нашего разговора вы
спрашивали о человеке по имени Парис. Конечно, это не тот Парис, которого я
знал когда-то, но все же на вашем месте я не стал бы доверять человеку с таким
именем.
- Почему? - спросил я.
Но прежде чем мой вопрос прозвучал, стеклянный "головастик" резко взмахнул
хвостом и в ту же секунду исчез, словно растворился в воздухе.
Я неподвижно сидел в кресле, пытаясь понять, действительно ли я
разговаривал с легендарным царем Спарты, или же это было только плодом моей
фантазии? В любом случае теперь я мог с уверенностью сказать, что знаю, откуда
появилось выражение "тоска смертная".
Глава 20
Не знаю, как долго я просидел в кресле, пребывая не то в состоянии
глубокой задумчивости, не то в полнейшем отчуждении от окружающего мира,
которое было вызвано ужасом перед темной и непостижимой бездной, открывшейся
передо мной в результате общения с духом. Что ни говорите, а странное это дело
- беседа с тем, кто уже не принадлежит нашему миру. Жутковато делается, когда,
узнав то, что известно мертвым, пытаешься понять цель, заложенную в основание
этого мира. Да и была ли вообще какая-то цель? Что, если жизнь - это всего лишь
ошибка, просчет, допущенный мирозданием, или, хуже того, нечто вроде раковой
опухоли, несущей в себе только страдания и смерть? Бели в этом мире, сотканном
из миллиардов переплетающихся вариантов реальности, и есть что-то
постоянное, объединяющее всех и вся, так это только смерть.
Я вздрогнул, услышав негромкий стук в дверь.
Она приоткрылась, и в комнату заглянул Витька. Вид у него был чрезвычайно
серьезный и даже озабоченный.
- Ну, как дела? - спросил он.
- Нормально. - Оттолкнувшись руками от подлокотников, я поднялся на ноги.
- Контакт получился. Только не с тем, кто был нужен. Я нашел человека, который
был знаком и с Одиссеем, и с Агамемноном, и с Парисом, но это были не наши
знакомые, пришельцы из будущего, а ветераны Троянской войны.
- Да ну? - удивленно вскинул брови Витька.
- Точно, - кивнул я. - Мне довелось побеседовать с царем Менелаем.
- Ничего себе. - Витька озадаченно качнул головой. - Интересно, до каких
исторических глубин можно докопаться таким образом?
- Представления не имею, - пожал плечами я. - А как твой дар предвидения?
- Думаю, что в ближайшие пару минут твой телефон зазвонит, - ответил
Витька. - Я, собственно, затем и пришел, чтобы предупредить тебя.
- Давно пора. - Я достал телефон из кармана ветровки. - Ты заметил, что у
тебя пропала татуировка?
- Да. - Витька машинально посмотрел на свои руки. - И ты знаешь, исчезли
эти рисунки как-то странно. Утром я пошел умываться, и, как только намочил
руки, татуировка сошла, словно была сделана чернилами.
- Писатель не задавал никаких вопросов по этому поводу?
- Да он, похоже, и не помнит, что вчера у меня были эти дурацкие наколки,
- усмехнулся Витька. - Странно, что мы с тобой это помним.
Я не успел ничего ответить - в руке у меня сдавленно заверещал телефон.
- Слушаю, - сказал я, нажав кнопку приема. Парис, как всегда, даже не счел
нужным поздороваться.
- Что у вас там происходит?! - рявкнул он в телефонную трубку, не пытаясь
скрыть своего раздражения.
- Смотря что вы имеете в виду, - уклончиво ответил я, не понимая, о чем,
собственно, идет речь.
Подозвав Витьку коротким взмахом руки, я повернул трубку так, чтобы ему
тоже было слышно, что говорит Парис.
- Разве я не велел вам вчера сделать из Трепищева посмешище?
- Насколько я помню, нет, - со смиренным спокойствием ответил я. - Вы
всего лишь попросили не хвалить чрезмерно его книги.
- Не играйте словами, Зверинин! Вы превосходно поняли, что я имел в виду!
- Вы хотели, чтобы мы дали понять Трепищеву, что его книги - полное
дерьмо. Именно это мы и сделали. Я не понимаю, что вам теперь не нравится.
Я приподнял брови и вопросительно посмотрел на Витьку в надежде, что он
быстрее меня сообразит, чем мы могли прогневить Париса. Витька недо-умевающе
пожал плечами.
- Вы нарушили наш договор, господин Звери-нин, - уже более спокойно
произнес Парис. Кажется, ему удалось взять себя в руки.
О каком договоре идет речь? - спросил я. Мы договорились, что я помогаю
вам до тех пор, пока вы неукоснительно следуете моим указаниям.
- Вы будете смеяться, но я до сих пор не пойму, чем мы провинились, -
признался я.
Я снова скосил взгляд на Витьку.
Витька клятвенно приложил руку к груди и отрицательно покачал головой,
давая понять, что все мои подозрения абсолютно беспочвенны. И у меня,
признаться, не было оснований сомневаться в этом. Когда я последний раз видел
его в обществе Трепищева, они смотрели друг на друга как два кровника, которые
уже и сами не помнили, с чего началась война между их родами, но были полны
решимости довести дело до конца.
- Вы серьезно осложнили жизнь как себе, так и нам, господин Зверинин! -
прорычал в трубку Парис. - Наша работа находится под угрозой срыва. Если наши
планы рухнут, то и вы, господин Зверинин, как вы сами, должно быть, понимаете,
тоже останетесь не у дел.
Ну, это-то я как раз прекрасно понимал.
- Парис, мы следовали полученным от вас инструкциям так же строго, как
правоверный мусульманин соблюдет заветы пророка, - попытался я успокоить своего
собеседника. - Если мы и допустили какую-то ошибку, то только по той причине,
что вы упорно не желаете открыть нам суть происходящего. Мы не понимаем, на что
направлены наши действия, к какому конечному результату они должны привести, а
потому нам приходится работать вслепую. Ясно объясните нам, чего именно вы от
нас хотите, и, уверяю вас, вы получите именно то,
что нужно.
- Я надеюсь, что мы сможем со всем разобрать- ся при личной встрече, -
медленно произнес Парис.
И тут мне стала ясна главная причина его раздражения. Парис был зол на нас
с Витькой не только потому, что мы сделали что-то, спутавшее его планы.
Загвоздка таилась в другом как бы ему ни хотелось наказать нас за этот
неведомый нам проступок, он мог ограничиться только угрозами, потому что именно
от нас зависело, удастся ли ситуацию исправить. Я по-прежнему не понимал, какие
роли исполняли мы с Витькой в странной пьесе, которую пытались разыграть гости
из будущего, но был почти уверен в том, что без нас спектакля не будет вообще.
Именно поэтому я не смог удержаться от язвительного замечания:
- Мы уже давно и со все возрастающим нетерпением ждем встречи с вами,
уважаемый Парис. И Парис проглотил мою колкость!
- Встреча состоится сегодня, - услышал я его голос, дрожащий от
сдерживаемого негодования. - Как только мы закончим разговор, вам следует
незамедлительно покинуть квартиру Трепищева. В конце Неглинной, на Трубной
площади, находится ресторан "Эрмитаж". Вы знаете его?
- Нет, но думаю, что найду без труда.
- В ресторане на ваше имя заказан столик. Садитесь и ждите.
- Просто ждать? - удивленно переспросил я.
- А в чем проблема? - не понял моего вопроса собеседник.
- На нас будут подозрительно смотреть, если мы усядемся за пустой столик.
- Ну так закажите что-нибудь! - едва не взорвался от возмущения Парис.
- За ваш счет? - нанес я добивающий удар.
- Да, - злобно выдохнул Парис.
- Я все понял, - заверил я инструктора. - Будут еще какие-нибудь указания?
- Можете доехать до Трубной на такси. Надеюсь, на машину у вас деньги
найдутся?
- Секундочку.
Я плечом прижал трубку к уху и достал из кармана бумажник. Навскидку
оценив его содержимое, я понял, что денег в нем достаточно не только на
такси, но и на обед в ресторане.
- Все в порядке, - сообщил я Парису. - Деньги у нас есть.
- В таком случае отправляйтесь немедленно-приказал Парис и бросил трубку.
- По-моему, наш дорогой друг чем-то сильно раздосадован, - заметил Витька.
- Раздосадован? - Я сложил телефон и сунул его в карман. - Это слишком
мягко сказано. Он просто вне себя от злости.
Витька задумчиво провел ногтем по брови.
- Понять не могу, чем мы ему не угодили?
- Ладно, давай собираться. - Я оглядел комнату, чтобы убедиться, что
ничего не забыл.
- Ты все еще доверяешь Парису? - спросил Витька.
- С радостью бы от него избавился, - ответил
я. - Да вот только не знаю, как после этого мы будем выбираться из
истории, в которой завязли, словно мухи в меде. До сих пор нас вел Парис.
- И где мы оказались?
- Похоже, что там же, где были вначале.
- У меня создается ощущение, что мы ходим по кругу.
- Знаешь, на кого мы с тобой похожи? - Я посмотрел на Витьку и, не
дожидаясь, что он скажет,сам же ответил на свой вопрос: - На двух слепых щенят,
которых несут топить, а они, глупые, думают, что с ними решили поиграть. Вот
только никак не могут понять, что же это за игра такая.
- И ты все равно собираешься пойти на встречу с Парисом?
- У тебя есть какое-то другое предложение? - поинтересовался я.
- У нас есть клиппер, - напомнил Витька.
- Которым мы не умеем пользоваться.
- Я полагаю, что Одиссей хотел бы вернуть его.
- Вместе с нами.
- А что, если попытаться переговорить с ним? Возможно, сейчас, когда Парис
недоволен нашими действиями, мы сумеем найти общий язык с Одиссеем.
- Если бы еще знать, что именно так не понравилось Парису? - Я с досадой
щелкнул пальцами.
- Это нам тоже мог бы объяснить Одиссей.
- Есть два "но". - Я показал Витьке два пальца. - Во-первых, мы не знаем,
как связаться с Одиссеем без риска для жизни, во-вторых, мне очень не нравится,
что при первой встрече он сразу же захотел нас убить.
- Ты знаешь, чем больше я думаю об этом, тем больше у меня возникает
сомнений. - Витька в задумчивости прикусил ноготь большого пальца. - То, что
Одиссей жаждет нашей крови, нам известно только со слов Париса.
- Разве? - Изображая недоумение, я приподнял левую бровь. - А пистолеты в
руках убийц тебе кажутся недостаточно вескими аргументами?
- Вот именно пистолеты меня и смущают, - кивнул Витька. - Ты полагаешь,
что в их будущем люди не смогли придумать ничего лучше пистолета? Глупо как-то
получается: ребятки из далекого грядущего - и вдруг тычут в нос пистолетами,
как будто только что впервые в жизни посмотрели фильм
с Клинтом Иствудом.
Я чувствовал, что начинаю понимать Витькину логику. И мне это, признаться,
совершенно не нравилось. Потому что если истолковать все произошедшие с нами
события так, как пытался сделать это Витька, то получалось, что мы никому и
ничему не могли верить. Почва под нашими ногами и прежде не была особенно
твердой, но теперь мы вообще вступали на болотную зыбь, где каждый шаг мог
оказаться последним. И самым отвратительным было то, что я отчаянно хотел
оставаться на прежних позициях по самой постыдной причине: следуя инструкциям
Париса, я чувствовал себя чуточку уверенней, чем находясь в свободном плавании.
Я до сих пор не мог забыть той радости, которая охватила меня, когда, спасаясь
от парней Одиссея и совершенно не зная, что делать и куда бежать, я вдруг
услышал в трубке телефона голос Париса. Он все время находился где-то
неподалеку, и это давало мне уверенность в том, что все идет как надо и вскоре
мы с Витькой будем, посмеиваясь, вспоминать наши приключения. Или же вообще
напрочь забудем о них. Сказать по чести, я просто боялся вновь оказаться в
пустоте и неизвестности.
- И еще мне не нравится то, что мы видим ситуацию только глазами Париса, -
продолжил свою мысль Витька. - Согласись, такой взгляд трудно назвать
объективным.
Я бы согрешил против истины, если бы сказал,что именно Витька посеял в
моей душе первые зерна сомнений. Но именно он удобрил как следует почву, дабы
они взошли и дали урожай.
Глава 21
Когда мы уходили, меня удивило то, как тепло, прямо-таки по-дружески,
распрощался Трепи-щев с Витькой. Если мне он только бегло улыбнулся и коротко
кивнул, то моего приятеля он долго не отпускал - все тряс руку и с огромным
чувством изрекал какие-то банальности.
- С чего это писатель вдруг проникся к тебе любовью? - спросил я, когда мы
спускались вниз по лестнице.
Витька усмехнулся.
- Пока ты беседовал с духами, мы с ним тоже кое о чем потолковали. Я
насторожился.
- И о чем же была беседа?
- Не беспокойся, - снова усмехнулся Витька. - Ни одну из заповедей Париса
я не нарушил.
Мы вышли из подъезда во двор. Было начало одиннадцатого, но солнце еще не
успело проникнуть в этот тихий уголок, который, казалось, был отгорожен от
всего остального мира. Детская площадка была пуста - на лето родители развезли
своих отпрысков кто куда смог: кто на курорт, а кто по-простому - на дачу с
бабкой да дедом. На скамеечке под липой сидела пара благообразных старушек в
аккуратных платьицах и чистеньких белых платочках. Слева от подъезда темнела
большая лужа, как после сильного дождя. Но, насколько я помнил, ночью дождя не
было.
- Так все же, о чем вы говорили с Трепище-вым? - спросил я у Витьки.
- Естественно, о литературе, - ответил он. - О чем еще говорить с
писателем?
Сказав это, он умолк, хотя прекрасно понимал, что именно меня
интересовало. Такая уж у него была натура.
- Ну и?.. - подтолкнул я его.
- Мы смогли прийти к соглашению.
Я с тоской посмотрел на своего приятеля. Я знал Витьку Кровица с первого
класса, и то мне порою казалось, что он намеренно пытается вывести меня из
себя. На людей же, которые встречались с ним впервые, Витька, в зависимости от
того, какое у него в данный момент было настроение, производил впечатление либо
невозможного зануды, либо гнуснейшего типа с непереносимым характером.
- К какому соглашению? - пришлось спросить мне.
- Вадим согласился с тем, что его творения -
это не литература. И даже не способ зарабатывания денег. Ты знаешь, он
признался мне, что как-то раз случайно услышал в издательстве разговор о том,
что выпуск его книг оплачивается неким меценатом. И оплачивается весьма щедро.
В противном случае издательство ни за что не стало бы тиражировать подобную
чушь. Я же, в свою очередь, согласился с тем, что тот факт, что книги его
издаются, безусловно, является для автора стимулом к дальнейшей работе.
- И это все?
- Все. В конце разговора Вадим сказал, что беседа со мной помогла ему
по-новому взглянуть на то, что он делает. Еще он сказал, что писать, конечно
же, не бросит, но будет уделять больше внимания композиции книги и языку. Не
думаю, что у него что-нибудь получится, - как автор Трепищев совершенно
безнадежен, - но приятно уже то, что человек смог осознать свои недостатки и
даже готов начать бороться с ними.
- И при этом ты не сказал ни одного доброго слова о его книгах? - спросил
я, все еще ожидая какого-нибудь неприятного сюрприза.
- А ты считаешь, что о них можно сказать хоть что-нибудь, кроме слова
"мерзость"?
Вопрос был чисто риторическим, поэтому я и не стал на него отвечать.
- А что тебя так беспокоит творчество Трепищева? - спросил Витька.
- Меня интересуют не книжки Трепищева, а то, каким образом все это связано
с тем, что происходит с нами, - ответил я.
- Ты думаешь, это настолько серьезно?
- Суди сам. Во-первых, в каждом варианте реальности из тех, где нам
довелось побывать, мы непременно видели книги Трепищева. Причем даже их
оформление было абсолютно идентичным. Во-вторых, во время вчерашнего разговора
по телефону Парис почему-то был возмущен тем, что мы в шутку стали восхищаться
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг