"нечаянно" уронить гантелю себе на ногу, чтобы опять улечься в кровать и
увидеть мою любимую сиделку.
- Очень болит? - встревожилась Маша. - Дай, я посмотрю...
- Ерунда! - отмахнулся Горишвили. - Ты пришла, и боль ушла. Иди же ко
мне, любовь моя.
- Но, Котик, - вяло сопротивлялась Маша. - Сюда могут войти...
- Как мне нравится, когда ты меня так называешь, - жарко шептал
Горишвили. - Запри дверь, скорее...
Петров выключил плейер.
- Достаточно? - спросил он, презрительно глядя на жену.
- Да, - растерянно сказала Маша. - Котэ мне нравится. Но я вовсе не
изменяла тебе с ним. Ты сам сказал, что прибор не отделяет действительные
события от мнимых. Этой сцены, что ты мне сейчас показал, не было! Может,
Котэ просто мечтал, или увидел во сне...
- Или строил планы, - саркастически усмехнулся Николай.
- Коля, я тебе клянусь! - из глаз Маши потекли слёзы обиды.
- Я тебе верю, дорогая, - обнял жену Николай. - Не плачь. Этот негодяй
не стоит твоих слёз.
- Ты опять?! - отшатнулась Маша. - Почему ты упорно называешь Котэ
негодяем? В чём его преступление? В том, что я ему нравлюсь?
- Как, однако, ты его защищаешь! - раздражённо воскликнул Петров. - А
твой ненаглядный Котик вместо того, чтобы заниматься на тренажёрах, опять
улёгся в койку и требует сиделку. Герой!
Маша повернулась и, молча, вышла.
Услышав звук открывающейся двери, Горишвили снял ридер-очки и сел.
- Машенька! - радостно воскликнул он, увидев вошедшую медсестру. -
Почему тебя так долго не было? Ещё немного, и я бы тут умер от одиночества и
тоски.
- Всё шутишь, Котик, - машинально ответила Мария, подходя к постели
пациента.
- Котик? - удивился Горишвили. - Это ты так моё имя переделала?
- Извини, - смутилась Мария. - Как твоя нога?
- Значит, мем-рекордер сработал, - ничуть не смущаясь, сказал Горишвили
и взял Марию за руку. - Я очень рад, что ты теперь знаешь мои мечты и
чувства.
- Оставь, Котэ, - сердито выдернула руку Мария. - Не время сейчас...
- А когда будет время? - надулся Горишвили. - Кто и как определяет этот
момент? Машенька, я влюбился в тебя с первого взгляда!
- Я старше тебя на десять лет, - через силу улыбаясь, сказала Мария. -
К тому же, может, у тебя дома осталась жена или невеста...
- Нет, это я старше тебя на сто двадцать лет! - засмеялся Горишвили. -
Никто меня на Земле не ждёт: все мои возможные жёны и невесты давно умерли.
- А что, если у меня есть муж? - испытующе взглянула на него Мария.
- Я не помню своего прошлого, - пожал плечами Горишвили. - И твоего
знать не хочу!
- Это не прошлое, а настоящее, - тихо ответила Мария. - Прошу тебя,
Котэ, перестань говорить глупости и дай мне осмотреть твою ногу. Или я уйду.
- Хорошо, - откинулся на подушку Горишвили. - Не буду. Вот ведь
женщина: я предлагаю ей руку и сердце, а она требует ногу!
- Хватит, Котэ! - сверкнула на него глазами Мария.
- Всё, всё, всё, - поднял руки Горишвили. - Сдаюсь. Машенька, называй
меня Котиком, и я буду ласковым и послушным, как...
- Как кто? - улыбнулась Мария, начиная осмотр раненой ноги.
- Буду, как говорится, белым и пушистым, - засмеялся Горишвили. -
Кстати, что ещё показал ваш чудо-прибор? Ну, кроме... ты понимаешь...
- Ничего определённого, - поспешила прервать его Мария. - Небольшой
эпизод в каких-то джунглях. Николай даже сомневается в его достоверности.
Может, это тоже только твои мечты...
- И кто там был со мной в этих джунглях, - заинтересовался
Горишвили. -Блондинка или брюнетка?
- Стая рыжих горилл! - ехидно ответила Мария.
- Фу, какая гадость! - скривился Горишвили. - А почему я этого не
помню? Я думал, ваш мем-рекордер разбудит мою память.
- Мозг - сложная штука, - вздохнула Мария. - А механизм памяти ещё
сложней. Представь, что ты вошёл в библиотеку, а в ней нет каталога, и на
корешках книг отсутствуют их названия и имена авторов. Как ты там сможешь
найти что-то определённое?
- Буду открывать все книги наугад.
- Вот и твоя память сейчас - такая библиотека. Ты - библиотекарь без
каталога, а наш прибор - посетитель, наугад открывающий книги. Посетитель
прочёл книгу, а не библиотекарь.
- Жа-а-аль, - протянул Горишвили. - Я-то думал, ваш мем-рекордер
быстренько восстановит мой "каталог".
- Это - не лечебный прибор, - ответила Мария. - Он просто читает и
записывает на кристалл память человека. Кроме врачей и полицейских
мем-рекордером пользуются художники, киношники, писатели, архитекторы,
учёные и все, кому не лень.
- Но теперь-то, надеюсь, Петров поверил, что я ничего не скрываю от
вас? - криво усмехнулся Горишвили.
- Конечно, Котик, - грустно улыбнулась в ответ Мария. - Так уж устроен
человек. Если ему сказать: "Не думай о белой собаке!", то именно о ней он и
начнёт постоянно думать. Ты знал, что мы ищем, но мем-рекордер записал
совсем иное. Ну, мне пора...
- Уже бросаешь меня? - возмутился Горишвили.
- Мне надо работать...
- А я? - схватил её за руку Горишвили. - Что делать мне? Умирать здесь
от тоски?
- У тебя есть ридер-очки, - пытаясь освободиться, грустно улыбнулась
Мария. - Читай книги, слушай музыку, смотри фильмы. Что ты делал перед моим
приходом?
- Да вот, нашёл какой-то древний рассказ на тему памяти, - не отпускал
руку Марии Горишвили. - Тема, как ты понимаешь, для меня сейчас очень
важная. Посиди ещё немного, я тебе прочту.
- Котик, мне надо идти...
- Да он коротенький! - настойчиво усаживая Марию рядом с собой,
уговаривал Горишвили. - Побудь со мной ещё пару минут, пожалуйста! Мне важно
твоё мнение об этом рассказе.
- Ну, хорошо, - сдалась Мария. - Пять минут, не больше.
- Слушай, - Горишвили надел ридер-очки. - Рассказ называется "Пари".
"Это глупое пари мы заключили ещё в детстве. Как-то в восьмом классе,
изучая человеческий мозг, мы поспорили с Сашкой. Он говорил, что
человеческий мозг имеет так называемое дно, и в доказательство приводил в
пример то, что старики и старухи, мозг которых переполнен воспоминаниями,
труднее запоминают новую информацию, чем дети. А я отвечал, что всё, что
говорит Сашка, чепуха. У человеческой памяти нет никакого дна. Есть же
случаи, когда некоторые люди после травмы или тяжёлой болезни начинали
говорить на незнакомых им до этого языках. С того дня я видел Сашку только
на уроках в школе.
Через год Сашка пришёл в класс в очках. Но всех удивляло не это.
Троечник Александр Степанов, который ранее на всех уроках буквально "плавал"
у доски, начал учиться на одни пятёрки! Вскоре он стал первым учеником в
классе. Даже то, что говорил нам учитель на уроке, он помнил почти дословно!
Ещё через год Сашка начал как-то странно говорить: разговаривая с
кем-нибудь, он вдруг внезапно забывал некоторые слова. Например: "Я сегодня
пойду в... эту... как её... ну, в эту самую... вспомнил - в кино!"
После окончания школы мы не виделись с Сашкой вот уже лет пятнадцать. Я
переехал в другой город, стал журналистом и разъезжал по стране, а он стал,
как я слышал, простым библиотекарем. И вот судьба в лице моего начальника
забросила меня в командировку в родной Ленинград. Я решил навестить
школьного друга, но его мать сказала мне, что тот болен и находится в
больнице. Разумеется, я отложил все дела и помчался в указанную больницу. Но
меня ни за что не хотели пускать к Сашке и даже не сказали, чем он болен. Но
я не отступился и, узнав, что Сашку лечит наш товарищ по школе, ставший
врачом, решил всё выяснить у него.
Мишка, прошу прощения, Михаил Григорьевич Карцев узнал меня сразу. Мы
посидели, вспоминая прошлое, поговорили о настоящем, поспорили о будущем.
Наконец, я спросил его:
- Послушай, Миха, как старый друг прошу тебя: расскажи, что случилось с
Сашкой Степановым?
Хмуро взглянув на меня, тот ответил:
- Ты помнишь то школьное пари?
- Какое пари? - в недоумении, сказал я.
- Вы поспорили, имеет ли человеческий мозг дно.
- А причём тут это?
- Сашка решил доказать тебе, что он прав. Стал много читать. Буквально
"глотал" книги. От переутомления у него плыли искры перед глазами, голову
словно сдавливал тяжёлый обруч. Но Сашка преодолевал боль и продолжал
читать. Помнишь, как в последнем классе он стал забывать слова? Это было
начало. Теперь его мозг заполнен. Да, ты не ослышался. Но Сашка продолжает
много читать. Потому и пошёл в библиотекари. Он уже не может без чтения. Это
как наркотик: раз привык вводить, уже не можешь прожить без дозы. Но мозг у
Сашки заполнен, а он продолжает поглощать новую информацию. И вот старые его
воспоминания разрушаются, а их место занимают новые знания. Сашка почти
разучился говорить: он забыл, как это делается. Мычит что-то невнятное, как
новорожденный младенец. Но он понимает всё, что ему говорят, и всё, что он
читает. Не знаю, кто из вас выиграл то проклятое пари: Сашка или ты. Ведь,
если кувшин полон, в него ничего больше не войдёт. А мозг продолжает вмещать
в себя ещё и ещё. Это мы только предполагаем, что старая информация
разрушается и замещается новой. Как в компьютере. А если это вовсе не так, и
мы наблюдаем просто защитную реакцию организма? Ну, не может мозг объять всю
информацию! Только новую её часть. Принято решение лишить Сашку возможности
чтения новых книг, изолировать от радио и телевидения. Пусть переживёт
информационную "ломку". Вдруг его мозг сам отринет всё лишнее в данный
момент, и Сашка вновь заговорит? Что будет тогда с вашим пари?"
- Что здесь происходит? - прервал чтение неожиданно вошедший в медотсек
Петров.
- А вот и наш строгий доктор пожаловал, - нагло осклабился Горишвили,
снимая ридер-очки.
- Маша, тебя ищут по всей станции, - укоризненно сказал Николай. -
Зачем ты выключила здесь громкую связь?
- Это я выключил, - поспешил ответить Горишвили. - Мне-то в этом
лазарете ваши объявления ни к чему, только спать мешают.
- Что случилось? - встревоженно вскочила Мария.
- Ничего особенного, - ответил Петров, надевая на голову Горишвили шлем
мем-рекордера. - Просто твоя вахта началась полчаса назад, и сеанс связи с
Землёй вместо тебя пришлось проводить Белову.
- Ой, Коля, прости, - смутилась Мария. - Я совершенно забыла...
- Я вижу, - хмуро ответил Петров.
- Эй, господин доктор, - вмешался Горишвили. - Маша тут не
развлекалась, она за больным ухаживала.
- Слушала какой-то рассказик, - саркастически усмехнулся Николай. - Ты
прежде всего на этой станции отвечаешь за связь, - укоризненно сказал он
побагровевшей от стыда Марии. - А уж потом, в свободное от основной работы
время, медсестра.
- Полегче, доктор, - вновь вмешался Горишвили. - Ничего страшного не
произошло, если кто-то пару минут поболтал с Землёй вместо Маши.
- Сигнал отсюда до Земли идёт тридцать пять минут, - раздражённо
ответил Петров. - Ответ Центра столько же. Так что "болтать" весьма
проблематично. Поэтому все сигналы шифруются и сжимаются. Кроме того, через
нас осуществляется связь с Центром и всех прочих станций проекта "Юпитер".
- Перестаньте! - встала между ними Мария. - Коля, что сообщила Земля?
- Твоему герою, очевидно, это совершенно не интересно, - огрызнулся
Петров. - А ты могла бы всё узнать, как говорится, из первых рук, если б
уделяла больше времени своим прямым обязанностям и не заставляла разыскивать
себя по всей станции.
Гневно сверкнув глазами, Мария вышла из медотсека.
- Грубишь, начальник, - злобно прорычал Горишвили. - Власть свою
демонстрируешь? Твоё счастье, что у меня нога повреждена...
- Заткнись, калека! - тоже повысил голос Петров. - Ну, чего вылупился?
Героя из себя строишь? Думаешь, я не знаю, как и зачем ты повредил себе
ногу? Во время войн такие, как ты, тоже намеренно калечили себя, чтобы не
идти в бой.
- Сейчас не война, и я не солдат...
- Война! - закричал Петров. - С космосом, собственным страхом. За
знания и жизненное пространство. Здесь не Земля. Случайный метеорит,
пробивший оболочку МКС, отказ оборудования, сбой автоматики, ошибка пилота
шаттла, осуществляющего полёты между нами и станциями спутников, опоздание
транпортника с Земли, доставляющего нам раз в месяц продукты и запчасти -
всё, что угодно может убить нас. Мы - на передовой, и в любой момент нас
подстерегает смерть. Потому что до Земли миллионы километров, и помощи, в
случае чего, ждать неоткуда.
- Но ведь я тоже здесь!
- Да, здесь, - успокаиваясь, сказал Петров. - Но ты - не один из нас.
Ты - обычный поганый журналюга! Сто тридцать два года назад межпланетный
транспортник "Голиаф" должен был доставить сюда, на орбиту Юпитера, первую
секцию МКС "Ю-1". Твоему хозяину, главе концерна "Интерньюс", пришла в
голову "гениальная" идея: добавить в команду "Голиафа" "простого парня,
такого, как все". Только со смазливой внешностью и хорошо подвешенным
языком. Чтобы каждый земной обыватель, сидя на своём диванчике перед
телеэкраном и попивая пивко, смотрел твои репортажи с борта космического
корабля и чувствовал себя равным первопроходцам и десантникам космофлота.
"Интерньюс" приобрёл тебе билет космического туриста. Вот как ты оказался на
борту "Голиафа".
- И что случилось? - тихо спросил Горишвили.
- Никто не знает. Корабль исчез где-то здесь, на орбите Юпитера.
Астрономы зафиксировали вспышку, но был ли это взрыв, в точности не
известно. А ты, герой, свою память старательно запер от всех. И ключик
выбросил.
- Слушай, доктор, - заскрипел зубами Горишвили. - Мне надоели твои
обвинения! Ничего я не запирал и никаких ключей не выбрасывал. Зачем мне
это?
- Мы узнаем, - спокойно ответил Петров, отключая мем-рекордер. -
Обязательно узнаем...
Он вынул из прибора кристалл записи.
- Посмотрим, что выдал твой мозг, когда ты разозлился и утратил над
собой контроль, - усмехнулся Петров и вышел из медотсека, даже не взглянув
на Горишвили.
- Итак, начнём совещание, - устало сказала майор Прийма. - После
катастрофы нас осталось трое.
- А я? - возмутился Горишвили. - Меня почему не считаешь?
- Ты, Котэ, пассажир, - мягко ответила Прийма. - К тому же - штатский,
без специальной подготовки. Чем ты нам можешь помочь?
- Прежде всего, я - мужчина! - гордо выпрямился Горишвили. - Тебе ли,
Вера, этого не знать?
- Ладно, с этим вопросом разберёмся позже, - пресекла спор майор Прийма
и нажала кнопку включения видеозаписи. - Сегодня двадцать четвёртое октября
две тысячи семьдесят второго года. Семнадцать часов две минуты по
корабельному времени. Я - член экипажа космического грузового корабля
"Голиаф" майор космофлота Вера Прийма. Наш командир, полковник Юрий Смирнов,
погиб. Как старшая по званию, приняла командования на себя. Из двадцати
человек экипажа корабля в живых, кроме меня, осталось ещё трое: капитан
космофлота Джон Льюис, лейтенант Алексей Ветров и пассажир корабля, репортёр
агентства "Интерньюс" Котэ Горишвили. Капитан, доложите, что произошло.
- Я и лейтенант Ветров были в рубке, на вахте, - начал Льюис. - Всё
было в норме. Корабль шёл в точку назначения по заданному маршруту, согласно
установленному графику. В пятнадцать сорок семь по корабельному времени
почти прямо по курсу внезапно появился неизвестный объект.
- Что значит "внезапно"? - спросила Прийма.
- За секунду до этого его там не было, - нервно потёр лоб Льюис. -
Локатор показывал чистое пространство. И вдруг появился объект,
приблизительно втрое больше нашего корабля. Прямо, как в фантастических
фильмах, где звездолёты "ныряют" во всякие "надпространства" или появляются
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг