Сергей Калабухин
Г.Коломна
Спасти Герострата
- А вот и господин Петров! - резко сел в кровати загадочный пациент, с
надеждой глядя на вошедшего в медотсек врача. - Вы узнали, наконец, кто я, и
как здесь оказался?
- Пока нет, - спокойно ответил тот, с удивлением наблюдая, как Маша
осторожно, но настойчиво укладывает больного назад и, низко склонившись над
ним, заботливо поправляет подушку, что-то ласково бормоча при этом каким-то
нежно-воркующим голосом. - Мы обнаружили в предплечье вашей правой руки
вживлённый чип-паспорт устаревшей конструкции. Такими на Земле давно не
пользуются. Поэтому нам с большим трудом удалось считать с него некоторые
данные: имя - Котэ Горишвили, дата рождения - седьмое марта две тысячи сорок
первого года, место рождения - Евроазиатский Союз, Грузия. Вспоминаете
что-нибудь?
- Нет, - пожал плечами больной, благосклонно принимая ухаживания
пухленькой симпатичной медсестры. - Я здесь уже почти неделю, а вы смогли
узнать только имя?
- Мы на международной космической станции "Ю-1", расположенной на
орбите Юпитера, - пожал покатыми, как у борца, плечами Петров. - Персонал
нашей станции изучает атмосферу этой планеты, её огромные многолетние вихри
и мощные грозы. Станции поменьше исследуют спутники гиганта: "Ю-2"
занимается океанами Европы, "Ю-3" - Ганимедом, "Ю-4" - Каллисто, "Ю-5" -
вулканами Ио. У нас у всех очень плотный график. Не думаете ли вы, что мы
всё бросим и будем заниматься исключительно вашей персоной?
- Что же тут сложного? - удивился больной. - Пусть у меня с памятью
проблемы, но у вас же должны быть всяческие компьютерные базы данных!
Проверьте архивы Космофлота, мои отпечатки пальцев, ДНК, наконец...
- Базы и архивы, конечно, есть, - заметно раздражаясь, ответил Петров и
сел на кровать в ногах больного. - Но они все на Земле. Здесь, до вашего
появления, подобная информация была никому не нужна.
- У вас что, проблемы со связью? - вновь вскинулся больной.
- Вы, очевидно, плохо представляете себе сложившуюся ситуацию. - Петров
бесцеремонным толчком своей короткопалой руки вернул больного на подушку.
- Осторожнее, - укоризненно вскрикнула медсестра, встревоженно
склоняясь над пациентом.
- Маша, ты нам мешаешь, - отстранил её врач. Та возмущённо фыркнула.
- О какой ситуации вы толкуете? - прохрипел больной. - Неужели для вас
наблюдение за какими-то вихрями в атмосфере Юпитера важнее найденного в
космосе живого человека? Вы сообщили обо мне на Землю?
- Разумеется! - повысил голос в ответ и Петров. - Шифровка о том, что
мы обнаружили на орбите Юпитера в криокамере неизвестной спасательной
капсулы живого человека, то есть вас, ушла в Центр сразу же, как только вы
очутились в этом медотсеке. Дальнейшее от нас никак не зависит, а Земля пока
молчит. Видимо, группы крови и имени недостаточно для установления вашей
личности. Центр - не Большой Брат, он имеет доступ только к архиву
Космофлота и, наверное, к научным архивам стран-участниц проекта "Юпитер".
Очевидно, вас в них пока не обнаружили. В криокамере спасательной капсулы вы
были, как и положено, один. Разумеется, совершенно голый. Так что найденную
рядом одежду мы можем смело считать вашей. К сожалению, на ней нет никаких
меток. Обычный космофлотский комбинезон и нижнее бельё устаревших фасонов.
Карманы пусты. Вы, действительно, ничего не помните? Имя "Котэ Горишвили"
вам что-нибудь говорит?
- Ничего, - буркнул больной. - Но я что-то мало похож на грузина...
- Да, - согласился врач. - Вы - природный блондин с голубыми глазами.
Однако, на Кавказе есть целые селения таких жителей. К подобному эффекту
приводят многолетняя изоляция и множественные браки между родственниками.
- Вы хотите сказать, что я - выродок? - обиженно засопел больной.
Медсестра успокаивающе погладила его по руке.
- Маша, введи ему успокоительное, - распорядился врач. - Это сейчас
полезнее для его нервов, чем твои материнские ласки.
- Коля! - ошеломлённо воскликнула медсестра, отскакивая от кровати
пациента.
- Хамите, господин Петров, - заскрипел зубами больной.
- Что ж, пока нет иных данных, мы будем называть вас "Котэ
Горишвили", - невозмутимо сказал врач. - Не возражаете?
- Нет, - взмахнул руками больной, - Это имя ничуть не хуже
какого-нибудь "Джона Доу". И всё же мне не верится: неужели, вы не нашли в
капсуле никаких указаний, с какого она корабля?
- Капсула довольно древняя, - задумчиво проговорил Петров. - Таких уже
лет сто не выпускают. Память бортового компьютера почему-то пуста. Вам
повезло, что управление криокамерой совершенно автономно. Судя по её
таймеру, вы провели в глубокой заморозке около ста тридцати двух лет. Может,
поэтому у вас проблемы с памятью? Хотя, раньше подобных эффектов вроде бы не
наблюдалось. К амнезии может привести физическая или психическая травма
мозга. Череп у вас цел, стало быть, физическое воздействие можно исключить.
Остаётся психическое. Наверное, с вами случилось что-то настолько страшное,
что мозг заблокировал опасные воспоминания, чтобы уберечь разум от сильного
потрясения, связанного с ними. Тогда наша задача - получить эту информацию
без вреда для вашего душевного здоровья.
Медсестра охнула и порывисто схватила больного за руку. Тот ободряюще
улыбнулся ей.
- Есть ещё одна возможность: гипноз или самогипноз, - продолжил врач. -
Всё же довольно странно: память компьютера явно стёрта, вы тоже ничего не
помните...
- Коля! - укоризненно воскликнула медсестра. - Прекрати, наконец. Как
ты можешь?
- Что? - с удивлением взглянул на неё врач.
- Вы меня в чём-то подозреваете, господин Петров? - возмутился
Горишвили. - Или это - личное?
Он ласково взял руку сиделки и благодарно прижал её к своим губам,
вызывающе глядя на врача. Та быстро высвободила руку и выбежала из
медотсека.
- Личное? - вставая с кровати, бесстрастно спросил Петров. - Что вы
имеете в виду?
- Машу, конечно! - самодовольно усмехнулся Горишвили, кивнув в сторону
закрывшейся за сиделкой двери. - Я же вижу: вам не нравится, что она
влюбилась в меня с первого взгляда. Ревнуете?
- Вы, наверно, моложе и красивей меня, - невозмутимо ответил врач. -
Если верить данным вашего чип-паспорта и отбросить срок, проведённый в
анабиозе, вам около тридцати лет. Мне - сорок пять. Ваши сто девяносто два
сантиметра роста и спортивное телосложение явно выигрывают против моих ста
семидесяти пяти и лишних десяти кило жира. Кроме того, мы с Машей знаем друг
друга более двадцати лет, а ваше загадочное появление здесь уже неделю
является темой разговоров всего персонала нашей станции. Так что, не
обольщайтесь: нет ничего удивительного в столь явном и откровенном интересе
к вам у Маши. И не надо искать в моих словах и поступках каких-то личных
мотивов. Я не только врач, но и командир экипажа МКС "Ю-1" и просто делаю
свою работу: рассматриваю возможные варианты.
- Какие варианты? - злобно прошипел Горишвили. - Вы почему-то сразу не
взвлюбили меня, а теперь ещё и обвиняете чёрте в чём!
- Я вас ни в чём не обвиняю, - устало махнул рукой Петров и направился
к двери.
- Я хочу сам осмотреть свою спасательную капсулу, - потребовал
Горишвили. - Не может быть, чтобы там не было хоть какого-нибудь указания, с
какого она корабля.
- Вы ещё слишком слабы.
- Я совершенно здоров! - закричал Горишвили, неуклюже вскакивая с
кровати на дрожащие ноги. - Да, память отшибло, но физически...
- И физически вам ещё долго восстанавливаться, - возразил врач. - Ваши
мышцы, конечно, не атрофировались, но всё же им нужно время на полное
восстановление работоспособности после ста тридцати двух лет анабиоза.
- От того, что я лежу...
- Лежать вовсе не обязательно. У нас на станции есть прекрасный
тренажёрный зал. Буквально, в двух шагах отсюда. Как выйдете, вторая дверь
направо. А капсулу вам осматривать ни к чему. Её компьютер мёртв, вместо
названия - серийный номер. В лучшем случае по нему на Земле установят, когда
и где эта капсула изготовлена, и кто её приобрёл. Полтора века назад
заказчиком и покупателем наверняка был Космофлот. На какой корабль её
поставили, выяснить будет не так-то просто. Гораздо больше я надеюсь на ваши
отпечатки пальцев и ДНК.
- Что ж мне теперь: просто качаться на тренажёрах и ждать у моря
погоды? - сдаваясь, рухнул на кровать Горишвили.
- Восстанавливайте здоровье и силы. Память может в любой момент
вернуться. А мы ей поможем.
- Как? - безнадёжно скривился больной.
- Есть у нас тут один интересный приборчик, - усмехнулся врач. -
Мем-рекордер называется. Процедура совершенно безвредная. Обещаю: больно не
будет.
Уже выходя, Петров неожиданно обернулся и, закрывая дверь, бросил в
лицо наглого красавца:
- Кстати, о личном. Раз уж вы утверждаете, что чувствуете себя хорошо и
готовы к физическим нагрузкам, сиделка вам больше не нужна.
...Котэ задыхался: система регенерации не справлялась с повышенным
потреблением кислорода. Бластер раскалился и жёг руку. Жёсткие листья
сельвы, свисавшие огромными лопухами с гибких ветвей, хлестали по
прозрачному шлему скафандра.
Яростно вереща, гориллы бесновались в густой, почти непроницаемой для
света кроне, которая, казалось, единым куполом покрывала всю сельву.
Сорвав шлем, Котэ отбросил его в сторону и, выпустив из бластера
смертоносный луч в мелькнувшее над головой волосатое тело гориллы, бездумно
побежал дальше. Казалось, он бежит уже целую вечность. Сердце гулко било по
рёбрам, словно птица, впервые попавшая в клетку. Спёртый, насыщенный
испарениями воздух разрывал лёгкие.
Крупный плод просвистел в воздухе и сбил Котэ с ног. Почти не целясь,
космонавт срезал лучом бластера злобно оскалившуюся волосатую тушу и,
вскочив, бросился дальше. Только усилием воли Котэ держался правильного
направления. Он знает, стоит лишь немного расслабиться, и коварная сельва
заманит его в глубь, и, как обезумевшее от страха животное, он будет бегать
по кругу, сам не замечая этого. Пот заливает глаза, и стрелка компаса на
руке затуманилась. Котэ попытался протереть глаза и громко чертыхнулся:
раскалённый бластер ожёг лоб. Рану тут же заливает едкий пот, и она начинает
пульсировать нестерпимой болью.
Котэ уже не чувствует ударов круглых мягких плодов, которыми
бомбардируют бегущую жертву гориллы. Где-то глубоко, в самом дальнем участке
мозга бьётся приказ: во что бы то ни стало вырваться из сельвы на равнину.
Сейчас не важно, зачем. Лишь бы вырваться.
Сельва кончилась неожиданно. Яркий свет солнца ослепил Котэ, больно
ударив по глазам. Направляющий огонёк приказа в мозгу погас, зажёгся другой.
Котэ почувствовал себя машиной, выполняющей команды, одну за другой. Новый
приказ - добраться до катера.
Сзади нарастает рёв горилл. По земле они бегают плохо, но и человек уже
почти выбился из сил. Сейчас Котэ волнует только одно: надолго ли хватит
заряда бластера?
Впереди виднеется гряда небольших холмов. Высокая трава цепляется за
ноги, словно помогая преследователям. Но нет, им на своих кортких руконогах
бежать ещё труднее. Вот и вершина холма. С неё, всего в двухстах метрах
впереди, посреди чернеющего круга выжженной пламенем дюз земли Котэ увидел
сверкающий в лучах солнца металл катера и тут же, с маху, ткнулся лицом в
жёсткую траву. Когда он вскочил, сердце в груди замерло. Холм был окружён
толпой горилл. Рядом лежала узловатая дубина вожака стаи, видимо, брошенная
тем ему в ноги. Сам вожак - здоровенная, уже немолодая обезьяна, быстро
жестикулируя, бесновался среди толпы волосатых тел. Обезьяна ли? Скорее,
"недостающее звено" в земной истории человечества. Уже не обезьяна, но ещё и
не человек.
И тут Котэ пожалел, что выкинул шлем. В скафандре ему, может быть,
удалось бы спасти свою жизнь. Прочную ткань гориллам не пробить заострёнными
ветками, а шлем защитил бы от ударов голову. Хотя, долго ли бы он
продержался в плену у аборигенов без пищи и воды? Убежать ещё раз из их
поселения в сельве ему не дадут. Помощи ждать неоткуда. Он один на этой
планете. Нет, сдаваться нельзя!
Котэ сбил лучом слишком близко подскочившую гориллу и, постоянно
озираясь, отдыхал, восстанавливая силы. План его был прост: прорвать кольцо
аборигенов, добраться до катера и немедленно стартовать к ожидающему его на
орбите кораблю.
Внезапно, по знаку вожака, большая часть преследователей передвинулась
и заняла позицию между холмом и катером. Вожак злобно скалил зубы, делая
угрожающие жесты. Котэ понял, что совершил ошибку, не убив того сразу, как
только увидел. Без вождя стая превратилась бы в неорганизованную толпу.
Среди самцов немедленно началась бы борьба за власть, и всем стало бы не до
убегающего чужака.
Гориллы тоже тяжело дышали. Они не привыкли бегать по равнине. По знаку
вожака с десяток из них разбежались по сторонам в поисках камней. Котэ взял
вожака на мушку. Но курок всего лишь сухо щёлкнул. Только теперь Котэ
заметил, что индикатор заряда погас. Отбросив бесполезный бластер, космонавт
одной рукой подхватил с земли корягу, а другой потянул из ножен десантный
нож...
- Это всё, - сказал Петров, выключая плейер. - Далее пошли
воспоминания, не относящиеся к его прошлому.
- Как это? - удивилась Маша. - Коля, что ты говоришь? Как может
воспоминание не относиться к прошлому?
- Может, - хмуро ответил Петров. - И то, что мы с тобой сейчас видели,
тоже вряд ли происходило на самом деле.
- Почему ты так думаешь?
- Память человека хранит не только то, что с ним произошло на самом
деле, но и то, о чём он мечтал, что воображал, о чём читал или видел в
кино, - Петров откинулся в кресле, подыскивая слова. - Память - это что-то
вроде интернета, куда свалено всё без разбору: от детской считалки до
жёсткой порнографии. На мой взгляд, не похож этот Горишвили на
героя-десантника.
- Ты к нему несправедлив! - вспыхнула Маша. - Котэ - настоящий герой!
Трус не отправился бы в полёт на маленькой неуправляемой капсуле. Сам же
знаешь, мы обнаружили её совершенно случайно. Пройди наш разведзонд мимо
капсулы на пару секунд раньше или позже, и она не попала бы в его объективы.
И дальше Котэ ждало бы медленное, но неотвратимое падение на поверхность
Юпитера...
- Не будем спорить, дорогая, - примирительно взмахнул рукой Николай. -
Мы пока не знаем, что в действительности произошло с Горишвили, и как его
спасательная капсула оказалась на орбите Юпитера.
- Я не понимаю, почему ты так к нему относишься? - продолжала
возмущаться Маша. - Котэ рисковал жизнью! А ты ведёшь себя так, как будто он
сам, специально, с какой-то непонятной преступной целью стёр все данные в
компьютере, а заодно и собственную память.
- Успокойся! - не глядя на Машу, повысил голос и Николай. - Ни в чём я
твоего "котика" не подозреваю. Я - врач, а не следователь. А вот любить и
уважать мне его не за что. Я не падок на смазливую внешность, томные взгляды
и сладкие речи.
- Что ты имеешь в виду? - покраснела Маша.
- Ты прекрасно всё поняла, - нервно забарабанил пальцами по столу
Николай. - Не надо делать из меня рогатого дурачка.
- Ты... - вскочила с кресла Маша. - Ты... Как ты можешь так думать и
говорить обо мне, твоей жене?!
- Как я могу? - сорвался и Петров. - Ты хотела знать, чем сменилась в
памяти Горишвили сцена с гориллами? На, смотри!
Петров вновь включил плейер, и плоский экран дисплея преобразился в
небольшое голографическое изображение медотсека.
- Машенька, - горячо шептал Горишвили, покрывая руку женщины страстными
поцелуями. - Как я страдал без тебя. Я думал, что умру!
- Не преувеличивай, Котик, - смущённо улыбалась Маша. - Мы не виделись
всего два дня.
- Всего? - пылко возмутился Горишвили. - Целых два дня! Мне пришлось
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг