канадской пшеницы.
И если, не дай Бог, при ближайшем ознакомлении у нее окажутся
васильковыми глаза и подобающий добрый нрав, то до конца своих дней я
согласен ходить в Иванах-дураках.
- Кто же ты, такая милая? - выдохнул я из себя и медленно встал.
- Росинка...
Что такое Росинка (имя или национальность?) я не знал, но голос у нее
был, как хрустальный ручеек.
- Росинка... Что за чудное слово! Это имя твое?
- Так все меня зовут... - она опустила глаза, и даже с десяти метров
была видна длина ее ресниц. - А ты кто?
- А я странник.
Ресницы удивленно вздрогнули.
- Калик-перехожий! - пояснил я, хотя самому было дико от этого бреда...
Росинка испуганно повела головой, во все глаза смотря на меня (Все-таки
они васильковые. А я, соответственно, дурак!).
- А вообще-то меня зовут Дмитрием, - успокоил я ее и превентивно сделал
шаг в ее сторону.
- Митя, - прошептала она и я тут же согласился быть Митей до конца
своих дней, хотя с детства не мог терпеть этого имени, и идентифицировал
себя только с Димой и никак не иначе, в честь чего я сделал еще один шаг по
направлению к березке.
- Так ты грек?
Я так чуть и не упал!
- Какой еще грек? Русский я! (По паспорту!) - воскликнул я и сделал еще
два шага.
- Русич? - она наклонила набок и стала перебирать кончик своей косы.
- Ну, во всяком случае, только не грек, - я еще раз шагнул к ней
навстречу. - А с чего ты взяла, что я грек?
Она как бы оценивающе оглядела меня с ног до головы (за это время я
сделал еще два шага) и деловито промолвила:
- Прошлым летом князь дань собирал, так с ним грек царьградский был, а
звали его, как и тебя, - Дмитрием.
На "князя", "дань" и "грека" я сделал ответных три шага и оказался
перед ней.
Вблизи она оказалась еще моложе, а может, мне это только показалось
из-за того, что была она мне по плечо и не имела даже намеков на косметику,
а рубаха на самом деле оказалась полотняной, хотя довольно тонкой, но все же
явно ручной работы.
Я в нахалку разглядывал ее и чем дальше, тем больше поражался
совершенной необычности и отличия ее от тех женщин, на которых когда-нибудь
останавливался мой взгляд.
И ведь ничего в ней не было особенного. Совершенно обыкновенное лицо
(не считая глаз, конечно!), но что-то притягивало к ней, что-то необычайно
родное было в каждой ее клеточке, так что я неосознанно протянул руку и
погладил ее по голове.
В первый момент она вздрогнула, скорее от неожиданности, чем от страха,
но не отпрянула, и я еще раз провел ладонью по ее волосам и тихо сказал:
- Свой я, Росинка...
Она подняла голову и виновато заморгала своими ресницами:
- А я от печенега бежала, - сообщила она мне. - Мы травы собирали, а он
как выскочит из кустов! Весь черный, и конь его черный. И лук у него был. А
я как побегу! А он стрелу пустил, я свист ее слышала. Аж в сердце мне
кольнуло, - виновато улыбнувшись на свою откровенность, она дотронулась
ладошкой до левой груди. Под ее пальцами отодвинулась коса, и я увидел под
ней рваную дыру в рубахе, через которую виднелся маленький розовый сосок.
- Ой, рубаха порвалась! - воскликнула она и прижала ладошку к дырке.
Я, похолодев от мелькнувшей догадки, почти незаметно провел рукой по ее
спине и у левой лопатки почувствовал такую же дыру.
- Но ты ведь убежала? - сказал я, мгновенно отдернув руку.
- Убежала, - задумчиво ответила она мне. - И заблудилась. И рубаху вот
порвала...
- Главное, убежала, а рубаху зашить можно.
- А ты печенега видел? - спросила она меня.
- Видел, - соврал я (хотя каждый второй мой соотечественник -
потомственный печенег, эфиоп его мать!).
- А где твой меч?
Мне тут же пришлось поднапрячься и сотворить в траве, где я давеча
сидел, огроменный кладенец, а заодно сварганить и арбалет с комплектом стрел
(это так, на всякий случай, вдруг ей захочется спросить, где мой тур-лук).
- Вон в траве лежит, - гордо сказал я, и чтобы окончательно ее убедить,
подошел и поднял меч с земли.
- Красивый, - с уважением прошептала она, подойдя ко мне, и погладила
ножны, на которые я на самом деле не пожалел серебра и черни. - А это
самострел, да?
- Ага, франкского производства.
- Наш кузнец тоже хорошие самострелы делает, - сообщила она мне и
подвела резюме: - Тебе ни один печенег не страшен!
- Забудь о них, - успокоил я ее и ради проверки обнял легонько за
плечи.
- Да! Разве о них забудешь, злыднях! - как ни странно, но Росинка
податливо прислонилась ко мне и доверчиво посмотрела в глаза. - Каждый год
приходят окаянные, вот и мой отец от них пал третьего лета, в бою за
городище.
Я думал, что она заплачет, но в ее глазах была только мировая скорбь, и
то вперемешку с гордостью за отца.
Чтобы как-то ее отвлечь от этой скользкой для меня темы (А ты с
печенегами бился?), я быстренько сотворил еще дальше в траве небольшой
вещмешок и спросил ее:
- Кушать хочешь, Росинка?
- А ты?
- Я голоден, как стая волков и стадо кашалотов.
- А кто такие кашалоты? Вроде печенегов штоль?
- Ну, что-то вроде... - промычал я и оглянулся, ища, где бы
пристроиться для трапезы.
Впереди между деревьями виднелся просвет, и первобытный инстинкт
потянул меня туда на поиск более удобного (с эстетической точки зрения,
конечно, а не с практической, так как есть можно и на ходу) места.
- Пойдем туда, - сказал я и, нагрузившись разнообразными вооружениями и
комплектами довольствия, пошел вперед.
Росинка покорно последовала за мной, с уважением разглядывая узор на
моем колчане со стрелами (видимо, из-за природного такта скрывая свой
интерес к содержанию вещмешка).
Не прошли мы и двадцати шагов, как деревья расступились, и нам открылся
совершенно неописуемый в своей дикой первозданности вид.
Под нами был не очень крутой песчаный обрыв, незаметно переходивший в
небольшой пляж, который соответственно примыкал к среднего размера реке (25
метров в ширину, полтора метра в глубину при полном отсутствии промышленных
отходов)!
За рекой был заливной луг, а за лугом, как могли сообразить самые
догадливые, рос девственный лес. (Что он девственный, я был полностью
уверен).
- Ой, как красиво! - воскликнула Росинка и, быстро-быстро перебирая
своими маленькими ножками, сбежала к реке.
- Ой, какая вода теплая, - донеслось до меня, и не успел я сделать
несколько осторожных шагов по осыпающемуся под моим весом песку, как она
скинула с себя платье, уверенным движением обмотала косу вокруг головы и,
смело войдя в воду, довольно энергично, но без лишних брызг, поплыла к
другому берегу.
Я, конечно, человек тактичный, но если у тебя на глазах раздеваются
догола, не уведомив тебя об этом, то я, все равно увидев этот
импровизированный стриптиз, секунды через две опустил бы скромно глаза, но в
данном случае я не успел этого сделать, так как Росинка раньше успела войти
в воду, так что я смог хорошо ее разглядеть. Тем более, я совершенно
искренне считаю, что прекрасное юное обнаженное тело не какой-нибудь
"стриптиз", а очень полезное для моего здоровья полноценное эстетически
познавательное зрелище.
К тому моменту, когда я спустился на пляжик, Росинка была уже на том
берегу, где что-то со знанием дела собирала (как я потом узнал, она рвала
кувшинки, охраняемые у нас в связи с их полным исчезновением из наших
водоемов).
Пока я расстилал на траве на краю пляжа и под сенью близ растущей ивы
покрывало (которое я якобы извлек из вещмешка), Русалка, пардон, Росинка
переплыла обратно, но, вопреки моим ожиданиям на берег не вылезла, а не
выходя из воды, сцапала свое платье и спряталась с ним в зарослях камыша.
Хотя она все это проделала быстро и ненавязчиво, я все же успел
разглядеть ее грудь, и хотя у меня зрение как у орла, но, чтобы уточнить
номер ее бюста (первый или все-таки второй?), я встал и, подойдя к камышам,
окликнул ее:
- Росинка, на, возьми рушник, вытрись! - и бросил ей вынутое тоже якобы
из вещмешка вафельное полотенце.
Она его ловко поймала, ну а я, естественно, вернулся к своим пожиткам.
Усевшись поудобней (спиной к реке), я услышал шорох камыша, и когда легкие
шаги приблизились, резко обернулся и почти натурально, злобно зарычал, за
что был тут же вознагражден искристым (и еще сто двадцать пять эпитетов)
смехом Росинки.
- Ну, как водичка? - промурлыкал я.
- Я как будто заново родилась, - продолжала беззаботно смеяться
Росинка.
- Ну, тогда я тоже пойду сподоблюсь, - сказал я и встал. - А ты, пока я
буду купаться, зашей платье, - и протянул ей иголку с уже вдетой белой
ниткой © 40.
Росинка с интересом стала рассматривать иголку, поворачивая ее так и
эдак на солнце, а я подошел к воде и, назло врагу, тоже разделся догола
(правда, стоя к ней спиной, рано ей еще все знать!).
Вода была что надо!
Я совершенно не понимаю людей, которые посреди лютой зимы, или же,
составляя квартальный отчет, стонут, высказывая свое желание оказаться на
Черноморском побережье в разгар летнего сезона и покачаться на морских
волнах... Как правило, с середины июня море становится теплым, как моча
молодого поросенка (а на вкус оно постоянно как моча!), и ничего, кроме
обманутых надежд на желаемую прохладу, не доставляет. После сидения в нем
больше пяти минут тело начинает потеть (прямо в воде), и если на берегу нет
душа с пресной водой, то я в гробу видал это море!
А у нас! В реке! Да круглое лето! Вода освежает, омывает, ободряет, не
зря же крестят именно в реке. (Насколько я помню, именно этим и занимались
древние, а по морю они старались ходить аки посуху).
Так что лучше отдыха, чем в средней полосе, я себе не представляю.
(Кстати, и загар здесь лучше, чем на юге).
Я бултыхался минут двадцать, пока не заметил, что Росинка, видимо, уже
зашив свое рубище, сидит на берегу и смотрит на меня.
Я подплыл к берегу и на пузе подполз к самому песку.
Блаженство было полнейшее!
Я опустил голову в воду и вовсю стал пускать пузыри.
Когда воздух у меня кончился, я имел возможность еще раз услышать
изумительный смех Росинки.
- Ну, и долго ты будешь так сидеть? - спросил я ее и изобразил
голодного аллигатора, сидящего в засаде.
Но Росинка, видимо, ни разу не видала крокодилов (и даже, наверное, не
слыхала о них), так что ни капельки не испугалась моих демаршей и продолжала
смеяться.
- Ну ладно, посмеялись и будя, - сказал я ей строго. - Кстати, вот ты
тут сидишь, совершенно без дела, а мой мешок, набитый ценными съестными
продуктами, лежит там без присмотра, и если ты сейчас же не удосужишься
встать и не изволишь пойти к нему, то какой-нибудь совершенно посторонний
зверь воспользуется твоей недальновидностью и оставит нас без средств к
существованию.
Росинка на полном серьезе (то есть совершенно искренне!) изобразила на
лице испуг и опрометью бросилась спасать наши харчи, а я, злобный негодяй,
стесняясь собственного ханжества (то есть неспособности отбросить ложный и,
видимо, совершенно неприемлемый для Росинки стыд) закричал ей вослед:
- И смотри за мечом. Он тыщу рублей стоит!
Я вылез на берег и быстренько высушил себе нижнюю часть тела, после
чего благополучно натянул штаны. Рубаху я не стал надевать, благо, имелось
солнце и намеки на ветер.
Росинка уже вовсю охраняла благосклонно вверенный ей скарб, и если б не
надетый набекрень венок из кувшинок, то я бы, наверняка, не утерпел бы и
прыснул, до того с серьезным видом сидела она между мешком и мечом со
взведенным заряженным арбалетом, деловито оглядываясь по сторонам в поисках
"лютого" зверя.
- А ну, положь самострел, - взрычал я, садясь на край покрывала и
придвигая к себе мешок.
Росинка аккуратно положила в сторону арбалет и чуть обиженно сказала:
- Еще тятя меня учил с ним управляться.
Я пропустил это мимо ушей и, развязав мешок, заглянул в него,
раздумывая, что из съестного достать из него, чтобы, с одной стороны, не
очень шокировать Росинку незнакомыми блюдами, а с другой стороны, чтоб не
остаться голодным.
Первым делом я извлек на свет божий половинку еще горячего
"орловского".
- Хлебушек! - радостно воскликнула Росинка и расширила ноздри своего
изящного носика.
Я немного подумал и достал четверть с холодным квасом. Росинка никак не
среагировала, продолжая исподтишка смотреть на хлеб.
Я достал большой кусок баночной ветчины, тут же узнав, что здесь ее
называют солониной, на что тактично промолчал, хотя и пожалел, что не достал
буженины.
Тут до меня дошло, что Росинка не притронется к еде, хотя бы потому,
что не приготовила ее (то есть сервировала стол), и будет до конца мучиться,
глотая слюни, так как у них, видимо, не принято вмешиваться в раздел пищи
(это дело старшего), мне тут же стало стыдно за свою дремучесть, и я
мгновенно извлек из мешка огромное румяное яблоко и протянул его бедняжке,
которая с трепетом взяла его, видимо, впервые увидав такой крупный и,
видимо, ранний экземпляр, и бережно положила его перед собой на покрывало.
- Ешь! - приказал ей я, и она послушно взяла его ручкой и элегантно
надкусила.
- Трескай на здоровье! - подбодрил я ее и, достав из мешка еще большее
яблоко, положил его перед собой. - У меня еще есть!
Только после этого она довольно энергично, но без жадности, стала его
поедать, а я смог спокойно продолжить добывать из мешка снедь.
Немного подумав, я достал пару свежих огурцов, пару яиц (предварительно
сваренных), мешочек с солью и две глиняные кружки.
К этому времени яблоко у Росинки кончилось, и она, аккуратно
облизнувшись, скромно потупив глазки, сказала:
- Благодарствую, - и, немного помолчав, добавила:
- Я никогда не ела таких вкусных яблок!
И с уважением посмотрела на меня.
Я разломил хлеб, отдав меньший кусок ей (так положено), после чего
откупорил бутыль и налил в кружки квас, который зашипел и запенился,
разломил кусок ветчины (здесь я уже постарался и разделил поровну) и,
развязав тесемку на мешочке с солью, объявил:
- Кушать подано! - И добавил. - Если все не съешь, утоплю в реке,
предварительно изрубив на мелкие части и задушив собственными руками!
Я первым начал трапезу.
Росинка ела аккуратно и, если хотите, вполне интеллигентно.
Да, да, именно так! Потому что, как я не раз замечал, именно в исконно
простых, но порядочных семьях дух интеллигентности не то чтобы витает в
воздухе, а присущ всему, что окружает в быту эти семьи, и все, что делается
в этих семьях.
Но самое главное, как это делалось, говорило за то, что
интеллигентность возникла не в результате полученного извне образования, а
от внутреннего такта и уважения к окружающим и, в первую очередь, от
уважения к самому себе, и не в том смысле, в котором мы привыкли в нашей
действительности, а в том, что уважающий себя человек никогда и ни при каких
обстоятельствах не допустит со своей стороны неуважения к другим, и не на
словах, как это принято у нас, а именно на деле.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг