- Зачем я это говорю вам? Через несколько дней вы, наверное, сможете
составить общий план ваших работ, и скажете мне, в какой срок выполните их в
целом и по частям.
Американец, видимо, ждал ответа. Мартини чувствовал себя неловко.
Вчерашний визит стеснял его. Что он должен был сказать? Умышленно затягивать
работу было не в его привычках. Он коротко отвечал:
- Я еще ничего не знаю. В самом скором времени я представлю вам проект
предстоящих работ, тогда можно будет поговорить о сроках их выполнения.
- Очень хорошо, очень хорошо, - произнес Блэкнайт, вставая и протягивая
через стол руку посетителю. - Надеюсь, мы скоро увидимся.
Толстяк не понравился Мартини. "Странно, почему человек, недавно
прибывший сюда, получает пост заведующего? Все эти новые люди из Америки -
одна компания. Что они замышляют? Должен ли я повиноваться им? Тогда,
конечно, я делаюсь их сообщником. Может быть, лучше под каким-нибудь
предлогом вообще уклониться от этой работы? Можно сослаться на здоровье". -
Размышляя так, Мартини медленно шел к дому, в котором должна протекать его
будущая деятельность. Вдруг его кто-то окликнул сзади.
- Синьор Мартини!
Он оглянулся и увидел Чезаре Висконти - тот догонял его. Он дружески
подхватил Мартини под руку.
- Я предлагаю вам немного пройтись. Погода прекрасная. Мы можем сделать
короткую прогулку к водопаду.
Мартини колебался.
- Мне надо бы сначала покончить с делами...
- Мы потратим не более получаса, - настаивал Висконти. - Вам полезно
бросить беглый взгляд на Долину. Я познакомлю вас с некоторыми
подробностями.
- Хорошо, я с удовольствием пройдусь.
Они оставили шоссе и по узкой дорожке, извивающейся среди скал, шли
почти параллельно каналу.
- Вы вдыхаете в настоящее время, синьор Мартини, эманацию радия, вы
находитесь как бы в громадном ингалятории. Под влиянием этого газа весь
организм начинает жить усиленной жизнью, обмен веществ повышается, железы
внутренней секреции функционируют активнее.
- Вы интересуетесь медициной?
- Чем только я не интересуюсь, синьор Мартини! Но все, что касается
этих чудодейственных радиоактивных элементов, особенно увлекает меня. Я уже
давно работаю с радием. Мистер Блэкнайт тоже увлекается этим чудом,
разрушившим все наши представления о строении атома.
- Тогда вы и мистер Блэкнайт должны быть удовлетворены тем, что нашли
здесь, в Долине.
- Мы в восторге! Гениальный Гаро разрешил этот вопрос, который для
всего земного шара остается пока загадкой. С тех пор, как он научил вас
вызывать распад атомов в желательный промежуток времени и в любом
количестве, вы имеете в своем распоряжении такой вид энергии, которой не
знает свет. Все изобретения не стоят ничего перед этим открытием. Я говорю
вам это, забывая, что вы знаете все лучше меня.
- Долина изменила свой облик с тех пор, как мы стали применять этот
новый вид энергий, - просто заметил Мартини.
- Однако биологическое значение радия остается еще далеко не изученным;
ваши жители могли бы, служить материалом для экспериментов в этом
направлении...
- Эксперимент...
- Мистер Блэкнайт - замечательный геолог, мистер Роберт Куинслей,
несмотря на свою молодость, удивительный биолог и экспериментатор, -
продолжал, не слушая, Висконти. - Это замечательная парочка.
- Мне кажется, вы очень увлекающийся человек.
- Нет, нет, в данном случае я только реалист. Я буду очень рад, когда
вы познакомитесь с этими людьми. Им предстоит сыграть видную роль в жизни
Долины.
- По-видимому, у вас существуют какие-то конкретные планы, - заметил
Мартини.
- Конечно, Роберт Куинслей не может оставаться безучастным ко всему,
что здесь происходит. Он наследник и будущий властитель Долины, - ответил
Висконти уклончиво.
Некоторое время они шли, погруженные в свои собственные размышления.
- Значит, вы хорошо знаете Роберта? - спросил Мартини.
- Мистер Роберт - замечательный человек. Выдающиеся способности,
энергия, настойчивость, пыл юности - и рассудительность старости,
захватывающая веселость и необычайная серьезность, увлечение и выдержка -
самые неожиданные противоположности составляют характер этого человека. Он
очаровывает всех, кто близко знает его; тот, кто отзывается о нем плохо,
либо завидует ему, либо не понимает его.
- Гм, если это так, я очень рад его приезду.
Глухой шум падающей воды, давно уже доносившийся до их ушей, делался
все резче и резче. Теперь он заглушал их слова.
- Вот сюда, вы увидите чудное зрелище, - крикнул Висконти. Он повел
своего спутника между громадными скалами, навороченными в этом месте так,
что они преграждали дорогу. Им пришлось одолевать препятствия.
Когда они оказались на небольшой площадке, под ними зияла бездна.
Горная теснина глубиной километра в два извивалась, разделяя горы. Поток,
превращенный в белую пену, стремительно падал со скал и, разбиваясь об их
выступы, пропадал где-то внизу, наполняя весь воздух грохотом и шумом.
"Граница нашего мира, - подумал Мартини. - Немного похожа на Высокий
Утес, только мрачнее, неприступнее".
Мелкая водяная пыль увлажнила их лица и руки. Они долго стояли на
обрыве. Наконец, насытившись зрелищем, возвратились на тропинку.
- Прелести горной природы! - воскликнул Висконти. - Я обожаю горы.
- Я больше люблю море.
- Теперь я понимаю, почему вы стремились улететь из этой удивительной
Долины, - засмеялся Висконти и дружески обхватил своего нового знакомого за
талию. - У всех у нас есть свой фетиш.
Вечером Мартини сидел в своем кабинете. Электрическая лампа под низким
абажуром освещала только письменный стол, комната тонула в полумраке.
Мартини рассматривал лежащий перед ним план и ставил на нем какие-то
отметки. Потом устало откинулся в кресле, прислушался. На веранде раздались
чьи-то шаги. В дверь постучали. Мартини встал.
- Войдите.
Милли вошла в комнату со сконфуженным видом.
- Простите, я попала не в ту дверь. Я не хотела войти прямо в кабинет.
- Какие пустяки! Не все ли равно? Раздевайтесь, я возьму ваш плащ. Ну,
дайте мне на вас взглянуть. - С этими словами Мартини снял с лампы абажур.
Мужской костюм облегал стройную фигуру молодой женщины. Лицо ее, свежее и
румяное от вечернего холода, было тонко и красиво. Коротко остриженные
волосы были расчесаны на пробор.
- Никаких перемен, все такая же, как прежде. А вы?
- Я, как видите, постарел. Был болен. Садитесь сюда, поближе,
поговорим. Расскажите мне, что нового?
Они уселись друг против друга около стола; Мартини не сводил глаз со
своей собеседницы, пока она говорила.
- Мы узнали о вашем побеге, синьор Мартини, на другой день, об этом
было сообщение... Я очень беспокоилась о вас... Ваши ранения признавались
опасными.
- Нет, нет, вы скажите мне о себе! Как живете, что чувствуете? Почему
вы оставили Женский сеттльмент и оказались здесь, в Высокой Долине?
Молодая женщина не сразу ответила, она как будто бы обдумывала, что ей
сказать.
- Я не знаю, синьор Мартини, насколько вы осведомлены о том, что
происходило в Долине в последнее время. После маневров, которые окончились
так печально - гибелью тысяч людей от какой-то ужасной болезни, - у нас все
пошло неладно. Внезапные заболевания со смертельным исходом долго не
прекращались. Главным образом страдали участники маневров; хотя комиссия и
установила причины этого несчастья, тем не менее всем стало ясно, что нам
сообщается не все; это нарушило наш обычный покой и уверенность. Разъяснения
с трибун и через внушители, конечно, имели свое действие, но все же
чувствовалось какое-то беспокойство среди наших жителей. Многим казалось,
что способ выращивания людей в инкубаториях, требует каких-то поправок. Все,
что было сделано нашими учеными для выяснения темных сторон этого явления,
не удовлетворяло массы. Внешне они оставались спокойны, но какое-то
брожение...
- Вы молодец, Милли, вы сильно развились. Неужели эта катастрофа на
маневрах разбудила вас и всю эту однообразную многомиллионную массу?
- Благодарю вас, синьор Мартини. О себе я могу сказать, что я многое
осмыслила.
- Может быть, вы усомнились и в пользе подавления в людях чувств и
инстинктов?
- Нет, синьор Мартини, об этом я не задумывалась, - просто ответила
Милли.
- Бедняжка, я боюсь, что придет время, когда и эту сторону жизни вы
признаете неправильной.
- Не думаю.
- Итак, в абсолютной власти Куинслея появилась трещина, - задумчиво
произнес Мартини.
- О, нет, к нему относятся с полным доверием, тем более что он делает
все, чтобы выявить недостатки, разыскать виновников и привлечь новые ученые
силы - как местные, так и со всех концов мира. К нам приехали уже многие
выдающиеся люди.
- Помилосердствуйте, Милли, вы говорите словами внушителей, сознайтесь,
что они вдалбливают вам эти мысли ежедневно!
- Конечно, об этом говорится на всех собраниях и, наверное, не
обходится без постоянного внушения.
Мартини вдруг что-то вспомнил; лицо его отразило крайнее любопытство.
Он пододвинулся ближе к Милли и спросил, сам не зная почему понизив голос:
- А здесь, в Высокой Долине, как вы чувствуете себя?
- Я вас не понимаю.
- Лучше вам или хуже? Поймите, Милли, здесь еще нет внушителей. Они
будут не скоро, и еще нужно время, чтобы соединить их с общей сетью...
Гостья задумалась, даже приоткрыла свой красивый рот, обнажив белые
ровные зубы.
- Правда, я чувствую себя здесь скверно! Многие другие жаловались на то
же самое. Какая-то вялость, тоска, сомнения. Неужели в этом повинно
отсутствие внушителей?
- Ну, а еще что вы чувствуете? - допытывался Мартини. - Подумайте
хорошенько.
- Кажется, ничего.
- Может быть, какие-нибудь волнения, какую-то неудовлетворенность,
стремление к чему-то далекому, неясному?
- Отчего вы меня спрашиваете?
- Мне интересно узнать, не действует ли на вас эманация радия?
- Если она действует так, как вы говорите, то, мне кажется, я этого не
испытываю, - задумчиво произнесла гостья. - А, впрочем, это трудно сказать.
Последние дни я сильно тосковала.
- Ну, а теперь, Милли, скажите мне откровенно: вы относитесь ко мне как
прежде?
- О, конечно!
- То есть так же безразлично?
- Я не могу вам сказать того, что вы хотели бы. Это была бы неправда,
но я всегда была рада видеть вас. Вы такой веселый, много знаете...
- Мое веселье безвозвратно пропало.
- Почему?
- Не знаю, теперь я уже не тот. Ну, оставим это, Милли, вы мне
рассказали очень интересные вещи. За это я вас угощу превкусным пуншем.
Подождите.
Мартини распорядился. Слуга принес кипяток, хороший французский коньяк,
сахар и лимон. Хозяин готовил пунш сам. Гостья смотрела на него с
любопытством.
- Ну вот, Милли, готово. Ваш стакан. Давайте чокнемся. За прежнюю
любовь! - Он горько усмехнулся. - Позвольте, моя дорогая, вашу прелестную
ручку.
- Если вам это нравится...
Милли протянула ему руку, а он забрал обе и покрыл их бесчисленными
поцелуями.
- А вам это не нравится?
- Мне все равно, - равнодушным голосом ответила молодая женщина.
- Вам не жаль меня?
- Жаль.
- Так оставьте для себя вашу жалость! - вскричал он и перестал целовать
ее руки, забегал по комнате взад и вперед.
Она стояла, не зная, что делать. Мартини схватил стакан с пуншем.
- Будем пить.
- О, синьор Мартини, я жалею, что пришла, я думала, что все...
- Довольно, довольно, будем пить, я больше не буду вас беспокоить.
Простите, пожалуйста, я очень виноват.
Некоторое время они молча пили горячий пунш. Мартини сохранял мрачный
вид. Наконец, молодая женщина не выдержала.
- Во всяком случае, я к вам всегда была очень расположена, вы мой
учитель.
Хозяин пододвинулся к ней ближе и, смотря ей прямо в глаза, спросил
слегка дрожащим голосом:
- Вы не рассердитесь, если я вас поцелую?
- Синьор Мартини, вы опять возвращаетесь к прошлому, вспомните, сколько
мучений это вам стоило.
Он нагнулся и прильнул к ее розовым губам.
ГЛАВА III
Тайное совещание проходило не в большом кабинете-аудитории, а в малом,
потому что приглашенных было всего восемь человек. Тут были безобразный
Крэг, Тардье, Кю, заменивший Петровского на посту начальника человеческих
инкубаториев, Фишер, стоящий во главе заводов питания.
Макс Куинслей вынул часы.
- Семь часов десять минут. - Голос его звучал резко, он не мог скрыть
своего раздражения. - Не в наших обычаях ждать, заседание начинается.
В тот самый момент двери открылись, и вошли трое запоздавших. Первым
был Роберт Куинслей. Высокий, худой, он сильно напоминал фигурой своего
отца. Длинный нос, высокий лоб, острые, пронзительные глаза тоже были
отцовские, но черты лица, в общем, были гораздо мягче, симпатичнее. Он
пробормотал что-то в свое извинение и сел на свободное место против
председателя.
Другой вошедший был маленький, черненький человечек, с золотыми очками
на кончике носа. Желтый цвет лица, выдающиеся скулы, слегка раскосые,
прищуренные глазки ясно говорили, что это японец. Он остановился у дверей и
раскланялся со всеми.
- Господин Ямомото, попрошу вас сесть здесь, - указал ему на соседнее с
ним кресло Макс Куинслей.
Последний из прибывших был бесцветный блондин со светлыми ресницами и с
чахлой прилизанной растительностью на голове.
- Мой новый помощник Христиансен, - сказал Фишер на ухо Тардье.
Стулья задвигались. Наконец, все разместились, и воцарилась тишина.
- Итак, заседание начинается, - повторил Макс Куинслей. - Докладчики -
мистер Крэг и мсье Тардье. Попрошу вас, - обратился он к своему соседу
справа.
Крэг встал и, держа перед собою толстую тетрадь, начал свой доклад.
Все внимательно слушали, только Роберт Куинслей не мог скрыть своего
нетерпения. Он то и дело менял позу, наклонялся вперед, к столу, откидывался
на спинку кресла, что-то чертил карандашом на бумаге.
Смысл доклада был следующий: болезнь и смерть, похитившие так много
жертв за последние месяцы в Долине Новой Жизни, должны быть объяснены
функциональными недостатками сосудистой и нервной систем. Эти недостатки
проявляются в более зрелом возрасте, при наличии неблагоприятных внешних
моментов, каковыми надо считать напряженную работу и переутомление, как
физическое, так и духовное. Быть может, имеются и другие какие-то причины,
но это пока не подтверждено. Первоначальное развитие этих недостатков в
организме имеет место уже тогда, когда они развиваются в инкубатории.
Главную причину развития этих недостатков, по мнению докладчика, надо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг