ресторане, истошно визжала какая-то девица. "Только до угла бы дойти за углом
безопасность. Еще двадцать шагов! Решетчатая ограда, решетка мешает свернуть.
Еще десять шагов! Ну, кажется, пронесло! Закушу... и на поезд. Вот и угол!
Можно прибавить шаг. Пустынная улица, одинокая фигура в тени. Тоже пьяный?
Полисмен!!!
- А ну-ка подойди сюда, голубчик! Руки вверх! Что это у тебя в кармане? Ну
конечно, так и знал, я же видел, как ты кружил словно ворона над падалью.
Пьяных обираешь, дешевая твоя душонка!
Дик не проявил бесстрастного мужества, какое полагается профессионалу.
Должно быть, настоящие воры знают, на что идут, чем рискуют. Морально они
подготовлены к тюрьме. У Дика все получилось случайно, и слишком велико было
падение с воображаемого постамента славы. Дик плакал, становился на колени,
целовал суконные брюки полицейского. Дик плакал на следствии и на суде пытался
втолковать что-то о своих особых заслугах перед человечеством. Все это было
внесено в протокол, но на ход дела не повлиято. Закон есть закон. За воровство
полагается тюрьма. И судья, уважающий хладнокровие и твердость у подсудимых,
сам проникшийся идеологией гангстеров, от себя еще добавил два года
малодушному.
Бездомный благодетель человечества получил кров и питание. Получил комнату
- трехстенную - с решеткой вместо четвертой стены. Жизнь по свистку. Свисток
вскакивай с койди! Свисток - выходи на завтрак! Свисток - садись за стол!
Свисток - кончай жевать! А потом до обеда прокладывай канавы, режь дерн и
сырую глину в болоте. Хорошо, что от усталости думать некогда и дни идут
быстро - один за другим, один за другим.
Единственная отдушина - тюремная библиотека. Среди затрепанных книг -
детективных и душеспасительных - попадаются иногда и журналы с популярными
статьями об открытиях. Дик читает с острой болью и завистью. Какие-то мысли
возникают, добавления.
Вот читает Дик книгу о симбиозе. Автор, противник Дарвина, старается
доказать, что борьбы особей нет в природе. На самом деле природа многолика:
есть в ней борьба за сосуществование и есть сосуществование. Биологический вид
выбирает, что ему выгоднее: война или мирный договор? И в результате раки
селятся вместе со жгучими актиниями, возле акул вьются лоцманы, возле
крокодилов - птицы, выклевывающие паразитов; есть мелкие рыбешки, живущие в
пасти крупной или среди щупалец ядовитой фазалии; клубеньковые бактерии,
квартируя на корнях бобовых, снабжают хозяев азотом. В кишках людей селятся
кишечные бактерии, помогающие переваривать отбросы. В головах у нас рифмуются
"микробы" и "хворобы", на самом деле в мире полным-полно полезных микробов.
А нельзя всю медицину будущего построить на полезных микробах? Вывести
расу, поедающую холестерин в сосудах - микробы антисклеротики! И поедающие
опухоли - микробы антиканцеротики! И поедающие те вещества в мозгу, которые
отсчитывают пору наступления старости, - микробы антпгеронтики!
Прививка против старости!
И по воскресеньям узник строчит длиннющие письма в редакции, в научные
ассоциации, влиятельным лицам, видным ученым...
"Сэр! Разрешите высказать несколько соображений чрезвычайной важности по
поводу Вашей содержательной книги..."
"Заявка в Бюро патентов. Новый способ лечения склеротических
заболеваний...
Новый способ борьоы с раковыми заболеваниями...
Новый способ предотвращения надвигающейся старости, отличающийся..."
Впрочем, так ли нов этот способ, так ли отличается от общеизвестных. В
самом организме есть клетки, пожирающие вредные вещества и вредные бактерии,-
лейкоциты, белые шарики, неусыпная стража крови. Они похожи на амеб, сами
напоминают микробов. Некогда, до Мечникова, их считали паразитами крови. Кто
знает, может быть, белые шарики и в самом деле произошли от паразитов,
прижившихся в теле могучего хозяина, поступивших к нему на службу. Так
варвары-грабители, поступая на службу к Риму, брались охранять границы
империи.
И вот лейкоциты рыщут по телу, пожирают непрошеных пришельцев... и сожрут,
пожалуй, непрошеных помощников, присланных охранять организм от старости.
Как быть?
Подумать надо еще...
Месяц спустя читает Селдом заметку о новейших опытах. Сорока собакам
отрезали ноги, потом приживили: половине собак - свои ноги, другой половине -
чужие.
Свои приросли, чужие отсохли. Наглядная иллюстрация несовместимости
тканей.
А у Дика ворох новых соображений.
Несовместимость - вот в чем беда! Слепая непримиримость организма мешает
медицине. Тело отвергает чужую ногу, чужую почку, чужое сердце, умирает,
отвергая помощь из упрямства. И стареет, отказываясь от микробов, устраняющих
старость, это ведь чужеродные помощники.
Фанатизм какой-то биологический!
Но как же эти фанатики отличают свои клетки от чужих? Почему в слепом
фанатизме не поедают собственное тело? Умеют узнавать свое и чужое. Умение
необходимое и очень древнее, нужное самым простейшим многоклеточным. Видимо,
свои клетки снабжены какой-то отметкой, паролем своего рода: "Я своя, меня не
трогай!"
Какой может быть пароль? Химический только. Ведь глаз-то и ушей у
лейкоцитов нет. И нервов нет.
Опять вспоминает Дик правило, для медицинских рассуждений очень полезное:
если имеется какой-то орган, должны быть и болезни этого органа. Если есть
пароль, должны быть болезни пароля. Клетки, потерявшие пароль, будут съедены;
клетки, забывшие пароль, будут есть своих соседок.
Не похоже ли это на рак?
Инфекционные бактерии - чужаки в организме, они пароля не знают, лейкоциты
их легко разоблачают и проглатывают. Но природа существует давно, всякие
ухищрения перепробовала, на всякий яд нашла противоядие. Нет ли среди бактерий
и таких, которые научились "подслушивать" пароль, притворяться своими?
Не похоже ли это на сибирскую язву, одна клетка которой способна заразить
и убить мышь? Почему организм мыши так плохо сопротивляется именно этой
болезни?
Но всякое оружие может быть использовано и против друга и против врага.
Нельзя ли приклеивать пароль к искусственно выведенным бактериям Селдома,
которые будут уничтожать опухоли, холестерин в сосудах, придерживать стрелку
счетчика жизни на отметке "молодо"?
"Сэр! Прошу Вас потратить полчаса Вашего драгоценного времени, чтобы
выиграть много десятков лет..."
"Заявка в Бюро патентов. Как сохранить молодость..."
Правда, главное еще неясно. Как разобраться в таинственной химии пароля?
Нужны опыты. Но что можно сделать, сидя за решеткой? Идеи бросаешь на ветер,
авось подберут...
Книга об успехах генетики. Самоновейшие достижения. Главы о нуклеиновых
кислотах. ДНК - код, шифр, проект организма, программа построения и
деятельности, архив и штаб. В ДНК записано все о слоне, все о ките, все о
человеке, все о бацилле, все о вирусе. Вирус вообще голая молекула ДНК, почти
голая. Она проникает в клетку, пролезает в штаб, притворяется своим активным
работником и, давая ложные приказы, заставляет клетку работать на себя,
плодить толпы вирусов из клеточного материала. Вирус - это диверсант,
подменивший секретную программу клетки своей, ложной.
Значит, клетка может строить что угодно: и другую клетку, и вредные
вирусы.
А нельзя ли подменить программу пользы ради?
Представим себе полезный вирус, искусственный. Допустим, что это ДНК, где
записана формула лекарства, пенициллина например. Впрыскиваем ДНК в кровь,
запи-
си проникают в клетки, все равно какие - в мышечные, клетки эпителия,
соединительные, и клетки те начинают изготовлять пенициллин. Свой собственный,
родной, снабженный паролем.
Имеет это отношение к борьбе со старостью?
Прямое!
В здоровом организме при налаженном порядке мозг распоряжается железами,
железы выделяют гормоны, гормоны регулируют деятельность тканей и клеток. В
старости все это разлаживается, мозг не посылает приказы, железы ленятся или
саботируют, гормонов нужных нет в крови, клетки отлынивают и разрушаются.
Запишем теперь нужные гормоны на ДНК, введем искусственный вирус в тело. ДНК
проникают в клетки, заставляют их насыщать кровь полным набором гормонов.
Возраст человека - это возраст его крови. Молодая кровь играет, когда в нее
введен вирус вечной юности.
Прививка бодрости!
"Дорогой сэр! Прошу вас..."
"Заявка на способ радикального омоложения, отличающийся..."
Так прошло два года - четверть срока. Дик уже проводил свободные часы за
вычислениями: сколько позади дней, сколько могут ему скостить за хорошее
поведение и сколько осталось до того дня, когда можно подать заявление с
просьбой о досрочном освобождении... Впрочем, надежда никогда не покидает
человека. Дик продолжал писать свои письма, мечтая, что кто-то, власть
имеющий, оценит, смягчится, даст приказ... Он загадывал на счастливые числа,
ждал избавления каждый месяц 18-го числа, и в свой день рождения и в день
рождения матери.
Однажды, 7 февраля, в столовой его отделили от марширующего строя. В
тюремной канцелярии за столом надзирателя сидел какой-то офицер.
- Вот это и есть наш писатель*- сказал ему тюремщик почтительно.- Сочиняет
все. Папок не хватает.
Дик с ужасом увидел, что все его заявки и замечания, аккуратно подшитые,
хранятся здесь, в шкафу.
- А я вас помню,- сказал офицер неожиданно.- На дороге подвозил. Вы еще
проповедовали что-то о всеобщем бессмертии и блаженстве на Земле. Ну как,
излечили вас в этом санатории?
Дик всмотрелся внимательно и узнал в офицере бритого с поджатыми губами,
который рассуждал о скоропалительной эпидемии старости в "красных" странах.
- Я продолжаю надеяться,- пробормотал Дик.
- Хорошо, что вы продолжаете надеяться. Вам действительно повезло. Наш
главный эксперт считает, что вы можете пригодиться в одной закрытой
лаборатории. В общем, мы возьмем вас к себе... и увезем. Очень далеко. Если вы
не предпочитаете отбыть свой срок полностью. Колеблетесь? Ну, я не тороплюсь.
Подумайте до утра. Мы не скрываем, что хотели бы привлечь вас. Нам очень
импонирует ваша постоянная готовность генерировать идеи: надеемся, что этот
генератор не иссякнет и в будущем, хотели бы иметь его под рукой. Но... в
общем-то, идеи носятся в воздухе. Вы сами понимаете, что можно обойтись
и без вас.
Дик все понял. Он не обманывал себя иллюзиями. Чем могла заниматься
закрытая лаборатория, к делам которой причастен офицер? Уж никак не продлением
жизни. Дик понимал, что он предатель: предает мечту, предает себя, предает
стариков и у всех детей отнимает долгую жизнь. Но устоять не мог. Еще шесть
лет по свистку убирать свою койку, по свистку садиться за стол и по свистку
прекращать жевать! Еще шесть лет, день в день, провести в трехстенной комнате
с решеткой вместо четвертой стены! День в день! Отказ офицеру не сочтут
хорошим поведением.
Уж лучше бы не было этого соблазна!
Вот и все, что можно было прочесть в рукописи. Селдом не успел или не мог
написать о своем прибытии в Антарктиду, о работе на тайной подземной базе.
Впрочем, можно было догадываться, как использовались его идеи. Снаряды были
начинены не вакциной юности, а бактерией скоротечной старости. Не о долгой
жизни здесь хлопотали, а о быстрой массовой смерти.
Можно было догадываться... и вместе с тем оставалось сомнение. Рукопись
Селдома слишком похожа была на литературное произведение. Поэтому историки
продолжали проверку. Провели еще немало часов в архивах, пересматривая старые,
пожелтевшие, хрупкие бумаги XX века.
Им удалось в конце концов разыскать дело Селдома Ричарда, в нем
постановление суда, приговор за мелкую кражу без применения оружия. Заметки о
поведении. Приказ о досрочном освобождении. Основание было указано очень
невнятно. Расписка в получении вещей. Разыскали они газеты того времени.
Мелкие заметки на пять строк о воре Селдоме были, об освобождении его не
нашлось ни слова. Впрочем, возможно, что к нему относился такой отрывок из
книги американского журналиста Эварта: "Тысяча и одна сказка кабацкой
Шахерезады".
Вот что там было написано:
"В ту ночь - 273-ю - небо возвращало долги. Вода, заимствованная у океана
в жарких тропиках, с шумом возвращалась домой. Капли радостными лягушатами
прыгали по асфальту, танцевали на гулких крышах пакгаузов, дружными ручейками
стекали по желобам и, буль-буль-буль, пускали пузыри по всему заливу. Блестели
мокрые крыши, окна и плащи. Струилось. Журчало. Секло. Мутные фонари тускло
светили, как будто со дна морского. Казалось, и впрямь берег уже погрузился в
воду, океан поднялся, соединился с небом.
С разбега я нырнул в кабак - с тротуара на три ступеньки вниз. Отряхнулся,
как собака после купания. Вдохнул пьяный гул, винные пары, табачный дым.
Только в одном углу было свободное место, и Шахерезада уже сидела за тем
столиком в образе болезненного человечка, серо-бледного, без кровинки в лице,
как будто он никогда не выходил на солнце из этого подвала. Он хлебнул,
морщась с отвращением, и сразу же заговорил, должно быть, давно ждал меня со
своей сказкой.
- Ваше здоровье! - сказал он.- Нет, напрасно улыбаетесь. Ваше здоровье я
пью, пропиваю вашу молодость, по глоточку за год жизни. Годом меньше стало,
еще меньше, еще... Вот так, умрете не позже восьмидесяти. Вам же обязательно
хочется умереть?
Я сказал откровенно, что не рвусь, не настаиваю на смерти. Даже с
удовольствием избавился бы от этой процедуры.
Шахерезада усмехнулась криво:
- И лжете! На самом деле вам хочется в могилу.
Всем хочется. Вот я стану на колени (он сделал попытку сползти на пол),
буду умолять вас на коленях: "Примите сто лет, пожалуйста". Но вы откажетесь.
Вы спросите:
"А какая приплата? То-то! Жить никто не хочет даром, а за смерть дают
доллары. И я их пропиваю. Ваше здоровье пропиваю. По глотку за год. Бутылочку
за вашу жизнь. И за его. И за его. И за мою жизнь бутылочку... Пьяная
Шахерезада не любит недоверчивых усмешек.
Я сказал с полной серьезностью:
- Я верю вам. Вы продаете эликсир вечной юности.
Я охотно приобрету флакон. Как надо принимать: чайную ложку перед обедом
или после обеда?
Шахерезада покачала пальцем у меня перед носом:
- Но-но-но! Флаконов нет и не будет. А старость будет. Потому что я
покидаю вас. Уплываю... к чертям, к пингвинам. Еду пропивать вашу жизнь -
вашу, его, его... и свою. Вот выпью стаканчик вашей молодости... и не просите
ее назад.
И он ушел в небо, слившееся с океаном. Растворился.
А нас с вами оставил перед зеркалом, пересчитывать седину в висках".
Это написал Эварт о Селдоме или о другом аналогичном искателе эликсира
вечной юности. Рукопись же самого Селдома заканчивалась так:
"Постановление суда:
Я, судья Селдом Ричард, рассмотрев всесторонне обстоятельства дела Селдома
Ричарда, уроженца Южной Африки, холостого, судимого ранее за воровство,
признаю его виновным в предательстве, совершенном против человечества, в
подготовке массового убийства мужчин, женщин, стариков и детей, путем
распространения бактерий инфекционной скоротечной старости, и приговариваю
его, вместе с соучастниками, к смерти путем заражения ими же изобретенными,
выведенными и размноженными бактериями.
Поднявший меч от меча и погибнет".
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 13.02.2008 02:00
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг