Любопытный пример тотемизма навыворот, - заключил Борис Борисович. -
Дикарские племена считали своими предками зверей и птиц, а дельфины
отомстили нам: людей выбрали своим тотемом. Между прочим, это объясняет
непонятное расположение дельфинов к людям. Предок - для дикаря "табу", он
неприкосновенен. Люди из рода медведя не убивали медведя, люди из рода
кенгуру не ели мясо кенгуру. И дельфины берегут людей, потому что мы их
предки, оказывается. Предков не кусают, предков не топят, предков
вытаскивают из воды. Финия утверждает, что они и прыгают вокруг пароходов,
чтобы родителям показать, как они счастливы в воде. У них, дельфинов,
смутное понятие о времени. Прародина затоплена давным-давно, но родители еще
плавают на судах.
Борис Борисович долго объяснял, как Финия выражала силуэтами "плохо",
"хорошо", "очень хорошо" и "очень-очень хорошо". "Очень-очень хорошо" он
переводил словом "счастье". Так вот, Финия считала себя очень счастливой,
потому что могла делать все, что хочется. Хочется спать - дремлет, хочется
играть - играет, прыгает, гоняется за подружками. Не надо вставать
спозаранку, не надо варить обед, не надо таскать носилки на плотину, не надо
то, не надо сё... Счастье Финии выражалось отрицанием: "не надо".
- Это не счастье, а отсутствие несчастья, - заметил я. - А что же они
приобрели в море?
О любви, любви, любви твердила Финия. Только теперь, избавившись от
житейских забот, молодые дельфины могли посвятить себя любви всецело. Они
думают только о красавицах, о том, как любить красивее. И о чем им думать
еще? Не надо строить плотины, не надо строить дороги, чтобы возить на
плотины камни, не надо домов, не надо печей, не надо одежды, не надо, не
надо... Не надо учиться, не надо трудиться.
- Удивительная трудобоязнь, - вставил Гелий. - Впрочем, и Библия
считала труд проклятием.
- Они боятся труда панически, - подтвердил Борис Борисович. - И с
людьми не хотят разговаривать именно поэтому. Финия нарушила запрет ради
вас, Юра. Все они страшатся, что люди силком вытащат их из воды, заставят
работать и учиться.
- Не хотят расти духовно, - пошутил я. И попал пальцем в небо.
Оказывается, дельфины не считают учение ростом.
(Ликуйте, лодыри, нашлись у вас единомышленники!) Они даже смотрят на
нас свысока. Считают, что мы предыдущая ступень развития, несчастные
сухопутные труженики, не сумевшие одельфиниться, приобщиться к вольной жизни
в океане и целиком посвятить себя духовному развитию, то есть утонченной
любви.
Я слушал Бориса Борисовича с упоением, боясь проронить хотя бы слово.
Как-то все складывалось, все объяснялось в этом невероятном рассказе. Почему
дельфины прыгают вокруг кораблей? Родичам себя показывают. Почему
благожелательны к людям? Считают себя потомками людей. Почему же не хотят
говорить? Боятся, что вытащат, заставят трудиться.
А зачем дельфинам язык? Ведь это же было главное возражение против моей
темы. У дельфинов не может быть языка, потому что он им не нужен. Язык
возникает в процессе коллективного труда, а дельфины не трудятся. Даже рыбу
ловят в одиночку, каждый для себя.
И вот ответ: язык унаследован от предков, которые трудились
коллективно, плотины возводили.
А в самом деле, почему сохранился язык? Ведь разговаривать не о чем.
Не о чем? Как бы не так. Финия считала, что у них полно тем. Самая
главная тема - любовь. Можете считать, что сплетни. У них, у дельфинов,
очень сложная семья, отчасти сезонная, отчасти многосезонная. Есть группы
мужские, есть группы женско-детские, и каждый год они перетасовываются. Вот
эту перетасовку и надо обсудить заранее: кто с кем? И перемываются косточки
всех самцов и самок, принимать их в группу или не принимать? Какие они:
добрые, жадные, сердитые, сварливые, ревнивые, упрямые, уступчивые,
трусливые, самоотверженные? У Финии были сотни знакомых во всех концах
Черного моря, она без устали свистела о том, сколько у какой дельфинят и от
кого, и кто из них выжил, кто созрел, и в какие группы вошли эти дельфинята,
и сколько у них дельфинят-внучат.
А все-таки язык умирал. Разговорчивых дельфинов, таких как Финия,
осталось меньшинство. Чаще встречались выродившиеся, "замолчавшие" расы. И
почти исчезла дарованная Добрым Дельфом способность к превращению. Ныне она
встречается очень редко у особенных дельфинят, и только в детстве
проявляется этот атавистический уже ("Рецессивный", - вставил Гелий)
признак. Вот Финии страшно повезло, что у нее родился такой рецессивный
ребенок с золотой головкой - наш Делик. Поэтому она обожает его и так
бережет и, говоря человеческими словами, чуть с ума не сошла, когда Делик
заболел. И бесконечно благодарна Юре за спасение сыночка, даже запрет готова
нарушить. Они, дельфины, надеются, что золотоголовые договорятся
когда-нибудь с людьми. Выйдут на сушу и договорятся. Нет, не о мире и
ненападении. Убедят людей бросить дома и поля, переселиться в море, где так
просторно, сытно, спокойно.
- Ну вот и весь сюрприз, - заключил ББ. - Довольны?
Еще бы. Я смаковал каждое слово. Сбылась мечта, пришло известие о
долгожданной победе. И как приятно победить там, где столько умных людей
бились-бились, ничего не добились. У американцев не вышло, у японцев не
вышло, у канадцев не вышло, не вышло у наших в лучших океанариях. А вот я, в
летнем необорудованном бассейне, в неплановое время, победил. Ну, допустим,
не я лично. Аппаратура была от Гелия, переговоры вел ББ. Все равно, и моя
доля есть, мои дельфины заговорили. Допустим, мне повезло, мне попался
редкостный золотоголовый с рецессивными генами. Ну что ж, а попался все-таки
мне. И даже могу я слать шефу в Антарктику нахальную радиограмму: "Есть
голые факты. Бросайте все, спешите на вернисаж". И посмотрю я, какая
физиономия будет у шефа, когда Делик скажет ему: "Здравствуй, дядя
профессор. Какие у тебя вопросы к дельфинам?"
А это только начало... начало целого комплекса дельфинологиче-ских
наук. Со временем я выпущу трехтомный труд "Мифология дельфинов"... или же
лучше "Психология дельфинов". Да-да, психология, а не зоопсихология! Еще
лучше "Дельфоокеанология". Конечно, дельфины ныряют не так уж глубоко, с
кашалотами им не сравниться, но все же трехсотметровая глубина для них
доступна. Стало быть, весь морской шельф до 300-метровой отметки можно
нанести на карту с помощью дельфинов. Затонувшие суда, затонувшие города,
подводные месторождения. Да, дельфины - лентяи, но нырять - это же забава.
Велика ли площадь трехсотметровой полосы? Побольше Азии? Вот это подарок
человечеству от Б.Б.Бараша, Десницкого Г. и Кудеярова Ю. И Кудеярова Ю.!
- Изложите, товарищ Кудеяров, ваше мнение о перспективах поисков
прародины дельфинов.
- Я не хотел бы высказывать преждевременные суждения...
- Ну как, по душе вам сюрприз, Юра?
- Еще бы!
- Выкладывайте дальше, - сказал Гелий мрачноватым почему-то тоном.
- Может, повременим, Юра устал. Достаточно переживаний на сегодня. -
Борис Борисович мялся.
- Юра имеет право знать всю правду. Ну, если вы жметесь, я сам скажу.
Знайте, Юра, что ББ выпустил в море ваших дельфинов.
- Как выпустил?
Я так и замер с открытым ртом. Вдохнул, а выдохнуть не мог. Где мой
комплекс наук: дельфомифология, дельфопсихология, дельфоокеанология? Где
подарки Кудеярова Ю. человечеству? Где голые факты, неопровержимые
доказательства? Ищи их в Черном море, площадь - 413 тысяч квадратных
километров.
- Но как же, как же вы?..
- Юра вам никогда не простит, - грозно сказал Гелий.
- Гелий Николаевич, но они же разумные. Можно держать в клетке разумное
существо? Представьте себе, что вас заперли бы какие-нибудь пришельцы.
- Я сидел бы. Я сидел бы терпеливо, пока не наладил бы контакт.
- Но они просились в море.
- Кто они? Малыш-несмышленыш и его хвостатая мамочка? Сами говорили,
что у нее разум десятилетней девочки.
- А десятилетнюю девочку вы держали бы в клетке насильно?
- Надо было уговорить, убедить. Вы же убедили ее помочь Юре. Временно
не выпускали хотя бы...
Спорили они зачем-то, а я только глазами моргал. Плакать хотелось, как
маленькому. Смахнули со стола любимую игрушку. Дзынь! И лежат осколки на
полу, стеклянная пыль. Пыль, недостоверные слухи. Свидетельства двух
свидетелей. Но наука не судилище же. Науке факты нужны.
- По крайней мере утешьте Юру, скажите о втором сюрпризе! - выкрикнул
Гелий.
- Стоит ли сегодня? Да и не уверен я. Вероятнее, надо понимать это все
иносказательно.
- Юра имеет право знать все, - отрезал Гелий. И продолжал, повернувшись
ко мне: - Слушайте, Юра. Финия утверждает, что у Делика рецессивная кровь,
такая же, как у их двуногих предков. Они превратились в дельфинов, а он мог
бы превратиться в сухопутное существо, снова отрастить ноги и руки. И если
вам влить три капельки этой крови, вы тоже сможете отрастить что угодно,
палец, например. Мы взяли эту кровь, она у нас в термосе, в пробирке.
12
Мы долго рассуждали, стоит ли пробовать?
Борис Борисович сомневался. Он считал, что вся история с затонувшей
сушей - миф: поэтическое оправдание дельфиньих обычаев. Не может же человек
превратиться в дельфина. Ерунда!
А Гелий не видел ничего удивительного. Утверждал, что удивительнее
противоположное: превращение одинакового материала, например рыбьего филе, в
тело дельфина и в тело человека. Но наука уже разобралась: чудо зависит от
генов, управляющих построением тела. Эти гены и вводятся с каплями
дельфиньей крови. И вводится еще какое-то вещество, подчиняющее гены воле.
- Вопрос в том, могут ли три капли перестроить организм. Как ваше
мнение, Юра?
Я сказал, что могут. И три капли, и три сотые одной капли. Важно, чтобы
организм подчинился им, дальше он сам будет работать на перестройку. Увы,
так и с болезнями бывает. Клетки нашего тела сами размножают вирусы,
забравшиеся в клеточные ядра. И вирусы гриппа, и вирусы оспы, и вирусы
полиомиелита.
- Ну вот видите. А тут клетки вашего тела будут строить клетки
дельфиньи... или клетки вашего пальца, что и требуется.
Борис Борисович напомнил, что нервные клетки не размножаются при жизни,
стало быть, и в пальце они не вырастут.
- Но до рождения размножаются. В принципе способны размножаться. А
потом способность эта затормаживается. Видимо, кровь Делика снимает
торможение. Когда тритоны растят ноги, у них тоже снимается торможение. И у
ящериц, потерявших хвост, - напомнил Гелий.
- Я бы не рисковал, - вздыхал ББ. - Юра только что перенес тяжелое
заражение. Жизнь дороже пальца.
А я хотел рискнуть. Я настраивался на риск.
- Гелий, вы бы рискнули на моем месте?
- Решайте сами, - буркнул Гелий.
В конце концов мы договорились, что я попробую после выписки. Конечно,
в больнице никто не разрешил бы заниматься мне самолечением. И читателям не
рекомендую. А впрочем, у вас и не выйдет ничего. У вас же нет генов
золотоголового дельфина.
Предписания Финии были очень просты. Надо было ввести три капли крови в
вену, а затем настойчиво воображать, что у меня все пальцы на месте. И это
было не так уж трудно. Труднее было бы не думать о пальце вообще, как в
рецепте Ходжи Насреддина: "Ни в коем случае ни разу не вспомни о белой
обезьяне". Рука у меня ныла, все время напоминала об увечье, а кисть мне
забинтовали, воображай что угодно под повязкой.
И я воображал усердно, с нежностью вспоминая дорогой мой палец.
Вспоминал, как в ранней юности наставлял его на все неведомое ("Юрочка, не
указывай пальчиком, это неприлично"), вспоминал, как исследовал мир, суя
палец куда не надо, как мазал его чернилами, обучаясь искусству выписывать
палочки и нолики, как впоследствии мой умелый палец виртуозно играл
шариковой ручкой, заполняя целые страницы скорописью, как пощипывал струны
гитары, выражая задумчивую грусть, и как проворно бегал по клавишам рояля, и
по буквам пишущей машинки, и по кнопкам пультов, и как помогал мне в
затруднениях, почесывая макушку. Прекрасный был палец, сговорчивый и
трудолюбивый. И я старался думать, что он не покинул меня, мысленно шевеля
им, писал статьи, напевал мелодии, барабаня мысленно по одеялу, мысленно
пробовал, горяча ли вода и гладко ли оструганы доски, и ножницы надевал на
палец, и мысленно почесывал макушку.
На второй день боль прошла, начался зуд. Почему зудело: потому ли, что
зарастал палец, или же потому, что прорастал? Любопытство одолевало, я с
трудом удерживался, чтобы не сорвать повязку. Но это не следовало делать:
увидишь, что нет ни намека на палец, и ничего уже не выйдет - не сможешь
вообразить себя с пальцем. А может быть, прорастание не началось, должно
было начаться вскоре. Финия объясняла, что рост идет в обычном темпе. Но что
означает "обычный темп"? Похудеть можно и на пять кило за сутки; такое
бывает на спортивных соревнованиях. И потолстеть можно на килограмм-полтора
за день. Но это простой рост - отложение жира в основном. Сложный рост
медлительнее. Грудной младенец прибавляет граммов двадцать в день. Впрочем,
это норма человечьего детеныша. Китенок способен потолстеть на сто кило за
сутки. Что же является обычным темпом для пальца, который тоже весит граммов
двадцать?
Я положил себе три дня. Решил трое суток не разматывать бинт. И терпел.
И обманывал себя, старался пошевелить пальцем, бинт нащупать изнутри. Что-то
ощущалось вроде бы. Но после многочасового самовнушения я уже не отличал: то
ли чувствую, то ли воображаю?
Снятие бинта было назначено на 4 июля в 19.00. До вечера томился я,
чтобы Гелий мог присутствовать. А Борис Борисович все время был рядом: лежал
на диване, читал свою "Книгу Мудрости". Молча читал, чтобы не отвлекать меня
от мыслей о пальце.
Наконец примчался Гелий, кинул плащ на спинку дивана, руки сполоснул и
взялся за бинт. Ему самому не терпелось.
- Больно?
Я терпел, морщась. Было больно. Бинт присох кое-где к коже, отдирался с
трудом. Один оборот, другой.
Я затаил дыхание. Готовился и ликовать, и пригорюниться. Вероятнее -
разочарование. Естественнее разочарование. Неужели всерьез надеялся на чудо?
Ну да, надеялся. Трое суток заставлял себя надеяться. Сейчас увижу. Страшно.
Глаза закрыл. Ну!
Тут он был, миленький мой, такой симпатяга, нежный, розовенький, как у
младенчика, такой умилительно-новенький рядом с сурово загорелыми взрослыми
пальцами. Неполномерный еще, поспешил я чуточку.
Но теперь ничего мне не стоило завязать руку снова и довообразить до
полного роста.
13
- Ну поздравляю вас, - сказал Борис Борисович, - от всей души
поздравляю со счастливым эпилогом. Поистине вы в рубашке родились, Юра.
"Найти хорошо, вернуть потерянное - в сто раз лучше" - так сказано у
Бхактиведанты. Гелий тут же бросился в контратаку:
- Какой же эпилог, ББ? По-моему, это пролог. Надо все начинать сначала,
искать то, что вы так беззаботно выпустили из рук.
- Боюсь, что вам Черное море придется осушать, - усмехнулся Борис
Борисович.
- Нет, можно взяться с другого конца. - Пальцы Гелия не поползли к
вискам: идея была выношена уже. - Нам нужны не дельфины, а гены, в сущности,
один ген - ген податливости воле. Надо синтезировать его, вот и вся задача.
- Синтезировать ген, формула которого неведома! На это вам всей жизни
не хватит. Придется прибавить жизнь сына и жизнь внука.
Гелий в волнении бегал по комнате.
- А чему вы радуетесь, собственно говоря? Где ваше хваленое
человеколюбие? Гуманность обернулась бесчеловечностью. Гуманности ради
хвостатую дурочку нельзя держать в клетке, и все остальные калеки останутся
без рук и без ног.
- Насколько я знаю, Гелий Николаевич, - от вас и слышал, - современная
медицина работает над преодолением несовместимости. Собакам уже удавалось
прирастить ноги. В Китае, говорят, прирастили оторванную руку рабочему.
Пройдет два-три десятка лет, и гораздо раньше, чем вы покорите гены,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг