Рокотов приложил глаз к окуляру. На лиловато-синем круге незнакомые
звезды начертили непривычный узор, Все они медленно сползали налево и вниз -
благодаря земному вращению.
- Не вижу никаких ракет,
Астроном заглянул в искатель, поправил трубу рукой.
- А теперь?
Рокотов посмотрел еще раз и увидел на темном фоне радужную струйку, как
бы лоскуток полярного сияния. В струйке сплетались зеленые, оранжевые,
фиолетовые нити. Меняя форму и оттенки, они перемещались среди звезд.
- Наши?
Астроном, радостно улыбаясь, кивнул головой.
Рокотов порывисто потряс его руку:
- Спасибо! Значит, получилось! Доказано! Подумайте, какие молодцы, эти
Новиковы! Юлий Леонидович, вы слышите? Молодцы ваши Новиковы!
Сияющий Ахтубин бросился к телефонистам
- Соедините меня с Джанджаристаном. Там ждут с нетерпением.
Он начал оживленно что-то говорить в трубку и вдруг замолк на
полуслове. Лицо его вытянулось.
- Вот так история, - сказал он растерянно. - В Джанджаристане
несчастье. Убили президента. Конечно, теперь им не до нас...
Глава вторая
СЕМЬ НЕПРОШЕНЫХ ГОСТЕЙ
1
Внезапная смерть всегда потрясает людей, стариков в особенности. Время
бежит быстро, когда оно заполнено заботами. Не опоздать бы на совещание,
внучке купить куклу, взять на август путевку, заказать книжные полки, сдать
работу в первом квартале и немедленно приступить к новой, самой важной. И
вдруг вмешивается костлявая рука и вычеркивает нас из домовой книги. Для
чего же было заказывать полки и покупать путевку в Кисловодск?
Ахтубин был особенно потрясен убийством, потому что ему приходилось
встречаться с президентом Джанджаристана. Он хорошо помнил морщинистые веки,
крючковатый нос, сиплый голос, сдержанную скептическую улыбку. Подумать
только, теперь нет ничего - ни улыбки, ни человека!..
Впервые Ахтубин увидел президента Унгру за несколько лет до полета
Новиковых в ионосферу - в тот день, когда была объявлена независимость
Джанджаристана.
Не ищите Джанджаристан в географическом атласе. На картах 1959 года он
обозначен розовым цветом, таким же, как одно из европейских государств; на
нем надписано: "Евр. Ю.-А. влад.". "Влад." - это значит владения. Только
немногие знали, что там живут два народа - джанги и джарисы и более ста
небольших национальностей, что все они ненавидят угнетателей с розовым
флагом, борются и жертвуют жизнью за то, чтобы "Евр. Ю.-А. влад." назывались
независимым Джанджаристаном.
...И вот желанный день наступил. На просторной площади перед
беломраморным дворцом губернатора выстроились друг против друга два
батальона. Справа - бывшие завоеватели, одетые в тропическую форму:
пробковые шлемы, клетчатые рубашки, короткие, до колен, штаны. Слева -
национальные войска в самых экзотических нарядах, с конскими хвостами на
копьях, с кривыми саблями, верхом на верблюдах и ослах. Молоденький капитан
колониальных войск и командир повстанческих отрядов князь Гористани смотрели
друг на друга одинаково презрительным выражением на лицах. Князь был в
парчовой одежде с меховой опушкой, изумруды и рубины - на рукоятке сабли, на
золотом шлеме - перья.
"Солнце печет по-январски", - писали в этот день местные газеты. Солнце
сверкало на кончиках копий, на золотом шлеме князя, нещадно обжигало
гостей-северян на открытых трибунах. Ахтубин отирал пот и глотал воду со
льдом из термоса, презрев предписание врачей, которые запрещали ему пить
больше трех стаканов в день.
Наконец, ровно в десять утра загремел национальный оркестр (барабаны
разного размера и длиннющие трубы, слишком визгливые и громкие для нашего
слуха), и на балкон губернаторского дворца вышли министры нового
правительства, одетые кто по-европейски - в белых сюртуках и шлемах, кто в
тюрбанах и покрывалах. Среди них был министр культуры профессор Дасья,
некогда учившийся с Ахтубиным в Лозанне и полвека спустя пригласивший
старого товарища на празднество. С ним разговаривал сухонький старичок в
накинутом на плечи полосатом арестантском халате с бубновым тузом на спине,
словно проситель, затесавшийся в группу министров. Это и был Унгра, вождь
восставшего народа, первый президент республики.
Он стал рядом с микрофоном, но ничего не сказал. Позже Ахтубин узнал,
что Унгра потерял голос, просидев три года в подземной темнице. К микрофону
подошел вице-президент Чария, еще молодой, лет тридцати пяти, с очень
черными бровями и усами, пухлый, толстощекий, лоснящийся, будто намазанный
маслом.
- Свобода! - закричал он.
По-видимому, Чария говорил образно и зажигательно. Ахтубин не мог
оценить стиль, он слушал только переводчика советской делегации. Чария
рассказал о долгой и трудной борьбе народа. Но кончил он, по мнению
Ахтубина, неудачно, осудив "неорганизованные элементы", срывавшие вывески с
европейских магазинов. "Мы изгнали насильников и не допустим насилия.
Свобода - это закон, свобода - это порядок", - заключил вице-президент.
Выступали многие, в том числе гости из Советского Союза, Китая, Индии.
Все поздравляли новорожденное государство, с таким трудом завоевавшее
свободу. О свободе заговорил и американский делец Сайкл. "Свобода разума,
свобода деятельности, равное право человека, без различия веры,
происхождения, расы, устраивать свою жизнь в соответствии со своими
способностями - таковы великие принципы моей страны и вашей молодой
республики", - уверял американец.
Как ни странно, банкир Тутсхолд, один из бывших губернаторов колонии,
тоже говорил о свободе.
- Когда мы пришли в Джанджаристан, - сказал он, - ваша страна была в
рабстве и унижении. Сотни владетелей опустошали ее разорительными войнами.
Мы помогли вам объединиться, восстановили торговлю, построили школы,
железные дороги и современные фабрики. Теперь ваша страна может стать
равноправной в ряду просвещенных наций. И мы, ценя свободу и достоинство
человека, добровольно отказываемся от своих особых прав. Милости просим в
семью дружественных народов! ("До чего же ловко излагает. Просто
благодетель!" - подумал Ахтубин.)
Тутсхолд сделал знак рукой, и розовый флаг колонизаторов медленно
пополз вниз. Затрепетал, разворачиваясь, флаг новой республики - синий с
желтым кругом: солнечная страна среди моря. Князь в золотой каске отдал
салют саблей, и капитан в коротких штанах тоже отсалютовал, пожалуй, изящней
и четче князя. Затем капитан резко скомандовал и, сохраняя презрительное
выражение на лице, щелкнув каблуками, повернулся налево. Печатая шаг,
европейские солдаты двинулись за офицером. Ахтубин стоял в первом ряду, он
хорошо видел потные старательные лица, видел, как качаются автоматы на груди
и одновременно взлетают правые руки - вперед до пояса, назад до отказа.
"О чем думают эти молодые люди?-спрашивал себя Ахтубин. - Верят ли, что
они сражались за культуру и цивилизацию? Не сомневаются ли после позорных
поражений в пустынях и джунглях, что их правительство "добровольно"
отказалось от своих прав? Жалеют ли погибших товарищей, стыдятся ли, ищут ли
виновных? Или служат не размышляя: если приказано - целятся и стреляют; если
приказано - держат равнение и машут рукой назад до отказа. А сами думают
только о том, что в конце улицы - вокзал, вагоны, затем - пароход, а там -
прохладная родина, где дышится легче и никто не стреляет из-за деревьев,
Живы, сыты- и слава богу!"
Когда последняя шеренга солдат миновала площадь, в воздухе мелькнуло
что-то полосатое. Это падал на мостовую сброшенный президентом арестантский
халат.
Затем начался парад. Шла верблюжья кавалерия, горбатые скакуны были
увешаны цветными лентами. Шли боевые слоны со стальными шипастыми щитами на
лбу, с ножами, привязанными к клыкам. За слонами шли танкетки, машины вели
бородатые водители с косицами. Патриархальные горные джанги никогда не
стригли волос, но это не помешало им освоить современную технику. На
огромных щитах несли живые картины: ловцы жемчуга с юга держали в зубах
мешки для раковин, сборщицы чая с северных гор проворными руками обрывали
листочки, охотники с запада дразнили копьями запертого в клетке льва,
танцовщицы с востока плясали на щите, звеня ножными и ручными браслетами, и
в центре хоровода покачивалась ядовитая змея.
Тысячи и тысячи колес и ног прошли по площади, растоптали полосатый
халат, разорвали его в клочья...
Конец эпохе арестантов! Страна вышла из тюрьмы!!
2
Гостиница, где жил Ахтубин, находилась в; Новом городе, построенном не
так давно, в начале XX века. Город был задуман как парадная столица
колонизаторов - архитектурный символ могущества завоевателей. В великолепном
саду размещались министерства, банки, конторы, особняки генералов и
чиновников, а на самой нарядной улице - магазины с громадными витринами. В
последние месяцы они были разбиты демонстрантами, но теперь все приводилось
в порядок: вставляли стекла, на вывесках подновляли фамилии владельцев.
- А почему вы так бережете европейских предпринимателей? - спросил
Ахтубин профессора Дасью, сопровождавшего его.
- Мы за порядок, - ответил тот. - Мы против насилия. И не будем обижать
людей только за то, что они приезжие.
Приезжие! Колониальных дельцов Дасья называет приезжими! Не слишком ли
мягко?
В Новом городе было безлюдно. Только утром по широким улицам-аллеям
катился поток автомобилей, роллеров, велосипедов. Но в восемь часов
асфальтированные аллеи пустели, по громадному парку разгуливали лишь одни
туристы, восхищаясь бананами с листьями, как зеленые простыни, и баньянами -
деревьями-рощами с сотнями и тысячами стволов. Каждый баньян был живой
родословной. В центре скрывался ствол-предок, от него отрастали ветви, от
ветвей - стволы-сыновья, от их ветвей - стволы-внуки. Ахтубин купил у
лотошника орехов, и, как только они загремели в пакетике, из гущи баньяна
посыпались обезьянки. Они запрыгали вокруг Ахтубина, хватая его за брюки и
за пиджак черными детскими пальчиками, ссорились, вырывая орехи, давали друг
другу тумаки, лопотали что-то сердито и огорченно. Через полминуты от кулька
не осталось ничего. Маленькие лакомки попрятали орехи за щеки - про запас.
- Однако, прожорливый народец! - усмехнулся Ахтубин.
Продавец полюбопытствовал: что говорит иностранец? И попросил Дасью
перевести:
- В нашей стране говорят, что с каждым крестьянином садятся за обед
семь гостей. Первый - чужеземец с кнутом и ружьем, второй - важный князь,
владелец земли и воды, третий - купец, без него ни продать, ни купить,
четвертый - жрец, который молится за князя и купца, пятый - чиновник,
собирающий налоги, шестой - солдат, охраняющий покой гостей. И когда они все
насытятся, приходит седьмой гость - мартышка. Спрашивается: что будет есть
сам хозяин?
- Вы знаете эту притчу? - спросил Ахтубин у профессора.
- Это правда, - ответил Дасья. - Считается, что каждая мартышка съедает
в два - три раза больше человека. Прыгает она много, прыжки требуют энергии.
У нас в стране миллионы мартышек, в общей сложности они потребляют не меньше
пищи, чем все население.
- Почему же вы не уничтожаете их, как мы сусликов?
- Нельзя. Традиции. По преданию, мартышки помогли царю джангов
завоевать Джаристан три тысячи лет назад.
- Но ведь это только легенда!
- Мы уважаем народные верования. Надо действовать терпеливо. Самое
главное сделано - чужеземцев мы прогнали. Что будет дальше? Мы изучаем
мировой опыт. Кое-что возьмем у вас, кое-что у американцев. Мы еще
выбираем...
3
Занятый государственными делами, Дасья не мог ежедневно водить гостя по
городу. Однажды, оставшись один, Ахтубин свернул на боковую уличку, перешел
по мосту за реку и оказался в сказочном "Багдаде". Улица, по которой, он
шел, была огромным базаром. В ушах звенел разноголосый крик продавцов. Они
хватали прохожих за руки, тащили в лавочки силой. Уличный парикмахер стриг
клиента, стряхивая волосы на мостовую. Под рекламным плакатом, где
миловидная блондинка чистила зубы пастой "Монблан", фокусник подыгрывал на
дудочке раскачивающимся змеям. На прилавках сверкали оранжевые апельсины,
грудами лежали связки бананов, пахучие ананасы, похожие на огромные сосновые
шишки, вязкая и терпкая хурма и громадные индийские джеки ростом с тыкву, а
по вкусу напоминающие дыню. Возле лавчонок, задумчиво пережевывая жвачку,
лежали горбатые коровы, мешая покупателям и велосипедистам.
Парча с ткаными павлинами продавалась здесь рядом с авторучками, ржавые
замки и велосипедные звоночки - с серебряными вазами. Кустари тут же, на
пороге лавочек, изготовляли художественные шедевры. Ткачихи, отсчитав
цветные нитки, пропускали их через ручной дощатый челнок... сдвигали челнок,
отсчитывали, пропускали, сдвигали... И под их руками неприметно возникала
узорная ткань с райскими птицами и розами на стилизованных деревьях. Резчики
скоблили слоновую кость ножичками и пилками. Рядом на прилавке стояли
выставленные на продажу многорукие боги, девушки с кувшинами на голове и
стада слонов, один другого меньше. Были и такие, что сотня их помещалась в
рисовом зерне.
Внимание Ахтубина привлекли шахматы - пешки со старинными мечами и
луками, короли в тюрбанах, восседавшие с поджатыми ногами на тронах, слоны с
паланкинами... Ахтубин приценился. Продавец вынул линейку. Материал стоил
здесь дороже, чем работа. Фигурки ценились по росту - до смешного дешево -
около двух рублей за сантиметр в переводе на наши деньги. Когда дело дошло
до короля, поднялся страшный крик. Кто-то из покупателей заметил что
торговец прибавил два сантиметра.
По выразительным жестам и отдельным знакомым словам Ахтубин уловил
смысл.
- Зачем ты мешаешь мне нажиться на этом толстосуме-американце? - кричал
продавец. - Я бедный человек, а у него карманы лопаются от денег!
- Я не американец, я русский, - сказал Ахтубин.
Торговец вытаращил глаза: "О, русья!" С криком "русья, русья!"
подбежали другие резчики по кости. Образовалась толпа. Женщины поднимали
детей на руках, чтобы показать русского гостя. Торговец, извиняясь и
кланяясь, укладывал шахматные фигурки в ларец. Он ни за что не хотел брать
денег, пусть это будет подарком. Одна девушка, застенчиво улыбаясь,
протянула старому профессору розу. Другая просила Ахтубина дать ей автограф
и подсовывала крошечный блокнотик. Со всех сторон кричали удивленно и
радостно: "русья, русья!"
"Кажется, здесь, в предместье, выбор уже сделан. Никто не хочет идти по
американскому пути", - думал Ахтубин, возвращаясь в гостиницу.
4
О политике Дасья говорил неохотно. У него было праздничное настроение.
Свобода завоевана, остальное приложится. Впрочем, его можно было понять.
Сорок лет жизни он посвятил борьбе и дождался, наконец, победы. Ему хотелось
отдохнуть от борьбы, перевести дух, попросту поболтать со старым приятелем о
студенческих временах.
Неужели они были когда-то студентами - этот величественный седокудрый
Ахтубин и толстенький Дасья с седым венчиком вокруг загорелой лысины?! И
Ахтубин играл вальсы на пианино, а Дасья исполнял сидячие танцы, изображая
лицом и руками ревность, жадность и страсть. А помнишь ли ты, Ахтубин, как
Дасья учился ходить на лыжах и упал в овраг, как его разыскивали с факелами?
А помнишь ты, Дасья, как вы оба влюбились в молодую художницу и чуть не
затеяли дуэль из-за нее? Как ее звали - Жанина или Джемима? Красавица,
черная коса до колен! Где она сейчас, в какой стране водит за ручку внучат?
Только в вашей памяти и живет ее тугая коса. Эх, молодость! Грустно
вспомнить, приятно вспомнить.
И вот однажды вечер воспоминаний был прерван телефонным звонком. В
Джанджаристане не признавали столов, их заменяли скамеечки. Телефон стоял
почти на полу. Сидя на корточках, Дасья взял трубку, лицо его выразило
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг