солнце живет там, на далекой родине этого скифа. Он будто принес его с
собой. Равную долю в добыче, справедливый суд - все подарил он нам! Он наш!
Ест нашу пищу, спит в такой же палатке. Свободу и справедливость принес этот
человек с собой. Потому и благосклонны к нему боги, потому и дарят ему
победы! Верьте ему - он выполнит все, что задумал!
Какой-то темнокожий воин схватил говорившего за край плаща:
- Я всю жизнь был рабом. Смотри, меня рубили здесь и здесь! Я отдал
свою кровь! Ты говоришь - он не обманет? Он заставит господина отпустить
меня домой?
- Клянусь Зевсом, он выполнит каждое слово, что сказал нам! Его слово
крепче панциря! Верь ему!
Мипоксай крепко схватил Алана за руку и неосторожно звякнул доспехами.
В то же мгновение воины вскочили на ноги и обернулись к ним. Увидев двух
незнакомцев, один из которых прикрывал лицо, они схватились за мечи и
мгновенно окружили их.
- Это шпионы Дора!
- Даже в праздники шныряют повсюду!
- А может, это собаки Антимаха?
- Сейчас мы это узнаем. Эй, вы, а ну идите сюда, к свету!
Алан ответил из-под плаща сдавленным голосом:
- Да, мы люди Дора, прочь руки, не то познакомитесь с подземельями
Акрополя!
В ответ им в лицо раздался дружный хохот.
- Сейчас эти церберские отродья узнают, как следить за честными
воинами.
Кулак одного из воинов уже взлетел вверх, но Алан опустил руку с
плащом. Если бы в бочку с вином в этот миг ударил снаряд вражеской
катапульты, он не мог бы произвести большее впечатление. Люди отшатнулись в
стороны, и на их лицах застыли изумление, почтение и самый неподдельный
восторг, но уже через секунду с радостными криками воины бросились к ним и
на руках внесли в свой круг.
Мипоксай не успел перевести дух, как в его руках очутился громадный
бронзовый таз для варки варенья, до краев наполненный зеленоватым душистым
вином.
Невероятные "кубки" засверкали в лучах чудовищного факела. Вазы для
фруктов, вражеские шлемы - все это поднялось вверх вместе с дружным ревом
могучих глоток.
- Здоровье Аполонодора Артамитского! Слава нашему полководцу! Суровые,
бесхитростные люди сидели вокруг своего командира. И Алан, грустно
улыбнувшись, проговорил:
- Мы с вами празднуем, пьем вино, а в это время армия преследует
врага, может быть, умирают наши боевые товарищи.
- Одна ночь ничего не значит! Утром мы выйдем в поход и нагоним армию!
Надо же отпраздновать славную победу.
- Кто знает, выйдем ли мы отсюда! Сегодня ночью, неизвестно почему,
закрыли все ворота города и на сторожевые башни поднялась вооруженная стража
из полков Антимаха, непонятно откуда появившаяся в городе! Я сейчас
разыскиваю Дора, а вы, друзья, собирайте тех, кто еще может стоять на ногах
и держать оружие. Ждите нас у храма Афины. Кто знает, как развернутся
события и не подстерегает ли нас предательство? Может быть, все решают
именно эти ночные часы, беззаботно потерянные нами! Не забывайте узнавать
обо всем, что делается в городе. Сейчас любая новость может иметь решающее
значение.
Мипоксай и Алан вышли из круга. Два воина решительно шагнули вслед за
ними...
- Куда вы, друзья?
- В такое время командующий не имеет права ходить один!
Четыре человека скрылись в темноте.
ГЛАВА XXI
Странно пуст был царский дворец в эту праздничную ночь. Ликующие крики
толпы слабо проникали в громадные залы. Роскошные столы, приготовленные для
пира, местами стояли совсем не тронутыми. Стража, отдавая салют,
беспрепятственно пропускала Алана во все покои. Но ни одного человека не
нашел он там и со все возрастающей тревогой поспешил по бесчисленным
переходам вниз, туда, где был знаменитый зал тайных совещаний, устроенный
еще Эвтидемом.
У одной из дверей дежурные офицеры, пропустив полководца, скрестили
копья перед его спутниками. Не желая поднимать излишнего шума, Алан приказал
ждать его возвращения и, не задерживаясь, проследовал дальше.
- Это может быть ловушкой, Алан, не ходи один! - обеспокоенно
воскликнул Мипоксай.
- Я хорошо знаю дворец. Не стоит тревожиться. В крайнем случае, через
час вы пройдете вслед за мной!
Оба говорили на языке агрипеев, и их не могли понять дежурные офицеры.
Еще два-три пустых зала - и вдруг в каком-то темном проходе нежные
руки легли на плечи Алану.
- Мой чужеземный воин! Наконец-то! Я разослала по городу рабов, чтобы
найти тебя. Молчи! Иди за мной.
Лаодика взяла Алана за руку и увлекла в боковой проход. В конце его, в
спине мраморной статуи, оказалась секретная дверца, они спустились по
маленькой лестнице и очутились в комнате без окон и дверей, сплошь увешанной
голубыми коврами. Горели десятки свечей. На ковре, посреди комнаты, дымились
блюда с обильным угощением. Искрились сосуды с вином. Лаодика была чем-то
сильно встревожена и только после того, как за ними плотно закрыли люк,
немного успокоилась. Алан поглядывал на дочь.
Дора со скрытым недоумением, все ее поведение казалось странным, а
волнение - непонятным. Однако не подобает воину показывать свое удивление
перед женщиной.
Алан молча ждал объяснений. Она легко опустилась на шкуру. Порывистое
дыхание толчками приподнимало прекрасную грудь, полускрытую легкой материей.
Видно, девушке стало душно: почти гневным движением она сорвала брошь,
заколотую у самого горла, и заговорила торопливо и сбивчиво. Вначале Алан
плохо слышал ее. Складки материи соскользнули, обнажив белые точеные плечи.
На секунду показалось, что рядом присела богиня, что это только видение
чего-то не по-земному прекрасного. Лаодика не замечала его вспыхнувшего
взгляда. Она все говорила - самозабвенно и горячо. Слова "Антимах" и
"смерть" заставили наконец Алана прислушаться:
- Не подобает девушке говорить так, но потерять тебя, чужеземец, я не
могу. Ты первый, кто вошел в наш дом, как воин. Все другие приходили
крадучись, как лисы. Эти лисы устроили ловушку моему воину, но я не отдам
тебя им! Ты останешься здесь, правда? Послушайся моих советов! Скажи... --
Голос девушки вдруг пресекся, она вся подалась вперед, протянула к нему свои
прекрасные руки.
- Там, в битвах, ты вспоминал обо мне?
Молчал суровый воин, видевший только блеск мечей, а ласковые руки
красавицы-гречанки уже сняли с него стальной шлем, играли русыми, мягкими
волосами... Всю свою гордость, всю девичью застенчивость она доверчиво
подарила ему.
Чем он ответит ей? Скажет, что где-то там, за горами, жила когда-то
девушка, которой он верил, которая навсегда ушла от него с другим, оставив в
сердце пустоту и боль? Что она все еще дорога ему, дорога, потому что не
может человек расстаться с мечтой. Потому что Инга и родина слились в его
сердце воедино.
Молчит чужеземец. Ничего не отвечает своей гречанке.
Вот и ошибся Аор, все учел он, забыл только, что сердце дочери - не
осколок гранита...
А в это время, совсем рядом, через две стены от комнаты Лаодики, шло
тайное совещание членов верховного совета храмовой городской общины.
Совещание, на которое не пригласили полководца, освободившего город.
Худой, хилый человек в длинной тунике храма Зевса говорил отрывистыми,
гневными фразами:
- Аор прав, говоря здесь о больших заслугах и талантах этого человека,
я скажу о другом. Двенадцать тысяч его армии составлены из хорошо
вооруженных и обученных военному искусству рабов! Кто вернет их хозяевам?
Может быть, Аор сумеет сделать это? Или он подпишет указ, дарующий им
свободу? Может быть, он предоставит свободу и тем новым тысячам презренных,
что побросали работы, как только армии их командира приблизились? Аор
говорил здесь о высоких интересах государства. Я не сомневаюсь, что он
понимает их не хуже всех нас, тем более странно звучат его речи в защиту
этого выскочки, вчера еще ничтожного раба, а сегодня единственного человека,
кому повинуется армия! Сотники смеялись в лицо нашему посланнику! Они
осмелились нарисовать на приказе общины непотребные веши! Они продолжают
выполнять его последний приказ, завтра они выступят в Индию вопреки нашему
договору с Пором!
Задумчиво и хмуро сидел Аор, сжимая в руке седую бороду. Львенок
превратился в могучего непокорного льва. Вихри, выпущенные им на свободу,
разбушевались ураганами. Сегодня они, словно пыль, смели полчища индусов, а
завтра? Что он противопоставит этой силе? Чем ответит на дерзкий проект
указа, требующий свободы всем рабам, вошедшим в армию? Аполонодор осмелился
поднять руку на самые устои государства! Никто не мог предвидеть, что этот
человек за короткий срок добьется такого авторитета у своих солдат, сумеет
так подчинить их себе! Что же делать? Нужно немедленно принимать решение.
Видно, на этот раз Жрецы правы. Он оказался один против всех. А жрец Зевса
все говорил, всхлипывая и задыхаясь от избытка чувств, точно захлебывался от
собственного красноречия.
Аор не слушал его. Он знал заранее все, что скажет каждый из
присутствующих здесь. Он знал заранее, к какому решению придет Верховный
совет. Ум его, как всегда, властно и трезво говорил ему - да, да. Все
верно. Только так и нужно. Но впервые в жизни он вдруг с удивлением
обнаружил, что внутри его спрятаны неподвластные разуму чувства. Они-то и
заставили его неожиданно для себя вскочить с места и нарушить торжественную
обстановку совещания.
- Кто смеет говорить здесь о смерти ни в чем не повинного, свободного
члена нашей общины! Кто смеет нагло попирать законы нашего государства!
- Интересы высшей политики сильнее законов, она сама создает их, и не
Аору объяснять это.
- Смерть этого выдающегося человека ускорит начавшийся распад
государства, только крупные военные успехи способны поддержать нас, еще
вчера мы были на грани подчинения индусскому владычеству, а сегодня здесь
осмеливаются говорить о смерти человека, спасшего государство!
- Власть этого раба, этого скифа страшнее индусского владычества, его
судьба предрешена, и даже Аор бессилен здесь что-нибудь изменить! Этот скиф
поставил государство перед угрозой вооруженного восстания рабов! Очень скоро
из организатора он превратится в вожака. Раб никогда не сумеет понять
интересы высшей политики. Раб Алан умрет, я сказал!
Неожиданно успокоившись, Аор вдруг усмехнулся и опустился на свое
место.
- Льва нелегко поймать в силки, расставленные для шакалов, --
заговорил он насмешливо и спокойно. - Угрожать легко. Попробуйте --
сделать. Сотникам Аполонодора уже известна ваша преступная затея,
победоносные полки его армий через два дня войдут в город.
- А еще сегодня голова презренного скифа будет преподнесена тебе в
подарок!
Это выкрикнул со своего места Антимах, весь подобравшийся от ненависти
и гнева.
- Ну что ж, гиена - достойный противник льва. Сила и хитрость
рассудят вас. Пусть победит сильнейший. Я умолкаю. Достойные служители
государства, вам больше не о чем беспокоиться. Великий царь обещал подарить
нам голову ничтожного раба. Подождем.
Взбешенный Антимах отшвырнул свое кресло и в окружении нескольких
сотников своей дружины покинул совещание.
На пороге он еще раз остановился и бросил притихшему совету зловещую
фразу:
- Клянусь светлейшим Олимпом, еще до восхода солнца я принесу сюда
голову скифской собаки!
- Почему ты не отвечаешь мне? Поцелуй меня! И вот уже руки воина,
привыкшие к железу, сжали гибкое девичье тело. Лаодика прильнула к нему, и в
то же мгновение Алан почувствовал, как что-то холодное и острое больно
кольнуло в грудь. Он отстранил девушку, расстегнул свой кожаный нагрудник и
извлек из-под него то, что всегда носил с собой. Вот он лежит на ладони.
Холодный, твердый и острый. Бронзовый посланец далеких лесов и гор...
Подарок маленькой черноглазой подруги...
- Какой красивый нож! Откуда он у тебя? Что за странные узоры вырезаны
на рукоятке? Я никогда не видела таких. Ой, смотри, ты порезался, на нем
кровь!
Молчит чужеземец. Только глаза туманятся все больше. Он словно и не
видит ее. Медленно поднимается на ноги:
- Прости... Прости, Лаодика, я забылся... Не к лицу полководцу
забывать о друзьях. Они ждут меня. Я иду к ним, прощай.
- Нет. Тебя убьют там! Не уходи, не покидай меня, я знаю, больше
никогда я не увижу тебя! Не уходи, чужеземец!
- Прощай, Лаодика...
И вот уже идет по коридору, услышав звон оружия, прежний суровый и
грозный Аполонодор Артамитский. Навстречу из двери выбегает задыхающийся
Мипоксай с окровавленным мечом. Увидев Алана, он чуть не вскрикнул от
радости:
- Мы ждали тебя целый час, как ты велел. Я думал: случилось несчастье!
В городе творится что-то странное, полно дружинников Антимаха, какие-то
подозрительные люди разыскивают тебя, а в северные ворота тайно впустили
сотню арасов, ту, что изменила нам. Говорят, с ней твой друг...
- Сейчас все узнаем, скорее туда!
- Если только вырвемся отсюда - дворец битком набит гвардейцами
Антимаха!
- Тем хуже для них!
Два зарубленных десятника остались у входа в зал, и четверо людей, не
задерживаясь, ринулись дальше. Мелькали коридоры, двери, уже близко выход!
Но вот из-за распахнутой двери на них бросилось человек двадцать хорошо
вооруженных воинов. Длинный меч Алана каждым ударом валил врага. Только
благодаря его необычной силе и ловкости да искусству и отчаянному напору
друзей им удалось прорваться в один из боковых залов, не имеющих второго
выхода. Захлопнуть дверь и завалить ее всем, что попадалось под руку, было
делом одной минуты. Но непрочное сооружение уже трещало от сильных ударов
снаружи.
- Кажется, поздно, - упавшим голосом проговорил Мипоксай. Алан крепко
притянул его к себе и, заглянув в самые глаза, толкнул к окну.
- Прыгай и веди сюда всех, кто ждет нас у храма Афины! Скорее, не
теряй ни одного мгновения!
Обломки разбитого ставня полетели вниз, и вслед за ними в темноте исчез
Мипоксай. Подавшись вперед, несколько мгновений Алан слушал лай сторожевых
собак, чьи-то крики, звон оружия... Мелькали факелы... Его заставил
обернуться лишь грохот рухнувшей двери.
Трудно сказать, сколько времени три человека дробили каждую голову,
осмелившуюся протиснуться в узкое отверстие двери. Вот их осталось двое --
один из тех, кто считал своим долгом сопровождать командира, упал,
пронзенный вражеским копьем... Груда мертвых врагов почти забила вход в зал,
когда в окне показалась толстая перекладина лестницы... Не переставая
отражать удары, Алан бросил на нее отчаянный взгляд. Это коней, они не
смогут защищаться с двух сторон! В это мгновение с тяжелым стоном упал к его
ногам последний боевой товарищ. И все-таки еще пять-шесть мгновений враги не
могли проникнуть в зал, пока все не завертелось у Алана перед глазами от
звонкого удара палицы, обрушившейся на шлем. Уходило сознание.
Нечеловеческим усилием воли он приказал себе - стой! И даже сумел
подхватить выпавший было меч, но в нем уже не было надобности. В окно
прыгнул Мипоксай, вслед за ним обрушились на врагов разъяренные воины верных
полков Алана... Кто-то подхватил под руки покачнувшегося полководца, кто-то
поправил шлем, кто-то подал все-таки выпавший меч...
Пришел Алан в себя лишь на улице от резкого ветра, бившего в лицо.
Некоторое время он плохо понимал, куда они едут. Мелькали бочки, факелы,
лица бегущих людей, но вот сбоку послышался нарастающий стук копыт, и тут
только Алан сообразил, что Мипоксай вывел их наперерез большому конному
отряду. Почти столкнувшись, оба отряда остановились, и со стороны незнакомых
всадников вперед выехал человек. Приложив руку к глазам, он силился
рассмотреть, кто загородил ему дорогу. Алан узнал его остроконечный шлем, и
военный клич лесного племени потряс воздух. Этот клич словно ударил Герата в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг