- Вы хотите сказать, что мы для вас - дичь?
- О да. Еще как. Вовсю дичь. Опасная, о-о, весьма опасная. И вкусная
кровь. Нам нравится.
Наступила пауза. Разделенные толстым слоеным стеклом, друг на друга в упор
смотрели человек и хищная головоногая тварь, вынырнувшая из глубин космоса.
Невольно Щеголев поежился, ему точно ледяного наждаку сыпанули за шиворот.
Накатила мимолетная жуть, как будто роли переменились и его изучаемый объект
стал охотником, а он, исследователь, превратился в лакомую добычу.
Так вот оно что. Разгадка оказалась донельзя простой и унизительной.
Чужаки не воюют с людьми. Это не война. Попросту охотничьи забавы. Сафари на
задворках Галактики.
- Значит, фалаха сюда прилетают поохотиться? - спросил он, стиснув
невольно кулаки.
- Точно. Сюда охотиться дорого. И опасно. Привлекательно.
Щеголев пытался усмирить вскипающую ярость, а она все ворочалась под
кадыком, точно щупальцем перехватывая дыхание. Главная заповедь ксенолога - не
давать воли своим чисто человеческим пристрастиям, воздерживаться от
эмоциональных оценок. Легко сказать...
- Желается мне говорить самому главному, верховному старейшине посреди
вас, - нарушил затянувшееся молчание декапод. - Мне просьба есть.
- Ну что ж, будем считать, я самый главный и есть, - ответил Щеголев. -
Заведую этой лабораторией то есть.
- Но ведь ваш патриарх имеется очень главнее, - возразил недоверчиво
пленник.
- Попробуем обойтись без него. Так что за просьба у вас?
- Если можно, питать меня телячий кровь, он вкусней, чем говяжий. Только
не свиной кровь, - декапод передернулся и посучил щупальцами. - Медузняки шибко
любят свиной, да. Но мне от свиной начинается аллергия.
Присмотревшись, Щеголев различил на его коже мелкую красную сыпь. Так вот
почему он вчера отказывался от пищи. А сегодня все-таки слопал что дают, голод
ведь не тетка.
- Хорошо, - кивнул Щеголев. - Я распоряжусь, чтобы вам давали телячью
кровь.
- Большое спасибо, - поблагодарил чужак.
Почти лишенная модуляций речь декапода сопровождалась взамен замысловатыми
жестами. Выражая свою благодарность, он поднял три щупальца, изогнув их
наподобие вопросительных знаков.
Похоже, контакт наладился, и пленный чужак, вопреки ожиданиям, оказался
достаточно словоохотлив.
- Медузняки называют себя анк, - приступил к расспросам обнадеженный
Щеголев. - А как себя именует ваша раса?
- О, мы себя именуем фалаха. На ваш язык означает повелители миров, -
декапод всплеснул щупальцами, словно хватая большой невидимый мяч. - Анк
сильнее нас, ихличи умнее нас. Но анк уважают наш ум, а ихличи покоряются нашей
силе. Потому мы властвуем над мирами.
- Кто такие ихличи? - насторожился Щеголев.
- Наши братья и слуги, ясно? Схожи с нами, только длинные. Очень длинные.
Но тела их жидковаты. Единоборства с нами они боятся. А умы у них, да, очень.
Каждый ихличи умнее всякого вашего компьютера. В сто раз может его перехитрить
сам, один.
- Насколько мне известно, с ихличи мы еще не сталкивались?
- Да. Ихличи не охотники, - декапод пренебрежительно тряхнул кончиком
щупальца.
- А ваша раса, как я понимаю, любит риск?
- О да, очень. Очень, - подтвердил инопланетянин. - Теперь я вполне устаю
говорить. Надоело. Мне точно будет телячий кровь?
- Конечно. Завтра утром, раньше не успеем.
Неторопливо, как будто преодолевая удвоенное тяготение, Щеголев поднялся
со стула, отключил переговорную систему, снял с лацкана микрофон. Вышел из
вивария, закрыл дверь, повернул кремальеру. Щупальце ярости затягивалось все
туже. Неожиданно для самого себя Щеголев саданул кулаком по гладкой дверной
стали, расшибив до крови костяшки. Морщась, полез в карман за носовым платком и
вдруг поймал на себе ошарашенный взгляд волоокой Джейн Галахер.
Глава 7
- Ты поужинал? - прямо от дверей палаты спросила Фатима.
- Да, меня тетя Эвелин покормила, - ответил мальчик.
Подойдя к койке, Фатима недоверчиво покосилась на тумбочку, где стояла
тарелка с бугристыми кляксами полусъеденной овсянки.
- Ты мне правду говоришь?
- Я сытый, честное слово. Тетя Эвелин мне чипсов принесла, - Владлен
указал на валявшийся в изножье постели надорванный яркий пакет. - И еще
винограду... Сытый - во! - Он чиркнул пальцем по горлу.
- Она давно ушла?
- Недавно. А вы знаете, она мне дала свой бластер подержать, - похвастался
мальчик. - И обещала взять с собой на стрельбище, когда врач меня отсюда
выпустит.
Он ожил, и от вязкой гравитации ужаса, ворочавшейся где-то глубоко в его
стриженой светло-русой головенке, не осталось и следа. Перестал таращиться
снулыми рыбьими линзами в потолок, глаза у него заблестели, а морщинка меж
бровей разгладилась. У Фатимы от сердца отлегло.
- Ну-ну... - неопределенно пробормотала она, перекладывая в другую руку
обернутый пластиком и прихваченный скотчем увесистый сверток. - А куда Эвелин
отправилась, не знаешь?
- Сказала, ужинать пошла, - сообщил Владлен. - Тетя Эвелин очень красивая,
правда?
- Да, очень.
- Я думал, такие красивые только в кино бывают... - со вздохом признался
мальчик.
- Пойду ее поищу. Завтра с утра к тебе загляну, - пообещала Фатима. -
Пока.
- До свидания.
Не найдя в полупустой столовой Эвелин, она отправилась в жилой сектор
базы.
Вдоль длинного коридора, по истертой тяжелыми башмаками ковровой дорожке,
медленно полз пузатый киберуборщик. Обогнув жужжащий агрегат, Фатима
остановилась перед дверью под номером семнадцать. Она постучалась и, заслышав
легкие неторопливые шаги, вздрогнула, закусила губу. Ей вдруг померещилось, что
дверь откроет Йоко. На вставленной в потускневшую латунную окантовку новенькой
табличке значилось: "Эвелин Хадсон, 1-й взвод".
- А, это ты, заходи, - приветливо сказала отворившая дверь Эвелин, утирая
полотенцем пот с раскрасневшегося лица.
- Кажется, я тебе помешала?
- Нисколько. Я тут гимнастику делала перед ужином. Уже закончила.
Посторонившись, Эвелин промокнула влажные волосы и небрежным взмахом
отправила полотенце на спинку кресла, над которым раньше висела фотография
Фудзиямы.
- Душ потом приму, - заявила американка. - Зверски хочется поесть.
Фатима вошла в комнату.
- Я принесла тебе свинец, - сказала она, протягивая увесистый пакет.
- Таашакур, Фатима, - обрадовалась Эвелин.
- Not at all. В смысле, на здоровье.
- Да ты присаживайся, - бросила десантница через плечо, выдвигая ящик
прикроватной тумбочки.
Порывшись среди лоскутов и катушек с нитками, она вытащила портняжные
ножницы и взрезала ими обертку пакета.
- Это то, что надо! - восхитилась Эвелин, развертывая скатанную в рулон
свинцовую пластину.
Все теми же ножницами она раскромсала свинец на полоски шириной в ладонь,
затем извлекла из платяного шкафа два тугих рулончика эластичных бинтов.
- Что ты собираешься делать? - спросила Фатима, заинтересованно наблюдая
за ее манипуляциями.
- Сейчас увидишь, - она уселась на койку, засучила рукава спортивного
костюма по локоть. - Помоги наложить бинты, пожалуйста.
Прикосновение свершилось, молния не грянула. Громовой разряд тихо ушел в
землю, заблудился меж корней и плывучих водоносных песков. Держа запястье
Эвелин, Фатима накладывала трикотажный бинт на предплечье.
- Чуть потуже, - попросила десантница. - Да, вот так. Спасибо.
Взяв с тумбочки полоску свинца, она принялась. обкручивать ею правую руку
поверх бинтов.
- Что это ты делаешь? - удивилась Фатима.
- Маленькая хитрость, - весело подмигнула американка. - Гантели, которые
всегда с тобой. Мне нужно мускулатуру поднакачать.
- Но зачем?
- Я влюбилась.
От лукавой усмешки у нее прорезались ямочки на щеках, совсем как у Йоко.
Ну вот и все. Хватит бредить, они только подруги, больше ничего нет и не будет.
- И кто этот счастливец? - Собственный спокойный голос Фатима услышала как
бы со стороны.
- Тульский лучемет. Это совершенно шикарная штука, - затараторила Эвелин,
принимаясь накладывать свинец на левое запястье. - Я сделала из него всего один
выстрел и влюбилась наповал. Представляешь? Если за месяц подниму свой PowerQ,
мне разрешат ходить с ним на задания.
Ах, вот оно что. Эвелин хочет изуродовать себя из-за дурацкой
огнестрельной железяки. Хочет, чтобы на ее руках набухли бугры мышц, проступили
загрубевшие жилы, как у мужика.
- Ты рискуешь. Так недолго и кровообращение нарушить, - рассудительно
предупредила Фатима.'
- Ничего подобного, - возразила десантница, встала с койки, сделала
несколько плавных широких взмахов руками. - Оу, отлично! То, что надо.
Выйдя на середину комнаты, она быстро проделала несколько упражнений для
разминки. Под модным тренировочным костюмом мешковатого покроя заиграло гибкое
сильное тело. Фатиме мучительно хотелось содрать с ее рук уродливую кожуру
бинтов и свинца, нырнуть в дрожащую одурь, где все дозволено. Обнять,
приголубить, окутать лихорадочной паутиной ласк, зацеловать...
- А теперь пойду поужинаю, - сказала Эвелин. - Составишь мне компанию?
- С удовольствием.
Когда они вошли в столовую, Фатима чуть не споткнулась о взгляд Щеголева,
пристальной рогатиной торчавший исподлобья. Ксенолог одиноко сидел в дальнем
углу над тарелкой с недоеденным шницелем. Вздернув голову, она отвернулась,
прошествовала к никелированной карусели раздаточного автомата и, не мудрствуя
лукаво, взяла первый подвернувшийся под руку комплексный ужин на подносе.
Прежде чем они с Эвелин принялись за еду, американка отлучилась в
мини-маркет и вернулась оттуда, неся туго набитый фирменный мешочек. Быстро
расправившись с ужином, десантница извлекла из мешочка тюбик и принялась
выдавливать из него на ломоть хлеба протеиновую пасту.
- Тебе очень идет эта новая стрижка, - задумчиво молвила Фатима.
- Просто лохмы надоели, - пожала плечами американка.
Йоко была смуглым щедрым дождем, влажно цветущей под губами оторопью и
дрожью. Все-таки Эвелин другая, совсем другая. Тихо дремлющее белокурое пламя,
еще не ведающее себя. Чтобы его разбудить, нужны тишь и сумрак, дыхание листвы
в темном дворе за раскрытым окном. Робость улетучивается, губы, все настойчивей
теребят отвердевший сосок, потаенные кудряшки взмокли, кончики пальцев
окунаются в их скользкую прохладу...
- У тебя в лаборатории плохие новости? - спросила Эвелин.
- Ничуть.
- Почему тогда ты так хмуришься?
Фатима допила клюквенный кисель и со стуком отставила стакан.
- Нам сегодня прислали из Хартума очень странную штуку, - сказала она. -
Судя по всему, новое оружие чужаков. Оно внешне сработано как пистолет, но на
самом деле это широкополосный торсионный генератор, фазовый, мощностью порядка
ста пятидесяти аким.
- Извини, для меня это сущая тарабарщина, - смиренно созналась десантница.
- Нельзя ли попроще?
- Если проще, с помощью этого генератора чужак может поставить сознание
человека под контроль. Стопроцентно зомбировать. Я видела видеоматериалы, там
зомбированный десантник начал стрелять по своим.
- Да, сволочная штука, - Эвелин отложила изжеванную зубочистку и
распечатала упаковку жевательной резинки "Добрыня". - Очень опасная.
- Меня беспокоит вот что. Мы уже переняли у чужаков много новшеств -
флуктуаторы, элериум, плазменные микротехнологии. Прекрасно. Но теперь дошло до
психотроники, и это сущий джинн из бутылки. Такие генераторы сконструированы у
нас давно, весь секрет был в том, как промодулировать пучок торсионных
колебаний. Теперь стал ясен принцип психотронного воздействия. В самых общих
чертах, но тем не менее.
Десантница хмуро сдвинула брови.
- А как ты думаешь, чужаки могут применить зомбирование в массовом
масштабе?
- В принципе могут, - подтвердила Фатима. - Но теперь это сумеют проделать
не только чужаки. Понимаешь? Это не кварковая бомба, куда хуже. Это мечта
любого диктатора. Можно делать из людей послушных роботов. Абсолютно безвольных
и стопроцентно исполнительных. Можно им...
- Возьми жвачку, - вдруг перебила ее Эвелин, протягивая пакетик.
Фатима подставила ладонь, американка выщелкнула подушечку жевательной
резинки, потом вдруг резким движением стиснула ее запястье, словно клещами. Тут
же разжала пальцы и откинулась на спинку стула.
В ответ на обескураженный взгляд Фатимы она небрежно, будто смахивая
крошку, приложила палец к губам. Затем ее напряженное лицо снова стало
добродушным и беспечным, как всегда. Широкая, наивная улыбка довершила
метаморфозу.
От разжеванной подушечки во рту разлился острый мятный холодок.
- Спасибо, - произнесла Фатима.
* * *
Едва Березин переступил порог; раздался восторженный клич:
- Папка приехал!
Вовка с разбегу бросился ему на шею, а Тошка ликующе затявкал и суматошным
хвостатым волчком подкатился под ноги.
- Ты надолго, пап?
- На часок.
- Почему так мало?!
- Не капризничай, сынку. Отпусти, задушишь. Дай с мамой поздороваться.
Лена стояла в дверях гостиной, бледная, с темными кругами под глазами.
Березин опустил сына на паркет, нахлобучил ему на голову свою фуражку, подошел
к жене, обнял, поцеловал.
- Андрюшка... Андрюшка... - шептала она, прижавшись горячей мокрой щекой к
его скуле.
- Папка, поезжай с нами, - канючил Вовка, обхватив его за ногу.- Мама
говорит, там море теплое. Японское.
- Рад бы, да не могу.
- А когда война кончится, ты к нам туда приедешь?
- Конечно. Как только, так сразу.
- Честное командирское?
- Честное командирское.
- Поди выгуляй Тошку, сыночка, - вмешалась Лена.
- А можно после? Я с папкой хочу поговорить...
- Давай-ка без разговоров. Видишь, пес гулять хочет.
Услышав магическое слово "гулять", Тошка взвился рыжим смерчем,
требовательно загавкал с подвывом. Надув губы сковородником, Вовка принялся
искать ошейник и поводок.
Березин разжал объятие, опустился на диван. Лена села рядом с ним.
- Ты собрала вещи?
- Конечно. Неужели все так серьезно?
- Да, - Березин полез в карман за трубкой и кисетом. - Федералы готовят
прорыв линии фронта. И они вполне могут взять Красноярск.
- Я пошел! - сообщил Вовка из прихожей.
Бухнула дверь, Тошкин лай завинтился сужающейся вниз спиралью.
В наступившей тишине лицо Лены придвинулось вплотную.
Комнату заволокла темнота, перед глазами возникла серебристая табличка с
жирным восклицательным знаком и надписью: "Обрыв сценарного файла. Выйти?
Реконструировать? Продолжить?" В прошлый раз Березин психанул, вышел из
программы как раз на этом месте и напрочь стер дальнейшие полчаса. Чуть
поколебавшись, он ткнул пальцем в "Реконструировать" и снова очутился в
прифронтовом Красноярске.
Лена вернулась из ванной, присела рядом на диван, склонилась над ним.
- Андрюша...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг