Цельсию. Нет, это слишком, как бы не загнулся, ставлю тридцать пять. Все? Ах
да, еще добавить легкий обдув, быстрее просохнет...
На экране вспыхнуло предупреждение в красной рамке: "Заданные условия
неприемлемы для подопытного".
- Плевать, - проворчал Щеголев и кликнул на опцию "Продолжить".
Три видеокамеры и два микрофона фиксируют все происходящее вплоть до
мельчайших подробностей.
Плевать:
Грубое нарушение служебных инструкций. А плевать мне на ваши инструкции.
Выход за рамки профессиональной этики. Клал я на этику и ее рамки. Увольнение с
волчьим билетом, статья КЗОТа двести пятьдесят лохматая. Вот и хорошо. Ни одна
сука не станет косоротиться.
Форсунки над головой декапода перестали распылять воду, в недрах
трубопровода всхрапнула воздушная пробка.
Пускай подсохнет, земноводная сволочь. Гнида глубокорожденная.
- Так где находится ваша база?
- Почему без вода? - забеспокоился пленник. - Мне больно. Мне сухо. Надо
вода.
- Будет вода. Когда я узнаю, где база, включу воду.
Декапод заелозил по губчатому полу, оплел себя щупальцами.
Щеголев сидел, откинувшись на спинку кресла, наблюдая за датчиками
температуры и влажности.
Вскоре пленник стал причитать заунывным каркающим голосом. Ксенолог с
трудом понимал его беглую сдавленную речь, и поэтому включил киберпереводчик.
Басовитый компьютерный голос прилежно выговаривал:
"сухая-сухота-сушеный-сухарь-сухо-рассушить-твою-икру..." Когда декапод
заперхал и умолк, киберпереводчик прокомментировал бархатным женским
контральто: "Перевод буквальный. В оригинале - идиоматические бранные
выражения". Щеголев криво усмехнулся. Ну-ну, давай, ругайся. Брань на вороту не
виснет.
Молчание затянулось, бурый комок на сухом полу камеры не подавал признаков
жизни. Впрочем, программа компьютерного мониторинга свидетельствовала, что до
критического состояния пленнику еще далеко.
Мозговые ритмы соответствуют режиму бодрствования, имеет место некоторое
перевозбуждение. Декапод не потерял сознание, попросту притих. Дыхание
учащенное, пульс восемьдесят. То есть налицо сильный дискомфорт. Интересно,
каковы у него запасы терпения.
- Как ваше самочувствие, глубокорожденный фалаха? - подавшись к микрофону,
спросил Щеголев.
- Плохо. Сухо, - через киберпереводчика ответил декапод.
- Сожалею. Это потому, что вы отказались ответить на мой вопрос.
Пленник поднял голову, посмотрел на Щеголева и, покашливая, хрипло
выдавил:
- Если я скажу, где база, больше сухо не будет?
- Как только вы скажете, я сразу включу вам воду, - пообещал ксенолог.
После секундной паузы декапод пробубнил:
- Необитаемый материк на Южном полюсе. Там, под землей, глубоко. Вход под
водой.
Похоже, инопланетянин не врет. Судно, с которого отправили перехваченный
текст, шло на юго-запад от Галапагосских островов. На этой линии и впрямь
находится Антарктида.
- Где именно база? Материк большой.
- Могу показать на карте. Только не надо сухо.
- Хорошо. Включаю воду.
Щеголев повернулся вполоборота к компьютеру, стряхнул с экрана блещущую
разноцветными звездами заставку, кликнул на опцию "Вернуться к первоначальному
режиму". Тут же из форсунок на потолке бокса заморосил мелкий дождик.
Декапод разметал щупальца по полу и издал нечто вроде блаженного кваканья.
Глава 12
Паттон мог уже сравнительно долго находиться в автономном режиме, без
контроля со стороны Кхана. Сидя за компьютером, он бегло просматривал вечерние
выпуски новостей, когда зазвонил мобильник.
- Прими мои соболезнования, Стив, - услышал он сочный баритон Боба Хьюза.
- Это просто ужасно. И Кэт, и детишки... Представляю, как тебе сейчас figovo.
- Да, дела неважнецкие, старина, - пробурчал Паттон.
- Может быть, я заеду? Посидим, поболтаем...
- Нет, мне сейчас лучше побыть одному.
- Ladno. Если передумаешь, звони в любое время. Я примчусь.
Натужные замогильные нотки в голосе Боба быстро сошли на нет, и он
заговорил своим обычным развязным тоном.
- О'кей, - Паттон чуть помолчал и добавил: - Спасибо, что позвонил,
старина. Увидимся в другой раз.
- Непременно. Держись, дружище. Privet.
Паттон сунул мобильник в чехольчик на поясе. Кажется, этот болван
вкрапливает в беседу корявые русские словечки безо всякого умысла, искренне
считая их новомодным жаргоном. И даже не подозревает, насколько это претит
патриоту Паттону.
Оставив компьютер включенным, он прилег на диване. Беспросветное
одиночество захлестнуло Паттона мутной черной волной. Вот уже полдня протекло с
тех пор, как могучий и мудрый хозяин покинул его. Он чувствовал себя крохотным
и беспомощным, собственный разум казался бесформенным никчемным обрубком, в
душе зудела разверстая пропасть. Неизбывная, незаживающая рана разъединения с
личным божеством.
Однако чуть погодя Паттон ощутил, как в его мозгу шевельнулись щупальца
хозяина. Соединившись со своим пси-клоном, Кхан неожиданно остро прочувствовал
блаженное, яркое ощущение теплокровного тела и суматошную радость Паттона,
который восторженно приветствовал своего повелителя.
Вместо того чтобы, как обычно, погрузиться в дебри глобальной сети,
ПаттонКхан решил встряхнуться, как-никак, нынче уик-энд. Дела подождут. Он
выключил компьютер, облачился в пиджачную пару и спустился на лифте в
подвальный гараж, вертя на пальце ключи от новенького, купленного в кредит
"Енисея", и машинально насвистывая стародавнюю песенку о вере во вчерашний
день.
Вот уже несколько дней тело пси-клона испытывало некоторый дискомфорт,
нуждаясь в сексуальной разрядке. Предстояло маленькое вечернее приключение,
которое было отнюдь не бесполезным, поскольку позволяло глубже и полнее познать
эмоциональную жизнь двуногих. Впрочем, рассуждая таким образом, Кхан лукавил
перед самим собой. С тех пор как он познал эротические забавы теплокровных
существ, они увлекли его не на шутку. Высокоандрогенный гормональный склад
Паттона не играл существенной роли, для виртуоза не составило бы особого труда
подавить и сублимировать психические вихри клона. Но еще по ходу операции с
проституткой Барбарой Кхан изведал изумительно щедрую гамму сексуальных
ощущений, притом за обоих партнеров. И это стало для него своего рода
наркотиком, впрочем, не имеющим ничего общего с вульгарными эндорфинами.
Сев в свой автомобиль, ПаттонКхан устремился через мост к самой развеселой
улочке столицы. Некогда местные остряки нарекли ее Клинтон-роуд, в память о
самом сладострастном президенте Соединенных Штатов. Пикантность названия
усугубляло то обстоятельство, что портрет блудливого Билли украшал наиболее
ходовую в расчетах с проститутками банкноту достоинством десять тысяч долларов.
В самом начале улицы низкорослая толстушка подпирала оголенным сдобным
плечом фонарный столб. Коротенькая кожаная юбка, пухлые крепкие ножки упакованы
в черные сетчатые чулки. Ажурная маечка туго обтягивала аппетитные груди.
Больше всего ПаттонКхану почему-то понравилось, что на обесцвеченной короткой
прическе девицы пришпилена крохотная красная шляпка с черной лентой, лихо
заломленная набекрень.
Завидев ее издали, ПаттонКхан сразу, нерассуждающим чутьем остановил на
ней свой выбор. А затормаживая и вглядываясь в смазливое личико с наклеенной
призывной улыбкой, осознал, в чем дело. Она совершенно не походила ни на
статную дородную Кэт, ни на стройную миниатюрную Барбару. Нечто среднее между
двумя покойными женщинами, будоражившими его память в последние дни. А значит,
как раз то, что .надо.
Остановив автомобиль, ПаттонКхан перегнулся вправо через сиденье,
распахнул дверцу.
- Прокатимся, красотка?
- Угу.
Шлюха проворно юркнула в машину, от ее пергидрольных кудряшек исходил
сильный запах пачуль. Она явно экономила на воде, дорожавшей день ото дня:
вульгарный запашок перемешанной с потом косметики шибанул в ноздри,
раздражающий и в то же время дурманяще притягательный.
- Моя такса - три Билла, - деловито предупредила она.
- До сих пор тут брали двадцать пять, - проворчал ПаттонКхан.
Девка хихикнула.
- Я играю в Монику лучше всех на этой гребаной улочке, - заявила она. - Ты
не пожалеешь, медовенький.
- Ладно, куда едем? - спросил ПаттонКхан, трогая машину с места.
- Следующий поворот направо, там покажу.
Он включил мигалку и свернул в переулок. По тротуарам слонялись десятки
профессионалок на любой вкус, всех цветов и оттенков кожи.
- Меня зовут Кевин, а тебя?
- Салли.
Оба солгали, как всегда в таких ситуациях.
- А вон мой дом. Среднее парадное.
- Нет ли поблизости бесплатной парковки? - буркнул ПаттонКхан, недовольно
косясь на парковочные счетчики, понатыканные на столбиках вдоль обочины.
- Чего нет, того нет, - равнодушно откликнулась девица.
Ну да, понятное дело, ведь не ей же деньги зря тратить.
Выйдя из машины, ПаттонКхан сунул чип-карту в счетчик и уплатил за полтора
часа стоянки. Затем, под руку с девицей, вошел в провонявший мочой подъезд
стандартной послевоенной постройки, дешевой и уродливой. Плохонькая квартирка
на третьем этаже объединяла в одной комнате прихожую, кухню и спальню. До
второй гражданской войны такая планировка считалась модной, теперь она стала
вынужденной необходимостью.
- Деньги вперед, - потребовала девка, подбоченившись.
Отсчитанные ПаттонКханом купюры она цапнула с хищной сноровкой, как
лягушка муху, и без лишних околичностей стала раздеваться. ПаттонКхан также
разоблачился донага и потащил шлюху на расстеленную загодя кровать.
После затяжного слюнявого поцелуя ПаттонКхан перекатился на спину, и девка
принялась обрабатывать его член пухлым чмокающим ртом. Насчет незаурядного
мастерства минетчицы она явно прихвастнула. Ей пришлось изрядно потрудиться,
прежде чем половой орган клиента обрел чугунную стать. Лежащий на спине
ПаттонКхан лениво тискал ее обвислые жирные груди. Он уже не мог взять в толк,
с чего бы вдруг его так потянуло к этой толстой кургузой бабенке там, на улице.
- Как ты хочешь? - игриво хихикнув, спросила она. - Как собачки?
- Да, - сдавленно буркнул ПаттонКхан.
Она повернулась к нему пухлым задом, раскорячилась на четвереньках. На
левой ягодице красовалась небольшая китайская татуировка, цветок хризантемы.
Волосы в паху шлюха не выбривала, сквозь влажные темные кудряшки розовела
срамная раковина.
ПаттонКхан навалился сверху и, снедаемый нетерпением, вонзился в ее
хлюпающую дырку. Набрякший, горячий член оросила освежающая влага. От этого
вдоль позвоночника заклубилось потрясающее ощущение истомы, которого лишены
спаривающиеся земноводные. Шлюха задвигалась в такт движениям самца, испустила
томный фальшивый стон. Стандартный саундтрек паршивого порнодиска.
- О-о-о-о... - постанывала девка. - О-о-о-о. А-а-а-а...
Кхан забавы ради ухватил примитивное узенькое сознание самки, переключил
его на себя и ассимилировал на уровне квази-клона. Однако результат оказался
обескураживающим. Убогая тварь спаривалась равнодушно, обрывки ее куцых и
холодных мыслей вертелись вокруг полученных денег. Тридцать тысяч
безостановочно порхали в ее мозгах, она все никак не могла решить, сколько
потратить, а сколько отложить в счет квартплаты, тем более с парнишки в крутой
тачке она стребовала на пять тысяч больше обычной таксы, и это ее чистый доход,
про который Сэму знать вовсе не обязательно... На самом деле ее звали Хелен
Койкауд.
- Я задам этой суке жару, - вдруг пообещал Паттон, уловивший легкое
разочарование своего хозяина.
Крепко ухватив самку за жирные ягодицы, самец задвигался быстро, сильно и
резко, погружаясь вглубь до упора и поддевая головкой члена мясистый вход в
матку. Вот так! Ийех-х! на, на, на, получай! Сладчайшая, взрывная боль брызнула
в женском теле фонтаном и еще, еще, еще! Ее наконец пробрало, а ПаттонКхан
захмелел от гордости. Она уже не профессионалка, просто стонущая в экстазе
самка.
Подкатил бурный двойной оргазм, и, балансируя перед его вздымающимся
неудержимо гребнем, три помутившихся сознания слились в одно. Раздался хриплый
басовитый стон, ему вторил пронзительный визг.
Накатило полное умопомрачение. ПаттонКханХелен сгреб сам себя пятерней за
волосы, рванул, запрокидывая сам себе голову, впился зубами в натянутое как
струна свое горло. Хрустнули выкручиваемые шейные позвонки. Он жадно глотал
солоноватую кровь, изнывая от бешеных содроганий матки, извергаемое семя
хлестало сладчайшими тягучими толчками. Свирепое упоение. Молния смертной боли.
Титанический восторг.
Кхан извивался в бассейне, впустую клацая хелицерами, Паттон мотал
головой, намертво стиснув челюсти, легкая как пушинка Хелен взмыла над
простыней, испятнанной багровыми брызгами, и блаженно устремилась к далекому
ослепительному свету сквозь темный тоннель.
А еще через секунду все рухнуло, померкло, разъединилось, и ПаттонКхан
оторопел, глядя на простертый под собой труп. Из перекушенной щитовидной железы
обильно хлестала алая кровь. Сипло дышащий пси-клон отпрянул от безжизненного
тела, метнулся в ванную, склонился над биде. Его вырвало.
В мозгу мельтешили суматошные мысли о возможных уличных свидетелях, а еще
об отпечатках пальцев и прочих уликах, которые необходимо уничтожить. Самой
важной ниточкой, которая могла вывести полицию на след Паттона, была
универсальная чип-карта, которой он заплатил за стоянку. Значит, надо спешить
домой, к компьютеру, чтобы замести следы. Найти фирму, ведающую парковкой, и
переделать номер счета, откуда поступили денежки. А потом подчистить свой
банковский счет. Главное - сохранять спокойствие. Все будет шито-крыто.
* * *
Пасха выдалась погожая и жаркая. Василий испек вкуснющий рассыпчатый кулич
и, как всегда, освятил его в храме Николая на Таганке. А Березин решил устроить
себе настоящий праздник, сходить на всено-мую не в виреле, а вживую. Надел
парадный мундир со всеми регалиями, вызвал спецавтомобиль и, сопровождаемый
Василием, отправился в храм Иоанна Воина на Якиманке. Он особенно любил эту
небольшую, стройную церковку, выстроенную в пряничном стиле московского
барокко.
Народу пришло много, внутрь не протолкнуться, и даже паперть запружена
толпой. Березин сидел в инвалидном кресле поодаль, истово и непрерывно молился.
После крестного хода люди стали расходиться, и ему удалось попасть внутрь
храма.
Василий встал напротив царских врат, принялся размашисто креститься и
отбивать поясные поклоны. Березин же первым делом поставил две свечки, одну
перед иконой Серафима Саровского с вделанными в оклад мощами, другую перед
висевшей рядом копией келейной иконы святого Богородицей "Умиление". Помолился,
глядя на светлый лик провидца, который предрек, что господь помилует Россию и
приведет ее путем страданий к великой славе. Затем, приподнявшись в инвалидном
кресле, он приложился губами к овальному темному кругляшу, на вид как бы
вылепленному из смолы. И от прикосновения к плоти великого молитвенника
нахлынул небывалый, неизведанный доселе восторг - словно бы тугая, напоенная
электричеством струна зазвенела в теле, натянувшись от головы до пят.
Вместо прежнего настоятеля, дородного протоиерея Михаила, службу правил
старенький, седой как лунь, сухонький архимандрит. Его надтреснутый негромкий
голосок мерно журчал в янтарном от свечного пламени воздухе. Лелея в душе
острый блаженный озноб, генерал вслушался и понял, что священник целиком
пребывал в духе. Еще здесь, в храме, и в оболочке немощной плоти, но уже и там,
в мире горнем, обители немеркнущего света Фаворского. Как будто не просто
голосом, а всем своим существом старый монах творил потрясающие извивы и
перепады православной молитвы, от смирения к прославлению от скорби к радости,
от страха к надежде. Никогда прежде не доводилось слышать генералу такого
истового и проникновенного богослужения.
С трепетом подошел он под благословение, приложился к морщинистой руке,
испятнанной старческой гречкой. Священник испытующе взглянул из-под кустистых
бровей и негромко молвил: "Крепись разумом, сыне". Повернулся и пошел, бряцая
кадилом, обдавая иконы жемчужными клубами ладана.
Березин замер, до боли в суставах сжав подлокотники инвалидного кресла.
Монах дал ему наставление неспроста, так же, как неспроста он сегодня выбрался
в излюбленный храм. Христова молитва пульсировала в сердце, электрическая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг