настроения болотника, мерянка только улыбнулась мальчику. Появление Савела
обрадовало ее. Хоть кто-то пришелся Выродку по нраву...
- Сходи к его матери, - оборвал ее надежды болотник. - Пусть заберет
сына.
- Но... - Савел приподнялся на локтях и, умоляюще заглядывая в глаза
колдуну, прошептал: - Я не хочу...н и впрямь не хотел уходить. Странный
колдун заворожил его. Он был так силен, так мудр! Он был особенным, совсем
не похожим на суетливых киевлян или хмурых дружинников! Жизнь с ним должна
быть прекрасна! Теперь Савел понимал Полеву и ее казавшуюся нелепой
преданность колдуну.
- Ты уйдешь!авел не испугался его грубого окрика. Чего бояться? Ведь
теперь он знал - болотный колдун вовсе не то чудовище, о котором плела
небылицы мать, и отныне никакие силы в мире не сумели бы переубедить его. -
Нет!
- Может, и впрямь оставить мальчика? Подлечим его... - поддакнула
Полева. Она боялась за Выродка. Горожане и так ненавидели его, а что сможет
сотворить мать, узнавшая, что ее совсем недавно невредимый сын лежит без
движения в избе колдуна? Беда делает людей жестокими и безумными...
- Ляд с вами! - Болотник не хотел уговаривать Полеву. Резко нагнувшись,
он вскинул почти невесомое тело мальчишки на руки и, грубо оттолкнув плечом
ахнувшую мерянку, шагнул из избы. Он и сам не знал, почему так спешил отдать
мальчика матери. После спасения Варяжко голос Белой в его душе совсем
заглох, и Егоша не боялся убить мальчишку, поддавшись ее власти, но нелепая
симпатия к чужому и норовистому ребенку мешала ему. Он не хотел все начинать
сначала. А нынче ему оставалось лишь завершить свои дела и уйти на кромку, к
тем, что всегда любили и понимали его. Егоша мечтал о кромке как о спасении.
Кто знает, может, Ратмир уже увел туда оставшихся из Стаи? Может, там, в
мире духов, он вновь увидит Ралу? Но главное - там не будет людей, этих
подлых созданий, норовящих вползти в чужое сердце, чтоб затем рвать его в
клочья!гошу уже ничего не удерживало на этой земле, кроме оброненных Сиромой
угроз. Но пока жрец оставался жив, эти угрозы висели над головой Владимира,
подобно подвешенному за нить мечу. Князь нуждался в Егошином могуществе...
- Пусти! - отчаянно забрыкался в крепких руках колдуна мальчишка, но,
не обращая на него внимания, Егоша вышел на улицу. Он спешил. Тепло
прижавшегося к нему мальчика жгло его грудь. Этот ребенок был так прост и
открыт, что хотелось повернуться, отнести его обратно и долго говорить с
ним, впитывая в себя нежность и чистоту его души. Может, он понял бы
терзающую Егошу боль и, сам того не ведая, сумел бы унять ее? Но верить
нельзя было никому, и поэтому болотник молча шагал по улице, крепко сжимая
рвущегося из рук мальчишку.
- Где твой дом?! - разозлившись на появившиеся невесть откуда давно
забытые чувства, спросил он Савела. Опешив от внезапной ярости колдуна, тот
перестал брыкаться и молча мотнул головой в сторону большой, чуть
приподнявшейся над соседними избы.го признание запоздало. Не успел колдун
шагнуть на двор, как из ворот выскочила невысокая женщина с неубранными
волосами и, углядев сына на руках Волчьего Пастыря, отшатнулась к городьбе и
осела на землю, прижимая руки к приоткрывшемуся рту. Не дожидаясь, пока
Малуша очухается, болотник толкнул плечом входную дверь. В полутемных теплых
сенях никого не было, и, уложив Савела на охапку сухого сена, Егоша
направился к выходу. Только вот уйти не успел - с причитаниями и криками,
способными разбудить всю округу, очнувшаяся от потрясения Малуша ворвалась в
сени.
- Ты что сотворил с моим мальчиком?! - с порога ринувшись на колдуна,
завопила она. - Что сделал ему, проклятый?!е маленькие кулаки заколотили по
Егошиной груди. Ослепнув и оглохнув от материнской ярости, древлянка не
видела исказившую лицо болотника пренебрежительную гримасу и не слышала
отчаянных криков пытающегося урезонить ее Савела.
- Мама, не надо! Ты ж ничего не знаешь! Мама... - силясь сползти с
сенной лежанки, кричал мальчик.тводя от себя руки обезумевшей бабы, Егоша
усмехнулся. Он и не надеялся на благодарность. Люди никогда не умели платить
добром за добро. А мальчишка молодец, не предал... Вон как старается
защитить, даже встать хочет... "Если встанет - останется калекой", -
вспомнил Егоша и, крепко ухватив орущую бабу за плечи, развернул ее лицом к
сыну:
- Гляди на него, дура! И не ори! Мальчик должен лежать. Очень долго,
пока не срастется вправленная мною кость на ноге. Не позволяй ему вставать
до конца травня. Запомни - до конца травня!е слыша его, Малуша продолжала
кричать. Подлый колдун сделал из ее сына калеку, а теперь осмеливался что-то
советовать! Древлянка разорвала бы его на куски, да, сил не хватало. Она уже
и кричать-то не могла - голос сел, и остановиться тоже не могла... Взметнув
ладонь, колдун резко ударил ее по щеке.оль привела древлянку в чувство.
Перед ней лежал плачущий сын. И он звал ее...абыв о колдуне, знахарка
сделала два неуверенных шага к сыну, а затем оглянулась. Савел нуждался в ее
заботе, а Выродок... Ничего, с колдуном она еще успеет расквитаться...
Приняв решение и бросившись к устало откинувшемуся на лавке Савелу, она
услышала позади стук захлопнувшейся за колдуном двери.
- Сыночек... - прижимая к мокрым от слез щекам маленькие горячие
ладошки сына, прошептала она. - Как же так, сыночек?о тот выдернул руки:
- Ты ошиблась, мама! Он спас меня! А ты...
- Спас?!олос Савела охладил Малушу.
- Но я... Я боялась... Думала... - И понимая, что сын не простит,
Малуша замолчала.
- Я влез на его двор, - закусывая губу, чтоб не разреветься, внятно,
по-взрослому заговорил Савел. - Я не спросил - просто влез, и все. А услышав
его шаги, испугался и поскользнулся. Там под снегом лежала старая борона. Ее
зубья целились в мое сердце, но он успел отпихнуть меня. Борона поранила
лишь ногу. А потом он унес меня к себе и стал лечить.онотонное течение
рассказа успокаивало Савела. Вновь переживая те мгновения, он закрыл глаза.
Грустное и усталое лицо колдуна встало перед его сомкнутыми веками.
- Он еще молод, но скоро умрет, - неожиданно вспомнил Савел. - Он сам
сказал, что желает лишь убить какого-то своего врага... А еще сказал, что я
не должен видеть его смерть, иначе мне будет худо.ревлянка вздрогнула.
Смерть никогда не давалась колдунам легко. Словно желая отыграться за
когда-то добытую ими силу, Мореновы посланницы страшно терзали умирающих
чародеев, и иногда колдуны мучились много дней, прежде чем навсегда покидали
этот мир. И даже после смерти, если их не хоронили должным образом, они
норовили встать из могилы. Чтобы умереть без мучений, колдун старался
передать часть своей силы какому-нибудь случайному человеку, и тогда
посланные Мореной навьи перекидывались на этого беднягу, забыв о настоящем
носителе силы. Но почему Выродок гнал Савела?! Ведь он говорил мальчику о
своем приближающемся конце...оняв думы матери по ее осунувшемуся лицу, Савел
обрадованно закивал:
- Да, мама! Он спас меня! Сходи, попроси у него прощения! - И, схватив
Малушины руки, умоляюще сдавил их. - Не бойся, он вовсе не злой. Он
простит...
- Хорошо, хорошо...сторожно высвободив руки, Малуша поднялась. Стараясь
не очень беспокоить сына, она волоком перетянула его к порогу и, взвалив на
спину, внесла в горницу.роснувшаяся от криков во дворе и возни в сенях Пряша
с ухватом в руке воинственно стояла у лавки. Отблески лучины прыгали по ее
распущенным волосам, путались в складках длинной исподницы. Две ее дочери и
сын-малолетка жались под шкурами в углу.
- Ох ты, горюшко... - углядев Малушину ношу, вскрикнула она и бросилась
помогать. "А как выскочить на крики - так побоялась, - сердито подумала
древлянка, но, уложив сына на лавку и прикрыв сверху теплыми шкурами,
отогнала дурные мысли: - Небось, и я бы не выскочила, кабы одна троих
малолеток растила. На кого им надеяться, коли матери не станет..."од
горестные причитания Пряши руки Малуши переодевали сына, а мысли бродили
далеко, тянулись к избушке болотника. Был бы жив Антип - подсказал бы ей,
как быть, но нынче все приходилось решать самой. Однако испросить прощения у
несправедливо обиженного колдуна следовало поскорее. А то нашлет
беды-напасти - потом век будешь мучиться...зглянув в спокойное лицо спящего
сына, древлянка подпихнула в бок подремывающую Дряшу:
- Пригляди, а я мигом!уда? - помаргивая ничего не понимающими глазами,
сонно пробормотала Пряша,. а потом :махнула рукой: мм Ладно, ступай!а робкий
стук древлянки в избе колдуна никто не отозвался, и, решившись, она
осторожно толкнула дверь рукой.
- Зачем пришла? - В холщовых длинных портах, добротной, увязанной
широким кожаным поясом срачице, без серого, до пят, охабеня и своего
страшного посоха колдун показался Малуше каким-то обыкновенным. Он и головы
не повернул к поздней гостье - сидел на лежанке, глядел куда-то в стену. За
его спиной, стягивая на груди края исподницы, прижималась к стене заспанная
мерянка. "А болтают, будто она его любава и ночами от их страсти даже огни
над избой светятся, - подумала Малуша. - Вот и верь после этого людям!"
- Что надо?! - досадуя на позднее вторжение, строго спросил колдун.
- Прости, накричала на тебя сдуру... - нащупывая рукой дверную щеколду,
чтоб побыстрее выскочить, прошептала Малуша. Пальцы скользили по ровным
доскам, даже щелей не чуяли.
- Простить? - Болотник потянулся к стоящему рядом посоху, задумчиво
опустил подбородок на холодный изгиб крюка. Откликаясь на хозяйское доверие,
тот едва слышно загудел. Если бы еще и мог присоветовать...гоша видел
древлянку насквозь. В ней трепетал страх. Именно он вынудил бабу явиться в
колдовскую избу в столь позднее время. А вот раскаяния не было. Она
оставалась чужой. Однако недаром же она слыла знахаркой. Значит, жило в ней
что-то еще, кроме страха... Но что? И как этим воспользоваться?гоша устал
стеречь Владимира от беды. В последнее время князь не очень-то жаловал его.
Может, сказались долгие уговоры Добрыни, а может, ненависть киевлян, но
Егошу все реже звали к Владимиру, а как было схоронить от злого меча княжью
голову, если он старательно прятался от своего защитника за делами и
отговорками? Отчаявшись добиться княжьего внимания, Егоша попытался пройти
на кромку и призвать в помощь вездесущих кромешников, но нанесенные Сиромой
царапины заживали слишком медленно... Вот если бы знахарку наделить его
силой и протолкнуть к нежитям... Хотя бы на миг...
- Что ж, простить можно, - решившись, вкрадчиво заворковал Егоша. - А
только кто же этак прощения просит - в дом не зайдя да руки не подав? дом?..
Руки?.. Малуша растерянно заозиралась. Длинные пальцы колдуна уже тянулись к
ней, в его прищуренных, словно у кота, глазах дружелюбными огоньками
светилось ожидание. Вздохнув, Малуша осторожно вложила дрожащие пальцы в его
протянутую ладонь. Словно щупальца неведомого животного, пальцы колдуна
оплели ее кисть, а затем неуловимым движением перекинулись на запястье,
сдавив его с невероятной силой. Взвизгнув от боли, Малуша рухнула на его
грудь. Мир завертелся перед ее глазами, где-то вдалеке закричала мерянка.
Лицо Выродка приблизилось к ней, зеленые глаза засветились безумным огнем,
горячие губы жестко сдавили ее рот. Отбиваясь, Малуша попробовала
увернуться, но нечто более сильное, чем человеческие руки, сдавило ее тело
так, что захрустели ребра. Рот знахарки заполыхал огнем, обжигающий ком
покатился в горло. Малуша рванулась, но раскаленный шар уже достиг ее груди
и, растекшись, объял жаром все нутро. Она больше не была Малушей - стала
кем-то другим - бестелесным, полыхающим, с голой, будто выжженная пустошь,
душой. Сквозь дым пожарища мимо поплыли незнакомые лица, обдавая сладкой
гарью, закружились звезды. Кто-то протяжно запел, и, вторя певцу, издалека
дико закричало какое-то неведомое животное. Шумящий под ветром лес сомкнул
вокруг зеленые своды, утопил то, что раньше было Малушей, в темной глубине и
вновь выплюнул наружу, к ослепительно сияющему колесу летящего прямо на нее
солнца. Постепенно незнакомые голоса и краски слились в одном достигающем
самой ее сердцевины вопросе:
- Чего ты хочешь?алуша не знала. Но кто-то завладевший ею и гораздо
более могучий, чем она, знал, и, выливаясь радужными бликами, непонятные ей
слова потянулись вдаль длинной, переливающейся на солнце лентой. Она
попыталась сомкнуть губы, но, сплетаясь в узор и завораживая ее своим тихим
звучанием, слова помешали ей.
- Хорошо, мы поможем тебе, - ответил кто-то, и сияние прекратилось.
Огромная ледяная волна рухнула в ее пламенеющее нутро, вырвала ее из
ослепительного кружащегося мира. Изо всех сил отталкивая от себя водяную
струю, Малуша забилась и неожиданно ощутила под собой твердую землю. Вернее,
не землю, а дощатый пол Выродковой избы. Она лежала на полу, а колдун,
бережно придерживая ее за плечи, озабоченно вглядывался в ее ставшее
каким-то чужим и жестким лицо. Вода вновь хлестнула на нее, заставила в
протестующем жесте вскинуть руки.
- Оставь это... - велел кому-то колдун, и, с трудом сев, Малуша
разглядела за его спиной мерянку с ковшом.Вот откуда вода", - тупо подумала
Малуша и, чувствуя во всем теле невиданную слабость, прошептала:
- Что это было?
- Тебе стало худо, - ответил колдун и улыбнулся: - Ты испугалась, когда
я взял тебя за руку, только и всего.алуша перевела взгляд на свою руку - ни
следа, ни синяка... Неужели она и впрямь так испугалась колдуна, что
свалилась без памяти?горая от стыда, Малуша заставила себя подняться на ноги
и двинулась к двери.
- Меня сынок... ждет... Надо идти... - пробормотала она.
- Полева! - окрикнул колдун мерянку. - Проводи гостью... Видишь - она
не в себе!вежий воздух придал знахарке сил. В голове стало проясняться, и
ломота в теле постепенно уходила, оставляя лишь слабое покалывание в
кончиках пальцев.
- Ступай назад, я дальше сама дойду, - пыталась она отпихнуть от себя
заботливую мерянку, но та, упорно повторяя: "Он велел проводить", довела ее
до родной избы. Малуша была признательна мерянке за заботу, но в голосе
девки было что-то такое, что терзало Малушу, и у самых ворот знахарка
отважилась поднять на нее жалобный взгляд:
- Там, в его доме... Я видела что-то. Я ведь не просто
испугалась?оглядев на нее, Полева грустно опустила голову:
- Я тоже видела. И поверь - никому и никогда я так не завидовала, как
нынче вечером завидовала тебе.
ГЛАВА 48
- Погоди здесь. Княгиня сама к тебе выйдет, - усадив Сирому в
небольшой, но достаточно просторной горнице с вышитыми полавочниками на
длинных скамьях и увешанными коврами стенами, высокомерно произнесла
девка-чернявка. Ей не нравился ободранный лесной пришелец, уже второй день
шныряющий у княжьего терема, но Рогнеда велела обходиться с ним поласковей,
и девка старалась. Чернявка знала ее еще полоцкой княжной, и потому еле
сдерживала слезы, когда красивую и властную хозяйку кривичских земель в
простолюдье за глаза жалостливо называли Гориславой. Чернявка не боялась
строгого нрава княгини и, кляня ее несчастливую Долю, потакала ей во всем.
Вот и нынче подумала: "Что худого, коли княгиня побеседует с лесным
пришельцем? Ведь сразу видать - она черноглазому рада, а ей, бедной, выпало
в жизни не много радости..."ще раз покосившись на странного просителя, девка
шмыгнула за дверь, оставив Сирому одного. Проводив ее взглядом, жрец
улыбнулся и ласково огладил лежащий на коленях небольшой, бережно обвернутый
крашениной сверток. Ни одна живая душа в мире, кроме него самого, не ведала,
сколь ценен этот сверток. Сирома искал его всю зиму. Памятуя о своей
провинности, жрец не взывал за помощью к богам, и потому поиски оказались
невероятно трудны. Сколько раз он уже отчаивался, сколько раз проклинал свою
никудышную жизнь, чуть не дошел до самых Репейских гор, а когда уже сил
почти не оставалось и все тело ныло от бесконечных странствий, он нашел его
- продолговатый и тонкий, чем-то похожий на плоскую морковку, заржавевший
кусок железа с грубо обломанным острым концом. Жалкий обломок оказался под
большим синим камнем, похожим на тот, которому кланялись веси, и с виду
ничем не выделялся, однако, издали почуяв излучаемую им силу, Сирома
благодарно вскинул руки к небесам. Даже после стольких ошибок боги
благоволили к нему!бдирая кожу и ломая ногти о твердый наст, Сирома извлек
железяку из-под камня и, прижав к груди, бережно отер ее подолом срачицы. Он
и не мечтал, что когда-нибудь найдет и будет держать в руках останки самого
великого из всех мечей от Семиречья до Ра-реки, а ныне это случилось!
Когда-то блеск этого меча вел за собой русичей, рубил язов и победно
вздымался над головами воинов Германареха, но время сокрушило его, превратив
в никчемный обломок старого железа. Однако оно еще помнило прежнюю славу и,
дыша прикосновением руки Орея - родителя всех славянских племен, не ведало
поражений.бернув меч крашениной, Сирома пустился на полночь, в земли
заволочской чуди. Настоящее, не знающее промахов оружие могло восстать из
праха только под рукой необыкновенного мастера, и Сирома ведал, где его
искать. Молва о сказочном кузнеце Хромине с Онег-озера гуляла по всей
русской земле. Знающие люди поговаривали, будто в его жилах бушует кровь
самого Сварога, и дивные, сработанные им вещи ценились выше золота, но
работал он для души, и никто не мог похвалиться, что сумел подрядить Хромина
смастерить хоть что-нибудь по договору. Сирома надеялся лишь на удачу, и она
не изменила жрецу: едва поглядев на принесенный волхвом меч, Хромин молча
забрал из его рук обломки великого оружия и отправился раздувать горнило.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг