было нечего подарить Велесу, а ведь она собиралась умолять его жреца о
помощи... Подумав, Рогнеда ступила ногой на большой валун и, с трудом
перебравшись через него, подошла к капищу. Там, в маленькой пещерке, под
защитой надежных гранитных стен, увязанные чьей-то заботливой рукой лежали
небольшие пучки соломы и пшеницы. "Волхв положил", - поняла Рогнеда.
По-прежнему прижимая к груди мешочек с прахом бедной Мнилки, она нащупала
босой стопой острый край небольшого камня. Белее не любил человеческой
крови, но ведь что-то надо было ему оставить...одняла осколок Рогнеда,
покачала его в руке и вдруг догадалась. Волосы! Конечно, разве бог Белее,
называемый многими Волосом, мог отвергнуть такой дар? Бережно опустив на
землю узелок с пеплом, она оттянула прядь волос и принялась усердно
перепиливать их острым краем камня. Короткие и мокрые пряди не поддавались -
то и дело выскальзывали из исцарапанных пальцев половчанки, и край камня,
терзая плоть, все чаще попадал по ее руке. Первые капли крови уже оросили
землю, а волосы по-прежнему оставались нетронутыми. Зло выругавшись, Рогнеда
безуспешно саданула по ним еще раз и, уронив камень, разрыдалась.
- Дай-ка я тебе помогу, - раздался позади нее чей-то уверенный голос.
Растерявшись и не ведая, что делать - хватать мешочек с пеплом или брошенный
осколок, Рогнеда в панике замахала руками. - Не бойся. - Невысокий жилистый
мужичок с черными глазами не полез, как она, через валун, а, нырнув в
какой-то ему одному ведомый лаз меж камнями, мигом очутился возле княгини.
Несмотря на зажатый в руке нож, он выглядел безобидно. Мельком взглянув на
все же подхваченный Рогнедой узелок, он поджал губы:
- А-а-а, Мнилко... Кончилась ее нитка. Давай сюда, я ее похороню как
надо.
- Нет! - Рогнеда сжала узелок. - Она просила - Сироме!
- Я и есть Сирома, - усмехнулся мужичок. - А тут храмина моего бога.
- Нет, - не отпуская узелка, настойчиво повторила Рогнеда. - Сирома -
могучий волхв, ведун, а ты..., не зная, как не обидеть мужика, замолчала.
Тот расплылся в улыбке:
- Что - я? Неказист? А ты меня за руку подержи, почуй Велесову силу,
может, тогда поверишь? - Он протянул к ней худую крепкую руку. - Ну?!
- Я и так верю, - сдалась Рогнеда. В незнакомце было что-то особенное,
что заставляло ее верить его словам. Она неохотно оторвала узелок от груди,
протянула ему: - Бери...риняв прах, Сирома ухмыльнулся:
- Наказать бы тебя за то, что вторглась в капище, да на твое счастье я
все видел. Ты моего бога почитаешь - волос своих ему не пожалела... - И,
заметив пристыженный вид княжны, потрепал ее по плечу: - Да ты не смущайся.
Скажи лучше - кто ты, откуда? Каким ветром тебя в мою глушь занесло?
- Мне бы... - Робко опустив голову, Рогнеда показала жрецу изодранные
ладони. - Подлечиться... Больно очень.аньше ей не доводилось просить о
помощи, поэтому первая просьба вышла неуклюжей. Однако жрец понял, кивнул:
- Конечно, помогу! Пошли. - И, увлекая ее за собой, добавил: - А по
пути все и расскажешь...ироме и впрямь было интересно узнать, что творилось
в миру. Он слишком давно там не показывался, и к нему никто не забредал,
кроме случайных лесных духов, но, довольный выполненным поручением бога, он
не спешил к людям. Эта невесть откуда взявшаяся девка заинтересовала жреца.
Она пыталась принести в дар Велесу самое дорогое, что есть у бабы, - свои
волосы, а значит, собиралась просить его о чем-то важном. О чем? Несмотря на
свой плачевный вид, в ее глазах сверкали отблески былого величия, а гордый
изгиб белой шеи наводил на мысль о богатстве и довольстве. Девка несомненно
заслуживала внимания! "Лечение - хорошая плата за новости", - решил Сирома и
повел незнакомку к себе. Ох, кабы жрец сразу понял, кто она, - на руках бы
понес, но это он уразумел лишь после ее рассказа. Весть о возвращении
Владимира и захвате им Полоцка оглушила Сирому. Не скрывая своих чувств, он
остановился и, задохнувшись, пригнулся к земле. По глазам жреца Рогнеда
поняла: он возмущен - и обрадовалась. В последнее время она находила на
лицах ранее преданных ей людей сожаление, боль или покорную печаль, но ни
разу - негодование. Жрец понял ее и почувствовал то же, что и она!
Обрадовавшись этому нежданному участию, Рогнеда принялась рассказывать
дальше. А когда дошла до последних событий, жрец резко взмахнул рукой:
- Не надо! Я все понял. Скажи: тот, что советует Владимиру, -
болотник?няжна охнула. Она ни слова не сказала Сироме о болотном колдуне -
берегла эту неприятную новость на потом, ведь всем ведомо: колдун колдуну
всегда враг, но Сирома все узнал сам! Как?! Неужели он и впрямь великий
волхв?слабев от надежды, Рогнеда молча кивнула.
- Проклятие! Проклятие! Проклятие! - заметался в ярости Сирома.
Цепляясь за голые ветви кустов, его одежда трещала, руки сжимались в кулаки,
темные глаза налились гневом. - Это болотное отродье даже Морена не берет! И
Блуд! Соврал мне, гад! Как соврал! Почему же я поверил ему?! Ох, дурень я...
Ох, дурень!ичего не понимая в спутанных речах жреца, Рогнеда присела у края
тропки и, не сводя глаз с его искаженного ненавистью лица, принялась
размышлять. Из всего услышанного она уразумела одно - у волхва с болотником
старые счеты. Пожалуй, жреца и просить не придется - сам сцепится с
зеленоглазым. Княгиню это устраивало, вот только не забыл бы объятый
ненавистью волхв о ее ранах.н не забыл - остановил на ней гневный взор и,
помогая встать, протянул руку:
- Пойдем. Нам многое нужно сделать.
- Нам? - удивленно вскинула брови Рогнеда. Жрец искоса глянул на нее,
пошевелил губами и лишь спустя несколько мгновений веско ответил:
- Да, девочка! Нам! Вместе мы сумеем отомстить...
ГЛАВА 41
ирома пришел в Киев слишком поздно. Распахнутые настежь ворота княжьего
городища глядели на него виновато и жалобно, словно запоздало раскаиваясь в
предательстве. Встречные горожане походили на них и, занимаясь обычными
делами, старательно прятали глаза от случайных прохожих.разумев, что
опоздал, Сирома не стал входить в городище, а, повернув, берегом Непры
отправился к Родне. Выродок, скорее всего, остался в полоненном Киеве, подле
князя, но в нынешнем положении сталкиваться с болотником было слишком
опасно. Нет, на сей раз Сирома решил расправиться с ним наверняка и потому
готовил для него верный капкан. Не железный - иной...риноравливаясь к
спорому ходу волхва и шумно болтая о своих печалях и радостях, Непра бежала
под крутым боком берега. У самого Киева она расходилась надвое, омывая
городище со всех сторон, но уже чуть дальше городских стен вновь сливалась,
и обе ее, разделенные людьми, части спешили поведать друг другу о виденном и
слышанном. Больше ни в одном месте Непра не позволяла себе быть столь
беспечной и шумной. Под ее плеск Сирому тоже одолевали воспоминания. Бодро
шагая берегом, он вспоминал, как расстался с Рогнедой. Княгиня провела в его
хижине всего два дня, но ее затуманенный мечтами о мести разум оказался
легкой добычей для заговорных слов. Отпустив ее, Сирома не сомневался - она
убьет Владимира... Но это потом, а нынче на его душе тяжелым грузом лежала
расплата с Выродком. Как болотник уцелел, если все городище видело его
мертвым, как уговорил Ярополкова воеводу помочь ему - Сирома не догадывался,
но знал наверняка: пока проклятый болотник бродит по земле, ему, Сироме, не
произносить имя своего бога. Он не смог даже зайти перед уходом в Велесово
капище - был недостоин...тены Родни встали перед жрецом уже к закату. Словно
опоясав маленькое, стоящее на холме, меж двух рек, городище огненным
ожерельем, его окружили походные костры Владимировых воинов. Глядя с
пригорка на их молчаливый, тревожный свет, Сирома поморщился. Добрыня был
умен... Верно, по его совету, не теряя даром драгоценного времени,
мальчишка-князь отправил за братом свою дружину и сам, оставшись в Киеве,
просто поджидал, когда измученный долгой осадой Ярополк запросит пощады. И
он сделает это, если Сирома не успеет помочь...здохнув, жрец подбросил на
плече тощий мешок и отправился к мигающей неподалеку точке костра. Заслышав
чужие шаги, увлеченно беседовавшие у огня вой дружно вскинулись, похватали
отложенное оружие. Их привязанные чуть поодаль кони, напугавшись резких
воплей хозяев, захрапели, переступая спеленутыми ногами.
- Не надо, не надо, - прикидываясь испуганным, забормотал Сирома.
Произнося робкие слова приветствия, он быстро оглядел собравшихся. Ни одного
знакомого лица - настоящая удача!
- Ты кто таков, мужичок? Откуда взялся? - опустив копье,
поинтересовался один из воев - большеусый красноносый урманин. А может, это
от всполохов костра его нос казался таким красным?
- Я охотник, из мерян, - указывая на меркан, выдавил Сирома. - Ходил к
брату... Шел себе, шел, вдруг, глядь - костры...
- Эх, дядя, угораздило ж тебя в пекло влезть... - начал было пояснять
ему большеусый, но другой ратник, чуть пониже ростом, с плоским, будто блин,
лицом перебил его:
- Ты, мужик, ступай, куда шел! Тут без тебя обойдутся.
- Как скажешь, хоробр, - покорно склонил голову Сирома. Оглядевшись, он
уже сумел разобраться, что налетел на сторожевой пост, а значит, дальше путь
к Родне будет открыт. Оставалось лишь пройти мимо этих придирчиво
оглядывающих его караульных.емонстративно отвернувшись, и ломая кусты, он
двинулся прочь, но, не отходя далеко, затаился в ложбинке, где топтались
кони стражей и куда доносились голоса сидящих у огня хоробров.
- Экий потешный! - сказал ему вслед большеусый урманин.
- Может, и потешный, а я всяким не доверяю, - грубо оборвал его
разглагольствования старший, тот, что прогнал Сирому. - Добрыня велел никого
в городище не пускать и никого из него не выпускать, так что ты, Олаф, делай
свое дело и не болтай попусту.
- Тьфу ты! - ввязался в разговор третий, по голосу самый молодой
ратник. - Ты, Загнета, сколь годов служишь, а Добрыню будто собака
слушаешься! Иль не замечаешь, что нынче он все по слову болотного колдуна
делает?
- Может, Выродок и колдун, только мысли у него куда как умнее твоих, -
обиженно отозвался Загнета. - Вон ты каждый вечер у костра греешься, а он в
городище средь наших врагов шастает, жизнью своей ради княжьего блага
рискует.
- Как же, станет он ею рисковать! - пренебрежительно заворчал молодой.
- У него на роже написано, что он Морене родной брат, - чего ему бояться?!
Кабы я таков был, тоже каждый вечер под Ярополковыми окнами шлялся бы!
Только, думаю, он не о княжьем благе печется...
- А о чьем же?е веря в подобную удачу, Сирома перестал вслушиваться.
Выродок ходит в Родню! Сам лазает в ловушку, только до сей поры не нашлось
руки, чтоб ее захлопнуть. Ну что ж, нынче эта рука появится!е помня себя от
радости, жрец поднялся, чтоб скорей идти. Кони стражей шарахнулись.
- Кто идет? - вскинулся на ноги большеусый. Двое других молча двинулись
на подозрительный звук, осторожно обходя его со стороны. Медлить дальше было
нельзя. Сирома вытянул из котомки белесую травку, сильно растер ее в ладонях
и слизнул раскрошившийся стебель. Большеусый почти вплотную подошел к его
укрытию, но темнота мешала вою разглядеть Сирому. Взвыв, жрец подскочил и,
уже в воздухе шепча слова заклятия, кувырнулся через направленное на него
копье стража. От неожиданности тот отпрянул и заорал. Гибким кошачьим
силуэтом Сирома скользнул в кусты, большими прыжками понесся к городищу.
Выскочившие на крик Олафа вои дружно гаркнули:
- Стой!лаф и сам ничего не понял. Шел, шел и вдруг!.. То ли кот, то ли
человек... Недоуменно помотав большой головой, он сглотнул застрявший в
горле ком и признался:
- Ох, ребята! Впервые этакое примерещилось...
- Чего?лаф еще раз глянул в кусты, зябко повел плечами. Этот ужас
следовало немедленно забыть, а то недолго и ума лишиться.
- Пойдем-ка к огню ближе. Холодновато что-то...
- Ты не виляй! - резко велел ему Загнета. - Говори, чего орал?
- Да понимаешь, - смущенно копаясь пятерней в затылке, пояснил Олаф, -
показалось, будто выскочил из-за кустов тот самый охотник, что недавно у
нашего костра сидел, о землю ударился и кошкой обернулся. Вон туда, к
городищу помчался...
- Кто? Охотник? - недоверчиво вглядываясь в темноту, спросил молодой.
- Да! То есть нет... - Окончательно запутавшись, Олаф сморгнул и честно
признался: - Кот. А охотник мне лишь примерещился.
- Так ты это из-за кота шум поднял?
- Нет! То есть да...тарший страж вздохнул, приобнял растерянного
урманина за плечи:
- Пойдем-ка к огню, Олаф. А то ты в наших землях наслушался всяких
баек... Уж коты мерещатся.одчиняясь его уверенной руке, Олаф направился к
городищу, но, отойдя на пару шагов, вывернулся и ринулся к кустам:
- Нет, это точно он!
- Кто - он? - уже насмешливо крикнул ему вслед старший. - Кот?е
отвечая, Олаф зашуршал ветками и вдруг, вскинув вверх руку, торжествующе
завопил:
- Я же говорил! Он это был! Он! Недоумевая, стражи подошли поближе. В
горделиво вздернутой руке урманина жалким кулем висела котомка незнакомого
охотника.
- Неладное тут, - любовно оглаживая находку, заявил урманин.
- И верно, что-то не так, - задумчиво согласился старший. - Куда ж это
наш поздний гость без своей сумы отправился?
- А давайте сию суму Добрыне отнесем иль Выродку, - предложил молодой.
Ему не хотелось всю ночь гадать, куда и как ушел странный охотник. - Пусть
они головы ломают. А наше дело сторожить да обо всем докладывать.
- И то верно, - Загнета вскинул суму на плечо и, шагнув в темноту,
забренчал там упряжью. Через мгновение статный, в белых отметинах, жеребец
вынес его на свет. Застоявшийся конь рыл копытами землю и, норовя лететь
вперед, грыз удила.
- Я до света обернусь! Ждите! - не сдержав его, выкрикнул Загнета и,
провожаемый завистливыми взглядами товарищей, скрылся в лесу.первые лес
показался ему страшным. Раньше Загнета никогда не боялся темноты, но на сей
раз слова урманина о перекинувшемся колдуне смутили его. Загнета был из
лопарей, а всем ведомо, что лопарь и колдун - почти одно и то же. С
малолетства Загнета верил в духов и завидовал тем, кто умел с ними
разговаривать. А в его роду это умели только женщины - его сестра, бабка,
мать... И, силясь стать кем-то, куда более значимым, чем они, Загнета пошел
в дружину Владимира. Казавшаяся сперва сложной служба вскоре пришлась ему по
душе, а спустя несколько лет он уже не мыслил себя без оружия и надежной
кольчуги на груди.от и нынче, вылетев к городищу, он первым делом углядел
гордо прохаживающегося на деревянной высокой вышке сторожевого.
- Я к Владимиру! - не останавливаясь, выкрикнул ему. Загнета. Признав
своего, сторожевой приветственно вскинул руку. Нынче служба была легкой -
ему не приходилось открывать и закрывать ворота перед каждым встречным.
Владимир никого не желал бояться, да и кого бы он мог опасаться? Преданные,
как они считали, Ярополком киевляне сами впустили его в город, струсивший
брат сидел под присмотром в Родне, а киевские бояре только и ждали, чем бы
угодить новому князю.еспрепятственно подъехав к княжьему терему и с
объяснениями миновав двух княжьих гридней, Загнета ворвался в палаты
Владимира. Его появления никто не заметил - в горнице было довольно людно.
За большим дубовым столом, где совсем недавно пировал и веселился Ярополк,
сидели киевские бояре и нарочитые Владимира. Во главе стола, гневно хмуря
густые брови, возвышался Добрыня, а у его плеча невысоким и хрупким
подростком примостился сам киевский князь.
- А я говорю - прощу ее! - склонившись к боярам и упираясь в стол
крепко сжатыми кулаками, сказал он.
- Она Ярополка любит, князь, - настойчиво возразил ему маленький и
тощий боярин в куньей шапке, сидевший под самым Владимиром. - И нынче
неспроста прощения молит - затевает что-то. Наш городище славен, велик. И
ворота мы тебе отворили потому, как разрухи убоялись, а коли Рогнеда в него
ступит - быть беде! Она еще и красного петуха под твой терем пустит...
- Нет! Вот грамота.. - затряс рукой перед узким остроносым лицом
спорщика Владимир и, обернувшись к Добрыне, взвизгнул: - Где грамота?
- Вот. - Неторопливый дядька князя вытянул из-за пазухи свиток и
разгладил его на столе, аккуратно прижимая концы большими заскорузлыми
пальцами.
- Да! Вот! - подхватил Владимир. - Она пишет: "Я, князь, по девичьей
глупости убежала и за два дня с тобой в разлуке так намаялась, что жизнь
стала не мила... Гориславой себя зовут. Молю, не лишай меня своей милости -
прими обратно и прости, коли сможешь..." - Он запнулся, а затем победоносно
оглядел собравшихся. - А еще пишет, что будет мне коли не доброй женой, то
хотя бы верной рабой!
- Это слова... Только слова, - отозвался маленький боярин.
- Слова?! Ты, Помежа, что можешь понимать в ее словах?! Она рабой мне
стать пообещала! Она - княжья дочь! Ее слово - что камень, не твоему чета!
Она двум князьям, как ты, не служила!
- А ты не кипятись. - Отодвинувшись от разгневанного князя, маленький
Помежа насупил брови. - Что на меня орать - ты вон у любого спроси - не
примет ее наш городище!
- Что верно, то верно, - встал со своего места высокий киевлянин с
окладистой бородой до пояса. - Я ее нрав ведаю, она нам измены не простит...
Я против! А коли приведешь ее - все городище тебе врагом станет.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг