И опять сидел у себя в клетушке, стиснув до боли голову.
Боже мой, пытался погасить перед глазами красное марево, -
солнце проникало сквозь веки багровым отсветом. Надо уехать,
иначе сойду с ума... А как же дверь? Уйти от двери?.. Ее
сейчас же откроют. Тот же Фариз! Перед глазами возникало ху-
дое лицо помощника с бесовским проницательным взглядом. Ро-
мен вглядывался в него, как будто Фариз был здесь, в кабине-
те. Какое лицо у Хуфу?.. - спрашивал сам себя. Как у надс-
мотрщика - одного из тех, в каменоломне?..
Париж ответил молнией на телеграмму Ромена: "Не делайте
глупостей. Ждите распоряжений".
- Они лишают меня возможностей! Вырывают из рук открытие!
- задыхался над телеграммой Ромен. - Считают, что я их хо-
лоп, червь! О, Жан Ромен знает что делать! Знает и умеет
постоять за открытие!
Рвет телеграмму, швыряет на пол.
- Фариз!
- Да, господин, - Фариз появляется в комнате,
- Поедешь в Каир, - Ромен садится к письменному столу. -
Отвезешь письмо смотрителю музея Али ибнСаиду. Не отходи от
него, пока он не созвонится с Парижем и не передаст ответа
тебе! Без ответа не приезжай!
Пишет несколько строк на листке, вырванном из записной
книжки, передает Фаризу. И пока тот прячет записку в нагруд-
ный карман, Ромен отчетливо понимает, что не нужен ему смот-
ритель музея, не нужен ответ из Парижа.
Нужно, чтобы Фариз уехал и не возвращался как можно доль-
ше.
- Все! - говорит он, стараясь принять под внимательным
взглядом Фариза беспечный вид. - Езжай! Одним духом - туда и
обратно!
На последнее, зная медлительность ибн-Саида, Ромен не
рассчитывает.
Раньше ночи Фариз не вернется. Это как раз то, что нужно
Ромену.
Выпроводив помощника, Ромен несколько минут сидит непод-
вижно, - улыбается самому себе и ждет; вот отойдет машина. А
когда шум мотора стихает, встает из-за стола.
- Победителей не судят, - говорит он вслух и кладет в
карман электрический фонарь.
5.
Он входит в раскоп, как всегда; в белом костюме, строгий,
рассеянно кивая в ответ на приветствия. Когда дневной свет,
все более рассеиваясь, остается у него за спиной, включает
фонарь. Желтое пятно бежит впереди, указывая дорогу. Снача-
ла, пока глаза полны солнечным светом, Ромен не замечает,
что пятно от электрического фонаря тускло. Но когда он это
осознает, он вспоминает, что не переменил батареи. Возвра-
щаться нельзя - не будет удачи, - да и батарея села наполо-
вину, света, пусть не такого яркого, хватит по меньшей мере
на восемь часов.
По сторонам тянутся склепы - одни вскрытые, доугие нетро-
нутые. Академия - за планомерное изучение Подземного Города
и, получив отчет о двух-трех десятках погребений современни-
ков Четвертой династии, запретила вскрывать могилы. "Запре-
ты, запреты... - с неприязнью думает Ромен, хотя понимает
необходимость запретов и одобрял распоряжения из Парижа. Но
теперь он настроен по-другому: - Они способны только давать
запреты..." Боковые штольни уходят вправо и влево. Ромен не
смотрит на них - некоторые вообще нехоженые. Заблудиться,
однако, Ромен не может: путь к двери наслежен его и Фариза
шагами, да и ходит он здесь каждый день.
До галереи с дверью в усыпальницу фараона около километ-
ра, в условиях подземелья - тридцать минут ходьбы. Когда Ро-
мен очутился у двери, он не устал, только сердце билось
сильнее и где-то под спудом сознания боролись две мысли:
сделать или не сделать? В кабинете он принял решение: сде-
лать. Но пока шел к раскопу, спускался под взглядами рабочих
в траншею, уверенность его поколебалась. Потом вспомнил те-
леграмму из Академии, решил: сделает всем назло. То, что за-
был сменить батарейку, - какой пустяк! - опять поколебало
его решимость. Идя мимо склепов, он немного отвлекся, - надо
было следить за дорогой. А теперь, когда оказался у двери,
решимости снова не было. В конце концов Академия и Фариз
правы: без комиссии в гробницу фараона войти нельзя. Но тут,
распаляя себя, Ромен задает вопрос:
- А я - кто? Я для вас - кто?..
В подземелье тихо и глухо. Над головой сужается остроу-
гольный свод, в стене белеет квадрат двери. Больше перед че-
ловеком ничего нет. Но это кажется. Ромен остро ощущает при-
сутствие чего-то другого. Чего? - пытается он понять. Нако-
нец понимает: здесь он и овал на двери с именем фараона.
Настоящее и прошлое. Горячая кровь и тысячелетний прах. Для
Ромена еще короче; я и он. Выступ внизу, на который надо на-
жать ногой, почти незаметен. Но чем дольше стоит у двери Ро-
мен, тем определеннее понимает, что все сводится к этому
выступу: нажать или не нажать. Вспомнилось гамлетовское:
"Быть или не быть?.." Не в этом ли смысл жизни, борьбы? Вся
человеческая сущность - не в этом ли? С необычайной ясностью
Ромен осознает, зачем он пришел сюда, и, сделав шаг, - один
только шаг, - нажимает на каменный выступ.
Он не ожидал легкости, с которой плита отошла в сторону.
Ни скрипа, ни шума, - будто дверь смазана маслом. Хорошо
умели шлифовать камень в древности, одобряет Ромен, но эта
мысль тает, как прикосновение ветра к воде, перед тем, что
сейчас произошло.
Ромен делает шаг. Нога по щиколотку зарывается в пыль:
пять тысяч лет никто не входил в галерею. Сердце колотится
бешено, толкая человека вперед: он первый! Подняв фонарь,
Ромен вглядывается вперед. Он ожидал, что сразу окажется в
усыпальнице, но перед ним проход. Это действует на исследо-
вателя неприятно. Таких проходов надо бояться: в них могут
быть ямы, провалы, ложные стены. Фонарь светит тускло, конца
тоннелю не видно. Ромен делает еще шаг, десяток шагов, видит
стену и поворот направо. "Направо, - отмечает, он, - первый
поворот направо..." - по опыту чувствуя, что повороты будут
еще и стараясь запомнить их. Так и есть. Впереди светлеет
стена, открывается еще один поворот направо. Это удивляет
Ромена: два поворота направо - получалось колено, он огибал
параллелепипед, и если пройдет этот отрезок тоннеля, то па-
раллелепипед будет у него за спиной. В груди защемило в
предчувствии ловушки. Но ловушки не было. Впереди был про-
ход, Ромен пошел и достиг нового поворота, - теперь налево.
Параллелепипед, как Ромен и предполагал, остался позади не-
го. Новый тоннель короче и кончается вторым поворотом нале-
во. Это тревожно. Система тупиков и тоннелей могла быть ка-
чающейся, подвижной, как теперь говорят - "плавающей". Хоте-
лось постучать по стене, нет ли пустот, но из практики Ромен
знает, как не любят такие системы стука. В голову лезут
страхи; каждую секунду глыбы могут сдвинуться, раздавить...
Зря он пошел один. Но тут же Ромен успокаивает себя: в каж-
дом исследовании есть степень риска.
Он идет до поворота и сворачивает налево. "Два поворота
вправо, два поворота влево..." - повторяет он, медленно ведя
лучом по стенам. И вдруг ясно чувствует, что он у цели и
дальше поворотов не будет. В глубине, во тьме, что-то блес-
тит. Ромен останавливается, переводя дыхание, - сердце гото-
во выскочить из груди. Поднимает фонарь. Сияние впереди не
исчезает.
Ромен делает несколько быстрых шагов. Ему кажется, что
тоннель расширяется, впереди открывается черная пустота. Но
взор его прикован к чему-то блестящему, которое становится
все ярче под лучом фонаря.
Что это? Лунный блеск на воде? Отсвет зари?.. Шаг, еще
шаг. Темнота впереди раздвигается, - это Ромен дошел до кон-
ца тоннеля. Впереди огромный зал, в углах которого свет фо-
наря бессильно теряется. Сияние близко. В вышине над ним
засветились две красные искры; Но они где-то на краю зрения,
глаза Ромена тянутся к желтому пламени, горящему перед ним.
И тут он понял: перед ним мраморный саркофаг с золотой крыш-
кой. Сияние фонаря отражается на золоте и кажется в темноте
сполохом пламени. Ромен вздыхает, левой рукой отирает пот со
лба. Наконец-то, говорит он себе. Ведет фонарем вправо и
влево - темнота. Саркофаг стоит в центре зала. А что за иск-
ры блестят вверху? Медленно Ромен поднимает луч к потолку.
Сначала он видит колонны и тут же вздрагивает. Это не колон-
ны, а ноги статуи. Потом показался торс, грудь. Ромен выше
поднимает фонарь. Так вот почему зал кажется таким необъят-
ным!.. Красные искры превращаются в угли. Угли горят над
ним. Ромен тянет фонарь, чтобы увидеть лицо статуи и расс-
мотреть, что за красные угли тлеют во тьме.
Как бывает в электрических фонарях, батарейка от резкого
движения шевельнулась в футляре, и свет прибавился. Луч уда-
ряет в лицо статуи. Угли, которые тлели во тьме, оказались
не углями, а глазами, отшлифованными рубинами. Они смотрят
сверху красным огнем. Ромен видит наконец лицо фараона.
Костлявое, вытянутое вниз, жесткое и жестокое, оно стынет в
зловещей ухмылке, кровавый взгляд жжет человека, испепеляет
душу, Ромена от макушки до пят пронизывает дрожью, волосы
шевелятся на голове.
- Ты?.. - вырывается у него хрипло - от ужаса, произволь-
но, как если бы он вскинул в защите руку.
И тут, словно отвечая ему, статуя открывает рот; нижняя
челюсть ее опускается, обнажая ряд белых зубов. Одновременно
откуда-то сверху и издали слышится скрежет.
Ромен отступает назад, и это спасает его. Там, где он
только что стоял, в полу открывается щель, сверху, бесшумно
рубанув воздух, скользит плита и становится на место той,
которая ушла в глубину, А скрежет усиливается, нарастает,-
фараон продолжает улыбаться зубастым ртом. Ромен не может
оторвать взгляда от его длинного худого, как у Фариза, лица,
холодный пот обливает исследователя. "Так вот какой... вот
ты какой... - повторяет Ромен, пятясь в тоннель. - Ты - Фа-
риз, ха-ха-ха! Ты мой помощник Фариз! - кричит он. - Ты и
здесь со мной! Мой верный Фариз, мой египтянин!.." Багровая
пелена застилает глаза Ромену, острая боль пронзает мозг.
Это на миг приводит его в себя. Он стоит с поднятой вверх
рукой, освещая фонарем лицо фараона. Оно все так же, с отк-
рытым ртом, смотрит на него рубиновыми глазами.
А грохот растет, накатывается как буря. Он идет из глуби-
ны зала, от статуи, пол и стены дрожат. Кажетсядрожат ноги
статуи, сейчас они двинутся на Ромена, растопчут!.. Ромен
отворачивается от статуи и бежит.
Чем быстрей он бежит, тем сильнее его охватывает страх,
яростнее настигает грохот из усыпальницы фараона. Бой бара-
банов, свист бичей, вопли рабов, избиваемых на постройке,
голос Амона и боевой клич Хеопса перед сражением - все сме-
шивается в этом грохоте, преследующем Ромена, Тщетно он пы-
тается успокоить себя: это сработала подвижная система усы-
пальницы фараона. Может быть, она сработала на его голос,
или на луч фонаря, как сработала бы на факел грабителей,-
страх заглушает мысль, человек уже не может остановиться.
Пол ходуном ходит у него под ногами, Ромен перескакивает че-
рез трещины, с разбега ударяется в тупики, бросается в воз-
никающие справа и слева проходы. Иногда скалы отбрасывают
его назад, как крокетный шар. Ромен мечется в незнакомых пе-
реходах, опять вырывается к статуе, шарахается назад, уже не
рассуждая, не чувствуя, как паника овладевает им всем.
Где-то, споткнувшись, роняет фонарь - гаснет свет. Ромен
кричит, теряя остатки разума и, вытянув руки, кидается в
темноту, цепляясь плечами и головой за шероховатости камня.
Несколько раз его швыряет из стороны в сторону, ударяет о
стены, и наконец тьма смыкается над ним навсегда.
Когда ночью спасательная группа спустилась в галерею, -
Фариз знал, где искать господина, - штольня была совсем дру-
гой. Там, где прежде белела дверь с именем фараона, теперь
было продолжение галереи. Фариз остановился здесь на минуту,
стараясь понять, в чем дело, и снова повел отряд в глубь
прохода. Здесь, ярдах в тридцати от прежней двери, они натк-
нулись на другую стену, без двери и без надписи. На полу ле-
жал господин - Жан Ромен. Он уже успел застыть - с нелепо
подвернутой рукой и лицом, уткнувшимся в пыль. Люди замети-
ли, что это была не простая пыль; ноги по щиколотку тонули в
ней. Холод и страх коснулись сердца каждого из спасателей:
по этой пыли никто из людей не ходил пятьдесят веков.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 29.01.2008 23:37
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг