Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
Михаил Николаевич Грешнов

                    ЛЕБЕДИ С БЕТЕЛЬГЕЙЗЕ


   Горный снег бел и певуч,  на поворотах парусом встает  за
спиной. Слалом - спорт мужественных. Красивый спорт!
   - Григори-ий! - Инна проскакивает мимо как ветер.
   Григорий поворачивает ей вслед. Прямо перед ним башни об-
серватории,  река Хан-Гулак, долина, зажатая крутыми горами.
Дальше - ночь, с востока идущая по вершинам. Ночь приходит в
горы неравномерно:  в долине сгущает сумерки, из ущелий под-
нимается черная, как вороново крыло.
   - Григори-ий! - Инна останавливается на полпути.
   Инна -  младший сотрудник обсерватории,  словенка из Бра-
тиславы.  В Хан-Гулаке на практике. Признает только имя Гри-
гория и не хочет выговаривать - Константинович.  Так ей нра-
вится. Так короче, говорит она, и лучше.
   Григории задерживается с ней рядом.  Инна смеется. Подни-
мает туристский "Блиц". Снежинки у нее на плечах, на шапочке
розовые...  Хочется потрогать их - теплые?..  Но Григорий не
осмеливается это сделать. Берет из ее рук аппарат, уходит на
лыжах вниз.
   Оборачивается: Инна летит как на крыльях.  В небе над ней
огромный  розовый зонт.  Это Багира,  семитысячник Западного
хребта. Висит над долиной как мазок акварели. Григорий наст-
раивает светофильтр.
   - Не надо!  - Инна на  бегу  прикрывает  лицо  рукой.  Но
"Блиц" уже щелкнул.
   - Зачем вы?.. - Глаза у Инны большущие, синие. Дальше они
идут  рядом,  Григорий  и  практикантка.  На небе зажигаются
звезды, тоже теплые, в бархатной синеве.
   - Звезды  - как люди,  - говорит Инна.  - Только живут не
по-нашему долго...
   Григорий не отвечает девушке.  Смотрит на нее сбоку: Инна
красива.
   В поселке, у ступеней обсерватории, Инна спрашивает:
   - Вы верите в лебедей?
   Григорий застигнут  врасплох.  Сказка  о лебедях родилась
здесь,  в Хан-Гулаке. Кажется, стоила жизни директору обсер-
ватории  Фирсову,  Павлу  Васильевичу.  Из-за этого Григорий
приехал сюда.  "Разберитесь..." - сказали ему в  Москве.  Но
Григорий не успел разобраться.  Комета Плея, которую он исс-
ледовал, все еще держит его в руках, книга о ней не законче-
на.
   - А вы верите? - спрашивает он Инну.
   - Верю.
   В Хан-Гулаке Инна четыре месяца. Григорий и того меньше -
два. И кажется, любит ее.
   В кабинете Григорий садится за письменный  стол.  Сегодня
он свободен от вахты. У главного телескопа Гуранов. По праву
директором обсерватории быть Гуранову,  а не  ему,  Григорию
Слегу. Но все сложилось иначе.
   Из Бюракана,  где Григорий работал руководителем  группы,
его  вызвали в академию в январе.  Москва встретила Григория
вьюгами и плоским холодным солнцем,  которое  он  не  любил.
Москву Григорий не любил тоже: здесь началась и здесь кончи-
лась его жизнь с Элиной.  Прожили они меньше двух лет,  и их
ничто не связало.  Элина любила театр, кинофестивали - могла
высидеть на шести сеансах подряд...  Сейчас Элина с артистом
кино.  И как ни огромна Москва,  пока Григорий был в городе,
он постоянно ежился: не встретить бы их, вдвоем.
   Элину Григорий не встретил,  а в академии у него был раз-
говор:
   - Погиб директор Хан-Гулакской обсерватории.
   - Павел Васильевич?.. - Григорий знал Фирсова. - Отчего?
   - Никто толком не знает. Фотографировал чистое небо. Пос-
ледним его словом было - лебеди.
   - Лебеди?..  - Григорию только и оставалось, что задавать
вопросы.
   - Это и удивительно. Поезжайте директором в Хан-Гулак.
   - Но там Гуранов!
   - Гуранов не верит в лебедей.
   - Кто-нибудь верит?
   Впечатление от разговора складывалось такое,  что в лебе-
дей верят в Москве.
   - Поезжайте. Разберитесь на месте.
   В Хан-Гулаке Григория встретила тишина. И растерянность -
в обсерватории. Сотрудники были подавлены трагическим случа-
ем.  Гуранов отмалчивался. На прямой вопрос о лебедях, помя-
нутых Павлом Васильевичем, глядя из-подо лба, сказал:
   - Утопия...
   Инна долго  молчала  и  только  на нетерпеливое Григория:
"Будет ли кто-нибудь говорить в обсерватории?" - ответила:
   - Думаю, это правда.
   - Павел Васильевич прав?
   - Думаю, - повторила девушка. - Но я ничего не знаю.
   Архивом Павла Васильевича Григорий занимается второй  ме-
сяц, не отрываясь, однако, от своей книги. С Инной его сбли-
зили слалом, прогулки в горы. Григорий ждал, что она загово-
рит  о лебедях,  но Инна молчала и только сегодня неожиданно
спросила,  верит ли он в лебедей. Отчего ему верить? Никаких
доказательств нет.
   И не будет.  Он приехал ловить Синюю птицу. Хороша роман-
тика  в двадцать лет для младшего сотрудника Инны Гранек.  А
здесь нужен следователь.  Или психолог.  Почему погиб  Павел
Васильевич?  В душевную болезнь Фирсова - в обсерватории был
и такой разговор - Григорий  не  верит.  Но  фотографировать
чистое небо!..
   Разгадать тайну не под силу Григорию. Надо было отказать-
ся от поездки. В Бюракане у Григория хорошая работа, друзья.
А здесь - молчальники:  Сергеев, брат и сестра Сурковы - все
ходят набравши в рот воды.
   Григорий вынимает нижний ящик стола: последнее, что оста-
лось еще не просмотренным из архива Павла Васильевича. Здесь
письма...
   В Хан-Гулаке Григорий чувствует себя неуютно. Вроде бы не
у дел.
   И он недоволен собой,  Хан-Гулаком. Недоволен, что прихо-
дится разбирать бумаги, касаться жизни, бывшей далеко от не-
го и угасшей трагически.  Не ему совать нос в эти дела.  И в
обсерваторию - тоже.
   Одно к  другому  Григорий  откладывает  чужие письма:  из
Москвы,  Пулкова, Варшавы и Лондона. Вся жизнь Павла Василь-
евича - в астрономии:  письма из академий, обсерваторий. Вот
письмо из Японии...  Вот чистый конверт.  В нем тоже письмо.
Заметки,   написанные  карандашом...  Григорий  разглаживает
листки,  но глаза его уже прикованы к строчкам: "Лебеди поя-
вились вместе с кометой Плея..." Лебеди!..  Григорий придер-
живает листки, словно боится, что они улетят.
   - Можно войти?
   Это Инна. Она несколько раз повторяет:
   - Можно войти, Григорий?..
   - Входите! - кричит он, опомнившись.
   Прежде Инна не приходила без вызова.  Но Григорию некогда
удивляться.
   Инна нерешительно остановилась у двери.  Хочет чтото ска-
зать?  Что?  Спрашивать Григорию неудобно. И некогда: позади
нее  лаборант  Сергеев - принес проявленную фотографию,  еще
влажную.
   - Что вы сняли, Григорий Константинович? - спрашивает он.
- Ножницы?..
   Инна берет  фотографию из его рук.  Секунду рассматривает
ее, рвет на клочки.
   - Не надо было фотографировать, - говорит она.
   Григорий смотрит на все это из-за стола. Он еще придержи-
вает  листки,  исписанные карандашом.  Но успевает заметить:
Инны на фотографии не было.  Что-то другое блеснуло на влаж-
ном  картоне.  Два  косо  поставленных паруса?..  Чепуха ка-
кая-то - паруса!
   Записки ученого Григорий и Инна читают вместе.
   "Ночь на пятое декабря, - рассказывал Павел Васильевич, -
выдалась ясная,  с крупными звездами.  Установив телескоп на
переменную близ Капеллы Возничего, я вышел на башню обсерва-
тории. Острый месяц опускался к горам, коснулся Багиры. Тень
упала на левый, на правый берег реки, залила астрономический
городок.  Остались только звезды на небосводе. Да ветер: по-
года менялась. Я хотел уже возвращаться вниз, как вдруг уви-
дел на снегу искры,  вернее, звезды. Они шевелились, мерцали
так же, как на небе. Я встряхнул головой: какие звезды могут
быть на земле?..  Глядел и не мог разобраться в своих ощуще-
ниях:  кажется,  испугался. Потом кинулся вниз. Спускаясь по
лестнице,  поминутно  оглядывался.  Звезды дрожали и шевели-
лись.
   С террасы  я  еще видел их,  но когда спустился на землю,
звезды от меня заслонил пригорок. Я побежал через поле, под-
нялся на пригорок.  Россыпь звезд была здесь - под ногами. И
здесь был ветер - начинался буран.
   И тут я услышал голос:
   - Не подходи, человек...
   От неосторожного движения я сполз по откосу на беpeг.
   - Ты сломаешь мне крылья! - сказал тот же голос.
   У меня  зашевелились  под  шапкой волосы.  Я видел обрыв,
заснеженную реку, но звезд, которые только что были, не ста-
ло. Голос сказал:
   - Не бойся меня. Я погибаю.
   Тогда я спросил, почти крикнул:
   - Кто ты?..
   Прошла пауза,  показавшаяся  мне вечностью,  прежде чем я
услышал:
   - Невидимый...
   - Здесь были звезды, - сказал я невпопад. - Где они?
   - Отражение звезд у меня на крыльях,  - последовал ответ.
- Ты их не видишь снизу.
   Надо мной, кроме неба и ветра, ничего не было.
   - Протяни руку.
   Я протянул руку. Ощутил что-то легкое, податливое.
   - Вот ты какой... человек, - сказал голос.
   - Откуда ты? - спросил я, ошеломленный.
   - У звезды Бетельгейзе семнадцать планет. Я оттуда.
   - Почему ты знаешь названия звезд? Их придумали люди!..
   - Мы знаем все, - ответил Невидимый.
   Можно было подумать о мистификации. Но я поверил в плане-
ту звезды Бетельгейзе.
   - Мы знаем,  - продолжал голос, - языки далеких цивилиза-
ций, судьбы галактик. Знаем прошлое и можем предвидеть буду-
щее. Ветер убьет меня...
   - Как вы попали к нам? - Он все говорил "мы".
   - С кометой Плея.
   В ущельях выла, металась буря.
   - Это конец, - сказал Невидимый. - Я не успел трансформи-
роваться. Я стар. Молодые трансформируются мгновенно...
   - Чем помочь тебе?
   - Возьми пластинку, - в руках у меня оказался продолгова-
тый предмет.  - Из нее ты узнаешь все.  Она тоже невидимая и
тоже,  как я,  исчезнет. Ничего нет постоянного. Ты ничем не
поможешь мне. Прощай.
   Снежный шквал обрушился на долину, ветер отодвигал от ме-
ня Невидимого.
   - Как твое имя?
   - Орос.
   - Ты не один?  Кто еще?.. - Я задыхался, снег лепил мне в
лицо. Но ответ я расслышал:
   - Илу...
   Пластинка была теплой,  в ней шли химические или  атомные
процессы,  и  абсолютно прозрачной.  Держишь в руках - видны
ладони,  морщинки на сгибах пальцев. Наверно, легко было по-
терять ее,  и, чтобы этого не случилось, я завернул ее в по-
лотенце. Остановил телескоп,  выключил приборы в  обсервато-
рии,  поднялся к себе в комнату. Но как ни вертел пластинку,
как ни пытался заглянуть в середину через плоскости,  ребра,
ничего различить не мог.  Это было невидимое ничто, загадка.
Орос предупреждал,  что пластинка исчезнет.  Может быть, она
таяла  в  руках  как сухой лед?..  Тут же я успокаивал себя:
способ понять,  что скрыто в пластинке,  несомненно,  прост.
Иначе Невидимый не дал бы мне ее.  Но как найти этот способ?
Я опять принимался вертеть пластинку,  вглядываться  в  нее.
Тщетно!  Сел в кресло к столу, зажал пластинку в руках. Нас-
тенные часы отбивали секунды.  Пластинка грела мне  руки,  я
задремал.
   И увидел сон.
   Странный сон - неземной:  планету, закованную в льды, за-
сыпанную снегами.  Обдутые ветром хребты, вулканы. Ни клочка
зелени,  ни следа,  проложенного ногами животных. И все-таки
жизнь здесь была. Каким-то образом я понимал ее, сравнивал и
сопоставлял  с  земной.  Жизнь на Земле вышла из океана.  На
планете - я понял,  что это планета Ороса, - не было океана.
Органические  молекулы  из вулканов попадали в аммиачно-азо-
тистую атмосферу,  всплывали в верхние слои, к солнцу. Жизнь
развилась, не похожая на земную,  крылатая, почти невесомая.
Питание получала из атмосферы,  тепло - от красного  солнца.
Тела плавали свободно, как облака. Не было городов. Атмосфе-
ра была всеобщим домом.
   Жизнь была высокоорганизованная.
   Невидимые - невидимые они для нас, может быть, лучше было
бы назвать их Крылатыми - развили в себе способность улавли-
вать теле- и радиопередачи из космоса. Умели записывать зна-
ния  в  кристаллах сгущенного водорода.  Я видел в пластинке
формулы:  всемирного  тяготения,  кривизны  и  прерывистости
пространства...  Невидимые  посещали  другие планеты,  могли
трансформироваться: принимать облик других существ  и  образ
их жизни.  Знали о Земле, ждали случая побывать на ней. Слу-
чай пришел - комета. Орос и Илу улетели с ней. Комета должна
была пролететь близко от Земли.
   И вот - встреча.  Я взволнован,  стыжусь за растерянность
перед Невидимым. Не спросил Ороса, как они живут на планете,
обществом или поодиночке? Мало ли чего не спросил!.. Когда я
очнулся за столом,  пластинки в руках не было - растаяла.  Я
схватил карандаш, записал формулы.
   С этого утра моя жизнь превратилась в поиск.  Орос погиб,
но Илу должна быть здесь.  Может быть, где-то близко. Выхожу
каждую ночь,  зову.  Ползаю по сугробам,  по кручам берега в
надежде наткнуться на крылья.
   Гуранов спросил,  что означают мои ночные прогулки. Я от-
ветил, что обдумываю статью.
   - О помутнении спектра туманности М-15?

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг