Михаил Николаевич Грешнов
МАЛЫШ
Приподняв шторку, Егоров глядел вслед вездеходу. Двойные стекла
иллюминаторов не искажали красок и перспективы. Впрочем, красок - здесь
неуместно: гамму грязноватых оттенков, от бурого до матово-черного, - такова
она вся, Луна.
Вездеход удалялся не по-земному быстро, до горизонта подать рукой, и
чем становился меньше, тем более походил на осу, расчерченную поперечными
полосами. Лунный рельеф не любит гусениц и колес, - машины передвигаются на
спиралях. Со стороны спираль похожа на насекомое: кабина с усиками антенн
вверху, ребра выпирают наружу...
Плоская равнина, зажатая с обеих сторон хребтами, была унылой и
мертвой. Солнце бросало на нее тени остроконечных гор, они лежали длинными
клиньями. Даже отдельные камни стелили черные паруса под неосвещенную
сторону, отчего местность казалась рябой. Черное утомляло глаза. Хотелось
зеленого, голубого, как на Земле, но его не было. Камни да еще пыль. И два
следа от спиралей машины, мертво отпечатанные в пыли. Следы будут лежать
сотню лет, - их не засыплет ветер, не смоет дождь.
Вездеход исчез, будто прыгнул за горизонт. В микроприемнике смолкли
голоса водителей - Смирнова и Беленького. Славные ребята, подумал о них
Егоров. На Луне нет животных, нет ветра, зато рядом люди, их любишь
по-настоящему. Даже, если видишь их первый раз. Со Смирновым и Беленьким
Егоров познакомился при переезде на станцию, и сразу они пришлись ему по
душе: мигом домчали до станции, повеселиться любят оба.
- За новоселье! - звенели фужерами.
Вино шипело и пенилось, пузырьки в нем поднимались крупные, как
горошины.
- Вы первые на вершине Старушки! - смеялся Беленький. Луну он называл
почему-то Старушкой.
- На полюсе... - уточнял Смирнов.
- Совершенно точно! - соглашался Беленький. - Куда ни плюнь, - везде
попадешь на юг!
- Не говори того, - возразил серьезный Смирнов, - чего нельзя сделать в
скафандре...
Хорошие ребята, опять подумал о них Егоров, нажал на рычаг внешней
защиты, - металлические заслонки надвинулись на стекла иллюминаторов,
Из столовой слышался стук тарелок; Светлана, горничная, она же радист и
повар, - убирала посуду. Астроном Галин ворочал наверху, под бронированным
куполом, ящики с инструментами. Станция начинала жить. Это была не первая
исследовательская станция. Целый пояс городков и обсерваторий опоясывал
лунный шар по экватору. Были станции севернее экватора и южнее. Освоение
Луны шло тридцать четвертый год. Но эта станция была первой на полюсе. Ее
так и назвали - "Полярная". На Земле спорили, где ее строить: на Южном
полюсе или на Северном? Решили - на Северном. Приятнее сознавать, что стоишь
на Луне, а не висишь вниз головой. На Луне это незаметно, А если смотреть с
Земли... Так уж мы воспринимаем все - по инерции. В небе Луна, как арбуз,
имеет свой верх и низ. Те, кто на Южном полюсе, ходят по Луне вверх ногами.
Есть даже карикатура в журнале: исследователи Южного полюса
придерживают шапки на головах, чтобы те не свалились на Землю... Освоение
нового мира шло весело.
Егоров не боялся карикатур. Его будут рисовать сидящим на лунном шаре
верхом и поглядывающим на Землю вниз. Это все-таки лучше.
- Светлана, - сказал он, проходя через столовую, - радируйте Сергею
Ивановичу, что мы вселились благополучно. Начинаем работу.
- Хорошо, - кивнула девушка. - Передам.
В кабинете Егоров расстелил на столе подробную карту "Севера".
Макушка Луны представляла странное зрелище, - будто кожа с черепа была
стянута кверху и застыла в буграх и морщинах. Среди них затерялось небольшое
пятнышко, пятачок, - полюс. Пятачок и близлежащие горы были обведены красным
карандашом - область исследования "полярников", обитателей станции. В сотый
раз Егоров углубился в изучение местности и названий. Плоское пятнышко
называлось Блюдцем. Со стороны видимого с Земли полушария Блюдце отгорожено
Серповидным хребтом, высотой до двух километров. Это кратерный вал, - кратер
лежит на видимой стороне. Высшей точкой хребта является вершина Белая. С
обратной, невидимой стороны. Блюдце окаймляют Черные Горы - хмурая гряда,
наползающая на полюс от хребта Первозданного. Красная линия охватывает лишь
закраины Черных Гор. Зато хребет Серповидный весь попадает в круг
исследования здесь предстоит работа.
Стация "Полярная" в центре Блюдца. Это, пожалуй, единственное
возвышение на равнине. Нет, не единственное. В стороне от станиции, ближе, к
хребту Серповидному, торчит одинокий пик - Mалыш. Почему - Малыш?.. -
спрашивает Егоров. Среди мертвых названий вдруг что-то одушевленное,
человеческое...
Достает из стола фотографию местности. Блюдце, хребты, пик Белый и пик
Малыш... Надо обладать фантазией, размышляет Егоров, чтобы увидеть малыша в
мертвой скале. Наверно, те, кто назвали скалу Малышом, обладали фантазией. А
может, случайность? Как даются названия? Кто-то сказал: "Малыш"... Другие,
может, и не были с ним согласны, но промолчали и приняли. Луна требует
миллиона названий, надо присвоить имя каждому хребту, морю, вершине. Так и
здесь: Малыши было утверждено. Впрочем... Егоров вглядывается в тень,
отбрасываемую скалой. Тени на Луне бывают более четкими, чем геологические
образования, если на них смотреть невооруженным глазом. Тень от Малыша
напоминала скорчившегося ребенка с поднятой головой. Может быть те, кто
придумали название, все-таки правы... Фотография всегда однопланова,
показывает предмет с одной стороны. Может, с другой Малыш оживет, еще больше
оправдает название? Надо осмотреть скалу, пощупать ее руками, решает Егоров.
Конечно, работу он начнет не с Малыша. Есть вещи серьезнее - хребет
Серповидный. Танцевать придется отсюда. Недаром поставили здесь станцию,
отчертили участок. Серповидный хребет - сравнительно новое образование. Это
колоссальный выброс после метеоритного удара о поверхность Луны. Такие
выбросы интересны: масса породы из глубины выворочена наружу. Никакому
экскаватору, кроме как метеориту, такая работа не по плечу.
Итак, Серповидный хребет! Но Егоров еще колеблется: может. Черные
Горы?..
- Это - потом, - настаивал Сергей Иванович, крутя карандашом неподалеку
от Белой. - Главное - Серпик! - Тут его карандаш остановился и с силой
вдавил точку рядом с вершиной Белой; точка на карте видна и сейчас. -
Серпик, повторил он. - Нужны алмазы.
Сергей Иванович - начальник лунной геологической, точнее,
селенологической службы,
- Недаром мы ставим станцию здесь, - продолжал он. Станция стоит денег.
- Все станции стоят денег, - в тон ему заметил Егоров.
- А тебе что до всех? Ты выдай алмазы.
- Один?.. - спросил Егоров. У него была интереснейшая работа в Море
Спокойствия, и ему не хотелось ехать на полюс.
- Нащупаешь камушки, - ответил Сергей Иванович, - дам еще кого-нибудь.
- Кого?
- Тимошкина.
- С Великой Стены?.. - Прямой Стены, но геологи называли ее Великой.
- Ничего у них там нет! - в сердцах сказал Сергей Иванович. - Придется
расформировывать группу.
- Всех ко мне, - предложил Егоров.
- Шалишь, - ответил Сергей Иванович. - На Луне каждый человек на вес
золота.
Первый выход в разведку, как и предполагал Егоров, ничего не дал.
Проложенный им маршрут упирался в отроги хребта и, поломавшись на карте
зигзагами, там, где Егоров петлял в ущельях, выходил к Белой. На вершину
Егоров не поднялся, осмотрел кратер с половины горы. Кратер не
вулканический - метеоритный, и это удовлетворило Егорова. Отсюда была видна
Земля в полной фазе, - круглая и пухлая, покрытая белыми облаками. Все, что
виднелось со склона горы, было залито ее льдистым пепельным светом, - на
видимом полушарии стояла морозная стопятидесятиградусная лунная ночь.
Противоположная сторона кратера едва маячила вдалеке. Если спуститься на
дно, она скроется, за выпухлостью планеты ее не увидишь. Все на Луне кажется
уже, горизонт ближе, но это обманчиво: горы вот они, рядом, а пойди к ним, -
они растут, растут, и горизонт по-прежнему горбится перед ними.
Спускаться в кратер Егоров не стал. Много времени ушло на дорогу, -
каждый поворот пришлось наносить на карту. Он отметил последний пункт на
склоне горы и подумал, что алмазы в кратере должны быть. Могут они быть и на
равнине, к югу от полюса, - на невидимой с Земли стороне. Стоит поискать
россыпи вплоть до подножия Черных Гор. Сергей Иванович будет, конечно, за
то, чтобы поиск начать на дне. Но россыпи могут быть на равнине. Даже
наверняка.
Возвратившись, Егоров докладывал Сергею Ивановичу о результатах
разведки, - пока он ходил, Светлана наладила видеосвязь через систему
спутников Л1-8.
- Так... - кивал ему с экрана начальник геологической службы.
Сергей Иванович был тучный медлительный человек, слова его, в том числе
междометия, тоже казались весомыми; даже каждый кивок производил
впечатление.
- Так... - приговаривал он после каждой фразы Егорова. Но выброс ты
все-таки констатировал.
- Вся горная цепь...
- ...метеоритный выброс, - закончил Сергей Иванович его мысль и опять
кивнул - теперь уже сам себе.
- Совсем недавней формации, - добавил Егоров. - Тысяч пятнадцать лет...
- В кратер ты не спускался? - спросил Сергей Иванович.
- Нет еще.
- Завтра спустишься.
- Думаю завтра. Обследую местность у подножия вала и дальше к югу.
- К югу... - неопределенно сказал Сергей Иванович.
- К Черным Горам.
- Опять ты за свое! - поднял глаза Сергей Иванович. Он был за то, чтобы
в первую очередь исследовать кратер.
- Зерна могут лежать на местности вперемешку тектитами.
- Но прежде всего - на дне.
- Обязательно спущусь на дно, - согласился Егоров.
Сергей Иванович пожевал губами, словно раздумывая, сказать что-то еще
или нет. Сказал:
- Тимошкин сам к тебе просится.
- Так давайте!
- Выдай прежде алмазы.
- Сергей Иванович...
- Алмазы, Гриша, тогда получишь всю группу. Земля требует...
Все же Егоров решил исследовать равнину до Черных Гор. Вряд ли он
смотрел на это как на работу. Скорее - та же разведка. И еще Егоров хотел
посмотреть Малыша. Одинокий пик на равнине - это всегда интересно. Словом,
полезное Егоров соединит с приятным. И притом зерна алмазов могут быть
далеко выброшенными из кратера. Такое уже бывало: россыпи метеоритных
алмазов находили в десятках километров от кратера.
Вечером этот же вопрос обсуждался в кают-компании.
- Возьмите меня с собой, - говорила Светлана. - Я легкая на руку,
Григорий Артемьевич, мы обязательно найдем алмазы! Парочку вы мне дадите на
серьги...
- Смотря под каким углом, - подытожил Галин, - произошло столкновение.
Чем круча угол падения, тем круче выброс породы. Если метеорит упал под
острым углом, расплав породы, в том числе и алмазы, выброшены в космическое
пространство. В таком случае они могут оказаться на Земле, как, например,
уральские.
- Уральские? - переспросила Светлана. - Вы так и сказали?..
- Так и сказал, - повторил Галин. - На Урале нет кимберлитовых трубок.
А алмазы находили еще при Петре Первом. Почему не предположить, что эти
алмазы лунные?..
Егоров сказал:
- Серповидный хребет образован крутым падением.
- Ну и что ж, - согласился Галин. - Значит, алмазы где-нибудь здесь, в
окрестностях. Не все же уходят в космическое пространство.
- Григорий Артемьевич, - тянула Светлана. - Возьмите...
Егоров не взял Светлану с собой: во-первых, это не увеселительная
прогулка, во-вторых, у Светланы немало работы "дома". И вообще, поиск может
кончиться ничем. Не всякий метеорит рождает алмазы. Масса его и скорость при
столкновении должны быть огромными. На Земле зерна алмазов найдены в
Аризонском метеорите. Луна принимала удары, несравненно более мощные, - их
не сдерживала упругость атмосферы. Алмазы находят в кратерах и в россыпях на
поверхности. Егоров надеялся, что так будет на Блюдце.
Выйдя из станции, он все еще колебался, куда идтик Черным Горам? Или
поискать россыпи на равнине? Всегда есть желание не тратить силы напрасно,,
не забираться в горы, если можно камни подобрать под ногами. Ну так -
куда?.. Егоров посмотрел направо, налево. Дальней искрой на равнине блестел
Малыш. До него километра три. Солнце освещало вершину, но большая часть
скалы скрывалась за горизонтом. Вот и пойду, Егоров решил ориентироваться на
искру, - все равно надо исследовать Блюдце.
Ровными прыжками, - сначала, разгоняясь, малыми, потом шестиметровыми,
Егоров направился к Малышу. На Луне он не новичок, за плечами четырнадцать
лет работы. Сначала в кратере Тихо, потом в Заливе Астронавтов, на невидимой
с Земли стороне, позже исходил с геологическим молотком Море Спокойствия.
Звание старшего геолога получил еще на Земле. Теперь его поставили
командиром "Полярной". Командир - это хорошо. Это значит - командуешь сам
собой. До известных пределов, конечно. Захотел - пошел к Малышу... Егоров
мчался легко и привычно. Пятками упирался в почву, тотчас переваливался на
носки, пробегал, чтобы набрать инерцию два-три шага и делал очередной
шестиметровый прыжок. Скакать по Луне приятно, забавно. Не уставая, можно
отмахать километров сорок.
В то же время Егоров зорко оглядывал почву. Низкое солнце светило ему в
спину. Впереди виделась каждая блестка.
Но все это было слюдяная мелкая рябь или вулканическое стекло. Алмазов
не попадалось.
Малыш вырастал на глазах. И, как бывает, когда хочется видеть желанный
предмет, а он далеко, Егоров ускорял бег. Однако приходилось считаться с
системой регенерации и с тем, чтобы стекло скафандра не запотело.
Есть еще способ подхлестнуть время, не убыстряя работы ног, -
отключиться на постороннее.
Егорову было шесть лет, когда люди достигли Луны. Это осталось в памяти
самым ярким впечатлением детства. На экранах маячил лунный ноздреватый,
словно обстрелянный дробью, шар, а кругом только и было слышно: Луна, Луны,
Луной... Ребята играли в космонавтов и в лунные экспедиции. Егорову повезло:
родился он на Памире, в Хороге, - стоило выйти за город, как начинались
ущелья, осыпи. Та же Луна, только под земным небом. Так это и жило с
Егоровым годы: ноздреватый шар и желание потрогать его руками. С этим он
пришел в школу, в геологический институт. А позже - и на Луну. Когда мечта
пронизывает всю жизнь, она осуществляется.
И стоило - честное слово, стоило! - похозяйничать на Луне! Открыты
многие тайны спутника: вулканы, газ на дне пропастей, лунный лед и лунные
кратеры. А загадок не убывает. Великая Стена, например. Тимошкин не отходит
от нее восемь лет. Молчит, но он показывал фотографии. Ниши в Стене похожи
на постаменты. Чепуха, - говорят ему, - естественные образования. - А
Баальбек? - возражает Тимошкин. - Тоже естественное образование? -
Баальбек, - спорят скептики, - на Земле!.. Они, наверно, никогда не
переведутся, скептики. И даже гордятся собой: мы - реалисты... Тимошкин
прилетел на Луну лет десять тому назад. Он тоже геолог. Но Тимошкин - не
скептик. С ним хорошо мечтать.
Вот и Малыш. Обыкновенная скала, каких на Луне тысячи и десятки тысяч.
Взгляд не задерживается на их обрывах и гранях. Но Егоров смотрит на скалу
не просто как зритель, он хочет понять, почему дали скале такое название.
Метров с пятидесяти он оглядывает камень с одной стороны, с другой. Да, в
очертаниях есть что-то от присевшего мальчика с поднятой головой. Но Егорову
приходилось видеть на Луне львиные профили, парящих орлов... Он еще раз
обходит камень кругом. Отмечает: у Малыша нет лица. Вместо лица - вмятина, к
тому же на теневой стороне и на высоте сорока метров. Егоров пошарил
прожектором, вмятина блеснула красным обсидианом. Все обыкновенно, привычно.
Егоров еще отошел от скалы. Что-то смутное почудилось ему, - будто над
скалой работали инструментами; там обтесали, там обрубили выступы. Но это
впечатление тут же растаяло. В горах встречаются пирамиды, трилоны,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг