Михаил Николаевич Грешнов
ДОМИК И ТРИ МЕДВЕДЯ
Пришлось ночевать в лесу. Как потерял тропинку, где -
хоть убей! - Василий не помнит. Перебирает в уме распадки,
ручьи, которыми шел, - тропинка была. И вдруг - нет. Там
посмотрел, тут - неприятность!..
Но не такая уж большая беда, если тебе двадцать пять лет
и успех сопутствует в жизни. Холост, здоров, аспирант Крас-
ноярского университета, заканчивает диссертацию, тема дис-
сертации интересна: "Жизнь и язык животных". В поисках нату-
ры пришлось забраться далековато от города, но и в этом нет
особой беды: деревенька на речке Вислухе опрятная, хозяева
попались хорошие, за постель и еду не дорожатся, и впереди
четыре летних отличных месяца: отдыхай и работай.
Отдых и работу в лесу Василий любил. Часами мог наблюдать
за хлопотливой белкой, бурундучком, рассматривать в бинокль
волчье логово и волчат, черкать в блокноте карандашом. Блок-
нот полон записей: о призывном крике гиганта-лося, о предос-
терегающем щелканье филина. Правда, часть листов пришлось
выдрать вчера, когда разжигал костер, но это были чистые
листы, и их еще осталось много.
Съестного ни крошки - это хуже. Василий затянул ремень на
все дырки. Подтянуть бы еще, но ремень не хочется портить.
Василий пробирается сквозь кусты прямиком, в надежде натк-
нуться на речку, на лесную дорогу. Солнце уже высоко - де-
сять часов. Часы Василий завел и тщательно бережет их. Часы
- друг человека. Друг - но не человек: не поговоришь с ними,
о дороге не спросишь. Несколько раз Василий принимался кри-
чать - "гаркать" по-местному: может быть, кто откликнется.
Никто не откликнулся.
Время от времени Василий поругивает себя: не новичок в
лесу, а вот оконфузился. Ругань облегчения не приносит - од-
ну досаду. Василий идет час и еще час и к обеду (надо же - к
обеду) натыкается на поляну. Трава, цветы, на середине поля-
ны - домик. С беленой трубою, с телеантенной на крыше. Рядом
- пасека. Лесничество! - обрадовался Василий. Ускорил шаг,
поглядывая, нет ли собак. Собак не было.
У крылечка Василий остановился. Дверь гостеприимно откры-
та, в комнатах никого, Василий постучал по перильцам, никто
не ответил. Василий поднялся по ступенькам, вошел в комнату.
Большая русская печь, под окнами лавка, в простенке между
окон картина Шишкина "Утро в лесу". Пахнет мятой и хлебом.
Хлеб Василий увидел раньше всего: стол, в центре блюдо с
горкой ржаных ломтей. Еще на столе три чашки с похлебкой:
большая чашка, средних размеров и совсем маленькая. Возле
чашек ложки соответствующих размеров - большая, чуть помень-
ше и маленькая. Вокруг стола три стула со спинками - тоже
пропорциональных размеров: большой, средний и маленький. Ви-
димо, хозяева приготовились обедать, но куда-то вышли. На
загнетке печи стоял чугунок, с чуть приоткрытой крышкой.
Из-под крышки парило, Василий втянул слюну: никогда он так
не хотел есть. Глянул в окошко, в раскрытую дверь - никого
нет. Куда запропастились хозяева? Посидел, еще с минуту, вы-
шел на крыльцо - никого. Опять вернулся в комнату, но было
невмоготу - ноги сами потянули его к столу. Василий сел на
самый большой стул, взял самую большую ложку и стал хлебать
из большой чашки. Похлебка была вкусна, и Василий думал:
кончу большую - примусь за среднюю чашку. Потом - за малень-
кую.
Приуменыпилась горка хлеба, большая чашка показала дно.
Василий не наелся. Выхлебал из средней чашки и наполовину из
маленькой.
Вышел из-за стола. Посидел на лавке. Хозяев попрежнему не
было. На стекле окна билась пчела. По жилам текла истома
после еды. Жужжание убаюкивало. "Выпустить пчелу?" - подумал
Василий, поднялся со скамьи. Но веки слипались, ногам не хо-
телось двигаться.
Сквозь раскрытую дверь смежной комнаты Василий увидел
угол кровати. Спальня? Пошел к двери. В комнате три кровати:
большая, средняя, маленькая. Василий не стал бороться с со-
бой, скинул пиджак, сапоги и улегся на большую кровать. Не
успел приклонить голову на подушку - уснул.
Пробуждение было неожиданным и нелепым.
Кто-то огромный, косматый навалился на него, рявкнул над
ухом:
- Настя, веревку!
Василий попробовал сопротивляться, двинул ногами, но бу-
рая шерстистая масса вжала его в подушку, в рот набилось
жестких волос, Василий не мог вздохнуть. Не прошло двух ми-
нут, как он был связан веревкой. Большой бурый медведь сел в
ногах у Василия, отдуваясь и удовлетворенно поглядывая на
сделанную работу - Василий лежал как хорошо упакованный тюк.
Тут же, опираясь о спинку кровати, стояла медведица, тоже
глядела на связанного Василия. Из кухни, держась передними
лапами за косяк двери, выглядывал медвежонок.
"Вот как!.." - подумал Василий, скорее удивленный, чем
испуганный, и спросил:
- Зачем вы меня связали?
- Затем и связали, - сказал большой медведь. - Шкодить
тут будешь.
- Не буду, - сказал Василий.
- Э-э... - возразил медведь. - Была тутодна шуструха.
Чашки нам перебила, раму из окна высадила. Показывают ее те-
перь по телеку - в героини вошла. Смеются над нами. Мишуха
как увидит - визжит от негодования.
Медвежонок полностью вышел из-за двери, присел на задние
лапы.
- Так вы?.. - обалдело спросил Василий.
- Они самые, - кивнул сидевший у него в ногах. - Три мед-
ведя.
Михайло Иванович, Настасья Петровна и Мишутка!.. - думал
Василий. Удивление его росло с каждой минутой.
- Ты зачем к нам пришел? - спросил тем временем Михайло
Иванович.
- Заблудился я, - ответил Василий.
Михайло Иванович почесал за ухом:
- Заблудиться - оно нехитро. А если у тебя другая какая
цель?
- Никакой другой цели! - Василий мог побожиться.
- Время такое... - продолжал между тем Михайло Иванович.
- Беспокойное. Турпоходы разные, вылазки на лоно природы.
Раньше этого не было.
Василий наблюдал троицу. Михайло Иванович вел себя спо-
койно, солидно, смахивал на деда Матвея - родного деда по
матери Василия: косматый, большой. Цигарку в зубы - настоя-
щий дед Матвей.
Анастасия Петровна молча держалась за спинку кровати, Ми-
шутка сидел у двери, внимательно слушал.
- Как же тебя зовут? - спросил Михайло Иванович Василия.
- Василий Елшин.
- Кто будешь?
- Аспирант университета.
- Аспира-ант, - протянул Михайло Иванович. - Пишешь
эту... как ее?
- Диссертацию, - подсказал Василий. - Пишу.
- Получается?
- Помаленьку.
Михайло Иванович посмотрел на Василия с чувством уважения
и сомнения.
- Может, врешь, паря, - сказал он. - Может, ты подослан-
ный? От охотников?
- Не вру, Михайло Иванович! - горячо возразил Василий. -
Бывает же - заблудишься.
- Бывает, - согласился Михайло Иванович. Взглянул на
Анастасию Петровну: - Как ты, мать, веришь?
- Ружья вроде бы нету, - сказала Анастасия Петровна.
- В руках не держу, - заверил Василий.
- Кто его знает?.. - продолжал сомневаться Михайло Ивано-
вич, поглядывая на Василия. - Паспорт есть?
Вопрос прозвучал внезапно. Как у хорошего следователя.
- С собой нет. А вообще - есть...
- Проверить тебя надо, - решительно сказал Михайло Ивано-
вич, встал с кровати. - Пошли, - сказал домочадцам, - обе-
дать.
Пока гремели чугунками и ложками, у Василия было время
поразмыслить над обстоятельствами, постигшими его в домике
на поляне. "Может, я сплю?" - Василий приподнял голову, пог-
лядел на веревки. Веревки резали тело, можно было лишь поше-
велить пальцами. Василий пошевелил, попытался сесть. Кровать
скрипнула.
- Паря! - донеслось из столовой. - Спокойно!
Слух у Михаила Ивановича был отличный.
- Режет, - пожаловался Василий.
- Потерпишь, - ответил Михайло Иванович. - Пока пообедаю.
Обедали долго. Ели похлебку, кашу, пили чай. Потом Анас-
тасия Петровна убирала со стола, Михаила Ивановича не было
слышно - может быть, придремал. Василий поглядывал на дверь,
но вместо Михаила Ивановича появился Мишутка.
Подошел к кровати. Поглядел на Василия, спросил?
- Что мне дашь?
- Я тебе качели сделаю, - пообещал Василий.
Мишутка заковылял в кухню и сказал, видимо, матери:
- Он мне пообещал качели сделать.
- Не лезь, куда не надо, - сказала мать.
- Но он мне качели...
- Я тебе что?.. - прикрикнула Анастасия Петровна.
- А? Что? - очнулся от дремы Михайло Иванович.
- Не дрыхни, - сказала Анастасия Петровна. - Перед вече-
ром вредно.
Михайло Иванович проворчал что-то невнятное. Появился на
пороге спальни, спросил у Василия:
- Ну как?
- Режет... - пожаловался Василий, шевеля пальцами.
- Да, брат, не мед, - согласился Михайло Иванович, види-
мо, не зная, развязать Василия или еще не следует. Потоптал-
ся, вышел.
Пошептался о чем-то с Анастасией Петровной. Опять зашел в
спальню, ослабил узлы веревок.
- Ох, - сказал, - наделал ты мне хлопот.
Как всякий мужчина, Михайло Иванович не терпел лишних
хлопот.
- Развяжите меня, - попросил Василий.
- Сбежишь, - почесал в затылке Михайло Иванович.
- Не сбегу.
- Ой сбежишь, паря. Охотников приведешь.
- Михайло Иванович!.. - взмолился Василий.
- Не проси! - отмахнулся лапой Михайло Иванович.
Узлы он все-таки поослабил. А когда стемнело, перенес Ва-
силия в кухню, на лавку: спи.
Василий не мог уснуть. В спальне тоже не спали. Михайло
Иванович переворачивался с боку на бок.
- Настя!.. - позвал он наконец шепотом.
- Чего тебе?
- Ума не преложу, что с ним делать.
- А я что? Моего это ума?
- Он мне качели сделает! - пропищал из своего угла Мишут-
ка.
- Цыц! - прикрикнул Михайло Иванович.
Через минуту спросил:
- Может, отпустить, Настя?
- Можно, - отозвалась Анастасия Петровна.
- Ох-ох-ох... Беда мне, - вздохнул Михайло Иванович.
Утром он спросил Василия:
- Если я тебя отпущу, что будешь делать?
- Поживу у вас немножко. Если разрешите, - сказал Васи-
лий.
За ночь он многое передумал и решил, что ему встретился
уникальный случай: медведи живут, разговаривают. Дом у них,
телек - поди поищи такое. Не убили его, не съели. Паспорт
потребовали. Чудеса какие-то! И если уж чудо в руках, надо
выжать из него пользу. Поэтому ответы у него были продуман-
ные:
- Поживу с недельку, уйду.
Кажется, Михайло Иванович такого ответа не ожидал.
- Да-а... - тянул он. - У нас, значит, поживешь.
- Конечно, - сказал Василий.
- Шкодить не будешь?
- Что вы, Михайло Иванович!
- Да, - решился наконец Михайло Иванович. - Живи.
Завтракали все вчетвером. Ели картошку с маслом.
- Откуда масло? - спросил Василий.
- Оттуда ж, - отвечал Михайло Иванович. - Из сельпо.
- Имеете связь?..
- Имею.
Конечно, имеет: телевизор, посуда, сковороды... Василий
не мог сразу привыкнуть к этому, оттого и вопросы его были,
честно говоря, неглубокими.
Больше Василий смотрел: как Михайло Иванович орудует вил-
кой, как Анастасия Петровна управляется у печи. Смотрел на
лица своих соседей. Неудобно как-то сказать - на морды. Ни-
чего лица: приветливые, сосредоточенные.
После завтрака Михайло Иванович предложил:
- Айда, по дрова. На заготовку.
Взял пилу поперечную, добрый колун. Василий с готовностью
согласился.
Лесосека была в километре от дома - не дальше. Штабелек
дров, небольшие стволы, поваленные, изломанные, - работа Ми-
хаила Ивановича, решил Василий. Пока шли, разговаривали, Ва-
силий рассказывал о себе. Михайло Иванович слушал.
На лесосеке сразу включились в работу. Пила визжала, го-
товые чурки ложились одна к другой. Василия прошиб пот. Ми-
хайло Иванович работал неутомимо.
Так - до обеда: картошку взяли с собой, лук, соль.
После обеда дали себе немного расслабиться. Прилегли под
елью, на мягкой хвое. Возобновили разговор. Говорил теперь
Михайло Иванович:
- Биография у меня обыкновенная - рядовая. Родились мы в
берлоге, с браткой Валерой. Сосали мать, набирались сил.
Когда выбрались из берлоги, началась для нас настоящая
жизнь. Чего только мы не делали: кувыркались, лазали по де-
ревьям, купались в ручье. Хорошая была жизнь, - Михайло Ива-
нович расчувствовался: - У-у!! Бывало, утречком, на реке...
А небо такое зеленое, свежее. Лес не шелохнется. Не жизнь -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг