МИХАИЛ ГРЕШНОВ
ВТОРОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКА
- У меня предчувствие, что она будет сегодня.
- У меня нет предчувствия. У меня его никогда нет.
- Но должна же она появиться!
- Фантастика, Стаффорд.
- Лейн!..
- Не смотри на меня так. И не кричи. Здесь не только запрещено повышать
голос, но даже дышать.
За столом их двое. Дежурят всегда по двое. И разговаривают шепотом.
Здесь благоговейная тишина. Священнодействие.
А всего только - громадный стол, абсолютно голый, камин, который
никогда не горит. Окна по сторонам, ночью светящийся потолок.
Стаффорд пытается продолжить разговор:
- Фантастика? Значит, не веришь?
- Не верю.
- Зачем же ты пошла в вахтенные?
- Здесь хорошо платят.
- Но...
- И еще рассчитываю на премию.
Оба смотрят на стол, кажется,- в одну точку.
С тех пор как Комитет утвердил Вахту, этот зал не пустует.
Комитет был создан в 1995 году, в столетие со дня выхода книги Уэллса
"Машина времени", пятьдесят два года тому назад. С этого дня зал и стол ни
на минуту не выбывают из-под контроля Ни на минуту не отлучаются вахтенные.
Идею Вахты выдвинул сэр Бенджамин Хаксли. Тот самый, который записал
рассказ Путешественника во времени. Рассказ был талантливо переработан
Уэллсом и появился в виде известной повести. Уэллс представил ее как
фантастическое произведение.
Но для сэра Бенджамина история Путешественника не была фантастикой. Он
живой свидетель событий, которые предшествовали путешествию. При нем
Путешественник запустил машину. А потом он отправился путешествовать в
прошлое.
Всю жизнь, до начала пятидесятых годов,- Хаксли пережил автора "Машины
времени",- он ожидал возвращения Путешественника. Увы, он не возвратился.
Очевидно, Путешественник и машина погибли. Тогда, в 1951 году, Хаксли
выдвинул идею: перехватить в будущем модель, запущенную путешественником, и
создать по ее образцу новую машину.
Идея долгое время не находила поддержки, и - фантастика!
Но в 1994 году были опубликованы дневники сэра Хаксли, остатки
чертежей, собственноручно сделанных путешественником. Это послужило поводом
к созданию Комитета.
И одновременно - Вахты.
Когда стало очевидно, что Путешественник не вернется и его друзья
перестали собираться за столом в известные четверги, встал вопрос, что
делать с его домом, лабораторией. Наследников у путешественника не было, и
муниципалитет оказался в затруднении, как поступить с имуществом. Вывел его
из затруднения Бенджамин Хаксли, предложив купить усадьбу. Других
предложений не было, муниципалитет продал ему владение, и сэр Хаксли
поселился в нем.
Домовладение его не интересовало. Он решил ждать друга сколько придется
и сохранять порядок, который был установлен путешественником в доме.
Какое-то время он продолжал традиции "Тайм-Хауза", как он назвал
домовладение, четверги, встречи друзей. Но постепенно все это отошло, на
обеды перестали являться, перестали даже писать письма с вежливыми отказами
по занятости. Убедившись, что заведенный прежде порядок действует вхолостую,
сэр Хаксли, не будучи состоятельным человеком, рассчитал прислугу и зажил в
пустом доме отшельником.
Одна только страсть владела им - ожидание. С годами книга Уэллса обошла
мир, и все приняли ее за яркую и прекрасную выдумку. А сэр Хаксли задался
целью доказать, что машина времени и сопутствовавшие ей события - не
выдумка, и с упрямством истинного британца стал собирать доказательства.
В основу действий он положил простую мысль (все гениальное - просто!):
если модель отправилась в будущее, пусть даже со скоростью, в десять, в
двадцать раз превышающей скорость движения времени, все равно в какой-то
момент - или моменты - в будущем ее можно увидеть на том месте, где она была
запущена.
Будущее огромно, но какая-то часть его доступна ему, Бенджамину
Хаксли,- хотя бы годы, которые он проживет на земле. Значит, надо учредить
наблюдение, на первых порах ему самому, увидеть, когда аппарат появится, и
убедить, прежде всего себя, что модель движется. Сэр Хаксли взял под
наблюдение каминную комнату, столик, на котором модель была запущена. Долгие
часы, дни не спускал со столика глаз, вел дневник наблюдений. И
действительно, в сентябре 1907 года он заметил, как на столике что-то
блеснуло. Это был момент, когда сэр Хаксли входил в комнату. Он кинулся к
столику, но видение исчезло, сэр Хаксли ощутил только движение воздуха, как
если бы птица взмахнула крылом. "Трудно описать мое состояние,- отметил он в
дневнике.- Сердце готово было выскочить из груди. Модель существует,
движется!" К этому времени прислуга была рассчитана. Сэр Хаксли вспомнил,
что прежде комнаты убирала миссис Уотчет, бессменная горничная у
путешественника. Он разыскал ее, засыпал вопросами.
Да, подтвердила она: видела на столике странный блеск. Удивилась, но не
придала этому значения. Когда это было? Пожалуй, года четыре или четыре с
половиной тому назад.
В руках сэра Хаксли была нить. Пусть он умрет, он передаст ее потомкам.
А может, и сам задержит модель.
Он принялся рисовать ее по памяти, построил макет, рычажки.
Чтобы остановить модель, надо рычаг поставить в нейтральное положение.
Но скорость?!
День за днем продолжает он дежурить у столика. "Господи, если бы можно
было не спать!.." В 1923 году видит модель второй раз. И точно так же:
мгновенный блеск, ветер. Записывает: "Нужна постоянная служба наблюдения -
Вахта".
Начавшаяся вторая мировая война принесла ему испытание: бомба попала в
дом, разрушила левое крыло, лабораторию. Наскоро проведя ремонт, попросту
отгородив стеной разрушенную часть лаборатории, довольный, что уцелела
каминная комната, сэр Хаксли продолжал дежурство у столика.
Однако до самой своей кончины больше ничего не увидел.
После него тоже не осталось наследников, и перед властями встал тот же
вопрос: что делать с усадьбой? Время было нелегкое, послевоенное,
покупателей не находилось, да и усадьба была не новой. Опубликовав два-три
объявления, муниципалитет махнул на нее рукой и предоставил судьбе.
В 1953 году появился проект застройки холмов дачными домиками, и все
старые здания, в том числе и "Тайм-Хауз", были отданы на слом.
Дом начали ломать с левого крыла, там, где сэр Бенджамин поставил
временную стену в лаборатории, полуразрушенной бомбой. Первый ковш
экскаватора вместе с мусором поднял кипу обгорелых бумаг. К счастью, это
заметил инженер, руководивший работами. Он остановил ковш, готовый высыпать
мусор в кузов грузовика, перебрал бумаги и... запретил работу. Нет, он не
знал, что это "Тайм-Хауз",- в этих краях он был новичок. Но с первого
взгляда его поразили формулы с общепризнанными обозначениями энергии, массы,
времени. Листки сохранились едва на треть, некоторые рассыпались под
пальцами, но там, где записи сохранились, можно было прочитать расчеты и
формулы. Это заинтересовало молодого человека. Он кое-как разобрал бумаги,
сложил в портфель. Здесь оказались и обгоревшие чертежи. Едва можно было
разглядеть станину какого-то механизма, двойную решетку, отверстия которой
не совпадали. Все это инженер тоже сунул в портфель. Дал разрешение на
возобновление работ, но до конца смены не отходил от экскаватора.
Вечером у себя на квартире попытался разобраться в находке и на одном
из листков наткнулся на формулу преобразования времени в вакуум.
У него затряслись руки, и он едва сумел набрать номер Королевского
физического общества в Лондоне. У телефона оказался вице-президент общества.
Узнав, откуда звонят, и поняв, что бумаги из "Тайм-Хауза", он приказал
инженеру ничего не предпринимать и хранить чертежи пуще глаза.
Наутро он приехал на строительную площадку, где продолжалось разрушение
"Тайм-Хауза", и схватился за голову. К счастью, дом еще не был разрушен,
вице-президент встал перед экскаватором и заявил: "Только через мой труп!.."
Так удалось спасти останки "Тайм-Хауза", а главное, каминную комнату.
Прибывшая из общества комиссия конфисковала у инженера обрывки чертежей,
бумаги с формулами: "Знаете ли вы, какую находку сделали?.." В оставшейся
части здания отыскались рисунки модели, сделанные сэром Хаксли, макет и
дневники наблюдений. Нашелся восьмиугольный столик, с которого была запущена
путешественником модель.
И еще выяснилось, что чертежи и записи путешественника были замурованы
в тайнике, в стене лаборатории. Бомба разрушила стену, сожгла тайник. Часть
обгоревших бумаг оказалась засыпанной кирпичом, штукатуркой. Сэр Бенджамин
наскоро, как мы помним, поставил новую стену; и обрывки чертежей, формулы,
истлевая и портясь от влаги, пролежали под мусором пятьдесят лет. Какая
ирония: всю жизнь сэр Хаксли бился над разгадкой Машины, а ее чертежи
пропадали от времени и дождей буквально у него под ногами. Что ж,
человечество знает немало подобных трагедий...
Вспыхнула надежда, что удастся перехватить модель.
Комиссия; не медля, приступила к восстановлению и реконструкции
"Тайм-Хауза". Каминная комната была преобразована в зал, оставлен был только
камин и стена, в которую он был вделан.
На место восьмиугольного поставили длинный, почти во весь зал стол,
придвинув его на расстояние шага к каминной решетке. Сам столик поместили в
музей, тут же, в усадьбе, а всю усадьбу сделали комплексом, с лабораторией,
рабочими кабинетами и жилыми комнатами. Позже все это подвели под одну крышу
и с общего согласия оставили комплексу имя - "Тайм-Хауз". Комиссия была
преобразована в Комитет.
По обгорелым клочкам бумаги трудно было восстановить ход математических
выкладок, но после долгой работы Комитет установил, что путешественника
интересовало взаимодействие времени, энергии и вакуума. При этом время и
энергия у него были однозначны, а вакуум не просто обычный физический
вакуум, а вакуум времени, в котором время растворяется, исчезает. Это
произвело на членов Комитета впечатление разорвавшейся бомбы.
Никто не хотел верить, но формула, на которую обратил внимание еще
инженер, говорила о превращении времени в вакуум. Это было безумие или
открытие, предвосхитившее свое время.
К середине двадцатого века ученые подойдут к понятию, что время - это
энергия. Еретики выскажут мысль, что Вселенной и жизнью на Земле движет не
энергия света, тепла, тяготения, а время. К двухтысячному году еще только
выдвинется гипотеза о том, что звезды зажигает и поддерживает в них горение
не внутриядерная или какая-либо другая энергия, а время - неиссякаемый
океан, который одинаково питает квазар и органическую клетку. Здесь же, на
обгорелых листках, было написано, что время и энергия -едины. Но зачем
понадобилось путешественнику уничтожать время, превращать в вакуум? Листки
не давали ответа, сколько Комитет ни ломал над ними голову.
Из остатков чертежей вовсе ничего понять было нельзя. Станина - это
ясно. А вот двойная решетка?
Но и то, что удалось найти и увидеть, говорило, что Машина -
реальность, путешествие во времени подтверждено. Другой вопрос - можно ли
что-нибудь сделать на основании этих формул и чертежей? Выход был, и сэр
Бенджамин указывал на него найти модель машины. Она существовала и была
запущена, она находится в движении, надо перехватить ее, она объявила о себе
блеском... в движении.
Сэр Бенджамин в конце дневника в виде вывода, а может быть, завещания,
призвал учредить дежурство - Вахту а сделать все возможное, чтобы поймать
аппарат, летящий во времени.
Вахта была учреждена, однако создать дежурство оказалось делом
непростым.
Надо было подобрать людей, преимущественно молодых, с быстрой реакцией,
находчивых. Разъяснить им задачу, обучить перехвату модели, мгновенному ее
выключению. Здесь помогли рисунки и модели сэра Бенджамина. По нему сделали
двести копий. Придумали стенды, на которых аппарат появлялся на пятидесятую,
сотую долю секунды. Создали туманный искусственный вихрь вокруг аппарата -
лови, выключай модель. Создали наконец идеальные условия: пустой, хорошо
освещенный зал, тишину, нормальную влажность, температуру. Ввели обучение
вахтенных, тренировки и профотбор. Учредили премию в сто тысяч фунтов тому,
кто остановит модель. Зал фотографируется телесъемкой - до миллиона кадров в
секунду, поставлена сигнализация.
Наряду с вахтенными в изолированном кабинете, примыкавшем к каминному
залу, днем и ночью - тоже по двое - дежурили члены Комитета.
Так продолжалось годы, десятилетия - игра стоила свеч.
- У меня предчувствие...- говорит Стаффорд.
Опять дежурят Стаффорд и Лейн.
Лейн тихо смеется.
- Не пойму тебя,- говорит Стаффорд.- То называешь модель фантастикой,
то надеешься получить премию. Значит, веришь?
- Молчи, Стаффорд,- прерывает Лейн.- Работай.
Стаффорд смолкает, но, искоса поглядывая на Лейн, продолжает рассуждать
про себя: "Странная девчонка,- кстати, единственная среди вахтенных, все
остальные мужчины. Нелегко ей далось конкурировать с ними, но как она
тренировалась, чтобы доказать равенство! Доказала. В тренировках с тестами -
первая, в работе на стендах - первая. По быстроте и реакции никому не
уступит. Правда, на стенде еще никому не удалось за сотую долю секунды
выключить рычажок,- Лейн тоже не удалось,члены Комитета в отчаянии от этого.
Но что поделаешь? Каждый из вахтенных надеется. И Комитет тоже надеется. Но
почему Лейн противоречива? - продолжает рассуждать Стаффорд.- Верит в модель
и не верит? Пожалуй, девица себе на уме..." Стаффорд сосредоточивает взгляд
на столе, где небольшим, почти незаметным квадратом намечено выверенное
место, на котором путешественник полтора века назад запустил модель в
будущее.
Время тянется, тянется, нигде оно так не тянется, как в этой комнате. У
Стаффорда сводит челюсть - зевнуть, но зевать строжайше запрещено, читать
запрещено, думать о постороннем тоже.
Сиди и смотри. Слушай тишину, если умеешь ее слушать.
Но что это? Будто мотылек ударяет крыльями по стеклу. Стаффорд
поднимает голову - на окне ничего нет. Под крышей комплекса нет мотыльков и
мух.
Лейн тоже вслушивается, приподняв брови.
И вдруг посередине, между ней и Стаффордом, возникает движение воздуха,
едва заметный порыв. Стаффорд машинально кладет руки на стол, и в это
мгновенье в квадрате, на который он смотрит, появляется проблеск, сияние.
Миг - ив порыве ветра, который ударяет в лицо, возникает что-то белое, с
хрустальным блеском, с шелестом, который Стаффорд услышал секунду тому
назад.
-Лейн! - кричит он, одновременно выбрасывает руки к сиянию.
Лейн уже видит все - как беспомощно руки Стаффорда пытаются нашарить
рычажок, повернуть и отключить от упора, как учили на тренировках.
- Лейн, помоги! - кричит Стаффорд.
Видение между тем начинает тускнеть, расплываться.
Руки Стаффорда, кажется, сжимают затихающий вихрь, но, бессильные,
скользят по столу. Еще мгновение - и конец.
Лейн наотмашь (на следствии она скажет: "А что было делать?") ударяет
рукой по белому с хрусталем. Так бьют овода, севшего на колено,- впопыхах и
наверняка. Под рукой звякает, хрустит, разом опадает вращение вихря,
исчезает размытость форм, перед Стаффордом и Лейн - аппарат. От удара он
скользит по столу - к краю, Стаффорд ложится на стол, чтобы задержать, но
аппарат падает на пол. Опять звон, что-то дробно катится по паркету - и все
стихает.
- Что ты сделала, Лейн? - В глазах Стаффорда ужас.
Лейн, белая, как стена, овладевает собой:
- Все, Стаффорд. Кончилась Вахта. Получай премию.
Закрыла лицо руками и разрыдалась.
Распахнулась дверь, в комнату вбегают люди, члены Комитета, их двое.
Кидаются к аппарату.
- Боже мой! - бормочет один.- Возможно ли?..
Второй, завладевший аппаратом, прижимает его к себе, словно боясь, что
модель опять исчезнет.
Лейн опускает руки, бледность сходит с ее лица. Стаффорд стоит у стола
как вкопанный.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг