опускались, и глаза принимали сонное выражение; ни слова от него добиться не
удалось.
Прошел месяц. Темнокожий мальчик еще находился в больнице, но уже
настолько поправился, что мог вставать и ходить по палате. Он часто подходил
к окну и напряженно, пристально смотрел на расстилавшуюся за окном морскую
гладь. Здесь уже наступило лето, снег сошел и море очистилось ото льда, лишь
изредка вдали мимо острова проплывали одинокие льдины. Мальчик провожал их
внимательным взглядом, он, видимо, силился что-то вспомнить и не мог.
Вздохнув, он отходил от окна, усаживался на свою кровать и мог часами так
сидеть безмолвно и неподвижно.
Нестеров вызвал из Москвы знаменитого психиатра профессора Новоселова.
Внимательно осмотрев необычайного больного, тот заявил:
- Глубокая амнезия. Полный провал памяти как следствие какого-то
большого нервного потрясения. Немота его также нервного происхождения.
Прогноз? Гм... Надо лечить. Амнезия излечима.
- Как? - спросил Нестеров.
- Прогулки. Воздух. Игры, а вообще... - Новоселов задумался. -
Насколько я знаком с историей его спасения, мне кажется, что глубокое
нервное потрясение он пережил там на льду, когда может быть в первый раз
узнал, что такое холод, и увидел вокруг себя ледяную пустыню.
- Да-да! - согласился Нестеров. - Я и сам так думал.
- Так вот, - продолжал психиатр. - Есть у нас для людей с провалом
памяти один испытанный прием. Мы помещаем больного в те самые условия, или
сталкиваем его с теми самыми обстоятельствами, в которых он пережил роковое
для него нервное потрясение.
- То есть, вы хотите, профессор...
- Я предложил бы организовать вашему больному прогулку на самолете в
район полюса с посадкой на ледяное поле. При этом захватите с собой и тот
самый скафандр, в котором он был найден.
- Понятно...
- Если первое же впечатление не всколыхнет его, повторите этот опыт
несколько раз.
Нестеров задумался:
- Это можно, но... все это технически очень сложно. Полеты на полюс...
- А вы договоритесь с Арктанией.
- О, это мысль! - воскликнул Нестеров. - Тем более, что потерявшие сына
Ветлугины уже ходатайствуют о разрешении усыновить этого мальчика.
- Вот и отлично! Не откладывайте полета на Арктанию. Уверяю вас, для
вашего пациента это будет полезно.
Встретив в тот же день Нестерова, Васенькин был поражен оживленным
видом главного врача:
- Случилось что-то, - спросил "австралийский корреспондент".
- Еще не случилось, но, полагаю, должно скоро случиться.
И Нестеров изложил Васенькину содержание своей беседы с Новоселовым.
- О! очень интересно! - воскликнул Васенькин. - Прошу взять и меня...
- Хорошо, - сказал Нестеров и умчался.
***
Через два дня, снесшись с Арктанией, Нестеров вылетел на полюс во
вместительном пассажирском самолете, имевшем на борту, кроме самого
Нестерова, ординатора палаты старого врача Алексея Денисовича Дзюбина,
темнокожего мальчика, постоянно ухаживающую за ним пожилую няню Анну
Егоровну и "корреспондента" журнала "Антарктида". (Гридин счел, что на
небольшой Арктании, где заметен каждый вновь прибывший, одного Васенькина
будет вполне достаточно. В случае же опасности на защиту мальчика,
несомненно, встанет весь коллектив воздушной станции).
***
Вот как развивались события далее. Мальчик в самолете был доставлен на
то место, где его нашли летчики противоштормового дивизиона. Тепло одетый,
он сошел на лед в сопровождении врачей и Васенькина и тревожно огляделся:
перед ним расстилалось белое торосистое ледяное поле. Большое беспокойство
отразилось на темном лице мальчика. Оглянувшись еще раз и дико сверкнув
своими огромными глазами, он попятился, а затем повернулся и побежал к
самолету. По дороге он споткнулся о какой-то ропак и упал в снег. Нестеров,
Дзюбин и Васенькин подбежали к нему и хотели поднять его, но он вдруг
отчаянно стал отбиваться. Отбивался он молча и только рычал, пуская в ход не
только руки и ноги, но и зубы. Предусмотрительный Нестеров взял с собой в
самолет также и няню Анну Егоровну. Старушка на лед не сошла, но, увидев
свалку, быстро спустилась по трапу, подбежала и, растолкав всех, стала на
колени подле мальчика:
- Что ты? Родной ты мой! -ласково заговорила она. - Чего же это ты
испугался? Ведь это же Иван Иваныч и Алексей Денисыч. Доктора, что тебя
лечат... Все свои люди... Успокойся, касатик.
Лежа на спине, мальчик притих и напряженно вглядывался в доброе,
круглое лицо старушки, что-то ласково ему говорившей.
Анна Егоровна погладила его руку и, уже крепче взяв за локоть, помогла
встать:
- Вставай, касатик! Вставай, красавчик ты мой!
Мальчик встал. Пока няня отряхивала с него снег, он еще настороженно
оглядывался по сторонам, словно ждал нападения из-за каждого тороса.
- Здесь с ним была большая трагедия, - сказал Васенькин.
- Не иначе, - подтвердил Дзюбин.
- Придется его усадить в самолет. На льду он себя чувствует явно не
ладно, - решил Нестеров.
Все уселись в самолет и вскоре были на Арктании.
Мальчик ничего не припомнил, он продолжал молчать, и так как высадка на
лед вызывала в нем лишь явный ужас, Нестеров решил больше не повторять
эксперимента, предложенного профессором Новоселовым. Вскоре он вместе с
Дзюбиным улетел на остров Седова, разрешив Анне Егоровне остаться на
некоторое время возле мальчика, а "антарктический корреспондент" изъявил
желание подробно ознакомиться с Арктанией и написать об этой удивительной
советской полюсной станции ряд очерков.
Ирина и Одарка проявляли много заботливости в отношении темнокожего
мальчика. Ветлугин уже получил уведомление от опекунского совета, что если в
течение ближайших пяти месяцев родители мальчика не откликнутся, то ему,
Ветлугину, и его жене будет разрешено усыновить их приемыша.
Часто заходил в комнату к темнокожему мальчику и дед Андрейчик.
- Ну, здравствуй, чудо-юдо морское! - бодро и весело говорил старик. -
Привыкаешь? Хе-хе! Привыкай, привыкай. Тут тебя никто не обидит. Тут люди
хорошие, советские.
Но эта наигранная бодрость с трудом давалась старому радисту, он не мог
забыть своего Юрку, живого, непоседливого, веселого, вечно переполненного
фантастическими идеями и планами, деятельного, кипучего.
- Какой малый пропал! - тихо говорил он сам себе, и скупая слеза
скатывалась по его морщинистой щеке.
Однако явное предпочтение молчаливый мальчик отдавал все же Анне
Егоровне. Стоило ей появиться в комнате, к безразличный взгляд его явно
оживал и теплел, он помнил ее (а это был очень важный признак его
выздоровления) и следил за нею внимательным доверчивым взглядом.
Появился у темнокожего мальчика и другой друг, Ася. Лишившись
единственного своего друга Юры, девочка всю привязанность перенесла на
смуглого и молчаливого приемыша Ветлугиных.
- Держу пари, что эта щебетунья расшевелит нашего молчальника, - сказал
как-то дед Андрейчик.
Мальчик, видимо, узнавал и ее. Стоило Асе куда-нибудь надолго
отлучиться, или прийти попозже, как он начинал беспокойно искать свою
подругу.
Ася вбегала к мальчику в палату и, не обращая ни на кого внимания,
говорила без умолку: о каком-то Андрюшке Голикове с Новой Земли, который
всякий раз, когда она разговаривает по радио с учителем, показывает ей на
экране язык; говорила о своей станции, о дедушке Андрейчике...
Три дня назад Анна Егоровна усадила своего питомца за стол. Мальчик
безразлично взглянул на янтарный бульон и устало опустил свои удивительные
ресницы. Тогда Ася приступила к своим обязанностям.
- Почему ты не хочешь кушать? - спросила она, забывая, что мальчик не
знает русского языка. - Ты больной и тебе нужно кушать. Ты уже раз умер и
опять умрешь... Только теперь уже на самом деле.
Мальчик поднял тяжелые веки, в глазах его выразилось не то недоумение,
не то внимание. Он следил за мимикой Аси, за ее широко открытыми глазами, в
которых она хотела отразить весь ужас его неминуемой голодной смерти. Обычно
подобные увещания кончались тем, что Ася насильно всовывала мальчику в руку
ложку, сама брала другую и, причмокивая и закатывая глаза от наслаждения,
которое ей, якобы, доставляет бульон, показывала, что она уже ест, что уже
сыта и что теперь очередь за ним. Мальчик зачарованно глядел на нее; он, как
автомат, опускал ложку в тарелку, подносил ко рту, снова опускал. Несколько
глотков он, во всяком случае, делал. Глядя на уморительные гримасы маленькой
хлопотуньи, мальчик вдруг слабо улыбнулся и пошевелил губами. Тихо, едва
слышно он произнес несколько слов. Может быть, это были даже не слова, а
лишь нечленораздельные и не связанные между собой звуки, но один из
необычайно чувствительных магнитофонов, установленных Васенькиным с
разрешения Ветлугиных в детской и столовой их квартиры, в точности записал
эти звуки.
Ася обернулась к Анне Егоровне и воскликнула:
- Бабушка! Он что-то сказал!
Няня всплеснула руками и тотчас же побежала за Ириной. Фраза,
произнесенная мальчиком, была несколько раз передана по радио. За
исключением одного человека, Ореста Градианова, знаменитого ленинградского
лингвиста, языковеда и полиглота, владевшего почти всеми существующими на
земном шаре языками и наречиями, эту фразу не понял никто. Градианов тотчас
же сообщил Ветлугиным, что он установил значение слов, сказанных мальчиком.
Фраза, как утверждал Градианов, произнесена на языке индейского племени
курунга, некогда открытого в лесах Боливии мексиканским этнографом Венгером,
но затем бесследно исчезнувшего. Всех слов было четыре:
- Та гра бай нгунко.
Одно из слов ("гра") означает еду, другое ("нгунко") желание с
отрицательным предлогом ("бай"), аналогичным русскому "без" или "не". "Та" -
местоимение, в зависимости от ясности произношения гласной "а", означающее
либо "я", либо "мы". В целом вся фраза означает: "Я не хочу есть".
Заявление ленинградского языковеда произвело ошеломляющее впечатление
на этнографов и языковедов всего мира. Ошеломило ученых, конечно, не
содержание фразы мальчика, расшифрованной Градиановым, а то, что обнаружен
живой индеец племени курунга*. В свое время ученые очень интересовались этим
племенем. Курунга были открыты этнографом Венгером случайно в самых
непроходимых тропических дебрях Южной Америки. Никто не успел хорошо изучить
это племя. От Венгера же ученые узнали, что он нашел племя курунга -
"золотая улитка" в сельвасах (лесах) Восточной Боливии, что оно вымирает от
гриппа и ведет довольно примитивный образ жизни.
______________
* Курунга на языке индейцев означает "золотая улитка".
Вот описание индейцев курунга, опубликованное в тридцатых годах нашего
века этнографом Венгером:
"Все курунга удивительно красивые люди: у них темная, почти негроидная
кожа и необычайно правильные, если так можно выразиться, "эллинские" черты
лица. Они великолепно сложены, и взрослые мужчины у них ростом не ниже 190
сантиметров. Волосы у курунга мягкие и волнистые, тлаза большие, у женщин и
детей весьма выразительные. Одежды курунга не носят, на лбу у детей выжигают
красное пятно, отдаленно напоминающее улитку (для курунга улитка -
священное, покровительствующее племени существо)".
Венгер записал все слова, которые ему удалось услышать от индейцев
курунга. Кроме того, он вывез из лесов Боливии попугая, говорящего на языке
курунга.
После второй мировой войны племя "золотая улитка" внезапно исчезло. Ни
знаменитая экспедиция Мальвеса, ни другие этнографические экспедиции не
могли обнаружить следов курунга. Ученые решили, что грипп доконал племя
боливийских лесных великанов. В руках у этнографов и языковедов остались
лишь записи Венгера и еле живой от старости попугай. Эти записи и болтовня
столетнего попки помогли восстановить язык племени курунга - "золотая
улитка" Оресту Градианову, большому знатоку индейских наречий Южной Америки.
X. НАПАДЕНИЕ НА АРКТАНИЮ
Радио быстро разнесло весть о том, что на Арктанию вылетает известный
языковед Орест Градианов. В Арктику снова помчались корреспонденты газет и,
опередив Градианова, собрались на Арктании в количестве десяти человек, не
считая уже прижившегося на воздушной станции "корреспондента" "Антарктиды"
Васенькина и прибывшего раньше всех остальных своих коллег сотрудника
ленинградского журнала "Этнография" Герасима Топоркова.
В Герасиме Топоркове Васенькин узнал Петра Гасая, "архитектора",
оставшегося на острове Седова, то есть такого же посланца Серебрякова и
Гридина, как и он сам... Оба они быстро перезнакомились со своими коллегами,
среди которых было два американца, француз, англичанин, бразилец, чех,
поляк, немец и еще один русский журналист-москвич. Ни один из них не внушал
опасений; странным показался Топоркову лишь "англичанин" - Освальд Сайке,
высокий человек с чрезвычайно бледным лицом. Этот неразговорчивый, лет
тридцати пяти человек с маленькими, но, по-видимому, весьма зоркими глазами
и крупными желтыми зубами, производил какое-то странное впечатление. Увидев
его, и Гасай, и Васенькин сразу насторожились.
Вскоре прилетел на Арктанию и Орест Градианов. Он выглядел очень
моложавым, хотя всем было известно, что ему уже под семьдесят лет.
Знаменитый языковед не сошел, а сбежал по трапу самолета и раскланялся сразу
со всеми, встретившими его. У него было сухощавое, несколько смуглое,
оживленное лицо. Окруженный корреспондентами, Градианов в сопровождении
Ветлугина направился в маленький коттедж начальника станции.
- Правда ли, что вы говорите на всех существующих языках, сэр? -
спросил один из американцев.
- Правда, - лукаво взглянув на него, ответил Градианов. И на
несуществующих тоже.
- Скажите что-нибудь на языке филистимлян, - попросил американец.
Градианов быстро произнес почти одним горлом несколько непонятных слов.
- Что это значит?
- Это значит "не задавайте праздных вопросов...".
Все рассмеялись.
Чуть поодаль ветлугинского дома стояли дед Андрейчик и Ваня Цыбулькин.
Проводив прибывших глазами, старик-радист сказал:
- Вот тебе на! Нашествие на Россию "двунадесяти языков".
- Точно! - подтвердил Цыбулькин.
Столяров помог Градианову раздеться. Снимая шубу, ученый-языковед вдруг
сказал, обращаясь к Ветлугину:
- Я не хочу есть...
Ветлугин переглянулся с Ириной, и та нерешительно произнесла:
- Но может быть вы все же пообедаете с нами? Вы с дороги...
- Нет! Я не о том! - громко произнес Градианов, так, чтобы слышали его
корреспонденты, столпившиеся в маленькой передней. - "Я не хочу есть". Вот
что сказал мальчик.
- Ах, да-да! - вспомнила Ирина.
- И больше он ничего не говорил? - спросил Градианов, обращаясь к
старушке в белом чепце.
- Нет, батюшка, ничегошеньки, - со вздохом сказала Анна Егоровна.
- Идемте! - объявила вдруг Ася, беря за руку Градианова. - Я вас
познакомлю с ним.
Послышался веселый смех.
- Ах, ты моя красавица! - воскликнул языковед. - Ну, конечно! Я очень
хочу познакомиться с твоим другом.
Маленькая гостиная Ветлугиных не могла вместить всех желавших
присутствовать при беседе Градианова с темнокожим мальчиком, да и
многолюдство могло смутить приемыша Ветлугиных, поэтому журналисты со своими
магнитофонами устроились в передней, где благодаря открытой двери могли
слышать все сказанное в гостиной. В комнату вошли только Градианов, Ирина,
Одарка и няня с Асей.
Градианов увидел уютно устроившегося в уголке дивана худенького
темнолицего мальчика, устремившего на него большие настороженные глаза,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг