многочисленные и разнокалиберные трубы, длинные четырехугольные ящики,
толстые и широкие полосы, громадные массивные круги - все блестело под слоем
пыли белым, напоминающим покрышку нашей машины металлом, и все было...
неподвижно. Работа, очевидно, происходила внутри этих сооружений.
Убедившись, что ни одного живого существа не приставлено к ним, мы сделались
смелей.
Никодим каким-то особым нюхом набрел на систему рычагов, заведующих,
так сказать, освещением этого громадного завода. Рычаги были расположены
высоко на отдельной металлической доске и защищены от пыли овальной
покрышкой. Чтоб добраться до них, нужно было подняться по широкой, витой
лестнице.
Никодим по поводу ее ширины сделал новое заключение:
- Если жители луны не обладают большим ростом, то они должны быть
достаточно толсты, чтобы отвечать ширине лестницы...
Сняли покрышку. На доске параллельными рядами сидели рычаги - одни
белые, другие черные. Не трудно было догадаться, исходя из их цвета, о
выполняемых ими функциях. Никодим, руководствуясь одним только вдохновением,
дернул за крайний белый рычаг и присел, скорчив озорную мину, как бы ожидал,
что над нами обрушится потолок. Потолок остался на месте, но далеко в
глубине помещения вспыхнул свет, озарив исполинскую трубу, покрытую тем же
универсальным металлом, как и все здесь. Труба начиналась от пола и
пробуравила потолок.
- Первый опыт удачен, - молвил мой товарищ и дернул за соседний белый
рычаг. Осветилась часть смежного с трубой помещения, выделив вторую
исполинскую трубу. Когда последний рычаг на доске, а их было до 20, под
рукой Никодима изменил свое положение, все обширное здание, не имевшее,
казалось, границ, кроме стены, отмежевывающей его от улицы, предстало перед
нами во всех подробностях.
Определились могучие контуры гигантских машин, но движения все-таки
нигде не было заметно. Мы пронырливали под сводами разнообразных частей и
труб, взбирались на витые и прямые лестницы и ходы до самого потолка, и
никакая часть машины не угрожала нам зацепить нас за платье, за руку или за
ногу. Движущиеся механизмы скрывались под покрышками.
Обратившие на себя внимание две громадные вертикальные трубы оказались
не одинокими среди своих собратьев по размерам. Точно такие же трубы,
расположенные друг от друга на расстоянии нескольких саженей, образовывали,
вместе с первыми двумя, длинный закругляющийся ряд. Пока хватало глаз, я
насчитал их больше двухсот. Все они располагались правильным кругом в
диаметре не меньше трех верст. Благодаря сильному освещению стала видна их
крайняя граница, когда мы вошли в середину этого нечеловеческого сооружения.
С внутренней стороны трубы соединялись между собой поперечными балками,
также облицованными белым сплавом. С внешней - от них отходили
многочисленные меньшие по размерам трубы. Вся ответвляющаяся система
вливалась в громадные цистерны, откуда доносилось бурное клокотанье. Ко
всему нужно добавить, что каждая из исполинских труб имела толщину в 25 или
30 человеческих обхватов, и простиралась до потолка, отстоящего от пола не
менее, чем на 10 сажен.
XVIII
Я был ошеломлен грандиозным размахом всех этих сооружений, но, к
сожалению, не догадывался об их назначении. Никодим что-то соображал,
вертясь около одной из вертикальных труб, и пробовал английским ключом ее
винты и гайки. В этом месте сплошная покрышка прерывалась отдельно
привинченным к ней небольшим квадратным куском.
Последний сорвался с грохотом, как только Никодим отвинтил все гайки...
Мы, даже не успев заглянуть внутрь, упали, как пораженные молнией,
наполовину ослепленные: невыносимо яркое пламя брызнуло в лицо.
Через 2- 3 минуты, роняя из обожженных глаз обильные слезы, я осмелился
поднять голову и посмотреть. Мой друг лежал, дрыгая от боли ногами, под
самой трубой; ослепительное пламя продолжало полыхать и заливало его с ног
до головы.
Я испугался и крикнул, поднимаясь.
- Никодим, сгоришь!..
- Ни черта! - отвечал тот, - оно не жжется, как я и думал... - и
поднялся в свою очередь, прикрывая рукой покрасневшие глаза. Надо будет
поставить на место плиту, не вышло бы чего...
Защищая глаза от раскаленной до-бела массы, сверкавшей через отверстие,
и с удивлением замечая отсутствие какого бы то ни было жара, я помог
Никодиму укрепить плиту в покрышке.
- Пока я лежал, - говорил несколько угрюмо виновник происшествия, - я
все понял... Эти трубы прямым сообщением идут на поверхность луны и
составляют основание одной из хрустальных гор. Горы ловят солнечный свет, и
он стекает сюда по этим трубам. Здесь он претерпевает какие-то изменения и,
вероятно, уже в жидком виде вливается в цистерны... Но всего удивительней
отсутствие рабочих в таких грандиозных сооружениях!.. Не автоматы ли это,
черт подери?..
Забыв о цели, мы пробыли в осветительном отделении луны больше двух
часов, переходя от одной машины к другой, отвинчивая покрышки и любуясь
сложной и точной работой внутри их.
Мы видели, как солнечный свет, проходя через ряд стеклянных линз,
попадал в особые прозрачные чаны, где подвергался прессованию и сгущению;
видели его в жидком состоянии в резервуарах с кранами; видели, как две
длинные суставчатые металлические части, похожие на руки, благодаря своим
щупальцам, двигаясь беспрерывно в ограниченном со всех сторон покрышками
футляре от резервуаров с жидким солнцем к рядом стоящему, открытому сверху
громадному ящику, выхватывали из него аршинные непрозрачные баллоны,
отвинчивали у них крышку и подставляли их под краны, изливающие жидкое
солнце; как наполненные баллоны теми же механическими руками складывались во
второй ящик, из которого уже другие руки хватали их и передавали в
периодически открывающиеся и закрывающиеся дверки в покрышках сложных машин.
Проникая туда, мы видели, как здесь меньшие руки бережно принимали баллон,
ставили его к двум толстым проводам, от которых предварительно отвинчивался
пустой такой же баллон, прикрепляли его к этим проводам и сами прятались в
захлопывающиеся наглухо футляры; видели, как пустые баллоны по закрытым же
ходам скатывались в первый ящик и отсюда снова извлекались, наполнялись и т.
д., и т. д.; как автоматически менялись изношенные части машин, целые
двигатели, громадные стержни, маховики и пр. Видели особые механизмы,
изготовляющие двигатели и запасные части, и помещения для хранения их;
видели наконец отделение, куда поступали совершенно изработанные машины и
части и где они хранились, сложенные правильными рядами, может быть,
дожидаясь ремонта или переплава. Ошеломляющая точность и безусловная
разумность действия чрезвычайно сложного механизма выработки жидкого солнца
заставляли предполагать, что творцы всего этого должны на много опередить в
развитии своих соседей по межпланетному пространству - людей.
Пораженный не менее меня необыкновенным зрелищем, мой спутник наконец
очнулся от столбнячного состояния, в которое он впал при созерцании работы
механических рук, и вспомнил о цели посещения.
- Да... Все это чрезвычайно мудро, и нам весьма далеко до лунных
жителей, но все-таки я думаю, их мудрость не избавила их от преждевременной
смерти, заставившей творения пережить творцов... А так как здесь хозяина
нет, я имею полное право утащить отсюда один двигатель и один баллон.,.
Он выбрал из обширного склада двигатель странной конструкции, но в
общем напоминающий земные, забрал несколько приводных цепей и вдруг
вскрикнул, чем-то глубоко восхищенный...
Я оглянулся, тщетно стараясь отыскать предмет или явление, чем можно
было бы объяснить его восторг, и не видал ничего особенного, кроме
металлической руки, положившей рядом с квадратом, составленным из
металлических осей, такую же ось и удалившейся в защелкнувшийся за нею
футляр.
Видимо, та маленькая ось, вся истертая и сточенная, и вызвала его
бурную эмоцию, так как он бросился стремительно к квадрату и лихорадочно
стал считать заключавшиеся в нем оси.
"Не тронулся ли мой друг умом?" - опасливо подумал я.
XIX
В квадрате лежало 5.000 осей, о чем не замедлил сообщить мне Никодим,
не находя нужным пояснить причину, побудившую его приняться за счет.
- В чем дело? - спросил я, окончательно растерявшись, когда мой друг
кинулся считать количество самих квадратов - они заполняли собой громадный
зал с низкими сводами. Одно успокоило меня - квадраты были сложены в длинные
параллельные и правильные ряды; поэтому, для того, чтобы произвести общий
подсчет, достаточно было узнать их сумму, заключавшегося в одной и
перпендикулярной к ней другой стороне, помножить их - и цель достигнута...
Цифры, надо думать, получились изрядные. Никодим, не справившись с ними
в уме, вынул записную книжку и стал оперировать карандашом. Вычисление
длилось пять минут. Я уже начал поглядывать на часы, беспокоясь за
оставленную нами психо-машину. Разумный огонек, светившийся в глазах моего
друга, успокоил меня насчет целости его мозга.
- 15.000 лет! - подпрыгнув на три сажени, вдруг воскликнул Никодим. -
15.000 лет!.. Черт меня побери со всеми потрохами!.. Адская штука!
Чудовищное дело!
Я терпеливо ждал, когда друг разрядится. И дождался... Никодим
взволнованно и не совсем последовательно стал объяснять.
- Понинаете? Мы с вами пробыли здесь больше двух часов... Я заметил
время, когда рука уложила последнюю ось в этот последний же квадрат...
Теперь она начала новый квадрат вот этой первою осью... Хотя ось сделана
почти из того же металла, что и оболочка нашей "сигары", т. е. из
ненагревающегося и весьма прочного, но она является главной частью и притом
единственной в своем роде машины, вон той, где прессуется солнце. Это я
заметил сразу, как вошел сюда... Поэтому такая ось скоро изнашивается и
должна часто заменяться... Так оно и вышло!.. Через два часа, как вы сами
видите, ось заменилась!.. Я был и раньше уверен, что на луне и в луне жизни
нет... Теперь, глядя на полный автоматизм работы машинного отделения луны,
заведующего светом, и на мудрую приспособленность всех частей и машин к
самостоятельному движению, самообслуживанию и пр. и пр., также принимая в
соображение отсутствие здесь следов живых существ и запыленность всей луны,
я утвердился в своем мнении... Жизни здесь нет!.. Но меня заинтересовал
другой вопрос: как давно прекратилась эта жизнь? И вот, маленькая ось
ответила мне...
Я уже все понял и поразился наблюдательности и сообразительности друга,
а он продолжал:
- Очевидно (или это надо допустить), что со времени смерти последнего
разумного существа из залы не трогался ни один квадрат с осями... Они
откладывались и откладывались автоматически, заполняя ее... Но вы видите,
зала далеко еще не полна, и на наш с вами век хватит этого пространства,
пока механические руки будут укладывать на нем в строгом порядке
отработанные оси... Можно даже высчитать, на какое время рассчитан полный
автоматизм осветительного отделения луны... Но это потом... Обратимся к моей
задаче... В зале уже лежит правильный четырехугольник квадратов с осями... В
ширину он имеет 100 квадратов, в длину 219, итого во всей зале - 21.900
квадр.; в каждом квадрате содержится 3,000 осей, а во всей зале - 65.700.000
осей... Теперь. Оси заменяются через каждые два часа, и, запомните, только
одна машина во всем отделении имеет такую ось... Следовательно, для того,
чтобы могло накопиться 65.700.000 осей, надобно громадное время... Если вы
помножите 65.700.000 на 2 часа, вы получите его... Оно равно 131.400,000
часов, или 5.475.000 дней, или 15.000 лет... Снимите шапку!.. Впрочем, она у
вас утеряна... ну, все равно... Мы присутствуем при 15.000-летнем юбилее со
дня смерти последнего лунного жителя... Когда на земле текла только
доисторическая жизнь, здесь уже кончался расцвет ее... Здесь она достигла
своего апогея в почему-то оборвалась, успев однако механизировать весь
труд... 15.000 лет движутся самостоятельно эти машины!.. Честь и слава тому
мозгу, что создал этот грандиозный механический мир!..
- Аминь! - в тон его пафоса закончил я, не впадая в излишний энтузиазм,
но разделяя вполне восторг друга.
XX
Меня опять охватила горячка преследования, и, как ни грандиозны
казались творения вымершего мира, я больше думал о живом: если Вепрев
попадет в такое же богатое машинами место, он со своим гениальным умом
всегда сумеет использовать его для постройки нового летательного аппарата.
Ведь Никодим додумался же до постановки нашей "сигары" на колеса и легко
нашел все необходимое для этого!..
Я снова заторопил товарища, и, как тому ни не хотелось возвращаться на
улицу, пришлось уступить моей настойчивости.
Кроме двигателя и приводных цепей, мы взвалили себе на плечи пять
баллонов с жидким солнцем. Несмотря на свою громоздкость и на внушительный
вид, эти вещи не обладали большим весом. На земле всем им можно было сразу
дать верных пудов 25 веса, здесь же они тянули не более 3-х пудов, иначе мы
никогда бы не дошли до "сигары", так как забрели порядочно далеко. Никодим
объяснил их легкость так:
- Луна в 50 раз по объему и в 80 раз по весу меньше земли... Чем меньше
масса планеты и чем она менее плотна, тем слабей она притягивает к себе, тем
меньше весят на ней предметы. Мы уже заметили на самих себе, насколько
уменьшился наш вес. Если на земле вы можете прыгнуть вверх на один аршин,
здесь с теми же мышцами вы легко совершите прыжок в несколько саженей... То
же самое со всеми предметами: эти вещи, что мы тащим сейчас так легко, на
земле нас раздавят, потому что там они будут иметь больший вес, или иначе,
их гораздо сильнее притянет к себе масса Земли.
Но вес предметов объясняется не одним притяжением их к планете, на
которой они находятся. Имеет большое значение еще давление на предмет
воздуха. На земле нормальное давление считается в 760 миллиметров...
впрочем, вам, как не спецу, это ничего не говорит. Обратимся к более простым
примерам.* [1]
Вычислено, что столб воздуха, который легко помещается в 25-ведерную
бочку, весит одни фунт, иначе: он давит на предмет, находящийся под ним, с
силой одного фунта. Чей выше столб воздуха, а на земле воздух простирается
вверх до 250 километров, тем сильнее его давление. Каждый квадратный дюйм на
земной поверхности испытывает давление в 16х фунтов. Тело человека, имеющее
поверхность в 15,000 квадратн. сантиметров, придавливается к земле
соответствующим столбом воздуха, находящимся над ним, с силою нескольких
тонн (тонна - 60 пудов). Не удивляйтесь такому громадному весу, который
взваливается на нас с первого дня рождения, - мы к нему приспособлены самой
природой: тело наше имеет свое собственное внутреннее давление, которое
великолепно противостоит силе напирающего на нас со всех сторон воздуха...
Зато здесь мы легко замечаем отсутствие этого напора... Так что, запомните:
не одно слабое притяжение луны позволяет нам совершать на ней гигантские
прыжки и поднимать громадные по внешнему виду тяжести, тут играет большую
роль в слабое давление воздуха...
В самом деле, на луне, т. е. на ее поверхности, воздуха нет, как это
доказали наши ученые и как думаю я на основании своих собственных
наблюдений; но нам не так важно доказать или отвергнуть существование
воздуха на луне, мы ведь находимся внутри луны, а здесь воздух есть, иначе
мы давно задохнулась бы; но, во-первых, он сильно разрежен, следовательно,
не так плотен, в, во-вторых, над нами находится лишь десятисаженный столб
его, считая за границу этот свод, а не 250километров. Большая разница! Ясно,
что и давление такого столба определится не тоннами, а всего десятками
фунтов... Для нас, земных жителей, давление такое ничтожно...
XXI
Мы вышли за стену. Никодим снял с плеч свою ношу и вернулся обратно,
чтобы потушить свет. Здание, через окна далеко озарявшее улицу, померкло, и
все покрылось мглой. Только небольшое пространство освещалось светом из окна
нашего аппарата.
Закипела работа. Установили двигатель, соединили его приводными цепями
с задней осью машины - с одной стороны, с другой - с баллоном. Каждый баллон
содержал громадное количество жидкого света, который, проходя через
двигатель и обращаясь в механическую энергию, двигал маховик, а через цепи -
и колеса нашей "сигары". Другой баллон мы использовали для непосредственной
цели - освещения. На солнечный свет мы заменили свое электрическое освещение
а, кроме того, установив на оболочке машины шест со стеклянным шаром, при
помощи его далеко разгоняли мрак улицы... Остальные баллоны остались в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг