за них восемь фунтов-цену нелепую и смешную, Бережной мялся-отдувался.
Призванный им на помощь Айболит не понимал, что нужно торговаться, и все
просил показать другие часы, и снова другие, и еще... Продавец догадался,
что это совершенно неопытные русские, он несколько тяготился их необычным
поведением и тем, что они не торгуются, но втайне он все-таки ликовал,
надеясь продать часы если не за восемь фунтов, то хотя бы за пять. Наконец
Зыбину надоела вся эта возня. Он подошел к прилавку, отобрал у Бережного
браслетку, покрутил в руках и, бросив небрежно: "Уан паунд",- отодвинул от
себя часы. Продавец сделал оскорбленное лицо, залопотал с мнимым
возмущением, и Юрка сразу понял, что за три фунта он часы отдаст.
- Не давайте ему больше трех,- посоветовал Юрка ошарашенному его
смелостью Айболиту.
Сам Зыбин торговаться не хотел. Тем более торговаться за часы
Бережного. Отошел к другому прилавку, стал рассматривать брошки, серьги,
бусы и кольца, соображая, не купить ли что жене, но ничего ему не
понравилось, все казалось вычурным и безвкусным. Юрка вышел на улицу и,
увидев в витрине напротив пистолеты, подумал, что тут наверняка можно найти
что-нибудь интересное для Валерки.
Однако это были не игрушки. В витрине лежали настоящие пистолеты разных
калибров - от тяжелых вороненых "Вальтеров" (а может, не "Вальтеров") до
блестящих, веселеньких браунингов. Рядом шеренгами, как солдаты на параде,
стояли патроны.
Кто-то схватил Юрку за рукав, он быстро обернулся и увидел бледное лицо
Бережного.
- Ты куда же это от нас убежал? - переводя дыхание, спросил Николай
Дмитриевич.
"Испугался, - весело подумал Юрка. - То-то. Без меня вам в первой же
лавке карманы повыворачивают..."
- Тут я, - улыбнулся он. - Не беспокойтесь. Со мной все в порядке
будет...
Пошли дальше. Один усатый испанец с помощью двух очаровательных дочек
заставил-таки Айболита купить лохматый нейлоновый плед.
Потом Айболита дурачили чучелом неизвестного науке морского монстра, и
Айболит снова пополз рукой в карман, но тут опять подоспел Зыбин и сказал,
что это обыкновенный скат, из которого выкроили лапы, загнули их самым
фантастическим манером, засушили. Потом тихо добавил, что он, Зыбин, сделает
доктору такого (а может, еще получше) за пузыречек неразбавленного спирта.
- А вы что же себе ничего не покупаете? - спросил Бережной Зыбина.
- Деньги берегу, - лениво ответил Юрка.
- Давайте покупать, - наставительно сказал Бережной.
Николаю Дмитриевичу не нравилось, что Зыбин так свободно и легко держит
себя в зарубежном, в капиталистическом порту, что он небрежничает с
продавцами и словно на равных разговаривает с ним и с доктором. Очень
взволновался Николай Дмитриевич у ювелира, когда, оглянувшись, не увидел
рядом Зыбина и нашел его у оружейного магазина. Наконец, то, что Зыбин вроде
бы даже тяготится хождением из магазина в магазин и ничего себе не покупает,
тоже показалось Бережному подозрительным. И когда Айболит отошел к полисмену
узнать, как пройти к музею, а Николай Дмитриевич, рассматривавший в витрине
обувь, обернулся вдруг и вновь не увидел Зыбина рядом, он почувствовал
нехорошую дрожь какую-то, почувствовал, как ударило его в жар. Он влетел в
один магазин - пусто! Выскочил на улицу и снова в магазин, в другой - пусто!
Что-то сжалось внутри Бережного туго, как пружина. "Спокойно, - приказал он
себе. - Прежде всего спокойно". Быстро дошел до угла, повернул в боковую
улочку, узенькую, залитую, солнцем. Пустынная щербатая лестница бежала вниз.
Он бросился напротив - лестница бежала вверх - и увидел Зыбина.
Юрка сидел на корточках и чесал за ухом у кошки. Кошка, пушистая,
трехцветная, развалилась на теплом камне в сладкой неге.
- Ты что?! - не помня уже себя от ярости и страха, зашипел Бережной.-
Ты что?! Деньги бережешь, да? Ты что задумал?!
Юрка, не подымаясь, смотрел на него снизу вверх, только взял на руки
кошку и все чесал ей за ухом. В самый первый миг волнение Бережного
передалось и ему, и в эту минуту, еще до слов Николая Дмитриевича, он
старался успеть понять причину такого волнения. "О чем он говорит?" -
пронеслось в его голове. Потом он понял и встал. Он стоял, низко опустив
голову, в пустом ущелье каменной солнечной улочки, бегущей в гору, и все
чесал у кошки за ухом. Набат гудел в его голове, как на пожар. Он понял, что
бросится сейчас на Бережного и будет бить его мордой об эти солнечные камни.
И тогда он закинул голову, вздохнул глубоко и, круто повернувшись, помчался
вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, крепко прижав к себе кошку,
ничего не видя впереди, не слыша крика за спиной. Он бежал все вверх и
вверх, мимо молчаливых каменных домиков с решетчатыми ставнями, мимо редких
людей и маленьких автомобилей у обочин, мимо высоких каменных заборов с
карнизами из колючей проволоки и битого стекла и опять мимо домов и людей,
все вверх и вверх, крепко прижав к себе кошку, словно в кошке было теперь
все спасение.
Дома кончились. Он выскочил на шоссе, пересек его и бежал редким лесом.
Солнце катилось за ним, прыгая из-за деревьев и каждым прыжком ослепляя его.
Лучи били по стволам, как палка мальчишки по жердям забора, и, избитый ими,
оглушенный нестерпимой трескотней тени .и света, он упал вниз лицом в
колючую и пыльную траву.
Капитан тщетно пробовал успокоить первого помощника.
- Ну, хорошо, допустим, вы правы,- горячо возражал Бережной, - тогда
зачем он уходил незаметно из магазинов? Почему не тратил деньги? Почему? А
когда я раскусил его, он понял, что попался, и бросился бежать!
- А с чем он попался? - спросил Арбузов.
- Ну, как же... Я же рассказывал... Я вижу - нет его, туда-сюда,
заглянул в переулок, вижу - сидит, притаился, кошку гладит...
- Ну, а попался-то он с чем? С кошкой?-перебил Арбузов, и в голосе его
уловил Бережной нотки раздражения.
"Ах, вот оно что! Все, значит, на меня валишь, Павел Сергеевич, -
подумал Бережной. - Чистым остаться хочешь. Понимаю!.."
- Хорошо. - Ладонь Николая Дмитриевича припечатала стол.- Факт есть
факт. А факты - упрямая вещь. Все вернулись из города. Так? Так. Зыбин не
вернулся...
- И доктор не вернулся, - перебил Арбузов.
- Как? - опешил Бережной.
- Вот так! Где доктор?
- Он был со мной... все время... Но после этого, ну, с Зыбиным... Мы
потерялись как-то. - Пот выступил на лбу Николая Дмитриевича, подступала
какая-то дурнота: "Выходит, и доктор..."-Но доктор вел себя совершенно
нормально...
- А Зыбин ненормально?
- Доктор покупал разные вещи... Быка купил...
- Какого быка?
- Ну, игрушку...
- Значит, если ты купил какую-нибудь дребедень, ты честный человек, а
если не купил,-подлец? Так, выходит?..
- Павел Сергеевич, - тихо сказал Бережной. Мы с вами не маленькие дети
и прекрасно все понимаем. Так давайте же подумаем сообща, как нам дальше
действовать...
- Действовать буду я, - резко оборвал его капитан.
"Эх, капитан, капитан... Я считал, ты умней... И на-ка! "Действовать
буду я!" Ну, действуй. С тебя и спрос теперь... Даже жалко парня", - думал
Бережной, закуривая в своей каюте.
Весть о том, что Иван Иванович и Юрка не вернулись из города и что
Бережной считает, будто Юрка убежал вообще, облетела траулер с быстротой
необъяснимой. В каютах и на палубе только об этом и говорили, но спорили
мало: никто не верил, что Юрка мог убежать. Только Сережка Голубь, толкаясь
среди рыбаков, ожидавших на корме, когда подойдет мотобот, выкрикивал
злорадно:
- Слыхали? Наш общий друг, дельфиний защитничек, мотанул - и будь
здоров! Всем товарищам пламенный привет...
Подошел Ваня Кавуненко.
- На тебе совсем новые брюки, Голубь, - сказал Ваня, - надо беречь
хорошие вещи, не пачкать их. Ты меня понял?
В каюте © 64 настроение было унылое.
"Конечно, он резок в некоторых своих высказываниях, но ведь он наш
человек, - размышлял Фофочка. - А как он тогда о жене говорил... Не могу
поверить..."
- Абсолютная чепуха, - говорил Сашка. - Допускаю, заблудился...
- Где заблудился? Весь город - пять квадратных километров, - возразил
Фофочка.
- А скорее всего подрался. Ходит с битой мордой. Может, и в участок
попал,- вслух рассуждал Хват. - А может, просто перебрал. Косому совестно
возвращаться... Спит где-нибудь под кустом ракитовым...
- А в Гибралтаре есть змеи?- ни к селу ни к городу спросил вдруг
Фофочка. - Может, его укусила змея? И он в больнице?
- Да замолчите наконец!-закричал Сашка.
Дед Резник твердо верил, что Зыбин вот-вот обнаружится. Он знал, что
чужой порт - штука не простая, всякое может тут с человеком приключиться.
Деда самого в Копенгагене в 1912 году раздели и по шее надавали. Если бы
пырнули ножом и попал бы в больницу, сразу бы сообщили капитану, англичане -
аккуратисты в таких делах. А раз не сообщают, - придет. Может и до вечера
проплутать, но ничего тут страшного нет, и нечего шум подымать.
- К вечеру объявится, помяните меня, - говорил Дед.
Более других волновался за Юрку Ваня Кавуненко. И волновался потому,
что на берегу Юрка был вместе с Бережным. Помня Юркин пыл на недавнем дне
рождения Хвата, Ваня чувствовал, что между ним и первым помощником могло
произойти некое столкновение, объясняющее отсутствие Зыбина, столкновение, о
котором Бережной умалчивает. Но тогда почему до сих пор не вернулся доктор?
Расспросив во всех деталях полицейского о том, как пройти к музею, Иван
Иванович вернулся к витрине, около которой он оставил Бережного с Зыбиным, и
никого не нашел. Он постоял немного, заглянул в ближайшие лавки, - нигде
нет.
- Ничего не понимаю, - вслух сказал Айболит.
Он постоял еще некоторое время у витрины обувного магазина. Вдруг
стеклянные двери распахнулись, вышла девушка, удивительно тоненькая, с
ямочками на щеках, заулыбалась и жестами начала приглашать Ивана Ивановича
войти в магазин. Иван Иванович вспомнил лавку сувениров и решил, что без
Зыбина он в магазине пропадет.
"Надо уходить отсюда,- подумал он.- Что же, я так и буду тут стоять?
Пойду в музей. Они знают, что я в музей собирался. Захотят - найдут".
Отворив двери музея, доктор поднялся по лестнице и подле маленького
камина у входа в первый зал увидел старушку, которая сидела в кресле и
вязала на спицах. Она смотрела на Ивана Ивановича с таким удивлением, как
будто он вылез из каминной трубы. Потом поспешно вытащила из маленькой
сумочки слуховой аппарат, вставила в ухо и спросила очень громко:
- Мистер хочет осмотреть музей?
- Да, - ответил Иван Иванович,-хотелось бы...- "Не совершаю ли я
какую-то бестактность", - подумал он. - Впрочем, может быть, я не вовремя,-
продолжал он робко, но старушка перебила его:
- Пожалуйста, пожалуйста! - Она проворно встала, положила вязанье на
кресло.- Мистер, вероятно, путешественник?
- Да, - сказал Айболит, - в некотором роде...
- Говорите, пожалуйста, погромче, я плохо слышу! - крикнула старушка.
- Да, я первый день в вашем городе! - громко повторил доктор.
- Мистер приехал из Танжера?
- Нет... Не совсем...
- Мистер путешествует один?
- Нет, нас много... Видите ли, я врач. Работаю на советском рыболовном
судне...
- О, вы из России?! - воскликнула старушка. - Не может быть!
- Уверяю вас, - улыбнулся Айболит.
- Я буду все показывать вам сама! - решительно крикнула старушка и
направилась в зал.
В музее было все, что положено иметь всякому уважающему себя музею:
черепа пращуров, заржавленные ядра, змеи в формалине, деревянные
раскрашенные куклы в ветхих мундирах, местами сильно побитых молью, картины
морских сражений с аккуратно и красиво горящими фрегатами.
Старушка, которую, как выяснилось, звали миссис Чароуз, громкими
криками объясняла Ивану Ивановичу каждый экспонат.
Время пролетело незаметно, пора было уходить, возвращаться в порт, но
миссис Чароуз и слушать об этом не хотела. Едва доктор робко начинал
произносить слова благодарности, миссис Чароуз демонстративно вытаскивала из
уха слуховой аппарат и решительно кричала:
- Вы никуда не пойдете! Я обязана вам все показать!
Иван Иванович, потупясь, заметил, что время, к сожалению, на исходе, и
ему пора возвращаться, но миссис Чароуз закричала, будто всему Гибралтару
известно, что советский пароход отойдет поздно ночью, а сейчас нет и трех, и
она решительно заявляет, что не отпустит доктора, такого милого собеседника,
и не стоит больше об этом говорить.
Иван Иванович осмотрел оружие и картины, изумляя миссис Чароуз глубиною
своих познаний в истории Гибралтара. Затем миссис Чароуз заговорщически
подмигнула доктору и, взяв его за руку, подвела к стенду с изрядной
нумизматической коллекцией, отыскала советские монеты и долго объясняла, где
какая монета, называя гривенник грайвэником, а Иван Иванович слушал и
кивал...
Солнце начало припадать к земле, когда Айболит вышел из музея.
Разумеется, он быстро заблудился, то и дело упирался в какие-то склады,
обходил их, карабкался по узким улочкам-лестницам в гору и снова упирался
именно там, где вроде бы должен находиться пароход. Наконец, доктор пробился
к воде и попал на рыбный рынок. Торговцы громко, даже громче, чем миссис
Чароуз, выкрикивали неизвестные Ивану Ивановичу названия сардин, красных
головастых ершей и еще каких-то больших рыб, которых продавали кусками.
Розовели горы креветок, один прилавок был залит чернилом каракатиц, в
корзине рядом скрипели усами лангусты. Иван Иванович даже обрадовался, что
ему удалось так интересно заблудиться. С живым любопытством рассматривал он
прилавки, но не подходил близко, оберегая себя от настойчивых приглашений
рыбаков купить их добычу. Наконец он выбрался из лабиринта рынка, и снова
зашагал к порту, и снова попал куда-то не туда, улицы были совершенно ему
незнакомы. Доктор торопился, понимая, что его опоздание может взволновать
всех на траулере, и решил наконец самым подробным образом расспросить
первого попавшегося прохожего, как пройти в порт, но теперь исчезли
прохожие. Иван Иванович оглянулся на скалу и увидел Зыбина.
Зыбин лежал долго. Кошка ушла. Потом он сел, отряхнул с колен пыль и
начал думать, что делать дальше. Ему было как-то пусто и легко. Только
голова гудела. Голова была тяжелая, а тело, руки, ноги - легкие и как будто
немного не его. Словно он все отлежал. Он очень хотел думать, что ему дальше
делать, но ничего у него не получалось. Потом он почувствовал, что хочет
есть, и вспомнил о деньгах. Тронул карман - в кармане хрустнуло. "Пойду
поем", - подумал Юрка и встал.
Он вышел на шоссе. Шел и все старался начать думать, что ему дальше
делать, но тут почувствовал, как через тонкую подошву полуботинок жжет
асфальт, и начал думать, какая жара, однако,- больше ни о чем.
В придорожных кустах зашуршало, громко завозилось что-то маленькое,
живое, мелькнула серая шерстка. "Кошка моя", - подумал Юрка,
- Кис, кис, кис, - поманил он кошку, и на его зов из кустов мягко
выпрыгнула обезьяна.
- Ну, здравствуй, - сказал Юрка по-русски.
- Здравствуй,- взглядом ответила обезьяна.
- Как живешь? - спросил Юрка.
- Спасибо. Так себе. А ты как?
- Я очень плохо, - ответил Юрка.
- Неприятности, да?
- Да, большие неприятности,- подтвердил Юрка.- Понимаешь, он подумал,
что я собираюсь удрать. Представляешь, каков подлец?
- Да, неприятно,- отозвалась обезьяна.
- Он подумал, что я и каперты поэтому не покупаю, деньги берегу,-
продолжал Юрка,- а я искал сыну игрушку...
- Что теперь делать будешь?
- Не знаю,- ответил Юрка.
- Иди на траулер...
- Мне очень, понимаешь, очень не хочется его видеть,- сказал Юрка.
- Чего же ты хочешь?
- Я хочу есть,-сказал Юрка.-А ты хочешь есть? Обезьяна молчала. Она
сидела у обочины шоссе, тихо перебирая пепельно-розовыми пальчиками, и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг