даже снизу наподобие сталагмитов и сталактитов свисали, тор-
чали, высовывались многочисленные белесые, узловатые ко-
ренья. В нише никого не было, но что-то подсказывало Канди-
ду, что безлицые были здесь только что. Попрятались, стало
быть, решил он. Уж не попали ли мы к ним в логово? Среди
них, наверное, паника сейчас... А, впрочем, почему я решил,
что паника? Может, им абсолютно все равно?
Пора было осмотреть, куда выходит эта ниша, вернее - в
чем она вырыта. Он направил луч света туда, где должен был
находиться край ниши. Край действительно был недалеко, он
оказался совсем рядом, в двух десятках шагов. Световой крут
выхватил из мрака рваные, осыпающиеся края и уперся в проти-
воположную стену. Да, это была именно стена, земляная стена
прямо напротив их ниши, и тогда Кандид понял, куда они выб-
рались.
Они были в Трещине.
Едва луч света заскользил по противоположной стене, вых-
ватывая одну нишу за другой, монотонное хрипящее шипение,
царившее в Трещине, стало нарушаться. Оно буквально вспары-
валось резкими свистами, шипящие звуки меняли свою тональ-
ность, переходя то в свист, то в карканье. Здесь были десят-
ки, сотни ниш, стены Трещины были буквально испещрены этими
нишами, и в них шевелились, ползали или замерли неподвижно
десятки и сотни безлицых. Многие из них припали головами к
белесым кореньям, торчащим повсюду, если, конечно, это были
коренья. Потревоженные в своих норах светом безлицые неуклю-
же дергались, лихорадочно закрывались лапками, судорожно от-
ползали в глубь ниш и отчаянно шипели.
Они подошли к самому краю и увидели, что от их ниши на
противоположную сторону тянется шероховатое, шипастое, тол-
щиной с ногу корневище. Оно простиралось до противоположной
стены Трещины и на той стороне также уходило в нишу. Такие
мосты между стенами существовали не везде, но их было доста-
точно много. В основном корневища связывали ниши на их уров-
не, где расстояние между стенами было невелико: не более де-
сятка метров. По всей видимости, их ниша располагалась почти
у самого дна трещины. Кандид вытянул голову и посмотрел
вверх. Там, в немыслимой выси белела зигзагообразная полоска
неба. Трудно было даже предположить, какова глубина Трещины.
Свет сверху не доходил сюда, и не с чем было сравнить эту
бесконечность. Вечное царство мрака было здесь - и днем и
ночью. И еще здесь господствовал тот самый запах. Тот, что
слишком часто в последнее время тревожил Кандида. Запах Тре-
щин.
Кандид выключил фонарь. Паника среди безлицых в нишах
стала стихать, разноголосица шумов снова превращалась во
всеобщий, нудный шипящий храп. Первой подала голос Лена.
- Кто это такие?..- почти беззвучно произнесла она.- Их
так много... Где мы, Кандид?
- Это безлицые,- ответил он.- А мы у них дома.
Рыжий молчал. Помимо того, что парень здорово устал, ему
было явно не по себе среди этого огромного скопления подзем-
ных обитателей.
- Значит так - сказал Кандид и облизнул пересохшие губы.-
Я не знаю, что это за Трещина: та, которая вчера образова-
лась между стоянкой Одноухого и Безымянным озером, или же
какая-то другая... Но мы все равно почти у цели, мы проби-
лись, это главное... Мы поднимемся на поверхность через бли-
жайший ход. Если поймем, что вездеход - по ту сторону Трещи-
ны, тогда вернемся сюда, переползем по этому мосту туда и
будем искать выход там. Я предлагаю так.
- Обратно... сюда?..- пробормотала в темноте Лена.- А ес-
ли мы упадем? Сорвемся с этих... бревен, или что это та-
кое... Я боюсь.
- Не бойся,- успокоил Кандид.- Я полезу первым, потом мы
с Рыжим будем страховать тебя веревками. Да и потом, может,
и не придется возвращаться.
- Только давай отдохнем! - взмолилась Лена.- Ну, хоть
немного, а... Я не могу больше, у меня сил нету! Господи,
как я хочу умыться...
- Конечно, отдохнем,- сказал Кандид.
Лена со вздохом опустилась на колени и замолчала. Инте-
ресно, подумал Кандид, далеко ли до дна? Или мы уже на дне?
Он снова включил фонарь и направил свет вниз. Они были не на
самом дне, но достаточно близко от него, чтоб различить то,
что находилось под ними. Кандид многое узнал и понял в пос-
ледние часы, но то, что он-увидел, все-таки поразило его.
- Ты только погляди, Рыжий...- пробормотал он удивленно.
Там внизу лениво шевелилась гигантская темная живая мас-
са. Она вся состояла из безлицых, из их тел, то ли мертвых,
то ли спящих, то ли пребывающих в каком-то анабиозе. Было
трудно различить отдельные тела, и вся масса напоминала
сплошной многорукий, многоногий и многоголовый организм. Он
колыхался и подрагивал. Словно волны на поверхности озера,
по скоплению безлицых прокатывались упругие толчки, и тогда
некоторые тела безвольно перекатывались, наползали друг на
друга, переплетались друг с другом и снова распадались. В
какие-то моменты сквозь бреши в массе наружу вырывались клу-
бы лилового тумана. А может быть, лилового дыма. Эти лиловые
клочья медленно относило к стенам. А там, на этих стенах,
над самой подрагивающей массой неподвижно, вцепившись лапами
в землю, похожие на спящих мух, висели двуроги. Много двуро-
гов, очень много двурогов, целая россыпь серых, вытянутых
тел среди струек лилового тумана. Только двуроги были тут
как неживые, совсем какие-то не страшные.
Кандид оторвался от этого диковинного зрелища, выключил
свет, отошел от края ниши и сел рядом с Леной. Ему стало не
по себе. Вон оно, значит, как, думал он тоскливо. Вон оно
как все получается...
- Лена,- тихо сказал он.- Скажи, ведь там, за Скалами,
точно такой же лес?
- Конечно,- ответила она.- А почему ты думаешь, будто там
может быть какой-то другой лес? Откуда ему быть, другому-то?
Действительно, подумал он, откуда?
- А на самих Скалах есть какая-нибудь жизнь? - спросил
он, уже предчувствуя, каким будет ответ.
- Ну, насекомые всякие... Разная скальная нечисть. По
большей части, ядовитая. Понимаешь, я как-то специально этим
не занималась, чего там интересного на этих скалах? Туда же
на них еще как-то спускаться надо, потом подниматься... Я
только, знаешь, читала однажды любопытные материалы в архи-
вах. В последнее время у подножий скал находят много погиб-
ших аборигенов. Они, видимо, пытаются наверх лезть и срыва-
ются. Туда с помощью веревок и лестниц просто так ведь не
подняться. Но они, бедные, этого же не знают... Да и потом -
зачем? Для чего, спрашивается? Для чего они туда, на скалы,
лезут - это совершенно непонятно...
Тут Лена стала рассказывать какую-то историю из своей
жизни, связанную с альпинизмом на Материке, но Кандид уже не
слушал ее. Мысли его снова вернулись к безлицым.
Как все, оказывается, просто, думал он. Настолько просто,
что мороз по коже продирает от такой простоты. Не надо было
решать заранее, кто ты: враг или друг. Достаточно было быть
друзьями, когда необходимы были друзья, и сделаться врагами,
когда друзья стали больше не нужны. Когда друзья сами стали
препятствием... Вернее, даже не друзья, а помощники. Разве
может быть дружба между безлицыми и людьми? А вот использо-
вать людей в своих целях - почему бы и нет? Разве разумно
истреблять всех людей сразу, если можно дать им возможность
для начала перебить друг друга? И даже хорошо поспособство-
вать им в этом. Зачем отказываться от помощи тех, кто не бо-
ится воды и способен уничтожить многие озера, пусть даже это
осушение и проходит под флагом Освобождения? А когда осво-
бождать больше некого и нечего, можно начать действовать и
по-другому. Вместо Дьявольской Трухи - сахар, вместо развед-
данных и тактических советов - хорошие сказки о Лучшем лесе
и плохие сказки о Твердых землях. А для особо непокорных,
для тех, кто не поддается такому гипнозу, для тех, кто не
верит в заскальный рай, можно устроить очень веселую жизнь.
Точнее - веселую смерть. Пустить, к примеру, дезинформацию,
согнать всех в кучу, сделать Трещину, натравить двурогов...
Только вот зачем? Зачем им это? Неужели они, эти безлицые,
эти земляные черви, боящиеся света и воды, претендуют теперь
на роль хозяев леса? Или они становятся хозяевами лишь пото-
му, что больше никто не хочет ими быть? Голова может забо-
леть от таких вопросов. Но об этом нужно думать, обязательно
думать, очень много думать...
Ход наверх, который они нашли первым, оказался довольно
крутым. Они поняли это не сразу, а спустя некоторое время,
когда проползли уже очень много и думать о возвращении не
хотелось ни под каким предлогом. Для безлицых с их конечнос-
тями, приспособленными для подобной жизни, видимо, не сос-
тавляло никакого труда карабкаться и под такими углами. Кан-
дид же в какой-то момент не на шутку испугался, что тоннель
может и вовсе стать вертикальным. К счастью, этого не прои-
зошло, но попотеть им пришлось изрядно, и на один этот ход у
них ушло невообразимо много времени. Во всяком случае, так
им показалось. На часы Лена уже давно не смотрела, а чувство
времени у них под землей было полностью утрачено. Кандид ни-
чуть не удивился бы, если бы, когда они, вконец вымотанные и
измученные, вылезли из дыры на поверхность, в лесу был бы
вечер.
Но в лесу был день.
Никто из них, наверное, никогда в жизни так не радовался
обыкновенному дню с таким обыкновенным солнечным светом, та-
ким обыкновенным воздухом и такими привычными лесными голо-
сами. Они валялись в траве возле Земляной дыры и никак не
могли надышаться этим пьянящим воздухом, никак не могли по-
нять, почему мир вокруг так шумит, кричит и грохочет на все
лады, и никак не могли привыкнуть к такому резкому, нестер-
пимо резкому, слепящему свету...
Им не пришлось возвращаться в Трещину. Это оказалась не
та Трещина, что пролегла между стоянкой Одноухого и Безымян-
ным озером, это была другая Трещина и находилась она на се-
вере и от озера, и от Дурман-горы. В результате своих под-
земных блужданий, как выяснилось, они миновали и топь, и да-
же само озеро. Рыжий, очутившись в привычной для себя среде,
сориентировался очень быстро. Они миновали заросший лопухами
и лжегрибами овраг, поднялись по глиняному, почти напрочь
лишенному травы склону и вышли к Безымянному озеру. Вышли
даже быстрее, чем рассчитывали.
Только когда вдали, среди зарослей папоротника, замаячил
вездеход, Лена, наконец, дала волю чувствам. То, что она так
долго и с таким мужеством сдерживала в себе все это время,
теперь выплеснулось наружу. Уже на бегу она стала всхлипы-
вать, а потом, не добежав до вездехода каких-нибудь пяти ша-
гов, упала во влажную траву и заревела. Громко, протяжно,
навзрыд.
Рыжий взирал на это с немалым удивлением - такое зрелище
для него было редкостным. Но очень быстро это ему надоело, и
он прыгнул к вездеходу, собираясь основательно его осмот-
реть, обнюхать и облазить.
Кандид не пошел к вездеходу, он немного свернул и вышел
на дорогу. Бетон был теплый, шершавый, нагретый солнцем. Он
постоял немного, скользя взглядом по заброшенной, проросшей
мхом, потрескавшейся и местами вздыбившейся полосе. Пройдет
еще немного времени, мелькнула у него мысль, и лес проглотит
и эту дорогу.
Он устало присел на обочину. В некотором отдалении Лена
поднималась, размазывая слезы по лицу, и лезла в кабину, Ры-
жий заинтересованными кругами ходил вокруг вездехода, а Кан-
дид сидел и задумчиво смотрел на серую поверхность бетона.
Снова, как и вчера, когда он только нашел этот вездеход,
в душе у него шевелилось что-то неясное, туманное и тревож-
ное. Какие-то отблески былого, смутные, необъяснимые сполохи
костра прошлой жизни. Пробудившиеся внутри унаследованные
мечты и надежды... Но теперь они не пугали его, эти странные
неуютные чувства. Он смог подавить их, отвлечься от них, и
они покорно затихли, ушли куда-то на второй план. Он поче-
му-то совершенно не думал ни о вездеходе, ни о биостанции,
ни о чем другом, связанном с той, ставшей ему во многом чу-
жой, жизнью. Вместо этого он думал о нескольких горстках лю-
дей, нагруженных поклажей, медленно бредущих в высокой траве
через Паучий перелесок, думал о Чертовых скалах, хищно беле-
ющих вдали, и перед глазами снова стояла страшная картина:
черная разинутая пасть в земле и люди, сыплющиеся в нее, как
крошки с края стола...
Неужели это причина, чтоб сдаться, думал он. Сдаться, уй-
ти, смириться... Даже не попробовав поступить иначе? Я поче-
му-то не верю в это. Разве мало нас таких, кто не считает
это причиной? Тот же Рыжий с его органической неприязнью к
безлицым, с его тягой ко всему новому и попытками получить
ответы на многие вопросы, с его сверхчутьем и памятью. Разве
не найдутся в лесу еще такие рыжие? Или, к примеру, тот же
Сухой, как и я, отдаленный потомок цивилизации, с его бага-
жом знаний, который надо только хорошенько встряхнуть, и он
заработает, должен заработать... Разве не найдутся в лесу
еще такие сухие? Разве мало будет нас таких, кто захочет уз-
нать, почему мы так мешаем безлицым, почему они решили сжить
нас со света, избавиться от нас любой ценой? Может, не можем
мы существовать в лесу вместе, или чувствуют они в нас угро-
зу своему господству? Кто, собственно, сказал, что на Твер-
дых землях нельзя прожить? Кто пробовал? Разве не учились мы
приспосабливаться? К тому же безлицые боятся воды и света,
значит - не такие уж они и неуязвимые. Кто они, в конце кон-
цов, такие, эти безлицые? Правда болезнь леса, или очередное
испытание для нас? Испытание, которое надо пройти, обяза-
тельно надо пройти, иначе что же это получится? Ведь было
все! Было и Одержание, было и Освобождение, все прошли, все
пережили... Ведь выжили же, уцелели, не вымерли! Конечно, мы
изменились, мы не могли не измениться. Мы во многом стали
другими, что-то утратили навечно и что-то приобрели. Мы из-
менились, но изменился .и лес. Лес тоже не остался в сторо-
не. Вот тоже хороший вопрос: мы изменились, потому что изме-
нился лес, или лес изменился, потому что изменились мы? И
если безлицых рассматривать как очередной виток прогресса, а
мы при этом будем противостоять этому прогрессу, мы будем
бороться с ним и будем меняться в процессе этой борьбы, то -
это ведь тоже прогресс. Только это наш прогресс, собствен-
ный. И нам от него никуда не деться. И мы его никому не от-
дадим. Но об этом я еще подумаю. Об этом и многом другом...
Вездеход, фыркая, выполз на дорогу и стал разворачивать-
ся. Кандид поднялся и пошел ему навстречу. Рыжий с вытара-
щенными глазами и гиканьем носился перед машиной взадвперед.
Лена сидела в кабине и измученно улыбалась. На сиденье
шипела и потрескивала рация.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг