жирафята, мелкая живность все в полном согласии и дружбе,- "и возляжет лев с
агнцем" - как это там? Но не это лишило его дара речи. Над этим детским
садом витали маленькие, с младенцев, о белых крыльях и пухлых щечках самые
настоящие... ангелята - херувимчики или амурчики, как их рисуют в
карикатурах, только что без луков в руках! Он пытался заговорить: "А разве
вы тоже звери?" - вот что ему хотелось спросить, но язык не слушался.
Ангелята требовательно тянули руки, ожидая, вероятно, своей доли - и Антон
вдруг заметил, что у одного из крылатых деток один глаз несколько сзелена, а
не голубенький, как второй, а у другого херувимчика на левой щеке родимое
пятно. Близнецы, так твою так!..
- М'па-хотим-дай-много!.. - лепетали они ангельскими голосами.
Антон вдруг почувствовал сильную усталость. Его необоримо стало клонить
ко сну, веки сами смежились, его качнуло, и он поплыл по волнам
спасительного сна.
И очнулся вновь - все в той же пещере.
Все, что происходило с Антоном после, было, пожалуй, только дополнением
к уже произошедшему. Еда, сон, кормление - это были три кита его теперешней
жизни, его, как он называл, константы. Нет, конечно же, он много чего
наоткрывал и испробовал после первых дней. Антон нашел Главную рубку,
Динамик, Золотую полоску, он опытным путем установил кое-какие связи и точки
перехода в этом своем диковинном Ковчеге - ведь чем, как не космическим
ковчегом был его корабль-луч? "Может быть,думалось Антону,- и мы вот так
поселились на Земле - спланировали лучиком на подходящую планету где-нибудь
в археозое. Может быть, отсюда и все эти мифы о потопе и праведном Ное со
твари по паре". Вот только Антон не тянул на Ноя, он был не патриархом во
главе почтительной семьи, а... Да, пожалуй что, служителем в зверинце. Он
кормил животных - хорошо еще, хоть клетки чистить не заставляли!
Не то чтобы это очень уж обижало Антона - больше ставило в тупик. Его
Ковчег был сооружением, что говорить, грандиозным, фантасмагорическим, он
отдавал должное размаху замысла и исполнения неведомых конструкторов и
инженеров - почему-то Антон был уверен в их существовании. Это были создания
с воображением и, спору нет, с юмором именно из-за свойств этого юмора Антон
был почти уверен, что "Они" были все же людьми. В самом деле, один из путей
в Главную рубку был таким это Антону подсказал Голос: надо было правой рукой
чесать левую пятку, а левой рукой - держать мочку правого уха. Такая вот
клавиатурная комбинация,- не очень-то, кстати, удобная в исполнении, если ты
убегаешь от зубастой зверюги в одном из закоулков Ковчега. Зачем так? А для
смеху - Антон в этом не сомневался.
Или кормление зверей - ну, можно было догадываться, зачем это нужно -
наверное, сам-то процесс смысл имел. Если уж Ковчег нес в себе зверей в виде
каких-нибудь тонко-энергийных образов (тела? души?), то, вероятно, надо было
их как-то поддерживать в целости и сохранности. Наверное, его кормежка
этим-то и была на самом деле. Но, какого, скажите на милость, беса нужно
было это оформлять вот так по-дурацки? Такой юмор. А Музей Мусек в городе
чего стоил. Там вообще-то были выставлены раковины, но форма их всех один к
одному напоминала женскую штучку. И штучки эти красовались повсюду - и на
фотографиях, и на картинах на стенах, и под стеклом в витринах, и в
скульптурах метровых величин да еще в яркой раскраске. Антон, впрочем, не
знал - возможно, такой музей и впрямь существовал на Земле где-нибудь в
Амстердаме или Новой Зеландии, в каком-нибудь приморском городе на потеху
туристам. Но если и так, то поместить в Город именно такую коллекцию о
чем-нибудь да говорило. Явная насмешка: "Подругой мы вас, юноша, обеспечить
не можем-с, но ежели наскучит насчет чего, то есть тут музейчик, сходите-ка,
полюбуйтесь..." Да уж, шутники.
Опять же, спальня и кухня. Стоило ему попробовать приготовить обед в
одной милой квартирке Города, как Антона мгновенно перекинуло к родному
очагу, под облезлый свод с крошащейся побелкой. Постель - то же самое: Антон
мог заснуть где угодно, а просыпался всегда в пещере. Видимо, такой очаг и
такой ночлег наиболее соответствовали его природной склонности, да уж. Все
это вместе походило на какой-то хитроумный интерфейс с фенечками юморных
программистов - а возможно, этим и являлось. Обезьянка в зоопарке, к
примеру, была чем-то вроде экстренного прерывания - вызвать в памяти
нетленный образ ее выцветших глазок было сродни перезагрузке, как в том не
раз убеждался Антон,- он, разумеется, еще не раз вляпывался в ситуации не
самые упоительные.
Как бы то ни было, опорными точками в его жизни сохранялись
"константы" - еда, сон, кормление. Антон мог лишь гадать, зачем Им
требовался такой реализм, например, с его обедом - Антону приходилось лезть
в холодильник, доставать, что там было, варить, жарить, кипятить чай и
прочее в этом роде. Почему нельзя было без этого? Ведь естественная
потребность, обратная питанию, его не отягощала. По крайней мере, Антон не
помнил такого за все время в Ковчеге. А уж заставлять его отправлять нужду
исключительно в беспамятстве - ну, это было бы чересчур даже для Них, этих
юмористов-проектировщиков, кем бы Они ни были.
Помимо "констант" были в Ковчеге и "переменные" - да вот те же
Близнецы. Антон убедился, что их внешность меняется по обстановке. Как-то,
проснувшись ночью (ночью?) в своей пещере, он обнаружил, что с обоих боков
его облегают два не столь уж маленьких тела. Он потрогал рукой,- мех был
недлинный, но густой. На его движение зверь поднял голову - Антон увидел два
зеленых зрачка. Глаза выжидательно посветились, и близнец снова уткнул морду
в живот Антону. На сей раз близнецы были кем-то из зверей покрупнее -
волчатами, а может, тигрятами - Антон предпочел не выяснять.
Занятно было также забираться в купальню - она тоже была "переменной".
Не всегда это был берег реки, иной раз ему подавали бассейн, какие бывают
близ дома в фильмах про богатых, а иногда - озерцо или пруд. Как-то раз он
побывал в собственной ванной - конечно же, он ее сразу узнал. Но чем бы ни
была купальня, корытом или морским заливом, стоило Антону сделать шаг в
воду, как он оказывался все в той же реке с безмятежной прозрачной водой.
Как-то раз он там едва не сварился, вода была кипяток, близнецы пищали:
"вода-кипеть-забыл" и прочее такое на своем пиджин-антро - и Антон наконец
вспомнил, что он оставил на горелке чайник, ну и, пришлось срочно вернуться
и выключить. Так он открыл еще одну связь, водную, и теперь иногда нарочно
подогревал воду в чайнике до нужного градуса, а потом шел в купальню и
услаждал себя горячей ванной. Трудно сказать, нравилось ли это его
плезиозавру, насколько Антон понимал логику Ковчега, того это вряд ли
задевало - их воды были, так сказать, разнесены, а проверять Антон не
пытался. Хотя его что-то звало на тот берег, у него было чувство, что там
какая-то тайна или, возможно, ключ к ней, разгадка чего-то важного. Он
иногда добрый час вглядывался в дымку, казалось - вот-вот он окажется там,
на другой стороне, или о чем-то догадается. Но нет, все оставалось
по-старому, и Антон не торопил события. Зачем? - у него и так хватало риска
и приключений, и открытий - не было дня, чтобы Антон не узнал о Ковчеге
чего-нибудь нового.
Главным открытием, разумеется, была Рубка. Назвать ее иначе, чем
Главной, Антон бы не смог, даже если бы ее дверь не украшала такая
горделивая надпись. Там был прозрачный потолок со звездной бездной над
головой, там была куча пультов и кресел, там мигали окошки датчиков и
огромные экраны дисплеев. Может, это и было бутафорией, но - отсюда
начиналась Главная линия - это раз, а еще убедительней, отсюда открывался
вид сразу на весь Ковчег. Рубка была круглой, метров пятнадцать в диаметре,
почти впритык друг к друг по стене шли большие окна - и вот в них-то
раскрывалась панорама, возможно, всего Ковчега. В одном окне Антон мог
наблюдать зоосад - тот самый, с каруселью и слоном на верху. В другом был
вид его кухоньки, в третьем пышно зеленели джунгли, в прочих были зимний
лес, саванна, дно моря, мезозойское редколесье - с динозаврами, а как же,
чай, не лаптем шти хлебаем,- а еще и вовсе не понять что: какая-нибудь
сероватая мгла - туча, что ли? - или мерцающая чернота - может быть, недра,
пещера какая-нибудь? Виды можно было менять, понажимав кнопочки рядом с
окном, однако это не были экраны мониторов, как поначалу подумал Антон.
Любое окно можно было открыть и выбраться через него, просто спрыгнуть
туда - или нырнуть, если за стеклом было море. Антона подмывало попробовать
шагнуть прямо в водную толщу, на придонный песок за одним из окон. Или, еще
интересней, в тучу - не дадут, поди, помереть, если что, но на такие опыты
он пока не отваживался.
Загадок и так было невпроворот. Антон недоумевал, например, зачем все
это повторять на Главной линии. Та не была так надписана, в отличие от
Рубки, она просто обозначалась крупным белым пунктиром на полу - так вот
размечают шоссе. Линия эта начиналась от дверей Главной рубки и вела по
коридору в виде полукруглого тоннеля, а в нем была куча дверей с
окошечками - и в окошках были те же виды, что в Главной рубке. Да и войти
туда можно было, тоже просто открыв дверь. И уж коли Они соорудили эту Рубку
и Главную линию, то, видимо, не просто для обзора или путешествий в
географию и палеонтологию - но для чего же? Может, для него, Антона, раз уж
он допущен ко всему этому?
Если так, то его исследование подвигалось туго, а освоение Ковчега и
того хуже. Конечно, если допустить, что времени в запасе - целая вечность
(впрочем, кто его знает), то помаленьку-полегоньку... Антону порой хотелось
начать составлять путеводитель по Ковчегу. "Чакра обезьяна - срочный выход
из аварийной ситуации... Окно кухни - точка перехода в открытый космос и
беседа с Мировым Духом..." Вот только не для кого было составлять такое
пособие, из людей Антон был тут один, Ной-одиночка. А кстати, насчет
аварийного выхода - на Главной линии Антон нашел и такой. Дверца была
небольшой, только-только протиснуться, и больше походила на люк
мусоропровода. На нем почему-то был крупно нарисован черный таракан -
точь-в-точь такой, что обосновался на кухне Антона - если, опять же, это был
таракан, а не какой-нибудь индонезийский жук-водолюб. Рядом с дверцей по
стене шла красными буквами надпись: "Аварийный выход. При аварии выдернуть
шнур, выдавить стекло и отжать дверцу люка". Антон засмеялся - он вспомнил,
что читал как-то точно такую надпись на потолке автобуса. Он даже как-то
сочинил стишок, сложив первые-вторые слога слов. Получилось:
Ававы при ававы
Шну высте при ававы
- эту абракадабру он напевал иногда на мотив: "По улицам ходила большая
крокодила...". Не удержавшись, он громко затянул свою смешилку и,
пританцовывая, захлопал в ладоши. Близнецы оказались тут как тут и
предостерегающе запищали:
- М'па-н-зз-а-трогать-нет-плохо!
Антон успокоил их - ясно же, в Ковчеге все было не просто так, и он не
собирался играть с чем-то, что предназначалось, по всему, для каких-то
крайних случаев. "Наверно, тут какая-нибудь капсула спасательная,- рассудил
Антон. - Мало ли какой космический катаклизм". Он запомнил это на будущее и
больше сюда не совался.
Что же до отсутствия людей, то за это Антон поручиться не мог. В
определенном смысле люди, конечно, на ковчеге присутствовали - Антон мог
вдоволь наглядеться на них не только из окна кухни, но и наблюдать в
зоопарке, том, с каруселью. Он даже кое-кого из них запомнил, потому что
иные посетители были завсегдатаями. Часто он видел тут двоих детей, брата и
сестру,- они, вероятно, были бесценным потомством кого-нибудь из дирекции,
судя потому, что постоянно околачивались у клеток и были на короткой ноге со
служителями Зоо. Но вот насчет пообщаться - тут у него были только близнецы
и Голос. Антон мог только допускать, что Ковчег должен бы везти еще
кого-нибудь, людскую рассаду, хотя это было под вопросом. А вдруг создатели
корабля это все-таки существа иного порядка, не люди, и они решили на
следующей Земле обойтись без такого неудачного поселенца как человек? Один
вот Им понадобился - он, Антон,- клетки чистить - и достаточно. От таких
мыслей настроение портилось, и Антон спешил к Философствующему Динамику.
Он натолкнулся на него в одном из помещений библиотеки Города.
Сначала-то услышал голоса и так обрадовался, что едва не подвернул ногу,
опрометью бросившись к воображаемым сородичам и попутчикам. Но в зале никого
не было, голоса шли прямо из воздуха, с высоты метра в полтора близ стены с
полкой энциклопедий, будто тут был висел невидимый радиоприемник. Антон
ошибочно решил было, что это что-то вроде чтеца-говорильника - озвучка книг
библиотеки. Он, кстати, уже продвинулся со чтением в Городе. Букв Антон
по-прежнему не различал, но каким-то непонятным образом стал улавливать
общий смысл напечатанного и распознавать содержание отдельных мест,
например, надписей к рисункам. Оказалось же интересней, чем говорильник - в
невидимом динамике беседовали меж собой люди, можно было хотя бы послушать
своих. Правда, эти свои Антона не слышали, они толковали о высоких
материях - да еще как, порой сутки напролет. В самый первый раз, когда Антон
обнаружил Динамик-Философ, дискуссия велась о смысле жизни, ни больше ни
меньше.
- ...Э, батенька,- возражал некий скептик невидимому же оппоненту,да
ведь все, что мы об этом знаем, это лишь то, что мы ничего не знаем. Вы тут
про высшую цель, самопознание, Богочеловечество... А я вот не на шутку
задумываюсь: а ну как вот в этих самых стенах каждый атом усеян душами
усопших, и они вот сейчас, сию минуту, всех нас слышат и мучаются муками
Тантала из-за того, какую мы тут порем чушь?
- Что вы такое!.. - возмутился собеседник скептика.
- Погодите-ка, я еще не кончил,- не дал сбить себя скептик. - Это еще
цветочки. А что если вот эта их мука, терзания наших усопших наблюдателей
из-за нашей невыносимой мелкой чепухи - если это и есть смысл нашей с вами
жизни? В том, значит, раскладе, что их мучения - это воздаяние им за
идиотскую бессмыслицу их жизни, а мы с вами, батенька,бессознательные
исполнители этой казни, для того созданы и существуем. Мы-то думаем, что
ведем наши фи-ло-со-фи-че-ские диспуты для собственного удовольствия - а на
самом деле - чтобы грешников горше язвить. Вот вам и смысл жизни. Ну-с, что
скажете?
Собеседник стал возражать, но Антон не слушал. Он пробормотал вслух:
- По крайней мере, в отношении одного из усопших это, возможно,
совершенная истина...
Он отошел прочь - поразмыслить о своем, он задумался - а может, он и
впрямь того, умерший? Антон думал так и сяк и успокоил себя тем, что если он
и не вполне жив, то в той же мере, в какой раньше, "дома". Все же он
попробовал обсудить это с Голосом, Антон иногда вышагивал за окно кухни,
полюбоваться на космос и пообщаться с Голосом. Что тот сказал ему, Антон
вновь не запомнил - вернувшись, Антон обычно забывал большую часть бесед. Но
он стал иногда заглядывать к Динамику, иногда слушал, а иногда, если тот
помалкивал, высказывался сам. Антон говорил:
- Вот и неправда, господин скептик. Не такой уж я грешник и не так уж
меня казнят. У меня здесь море приключений, и вся планета с ее эрами и ее
зверями. И кто знает, что я еще найду и о чем догадаюсь! Может, я еще
переплыву реку назло плезиозавру. А там... А может, я еще сам перестрою весь
этот Ковчег - и у меня будет столько... столько... ну да, что с вами
спорить - вы ведь знаете только то, что ничего не знаете. А летай вы из окна
на беседу с Космическим голосом - небось, не пороли бы свою - не знаю как
назвать ее, вашу философию.
А иной раз Антон просто излагал свои мысли и открытия - то интересное,
чем хотелось поделиться с ровней, с людьми. Он рассказывал:
- Никогда не собирался быть учителем, а в школе особенно, но теперь я
провел бы там один урок. Я бы назвал его - география квартиры. Я бы дал
домашнее задание: нарисуйте план вашей квартиры и раскрасьте, как в атласе
раскрашены географические зоны. Посмотрите, на кухне у вас будут субтропики,
а в ванной - джунгли: там льются теплые дожди, там влажно и знойно. А вот
комната, там на полу ковер, и значит, это степь или пампасы. Да, или прерии.
Стол и мебель - это, конечно, нагорья и плоскогорья и прочие возвышенности.
А кстати, какое самое высокое место в доме? Нет, не шкаф и не потолок. Это
балкон: потолок - это два метра с чем-то, а от балкона до земли
высоко-высоко. Это настоящая Джомолунгма! И заметьте, этот горный пик, плита
балкона - она вровень с полом в доме. Значит, самое высокое место лежит
прямо у нас под ногами. Так, а теперь скажите мне, у кого дома есть
антресоли или самодельные полатцы для всякого домашнего хлама? Ага, они у
вас есть, и где же они находятся? Высоко, под самым потолком. А для чего они
служат? Для хранения не самых нужных вещей, это кладовая. Но кладовая у нас
на Земле - это ее недра, верно? Как интересно получается - земные недра у
нас в доме висят над головой, а вершины гор лижут нам пятки. Странная же это
вещь - наша квартира!
Философы в Динамике никак на это не откликались. Но Антон не смущался,
приходил снова и выкладывал очередные озарения:
- Вы знаете, господа мыслители,- произносил он в тон ученым беседам,- а
я вот подумал, что самая наша точная наука, математика, возможно, как раз
самая неточная. Потому что самая гуманитарная, самая человеческая из наук.
Уж слишком мы верим в ее идеальность - дескать, пятью пять и на Марсе
двадцать пять. Не знаю, как на Марсе, а царстве живой природы, господа, я
так полагаю, нужна особая наука биоматематика. Это у нас, людей,
сложение-вычитание, синус-косинус. А у братьев наших меньших, папоротников и
синиц, числа должны расти, жениться, давать потомство, образовывать стаю,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг