котом, рос клен, не слишком высокий и с наклоненным стволом, как раз такой,
чтобы безопасно можно было полазить. Барсик, однако, накануне не мог с него
спуститься - может, просто не хотел, так что Брату пришлось самому
забираться и скидывать горе-верхолаза на руки Бабушке. Встретив после того в
садике рыжего кота, Барсик долго вертелся возле, а потом рыжий кот забрался
на ту самую развилку и грациозно спустился вниз - не по-медвежьи, а на манер
куницы или генеты - лапами и мордой вперед, - и сразу же, как ушел рыжий
кот, все это повторил Барсик. Как они поняли друг друга? Зверьки даже не
нюхались и уж точно не вступали ни в какие перемяукивания, вообще как бы не
замечали друг друга. Стало быть, был какой-то способ прямой передачи желаний
и нежеланий - может быть, тот же, каким люди понимают друг друга без слов.
Что до рыжего кота, то Барсик стал пускаться в форменное преследование при
каждой встрече, ходя за ним тенью и наблюдая все действия - а Брат наблюдал,
как одна любопытная кошка, дымчато-полосатая, что крутила шуры-муры с котом
такой же расцветки, отрывалась от ритуальных игрищ и сверху, с забора, жадно
изучала пробегающего под ней незнакомого котенка. В конце концов Барсик
нарвался на трепку, когда попробовал полюбопыствовать какой-то встречной
кошкой - рыжий кот в прыжке сшиб Барсика со ствола, где тот пытался
укрыться, и повалял по земле. Вновь захромавший Барсик отошел, припадая на
ушибленную ногу, а рыжий кот снова приступил к нему, пренебрегая Барсиковым
грозным шипением, но тут уж вмешался Брат - нечестно, котенок и так
отступил, к тому же, хромает - и Брат вицей стегнул рыжего по яйцам. Рыжий
кот описал по двору широкий круг и убрался прочь. Больше он не решался
трогать Барсика - иногда хотел, но взглядывал на Брата, возвышающегося
поблизости, и оставлял пагубное намерение.
А Брат позже как-то видел, как рыжий кот вместе с умной кошкой, два
местных авторитета, загнали на дерево какого-то пришлого кота, - кажется, он
просто потерялся и прибился в этот двор за неимением чего-то лучшего. Теперь
заблудший жался ко краю полого растущего кленового ствола, а рыжий кот и за
ним умная кошка сидели в паре метров - не торопясь, спокойные, уверенные в
себе, - с явным ожиданием вручения верительных грамот и рассказа о своих
обстоятельствах от пришельца. Потом Брат еще видел, как этого пришлеца
преследует другой местный кот, когтя сзади лапой и предлагая померяться
силой - этот задира, как заметил ранее Брат, был как раз из неуважаемых во
дворе, но теперь этот забитый кот повстречал кого-то, еще более напуганного
и растерянного, чем он сам, и спешил самоутвердиться - и Брат невольно
подумал, что и тут все как у людей.
Враги наступали со всех сторон: справа подбежал большой черный кот, про
которого Толстой Бабушке одна старуха рассказывала, что он большой драчун и
бьет всех котов, прямо надвигался на Барсика ушастый спаниэль, сзади была
проволочная сетка забора, но и за ней обнюхивала Барсика через проволоку
подоспевшая любопытная кошка - та, что раньше разглядывала Барсика со
штакетника сверху. Черный драчливый кот, не обращая внимания на собаку рядом
с ним, тянул к Барсику лапу - и Барсик, подражая взрослому, тоже храбро
протянул лапой в сторону черного кота. Очевидно, это был ритуал знакомства
бойцов - и черного кота не смущало то, что он заманивал в драку
несмышленыша, вдвое его меньше. Меж тем, спаниэль присунул морду чуть ли не
вплотную, - видимо, пес жил с кошкой и привык дружить с этим племенем, чего
не мог знать Барсик - и на виляния хвостом и желание познакомиться кот
отвечал боевой стойкой и выражением - на морде - свирепой решимости постоять
за себя. А меж тем слева уже выбралась из-под забора любопытная кошка и тоже
приблизилась к коту - и вздыбленный Барсик сделал несколько
предупредительных напрыгиваний в ее сторону. Любопытная кошка зарычала и
отбежала в сторону, продолжая наблюдать за происходящим, а Брат удивился он
впервые слышал, как рычат кошки - совершенно по-собачьи. Все же ситуация
выходила чересчур напряженной - черный кот явно предвкушал потасовку, а
глупая собака только мешала, встревая со своим непрошенным дружелюбием в
чужую игру.
- Давай-ка его унесем, - предложил Брат Толстой Бабушке, поднял
котенка, и они трое покинули чужой двор.
Но черный кот последовал за Барсиком, и когда кота спустили на траву,
снова приступил со своими маневрами. Барсик не уходил с рубежа, но, видимо,
чувствовал угрозу и постепенно терял уверенность. Приходилось вмешаться:
- Барсик, Барсик! - позвал Брат - и кот - пожалуй, в первый раз за все
время - с готовностью откликнулся. До тех пор его надо было дозываться, даже
чтобы угостить вкусненьким, кот любил следовать своим внутренным решениям, а
не побуждениям извне. Но теперь Барсик сразу воспользовался предлогом, чтобы
оставить место на ринге, и побежал к Брату, доверчиво глядя ему в глаза:
дескать, не отступил, а - позвали, - и у Брата осталось отчетливое чувство,
что хитрость эта была проделана совершенно сознательно. А Толстая Бабушка
взяла вичку и прогнала драчливого кота прочь. И правильно - чего это на
маленьких!
- В морду мне метит, - распознал Брат, наблюдая с дивана, как
разгорается сверкание в глазах кота, внизу у ног людей приготовившегося к
прыжку. Барсик очень долго прилаживался, переминался с лапы на лапу, а потом
пушистой молнией взлетел по дивану и, погасив уже скорость, мягко ударился
лапками в лицо Брату.
- Угадал, - прокомментировала сидящая рядом Толстая Бабушка.
Но это было больше, чем угадкой - каким-то образом Брат понимал и
ощущал намерения и душевные движения кота, а тот, в свою очередь, умел
почувствовать ожидания людей и, хотя не всегда немедленно, откликался. К
примеру, иной раз, когда Брат нагибался в прихожей зашнуровать кроссовки,
Барсик пользовался этим, чтобы вспрыгнуть ему на спину, а оттуда перемахивал
на вешалку. Брат не учил тому, но когда захотел показать гостям этот трюк,
то Барсик отозвался сразу же, едва Брат, наклонясь у дверей, похлопал себя
по спине. Затем, безошибочно чуя желание старших похвастаться его
игровитостью, кот стал дожидаться наклонения гостевых спин и смело взмахивал
по ним на вешалку, сбрасывая на пол головные уборы и лапой играя, если кто
из гостей тянулся за своей шапкой или шляпкой. Иногда подобное уловление
пожеланий протекало с задержкой, то есть Брату надо было наперед что-то
подумать или представить, а час-три-день спустя Барсик проделывал именно
это. Возможно, - размышлял Брат, - это потому что у их мозгов мощность
меньше, ну, как в компьютере - раз процессор попроще, то и времени больше
уходит - пока маленькая головешка эту мыслеграмму расшифрует, время-то и...
Но такое соображение не стыковалось с мгновенным бессловесным
взаимопониманием в других случаях, и Брат лишь принимал его факт и понятия
не имел о причинах, он только удивлялся иной раз, почему образ человека из
его сна вдруг моментально свертывается, как картинка на телеэкране,
становясь по пробуждении котишкой на столе.
- Ну же, - подбадривал Брат незадачливого следопыта, присев на корточки
и подсаживая кота на колено, чтобы было сподручней допрыгнуть до
подоконника - это было уже следуюшей весной, кот сиганул на навес, что шел
под окнами во всю длину дома, а потом растерялся, не получивши еще опыта
своей взрослой силы и пока по-котеночьи оценивая расстояния и свою
собственную прыгучесть. Это было оборотной, слабой стороной обучаемости у
людей - в доле случаев, Барсик слишком держался линии уже усвоенного и
неохотно от нее отклонялся. Вот и теперь, на навес-то выпустили
какая-никакая, а площадка для поисков и прогулок, а потом Брату пришлось
вылазить самому и объяснять коту, что высота подоконника ему вполне по силам
и если он не запрыгивал туда раньше, то не потому что невозможно, а просто
не было случая. Урок Брат повторил уже в квартире, посадивши кота к
подоконнику и понуждая запрыгнуть, что кот и проделал, слегка
поупрямившись - но при том, поменял направление и запрыгнул все же на стол,
а не на подоконник - высота была такая же, зато получалось, что решил сам,
_по его_, а не по чужому. От второго же прыжка Барсик уклонился мягко, но
непреклонно - разлегся на полу мешком, саботируя дальнейшие упражнения: он
все уже понял и не собирался потакать ненужному. И действительно, с тех пор
кот с навеса запрыгивал в окно сам, да и к соседям наведывался, а однажды
принес и положил к ногам Бабушки пойманного им большого жука. Жука Толстая
Бабушка, повизжав, выкинула на асфальт - всяких жук-олень-рогач-носорог,
окромя тараканов, она боялась до смерти, но все равно была очень
растрогана - ну как же, подношение, хотел порадовать.
Ничего себе шалость, взять да прыгнуть на лицо спящему Брату! Хорошо
еще, c головой закутывался во сне Брат, от комаров и мух закрывался, а то бы
прямо по рту потоптались наглые немытые лапы. Прыгнув же, убегал Барсик -
знал, что делал, озоровал - ночью не прыгал, а днем, когда Брат на полчаса
ложился подремать - впрочем, бывало и Бабушке на лицо прыгал. Утрами же было
другое, тогда Брат еще не вставал рано - давал время корейцам собраться на
рынок, поэтому до восьми лежал, не на работу, куда торопиться, да и кот
тогда еще не обзавелся привычкой спать с людьми, это уж потом повадился - и
чаще прилегал в ноги Брату, а не Толстой Бабушке, а та радовалась котовому
прилеганию, поощряла, оглаживала кота, хотя и неудобно ей было ночью - ноги
затекали, повернуться боялась - ну, как же милого друга потревожить? Брат
моностих сочинил: "Кот в ноги лег - тепло от кота!". Что правда, то правда,
умел погреть котишка больное колено или, опять же, ступни, когда никак не
согревались при простуде какой-нибудь. Но Брат-то с котом не как Бабушка -
надо, так и повернется, и на пол спихнет. И заметил Брат: приспособился
кот - когда Брат поворачивался, поднимался и переступал на кровати,
пропуская на другое место ноги Брата, а потом снова приваливался к Брату,
пушистая грелка, а вот под одеяло не шел, как иные коты любят, впрочем,
этого и Брат не хотел. Но это ночью, потом, а в первое лето кот утрами
навещал Брата и очень любил проказу: стукнет спящего лапой по лбу - и деру.
Брат остерегался, что кот сдуру по глазам может царапнуть, и стал угадывать
эту непрошенную побудку - еще хвостатый будильник в комнату идет, а Брат уж
проснулся, почувствовал, закроет простыней лоб и глаза - а кот тогда лапой
по носу, да еще как-то раз когти не убрал, в пол-носа царапина была.
- Ну, а где же они у него? - в который раз недоумевала Толстая Бабушка,
зрительным способом не выявляя у кота мужских половых признаков. Должны же
вырасти, он ведь большой уже! Может, это Марфа, а не Барсик?
Осмотр она производила, положив кота себе на колени животом вверх. Кот
покорно лежал, слушал - и вдруг выставил из мохнатого чехольчика остренький
красный член.
Брат хохотал в совершенном восторге:
- А это ты видела? Убедил теперь?
- Фу, бессовестный! - и Бабушка смахнула кота на пол. Этот случай она
потом вспоминала часто: да уж, доказал - понял ведь!
Барсик же не то чтобы понял, а скорее, как бывало, угадал, чего от него
хотят, воспринял передаваемое - и откликнулся на запрос. После этого Толстая
Бабушка принялась шутливо пугать кота, уложив на колени:
- Ну что, отрежем яйки? А? Отрежем?
Кот цепенел. Один раз она действительно чуть не отрезала мужское
сокровище, по ошибке, - нащупала на животе катышек свалявшейся шерсти, а
такие она выстригала, пушистая шерсть легко сбивалась в этакий войлок - ну,
и теперь тоже собиралась остричь, да неудобно было, Брата позвала, чтоб он
стриганул.
- Ты что, старая! - возмутился Брат. - Это же яйцо! Ты поосторожней
ножницами-то, а то...
Верно, ошибиться легко было - шерсть длинная, густая, другие коты идут,
так у них под хвостом сразу яйца видать, а у Барсика так никогда и не стало
видно - штанами все закрывалось, даже у взрослого. Бабушка рассказывала
Брату:
- Стала ему расчесывать живот расческой, случайно яйцо задела
посмотрел!
Осенью вернулась с дачи Крыска - так в дому меж собой иной раз называли
соседку, а потому называли так, что Крысой она была по гороскопу. Когда
поселилась, то долго искала подступ к Толстой Бабушке, нравилась та ей, а
Брат знал из восточного гороскопа, что "крыса очарована обезьяной" Обезьяной
же, и хитрожопейшей, была Толстая Бабушка, и на основании видимого
расположения к ней Брат предположительно и вычислил соседкин знак - как-то
явно напрашивалось. По наводке Брата Бабушка как-то затеяла разговор насчет
гороскопов, и что же? - Крысой соседка и оказалась, а по месяцу Скорпионом,
как и сама Толстая Бабушка. И Брат посоветовал Бабушке: "Ты с ней дружи,
дружи, у вас совместимость хорошая" - и стала Бабушка дружить, а до того
сторонилась. Крыска прямо до неправдоподобия подтверждала облик, приписанный
ей восточными звездочетами, - вот вроде зыбкая это вещь, гороскопы, а уж тут
сходилось, ничего не скажешь, - а именно, Бабушкина соседка была расчетлива,
оборотиста и сентиментальна одновременно. Эта расчетливость сильно сердила
Толстую Бабушку - дело в том, что завязав дружбу по сердечной склонности,
соседка немедля нагрузила ее практическим применением. Много чего тут было -
и размещение коробок с разным добром в Бабушкиной квартире, а то у Крыски не
повернуться, и присмотр за ее квартирой, за квартирантами, пущенными на
лето, и совместные походы в Крыскин гараж, на яму, достать и принести
то-другое, и даже включение света вечером, чтобы Вале открыть дверь в
освещенную квартиру, ну, а главное, Брат с Толстой Бабушкой крепко выручали
Крыску с Тобиком, собачонкой, подобранной на улице - выгуливали его раз в
день, потому что днем не было Вали дома, у сына сидела с его собакой, а то
если с Боем никого не оставить, то пес начинал кидаться на дверь и портить
мебель, стресс был у собаки от одиночества, вот и приходилось ездить
караулить чужую собаку, а свою поручать соседям. Бабушку почему-то больше
всего сердило всучивание ей на лето соседкиных вещей, хотя тут-то какой труд
подержать у себя пару кулей или коробок, еще не нравилось, что Крыска
слушать про чужие горести не умела, только начнет Бабушка, а та перебивает:
"Это что, а вот у меня..." - и уж не остановить, - а еще сильно надоело в
конце концов гулять с Тобиком, - это да, это и Брату обрыдло, но не в том
была обида, не в самих трудах на Крыску, а то Бабушке не нравилось, что та к
ней идет с _корыстью_ - а Бабушке хотелось, чтоб ее чтили бескорыстно, вот
как Роза: ее никто не заставлял с этими мороженками, отказывалась Бабушка, а
та все равно принесет и на табурет положит у дивана.
И ведь не права была Бабушка в своих обидах - во-первых, от Крыски тоже
добра было много, мало что ли она подарила - и сумок джинсовых, хороших, без
сносу, и курток таких же несколько, Брату и внукам Бабушкиным, и стелек
отличных много пар, сама все шила - на продажу на рынке, и хорошо брали,
даже пенсию с книжки не снимала Крыска, а еще овощами делилась с дачи, и
ягоды посылала с оказией, смородины по ведру каждое лето, и угостить Бабушку
всегда любила стряпней своей, а еще с соседкиного телефона Бабушка дочери
звонила или Брат куда ему надо, не надо бы и считаться - кто кому чего, а
главное - совсем не в корысти дело-то, Крыска и без выгоды могла порадеть
ближнему - как-то раз вообще постороннюю женщину у себя три месяца держала,
пожалела за ее злосчастные обстоятельства - ну, а женщина та, уж как
водится, аферисткой оказалось, умела пронять людей на жалость правда,
Крыска-таки, уходя из дому, на ключ ее запирала. Так что просто
расположенность, склад такой практический был у Крыски - ну, видит, что вот,
в руки прямо плывет возможность пользу устроить, а ей ведь на самом деле
надо, вот и устраивала. Объяснял все это Брат Бабушке, да она и сама
понимала, а все равно сердилась: "Ну, вот не может она..." - и как-то в
сердцах даже сказку написала про толстую - а сама-то уж не тоньше стала - и
неряшливую Крысу, как та Крота обставила. А Крыска-то и две рубашки в
больницу потом дала, и сама сколько раз приходила сидела, и на похороны дала
двести рублей, и к телефону звала, когда звонили чуть не в час ночи... Да и
в конце-то концов, у кого нет недостатков - "хороших нет, все люди" такой
афоризм Брат как-то раз услыхал у народа. Но Толстая Бабушка, как по опыту
вывел Брат, чисто энергетически нуждалась в периодическом бурном выяснении
отношений, чтобы кто-нибудь был перед ней неправ, а она в сражении
восстановила попранные права - и иногда Брат имитировал участие в таких
разборках, но поскольку калач он был тертый, то поживиться им Бабушке не
слишком удавалось, так что оставалось язвительно ворчать на соседей: не то
чтобы Толстая Бабушка не могла поругаться, могла, еще как, но тут уж в ней
верх над Скорпионом брала Обезьяна - с дерева наблюдала за схваткой тигров,
это уж приходя домой она делилась с Братом: "Вот такая-то с той-то подруги,
стояли разговаривали вместе, а как та ушла, она всю ее обосрала". Но дальше
Брата Бабушка никому не передавала, умна была, с обезьяньей ловкостью все
скругляла и поставить себя умела, - а с другой стороны, зато и пламя-то,
пар, раж в себе оставляла и жалящую язвительность Скорпионову внутрь себя
обращала, а это ведь психосоматику нехорошую дает. "Сколько энергии-то", -
восхищался Брат при вспышках Толстой Бабушки и приобняв за плечи, сверху -
на голову выше был - изрекал: "Гнев - это желание сражаться, но с тем ли ты
сражаешься и за то?" - и обезоруживал, умиротворял домовоительницу - ценила
ум и смешное, меткое слово любила, да и сама восхитительно высказаться
могла, а энергии у ней действительно было много - Брат вздыхал: "Да, будь у
меня столько, я бы не то что Тапахрицей, а Чубайсом в РАО ЕЭС сидел!"
Да, так Крыска - во-первых, Тобик раньше любил забежать к Брату и
Бабушке в дом - за своих держал, а тут не пошел, не видел кота, а чуял
только - и все равно, сразу признал, что тут уже чужое, нет ему ходу, хозяин
есть, забито. Во-вторых, Крыска, уже после всех перетаскиваний вещей из
машины наверх, зашла к Бабушке и первый раз увидела на коробе кота, в
прихожей у двери, а кот всегда там позицию занимал при звонках в дверь - не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг