Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
было слышно, как шуршит кровь в капиллярах венценосного лба -
император то наливался багровым цветом, как пион, то белел,
как Гималайские вершины. Наконец, окрас его лица принял
какой-то полосатый вид и на этом установился. Все ждали, что
будет дальше, но император молчал. Кто-то из придворных робко
произнес что-то о мальчишеских шалостях, другой неуверенно
бормотнул о вреде для детского здоровья ранней мастурбации, и
тут император заговорил.
     - Эта молодежь... - с глубокомысленным видом произнес он.
- Она всегда ищет романтики... Но проходит время юношеских
порывов и... - император мелко закивал головой, что должно
было изображать мудрую снисходительность,- и жизнь берет свое.
Мы все были романтиками, а теперь вон... - и государь снова
мудро закивал,- жрать-то охота, небось!
     Зал облегченно перевел дыхание.
     - Да, да! - послышался отовсюду хор восклицаний. - До
чего точно сказано! У мальчишек - у них всегда в голове
романтика.
     Аббат Крюшон поднялся и громко сказал:
     - Вот тут говорят, что принцу пора расстаться с юношеским
романтизмом, да и адресок, дескать, забыть надо,- хотя никто
не говорил ничего подобного,- а я говорю, что в его возрасте
подобная возвышенность  ума чрезвычайна похвальна! - да и
адрес мы помним без всякой бумажки!..
     Император одобрительно посмотрел на Крюшона и милостиво
кивнул ему. Посыпались новые восклицания.
     - Аббат совершенно прав! У мальчика романтический склад
души, это замечательно!
     - Конечно, конечно, сразу видать будущего поэта!
     С места поднялся один из придворных и сказал:
     - Ваше величество! Но если у наследника такая
романтическая душа и к тому же - незаурядные литературные
способности, почему бы с ним не позаниматься кому-либо из
наших мэтров?
     - Да, да! Например, Ли Фаню! - тотчас отозвался зал.
     Император несколько нахмурился - он был в размолвке с Ли
Фанем. Императрица же немедленно ухватилась за эти слова:
     - У мальчика литературный талант, а из-за твоего
Тарзана,- накинулась она на супруга,- наш лучший писатель Ли
Фань удален от двора (хотя Ли Фань сидел в это время за одним
из столов). - А кто же будет заниматься с ребенком?
     Тут встал из-за стола редактор одной из двух местных
газет Ван Вэй:
     - Ваше величество! Мы тут посоветовались и единогласно
решили... У нас тут есть избранный кружок любителей изящного -
"Золотой аргонавт". Мы туда, конечно, только самых лучших
стихотворцев берем, но у принца такой талант, что и
обсуждать-то нечего... В общем, мы его записали в почетные
члены с присвоением звания "золотой аргонавт". Так что пусть
приходит, мы его вырастим во всемирного поэта!
     "Золотой аргонавт" гордо оглядывался по сторонам, корча
рожи всем сразу.
     - Ну, вот видишь, обошлись и без Ли Фаня! - засмеялся
император.
     Зал дружно поддержал, вежливо похихикивая.
     - А я, ваше величество, из своего детства могу похожий
случай рассказать! Можно? - заговорил один из некитайцев, и
граф узнал в нем того, кто предлагал оборвать ему яйца.
     - Кто это? - спросил граф Зузу.
     - Это Гу Жуй, у них соперничество с Ли Фанем,- охотно
объяснила Зузу.
     - Значит, был я, помню, сопляком-подростком, лет
тринадцать, что ли... Ну, ясно, тоже своего старика за козла
держал - ума-то не было, романтика одна в башке. Ну, значит,
была у нас одна служаночка без пробы, сикушка на год меня
моложе. Я уж ее и там тискал, и тут, - ну, кое-как сговорил
придти вечерком в сарай. Хожу гоголем целый день, на старика
как на додика посматриваю - ну, еще бы, первая любовь. А
старый хрен-то подслушал, как мы сговаривались, я вечером-то
на конюшню пошел, захожу - а старик-то мой телку уже завалил
да шоркает, только шерсть летит. Повернул ко мне голову и
смеется: что, куренок, думал отца обскакать? будешь знать - не
лезь поперед батьки в пекло! Да уж так неделю ее и валял, пока
не натешился,- ну, потом и мне кое-чего досталось... Так что
романтика романтикой, а против отца-то кишка тонка!
     Все посмеялись над незадачливым Гу Жуем, и история с
сочинением как будто уже совершенно загладилась. Произнесли
тост за новоиспеченного "золотого аргонавта", и тут вдруг
встал Ли Фань и громко произнес:
     - Гу Жуй, ты потаскушка!
     - Почему это? - обиделся Гу Жуй.
     - Да потому что твой отец помер, когда тебе и трех лет не
было, я точно знаю! Ты нарочно все выдумал, чтобы
подольститься, да еще отца своего измарал, подлец!
     Возникла неловкость. Гу Жуй покраснел и стал неуклюже
оправдываться:
     - Ну, насвистел маленько, а что такого? Я же не для себя
- для государя нашего старался. Приятно, думаешь, когда твой
сын такую парашу под нос навалит, да еще при всех! Вон
император - как пеобанный сидит. Ну, думаю, срочно надо
какую-нибудь ересь покруче запулить... Что тут особенного?
     Император побагровел. Он с неудовольствием заметил Гу
Жую:
     - Да, Гу Жуй, тебя на хлеб не намажешь!
     - Почему, ваше величество? - испугался Гу Жуй.
     - А кто же бутерброд с таким говном будет есть! -
отвечал император и злорадно засмеялся.
     Императрица тоже была недовольна. Она досадливо
наморщилась и выговорила Гу Жую:
     - Фу, Гу Жуй, какой ты неграциозный! Поучился бы манерам
хоть у наших французских гостей!
     - А что я? - продолжал неловко оправдываться Гу Жуй. -
Манеры как манеры. Вон граф - я видел, он сопли на сиденье
мажет.
     Граф Артуа побледнел:
     - Извольте взять свои слова назад, сударь! Вы - низкий
клеветник! - гневно закричал он, выскакивая из-за стола.
     - Ничего не клеветник,- стоял на своем Гу Жуй. -
Переверни-ка стул, небось, сразу все убедятся. Ну, что,
боишься проверки?
     - Или вы принесете мне извинения, Гу Жуй,- торжественно
заявил граф,- или мы будем драться на шпагах!
     - Ну вот еще! Это из-за соплей драться? - обиженно
спросил Гу Жуй.
     - Стул! Граф, ты стул-то переверни сперва! - дружно
закричали по залу.
     К графу подошло несколько некитайцев:
     - Граф, вы не разрешите осмотреть ваш стул?
     - Пожалуйста,- холодно отвечал граф, торжествуя про себя
- он-то знал, что ничем не рискует.
     Его стул подняли и перевернули сиденьем вверх. Граф
обомлел: вся обивка снизу была вымазана свежими соплями!!! Но
ведь он же ее не касался!..
     - Это не мои сопли! - завопил граф. - Кто посмел их
намазать на мой стул?!.
     Его взгляд встретился с робким взглядом Зузу.
     - Я думала, по-французски так принято ухаживать... -
виновато пролепетала дама и покраснела - оказывается, она
заметила любезность графа и решила ответить ему тем же.
     Стул меж тем поставили на место, и граф рухнул на
злосчастное сиденье. Он уже был не в силах что-то доказывать.
Челюсть его отвисла, дыхание перехватило - граф был едва ли не
при смерти. Подлец Пфлюген брезгливо скривил рот и, пользуясь
моноклем как лорнетом, стал разглядывать графа, как если бы
глядел в лупу на какое-нибудь гнусное насекомое. Краснорожий
Тапкин в тон ему изображал гадливость, зажимая рукой рот, как
будто сдерживая приступ рвоты. Но у графа даже не было духу
возмутиться их жестами - он был полностью потерян.
     - Ах, ваше сиятельство, как вы неосторожно,- укоризненно
попенял ему аббат. - Сморкались бы уж лучше в карман!
     Действительно, всяк согласится, что граф поступил
опрометчиво, допустив проверку осморканного сиденья. Но ведь
он-то мазал сопли на соседний стул, а проверить-то хотели то
сиденье, которое занимал он сам! Он же полагал, что этот стул
послужит безупречным свидетельством в его пользу! Так что не
надо осуждать графа строго за его промах - с кем не бывало:
думаешь одно, а выходит другое.
     Граф сидел, ничего не воспринимая вокруг, и пришел в себя
только из-за голосов позади него:
     - Ты смотри, как икру наворачивает! Все-таки свое, родное
- его ничем не заменишь!
     - Ну, национальное блюдо есть национальное блюдо, да дело

                         - 35 -
здесь не в этом,- возразил другой голос. - Я верно слышал, от
икры потенция раз в десять сильнее - вот он и лопает за обе
щеки.
     - Так ты думаешь, он уж затевает к нашей государыне
подкатиться? - спросил первый голос.
     - Факт! - подтвердил второй. - Он еще только в залу
вошел, а я уж вижу: он к государыне в постель задумал.
     - Эх, как жрет-то все-таки - залюбуешься! - восхитился
первый. - Даже не солит!
     "О чем это они?" - с удивлением подумал граф и только
теперь заметил, что он вовсю уплетает лягушачью икру -
огромное блюдо перед ним было уже наполовину пусто, а граф как
раз остановил руку с полной горстью икры у самого своего рта.
Минутой позже он ощутил мертвую тишину, царящую в зале, а еще
через миг осознал и причину ее: оказывается, все вокруг
прекратили свои занятия и во все глаза таращились на графа -
как он пожирает свое блюдо.
     - Кушайте, кушайте, граф, что же вы перестали! - любезно
попросила государыня и ласково улыбнулась. - Мы все
любовались, глядя на ваш аппетит!
     - Я вас щиплю, щиплю! - прошипел аббат Крюшон. - Вы
чавкали на весь зал, прошу прощения, как свинья над корытом!
Не понимаю, как вы можете есть эту гадость?
     Графа едва не вывернуло прямо при всех, но, к счастью, в
этот самый миг император объявил:
     - Теперь, когда последний из гостей наелся, самое время и
малость встряхнуться. Танцы, господа!
     Все повскакали со своих мест, и множество пар закружилось
по полу в танцах, не слишком похожих на французские - они были
неизмеримо изящней по рисунку и по грациозности танцующих.
Граф и аббат, однако, не вошли в число танцующих - аббат как
лицо духовное, а граф был слишком подавлен. Он мрачно слонялся
из стороны в сторону в каком-то обалделом состоянии - не то
лунатик наяву, не то... хрен знает кто. Но не то аббат - он
был в самом приподнятом настроении и, расхаживая по залу, уже
выбирал, с кого бы ему начать обращение в первоапостольскую
католическую веру. Он заговаривал то с одним, то с другим,
знакомился, раскланивался, любезничал с дамами - в общем, не
терял времени даром. Однако аббат не подозревал, что каждое
его движение внимательно наблюдает пара настороженных глаз.
     Глаза эти принадлежали императорскому палачу. Человек он
был весьма достойный и почтенный, однако у палача была одна
черта - он во всех и каждом подозревал конкурентов. Ему
почему-то казалось, что все как один стремятся занять его
место, что они постоянно только о том и помышляют и строят
всякие козни с этой целью. Особенно ревниво он относился к
вновь прибывшим, а что до аббата Крюшона, то его палач
возненавидел с первого взгляда. Ему сразу стало совершенно
ясно: этот иезуит прибыл в Некитай исключительно с целью
оттеснить его от должности и самому стать императорским
палачом. Соответственно этому подозрению палач воспринимал и
все действия Крюшона с момента его появления во дворце: аббат
улыбался и заговаривал с каким-нибудь сановником - палач кожей
чувствовал, что аббат склоняет вельможу подговорить императора
в пользу аббата, аббат смотрел в сторону трона - само собой,
думал палач, французский колдун пытается мысленно уговорить
императора отрешить от должности палача - ну, и все в таком
роде.

                         - 36 -
     В это время аббат присмотрел себе кандидата в первые
прихожане - одну из дам, увядающую, полную и с томными
глазами, что, по опыту аббата, выдавало натуру, склонную к
религиозности. Он заговорил с ней:
     - Дочь моя, ты ведь давно мечтаешь услышать наставления
об истинной христианской вере, правда?
     Палач не слышал этих слов, но по постному выражению на
лице аббата мгновенно распознал: аббат выпрашивает себе его
должность! Он не мог долее выносить этого. Палач подскочил к
аббату с самым решительным видом и крикнул тому в лицо:
     - Да хватит уже, аббат, прекратите это! Когда же вы
наконец поймете - император не поставит вас на фелляцию!
     Аббат не знал, что такое фелляция, и не понял слов
палача, однако моментально сообразил, что необходимо
немедленно дать отпор наглому язычнику. Он вытащил заветную
заточку, принял надлежащую позу и кротко процедил сквозь зубы:
     - Вот вы говорите, что император не поставит меня на
фелляцию, а император поставит меня на фелляцию!
     И аббат победоносно посмотрел прямо в глаза своему
противнику. Окружающие их придворные тотчас разделились на две
партии. Большинство приняло сторону палача и накинулось на
аббата:
     - До чего довести человека! А ведь и пяти минут не
беседуют!
     - Аббат, вам же сказали! Вас же не поставят на
фелляцию, зачем вы изводите нашего палача?
     Однако у аббата нашлись и союзники. Так, Гу Жуй, несмотря
на свою давешнюю размолвку с одним из французов, по
достоинству оценил прямоту и полемический задор аббата. Он
восхитился:
     - Нет, вы только посмотрите! Только-только приехал в
Некитай, а уже довел до белого каления нашего палача! Нет,
господа, это просто талант  - остается только шляпу снять!
     - Что это там происходит? - полюбопытствовал император,
заметив с высоты трона эту полемику.
     - Аббат с палачом ведут диспут о вере,- доложили
властителю.
     - Теологический диспут с палачом? - поразился император.
- Но зачем же аббату тратить свой жар проповедника на палача!
Отведите, немедленно отведите аббата к нашим подвижникам -
вот с кем он сможет потолковать всласть.
     К аббату подошли двое придворных и предложили:

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг