Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
друга, украшавшего любую пирушку.  Вместо  него  я  вижу  человека,  который
пришел к зубному врачу  или  к  начальнику  куратория  обеспечения  свободы.
Ха-ха-ха.
     Иоскега замер, не донеся до губ бокала желтого итайского вина.
     - Ну же, выпей и поделись со мной своими заботами.
     Иоскега встряхнулся и заговорил  довольно  бодро:  -  Знаешь,  Болт,  я
действительно испугался, получив твое приглашение.
     - Как можно бояться друга?
     - Легба был нашим общим другом. Ты пригласил его. Совсем  недавно  -  и
месяца не прошло.
     - Легба - другое дело. Он якшался с сольниками.
     - На ты мог бы...
     - Не будем о нем. Дай-ка твой бокал. Вот так. Выпьем теперь за тебя.
     - За тебя, Болт.
     - Хорошо. За нас. Мы должны верить друг другу. Я, например,  верю,  что
ты мне поможешь.
     - Я - тебе? Ты нуждаешься в моей помощи? - Иоскега поперхнулся и  отпил
большой глоток вина.- Ты нуждаешься в помощи?
     - Больше чем кто-либо другой.
     - Не могу себе представить. Ты, Болт, ты - Цесариум,- не могу...
     - Ну да, суровый  и  мудрый  вождь,  никогда  не  ошибающийся,  знающий
единственно верный путь,  ведущий  корабль  между  Сциллой  -  сольниками  и
Харибдой -  улитками.  Думаешь,  я  окончательно  превратился  в  чванливого
идиота,  размноженного  старцами  из  куратория  правдивого  воспроизведения
действительности?  Думаешь,  я  не  вижу,  что  вместо  любви  и   верности,
дружеского расположения и нежности  мне  подносят  лесть  и  страх,  ложь  и
зависть, лицемерие и подлую, трусливую  ненависть?  Эти  рожи,  эти  гнусные
рожи... И только Салима, моя Салима...-  Болт  помолчал,  потом  улыбнулся.-
Жаль, что нет Купки. Она любит малышку. И Салима ее помнит,  помнит  игру  в
этого...- Болт поиграл пальцами.В паучка.  "Паучок  паутинку  прядет,  он  к
Салимочке в гости придет". Так пела ей Купка. Забыл, что там дальше.
     - "Он бредет вразвалку, ставит в угол палку..." - радостно подсказывает
Иоскега.
     - "Скинул со спины мешок, а в мешке подарки".
     И они продолжали вместе:
     Из нитки тонкой - Нюкте попонку,
     Из нитки средней - Няне передник,
     Из самой толстой - Салимочке холстик.
     Постелет на кроватку - Будет спаться сладко.
     - Ведь девочка не помнит матери,- сказал Болт, помолчав.
     Иоскега испуганно поднял глаза.
     - Знаю, знаю, что ты думаешь. Жестоко разлучать мать и дочь. И  прочее,
прочее, прочее. Ты-то должен понимать, что это была  не  прихоть  тирана,  а
трагическая  необходимость.  Катукара  дала  себя  запутать  улиткам.  Стала
знаменем изоляционизма. Мне пришлось удалить ее - для ее же блага. Это  была
жертва - тяжелая, вынужденная жертва. Моя вина, что я не  обеспечил  защиту.
Не предусмотрел, что эти мерзавцы, потеряв Катукару,  решатся  на  убийство.
Помнишь  слова  Мутинги  на  суде?  "Катукара  должна  была  умереть,  чтобы
всколыхнуть народ на борьбу с тиранией Болта".
     - Не все верили  в  искренность  этих  слов  Мутинги,-  робко  возразил
Иоскега.
     - Напрасно. Мутинга был  изобличен  полностью.  У  него  не  оставалось
надежды. К тому же нельзя отказать ему в мужестве -  он  не  просил  пощады.
Продолжал грозить,  зная,  что  его  ждет  смертный  приговор.-  Болт  вдруг
замолчал, последние слова повисли над столом.- Оставим эту  печальную  тему.
Вернемся к тебе, Купке, малышу. Ты запомнил, что я жду вас к себе?
     - С радостью придем, Болт. Ты знаешь, если бы ты... не удалился от всех
друзей так стремительно...
     - Моя вина. И не пытаюсь оправдываться.  Но  я  хочу  все  изменить.  Я
вообще подумываю об отставке.
     - Ты?!
     - Мы  с  Салимой  уехали  бы  в  какое-нибудь   захолустье,не   замечая
восклицания Иоскеги, говорил  Болт,-  и  тихо  жили  бы...  Дом  над  рекой,
небольшой садик, огород. Иногда - не слишком часто - нас навещают друзья. Вы
с Купкой...
     - Но как же так? Ты - основа, символ, вождь... Ты не можешь. Все  может
заколебаться...
     - Нет,- продолжал свою мысль Болт.- В этом плане  есть  изъян.  Девочке
нужно живое окружение. Она захиреет наедине со стариком. Я мог бы послать ее
в Систему, поучиться. Может быть, даже на Землю. Как ты думаешь?
     Иоскега молчал.
     - Но кому передать все это? Вокруг - ни одной достойной  фигуры.-  Болт
поставил бокал и обнял себя руками за плечи. Тяжелый взгляд нашел уклончивые
глаза Иоскеги.
     - Ты догадываешься, зачем я тебя позвал?
     Иоскега страшно побледнел.
     - Тебе никогда не хотелось стать?..
     - Нет, нет,  нет!  Ни  на  мгновенье!  Ни  желания,  ни  самой  далекой
мыслишки, клянусь!
     - Ты говоришь так, будто в желании стать первым есть что-то  постыдное.
По-твоему, я должен стыдиться своего места?
     - Нет, нет!
     - Своих поступков?
     Иоскега издал сдавленный писк и замотал головой.
     - Своих людей?
     - Ни в коем случае!
     - А вот тут ты перестарался. Они дерьмо. Потому я и не вижу  среди  них
своего- преемника. Есть достаточно умные, довольно  изобретательные,  весьма
распорядительные, но...
     - Зачем тебе думать о преемнике?
     - Но ни один не одухотворен идеей! Я  знаю  единственного  человека  на
планете, достойного воспринять мою власть и мою муку.
     Иоскега отпрянул. Затрещал стул.
     - Ты шутишь, Цесариум!
     Болт посмотрел на него с удивлением.
     - Ха-ха! О Боже, нет, мой  милый.  Не  о  тебе  речь.  Ты  давно  видел
Кунмангура?
     - Ты же знаешь, как я живу. Разве могу я встречаться  со  Слугами?  Кто
меня допустит к самому Кунмангуру?
     - Придется тебе приблизиться к нему. Я хочу убедиться, что  он  достоин
моего выбора.- И после паузы добавил: - Кто лучше моего  друга  справится  с
таким щепетильным заданием?
     - Но Кунмангур и без того твой преемник по положению, второй человек на
планете, достойнейший Слуга, снискавший любовь...
     - Я должен быть уверен, что сам он  так  не  считает.  Ты  станешь  его
искусителем. Призовешь спасти Лех от чудовищной деспотии Болта, от  рабского
пути сольников и тупика улиток. И мы увидим, станет ли  у  него  силы  духа,
мудрости и благородства найти верную дорогу.
     - Но почему я? И как?
     - Потому что я тебя люблю и верю тебе. А  как?  Ты  найдешь  способ.  Я
помогу.
     - Кунмангур уничтожит меня!
     - Не преуменьшай свои силы.
     - Какие силы у простого чиновника куратория кадров?
     - Огромные. Особенно у такого усердного  чиновника,  который  штудирует
досье Слуг и, хотя не делает выписок,  отличается  превосходной  памятью.  Я
всегда тебе завидовал в школе. Стоило прочитать любую ахинею однажды - и  ты
знал ее наизусть. Масса свободного времени. Да мы все тебе завидовали.
     По лицу Иоскеги пробежала судорога.
     - Знал? Ты знал? Болт, Болт!  Не  думай,  я  не  умышлял  против  тебя.
Наоборот...
     - Не мели чушь. Твои паршивые студенты  начнут  раскалываться  один  за
другим. Половина из них пишет  регулярные  отчеты  для  КОС.  И  в  учебники
истории ты войдешь не как тираноборец,  а  как  холуй  сольников,  торгующий
честью родины,  жалкий  предатель,  падкий  на  мелкие  подачки  и  льстивые
статейки газетчиков прогнившей и погрязшей в пороке и роскоши Земли. Или как
наймит улиток, стоящий на пути свободного развития великого Леха. Я подумаю,
кем тебя представить.
     Внезапно Иоскега успокоился. Налил себе вина. Выпил полбокала.
     - Со мной кончено. Я не стану вымаливать легкой смерти. Знай только, не
один я выучил эти досье. Не только у меня хорошая память.
     - Знаю, мой мужественный и предусмотрительный друг. Знаю, что  у  Купки
прекрасная память и множество  других  достоинств.  С  ней  все  в  порядке,
надеюсь? Ведь так она пишет милому Иоске?
     - Я не получал от нее писем.
     - Как! Она не сообщила, что они с малышом в безопасности,  что  приняли
их хорошо, что она положила записи в известное тебе  место?  Ты  не  получил
письма? Мне придется строго взыскать с моих людей за это упущение.
     Иоскега застонал.
     - Ты перехватил Свана? Проклятье. Все равно тебе не добраться до Купки.
Не посмеешь! Записи станут известны всем.
     - Идиот! Думаешь, я боюсь твоих разоблачений? Да  они  мне  на  руку  -
моего досье там нет, а этих давно пора менять. Впрочем, мне по душе, как  ты
держишься. Но силу дает тебе не чувство правоты, нет. Уверенность, что  твоя
жена и твой сын в безопасности. Так?
     Иоскега молчат.
     - А они здесь, в двух шагах от нас, за стеной.
     - Лжешь!
     - Ты думаешь, что Купка верна тебе и будет оплакивать твою  мучительную
смерть, а она сама под мою диктовку написала письмо,  которое  тебе  передал
Сван.
     - Лжешь! - захрипел Иоскега.
     Болт положил ладонь на край стола. Явился розовый горбун.
     - Пусть войдут.
     Лицо женщины было припухшим, пятна пудры лежали под глазами, на лбу.  К
бедру жался рыжий мальчик лет пяти. Купка подошла к мужу и, упав на  колени,
уткнулась в сиреневую ткань рубахи.
     - Иоска! Нет мне прощенья. Не прощай меня.  Я  не  смогла...  Он...  Он
грозил... его...- Она мотнула головой  в  сторону  сына.Не  могла  я-а-а...-
Женщина завыла горько и тошно.
     Иоскега одной рукой тронул волосы жены, другой привлек мальчика.
     - Пощади ребенка, Цесариум. Ради своей Салимы. Они ровесники.  Не  губи
его, Болт.
     - Как можно поднять руку на ребенка, сына моего бывшего друга!
     Иоскега задохнулся.
     - Ты не тронешь его, Цесариум?  Слава  тебе,  великий  и  справедливый!
Женщина, не передо  мной  тебе  следует  стоять  на  коленях.  Вот  человек,
достойный поклонения! Он милостив и великодушен к  нам,  предавшим  его!  Он
щадит нашего мальчика.  Он  не  причинит  ему  вреда.  Благодари  Цесариума,
Купка! - Иоскега полз  к  Болту,  стараясь  дотянуться  до  мягкого  желтого
сапога.
     - Будет тебе! - Болт снова нажал на  край  стола.-  Уведите  женщину  и
ребенка. А теперь, Иоскега,- продолжал он,- теперь - к делу!
     Иоскега стоял на коленях.
     - У меня нет времени на уговоры. Вернемся к Кунмангуру.
     - Так ты милуешь меня, Болт?
     - Все зависит от тебя. Иди и думай. Как приблизиться к  Кунмангуру,  не
вызвав подозрения. Как сплести обширный,  разветвленный  заговор,  во  главе
которого он встанет. Чем больше  Слуг  привлечешь  ты  под  знамена  великой
борьбы с Болтом, тем длиннее и привольней  будет  твоя  жизнь,  жизнь  твоей
женушки, жизнь твоего сына.  Ровесника,  как  ты  справедливо  сказал,  моей
Салимы. Иди!
     Изображение погасло. Стало темно. Крупные звезды повисли над морем.
     - У вас есть еще что-нибудь? - спросил Андрис.- Какие-нибудь записи?
     - Почти ничего. Бессвязные обрывки официальной хроники. Салима - ей лет
тринадцать - въезжает на ейле в  Зал  изъявления  воли  народа  Черепахового
дворца, и отец  держит  стремя,  пока  она  слезает  с  седла.  Сын  Иоскеги
командует парадом Верных. Болт произносит речь перед  воспитанниками  приюта
"Надежда Леха" - детьми, отказавшимися от своих родителей - сольников и...
     - Улиток? - догадался Велько.
     - Улиток,- подтвердил Год.
     -- Значит, все это снималось давно? Что с ними стало?
     - Над Кунмангуром и большой группой связанных с ним крупных  чиновников
различных кураториев был устроен показательный процесс. Несмотря на  громкие
покаянные речи, все были казнены.  Сохранил  мужество  лишь  сам  Кунмангур.
Говорили, что Болт приходил к нему в камеру перед  казнью,  обещал  жизнь  в
обмен на публичное раскаяние, но получил плевок в лицо. Иоскега  возвысился.
Через  год,  однако,  выяснилось,  что  он  оклеветал  преданного  соратника
Цесариума  Кунмангура  и  множество  других  достойных  людей.  Естественно,
Иоскега был судим и казнен. Когда пришли за его сыном, Купка перерезала себе
горло. Мальчик, однако, тогда уцелел: Салима вцепилась в него,  и  стражники
отступили. Цесариум распорядился сохранить мальчику жизнь.  Подобно  Моисею,
он воспитывался  в  доме  Цесариума  и  в  шестнадцать  лет  стал  во  главе
гвардейского манипула Верных. Позже  Болт  приказал  удавить  юного  любимца
армии,  после  чего  устроил  погром  среди  офицеров,   приписав   убийство
начальника гвардии прокравшимся в армию...
     - Сольникам? - ехидно спросил Велько.
     - Не сольникам и не улиткам,- холодно  ответил  Авсей  Год.-Их  к  тому
времени уже не существовало. Я думаю, их и раньше-то не  было.  На  сей  раз
удар был  нанесен  кадилыцикам  -  так  назывались  злоумышленники,  которые
извращали и дискредитировали учение и практику правления Болта лицемерным  и
неумеренным восхвалением. Тут Цесариум, видимо, оплошал. Поняв, что спасения
нет, недоеденные Слуги сами его сожрали. Торопливо, с костями и  пуговицами.
Было объявлено, что Болт скоропостижно скончался. Великий траур пал на Лех.
     - Когда это произошло? - спросил Андрис.
     - Чуть больше двух лет назад. После пышных похорон слухи ходили разные.
Говорили, что Цесариум покончил с собой,  бросившись  с  крыши  дворца.  Что
охрана скинула его со скутера, когда он летел над  Сизым  болотом  к  своему
охотничьему домику. Поговаривали даже,  что  он  уцелел,  бежал  с  Леха,  а
погребальному костру была предана кукла.
     - А что стало с его дочерью? - поинтересовался Рервик.
     Год немного помолчал. Потом, вместо ответа, сказал:
     - Если станете снимать фильм о Болте, назовите его "История любви".
     - Название не слишком свежее,- заметил Велько, большой знаток  древнего
кинематографа.
     - Согласен. Но что движет этими людьми? Всепоглощающая любовь.  Иоскега
любит свою Купку и сына. Салима и сын  Иоскеги  -  друг  друга.  Болт  любит
только дочь, но как нежно! Наконец, Болта  любят  все,  весь  Лех.  Где  они
теперь? Их поглотила любовь.
     Год вынул кристалл из проектора, молча кивнул и пошел прочь от навеса.
     По случаю Нового года шлю тебе,  Андрей,  поздравления  и  жду  тебя  в
скором времени в Москву - ведь обещал.
                                                                    Владимир


                                ПИСЬМО ПЯТОЕ
                            Январь 3, Савельева

     Не помню, любезный друг Владимир, рассказывал ли я тебе о Томе Бакките,
капитане космического флота? Судьба несколько раз сводила этого незаурядного
человека с Рервиком, и однажды он спас режиссеру жизнь.  А  заодно  и  себе.
Было дело. Жадный не только до искусства,  но  и  до  политики,  вез  как-то
Андрис  в  переметной  суме  папку  с  документами  и  пометками,  являющими
серьезный, как мы бы сегодня сказали, компромат на одну очень и очень важную
особу.  Документы  однозначно  свидетельствовали  об  участии  первого  лица
большой провинции в превосходящих всякое воображение  махинациях,  в  наглом
обмане  при  поставках  тонковолокнистого  кроттона,  основной   технической
культуры тех мест, но главное - в дерзком попрании законов и попустительстве
мелким и крупным сатрапам, терроризировавшим население. Верный  решительному
своему характеру, собирался Рервик дать этим бумагам ход, да еще и о  фильме
размышлял. Без особого труда прознало об этом важное  лицо,  благо  агентами
его кишело обитаемое пространство. Был отдан приказ изловить режиссера, а  в
случае чего без хлопот уничтожить. Дважды уходил  Андрис  от  агентов.  И  в
полной почти безопасности ощущал себя,  оказавшись  случайно  пассажиром  на
грузовом корабле, который  пилотировал  старина  Баккит,  давно  ушедший  из
военного флота. Не знал капитан, кстати, большой любитель  кино,  что  везет

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг