к ней - стакан попросил. Так она его толкушкой по толове. Стакан, однако,
дала. И огурец вынесла. А вчера мимо ларька проходила - нехорошо посмотрела
и вроде даже плюнула". Подходит с такими-мыслями муж к двери, на звонок
открывает Марья Ивановна: "Чего тебе?" А муж и отвечает: "Да ну вас, с вашей
швейной машиной!" Торговец браслетами из Мекки, с которым любил беседовать
юный Мухаммед, узнав, что двое его сыновей примкнули к пророку и стали
мусульманами, явился в Медину просить Мухаммеда вернуть детей, опору
старости. К пророку его, однако, не допустили. Два чернобородых воина,
обнаружив у торговца кинжал, который тот и не думал скрывать, решили, что
христианин злоумышляет против Мухаммеда, и забили его палками.
Миха Льян, блестяще сыграв Генриха VIII, продолжал триумфальное шествие
по экранам и подмосткам Земли и других планет, но с Рервиком работать
категорически отказался. Окончательный разрыв между великим актером и
гениальным режиссером произошел после съемок фильма "Драма с собачкой", где
случился такой эпизод. Миха, входя в выгородку, установленную ассистентом,
споткнулся о табуретку, раздраженно отпихнул ее ногой и подошел к героине -
целовать ручку, - Верните табуретку,- скомандовал Андрис.- Она здесь играет.
На ней будет сидеть собака.
- Я здесь играю,- сказал Льян, выходя из грациозного полупоклона.
Был большой шум, Льян отказался сниматься и с горя женился на актрисе,
чью ручку целовал в этой драматической сцене. Она, в свою очередь, оказалась
той самой пигалицей, которую Велько некогда предлагал на роль Анны Болейн и
над чьей фонограммой столь виртуозно поработал Авсей Год.
Сван, передавший письмо Купки Иоскеге, вовсе не погиб, как можно было
предположить, зная повадки Болта. Не погиб по той причине, что был усердным,
сотрудником куратории обеспечения свободы. Признаюсь, что он и страж в трико
и войлочных тапочках, который вел Андриса по переходам пещеры Болта,- одно
лицо.
И будто бы не погиб он вместе с Цесариумом в дыре, поскольку был
оставлен на Лехе в распоряжении инспектора с четырехугольным лицом.
Судьбы всех ценителей канто хонде трагичны - видно, время было такое.
Торговец быками застукал свою дочь с фалангистом, избил парня и выгнал
девушку из дому. Той же ночью дружки фалангиста перестреляли в коррале всех
быков, а когда торговец прибежал спасать животных, связали его и повесили
вниз головой. Его нашли уже мертвым. Дочь сошла с ума и потерялась на
дорогах Испании.
Отказавшая Ротшильду проститутка и весельчак из Кадиса покинули кабачок
вместе. Два-три года эта пара бродила из селенья в селенье, пробавляясь
случайными заработками. Потом женщина умерла от родовой горячки, ребенок
появился на свет уродом и, когда отец его окончательно спился, был подброшен
добрыми людьми в приют.
Певица вышла замуж за бойца-республиканца и погибла вместе с ним в
Пиренеях при отступлении 1939 года.
Признаюсь, мне не удалось проследить судьбу лехиянской девочки,
облившей Рервика водой у дверей таверны "Сигнал Им". А в жизни Иокла
произошли изменения. По слухам, на Лехе восстановлены охотничьи угодья на
болотах. Туристы прут туда, как лосось на нерест. Рублары текут, рекой в
казну обновленного Леха. И старый смотритель вновь поселился в домике на
болотном островке. Ему положили приличное жалованье. Так что старик при деле
и могила дочери ухожена.
Егеря, косовцы, верные - кто не умер, тихо живут, перемешавшись с
участниками бега на коленях и прыжков через кольца, забывают о прошлом и по
мере сил помогают возрождать планету. О двух скажу отдельно. Пухлый мальчик,
пришедший вторым в соревнованиях по бегу на коленях на празднике огня,
сильно расстроился и в порядке мести обогнавшему его худому мужчине спрятал
в раздевалке его брюки. Это, конечно, отравило радость победы, тем более что
мужчина оказался строгих правил и счел неприличным идти через весь город в
спортивных трусах. Дома же никого не было, так как жена и сын гуляли по
праздничным улицам, но, к сожалению, бег не смотрели и не могли знать ни о
триумфе, ни о беде, постигшей главу семьи. Так, озлобленный, и просидел
победитель в раздевалке до рассвета, а потом уж, позвонив домой, попросил
принести ему брюки. Насилу успокоили его домочадцы.
Окружной попечитель, выдавший отцу Иокла сапоги, и старик Ухлакан,
смотритель соседнего участка, породнились - дети их поженились сразу же
после появления .фотографии старика в газетах. Вскоре они переехали в
столицу, где мирно жили, пока не померли.
Отец Андриса по-прежнему живет на своей ферме. Он часто видится с
соседом Филиппом и дочерью последнего Анной. Анна приучила его к поэзии до
такой степени, что тот и сам стал пописывать стишки. Вот одно из его
последних произведений (Анне понравилось) :
Пар от реки удушлив, Сыро, серо.
Кровью залив верхушки, Солнце село.
Тучи готовят к бою Молний жала,
Мглу принося с собою, Ночь настала.
Жалобный крик кукушки Стих уныло,
Пар от реки удушлив, Серо, сыро.
Они часто гуляют вместе, и
Бог знает, что из этого получится.
Филипп между тем от теоретической генной архитектуры перешел к
коневодству и пытается вывести кентавра.
Марго, жена Кристиана, очень взволновалась, узнав о нападении на
"Сикорского", и немедленно потребовала, чтобы муж ушел из космофлота, что
тот с удовольствием и сделал. Сейчас Кристиан ничем не занят, болтается,
изображая художника, продающего картины возле краковского Барбакана. Что с
ним будет дальше - понятия не имею. Подруга Марго благополучно потеряла вкус
к поэзии.
Изменился и ее муж. Он любит ее по-прежнему, но стихи из своего обихода
исключил совершенно. "А ты прекрасна без извилин" - вот единственная
поэтическая строчка, которую он запомнил и часто повторяет своей жене.
Эвлега так и не сможет преодолеть в себе вялость. Она тихо угаснет - не
от болезни, нет. От отсутствия желания жить. Осгар, напротив, полон энергии.
Книги его пользуются большим успехом.
Главная их тема - ужасы тирании Болта и противостояние сильных мужчин
мерзостям ушедшей в прошлое эпохи. "Лишь тот достоин счастья и свободы, кто
каждый день..." И так далее. Такой вот мужественный человек, Осгар Одульф.
Офицер, допрашивавший Эву, и женщина, кормившая Хари соленым паштетом,
работают в управлении охраны порядка под началом четырехугольного
инспектора. Начальство ими довольно.
Портье гостиницы "Земля" ушел на покой - сам попросился, чувствуя, что
не справляется с оживлением гостиничной жизни, вызванным туристским бумом.
Его место занял рассыльный в красной кепке, некогда сопровождавший Андриса.
Молодая кровь вливается в сферу обслуживания.
Увы, ничего не известно о гостиничной кошке.
Инспектор управления службы порядка, оставшись на старом посту, получил
тем не менее повышение по другому ведомству. Будучи раньше рядовым
подпольной армии Цесариума, с отлетом последнего он стал руководителем всей
оставшейся внутренней эмиграции. Подчиненных держал в узде, пас жезлом
железным. В ожидании указаний исправно проводил встречи и тренировки
боевиков, вербовал новых энтузиастов сильного Леха. Но от Болта не поступало
никаких сигналов, эмиссары не приезжали, и инспектор стал проявлять все
больше самостоятельности. Опираясь на крепкое и верное ядро (следователь
Эвы, Сван, кое-кто из бывших косовцев), инспектор расширял сеть своих людей
во всех сферах... Дальнейшая его деятельность, я думаю, сможет стать темой
отдельного повествования. Догадываюсь, впрочем, что конец его связан с
крупной ссорой с Маленьким Джоем, исполнявшим обязанности его телохранителя
и не стерпевшим унижения: Джоя, которого жаловала сама Любимая Дочь,
инспектор посмел назвать болваном за то, что . он не углядел, упустил
Друза - помнишь юношу у выхода из пещеры? Джой пришил инспектора и поступил
в распоряжение доктора Геле - очередного вождя движения.
Заслуженный вилосуй Кимон Стах вскоре спился и часто обходил таверны,
пользуясь бесплатным угощением. О смещении Болта он узнал только по одному -
важному, впрочем, для него - признаку: его стали гнать от питейных
заведений. Как-то в темноте, глухой ночью, пытаясь найти путь домой, он
свалился в яму, вырытую под фундамент строящегося тогда здания гостиницы
"Земля", и сломал шею.
Квала Палех оставила игольный завод и стала писать стихи.
Их охотно печатают раскрепощенные журналы.
Цилеский и Кеворгян, космические завоеватели, упомянутые в ряду с
Александром Филипповичем Македонским и Петром Алексеевичем Романовым, еще
при жизни стали легендарными. Подробности их частной жизни, как это бывает с
великими, столь одиозны, что приводить их здесь просто неловко. Скажу
только, что при всей противоречивости скудного исторического материала,
имеющегося в нашем распоряжении, мы вынуждены отклонить бытующую в ученых
кругах версию, будто эти двое суть ипостаси одного исторического лица.
Доводы сторонников этой версии сводятся, по размышлении, к двум: сходство
военно-стратегических принципов, исповедуемых обоими, и близость
литературных стилей, обнаруженная на основе изучения письменных памятников.
Оба довода, однако, представляются неубедительными. Начнем с первого.
Модифицированный клин, асимметричная свинья, известная по школьным
учебникам, но более по кадрам Эйзенштейна, в своем первозданном, равнобоком
облике действительно была применена как при атаке на ниртианский
оборонительный вал, так и при прорыве блокады в секторе Малой Итайки. Оба
сражения разделены небольшим промежутком времени - менее года. Главная мысль
историков, не желающих признать существование двух самобытных флотоводцев,
заключается в том, что Кеворгян, будь он лицом отличным от Цилеского, не мог
знать подробностей захвата Нирты, так как действовал в другом районе
Галактики и связь с ним была потеряна лет за пять до описываемых событий.
Это обстоятельство, наряду с трагическим исчезновением сведений о прошлом
нескольких миллионов людей (в том числе Цилеского и Кеворгяна) во время
третьего - самого крупного - антикомпьютерного бунта, вызванного страстями
вокруг компьютерного вируса и повлекшего взрыв информатория космофлота,
привело историка к мысли, что некий Цилеский-Кеворгян, разгромив ниртианцев,
сломя голову бросился к Малой Итайке, тем же свиным рылом построил свою
армаду, прорвал линию тяжелых платформ дальней защиты и принудил
изоляционистов к капитуляции. Последним же гвоздем своей теории автор избрал
цифру. Этот аргумент он извлекает торжественно, как фокусник - зайца из
шляпы, подготовив к нему читателя длинными эмоциональными периодами, типа:
"Нужно ли нам, серьезным исследователям, множить необязательные сущности -
практика, осужденная еще на заре цивилизации средневековыми схоластами,- и
там, где один доблестный землянин совершает серию героических деяний,
выказывая себя гениальным стратегом, храбрым воином, а к тому же человеком
безусловного дарования в философии, поэзии и живописи, растаскивать наследие
мыслителя - воина - художника на части, приписывая его свершения двум, а то
и - кто знает, как повернется в будущем историческая мысль - большему числу
людей". Так вот, достает он этого зайца и называет его числом "сорок". Ровно
сорок кораблей потерял Цилеский под Ниртой. Ровно на сорок кораблей меньше
содержал малоитакийский клин по сравнению с ниртианским. Все ясно?
Гвоздь вбит. Конец спорам.
Но остались торчать уши. За них мы и потянем, чтобы поколебать
уверенность читателя в правоте историка.
Мог ли разумный военачальник увести с только что покоренной территории
все свои силы, все двести тридцать четыре уцелевших корабля из двухсот
семидесяти четырех, вступивших в бой при Нирте? Совершенно очевидно, что им
был оставлен оккупационный гарнизон, чтобы удерживать контроль над
завоеванным участком пространства до его колонизации или освоения другим
способом.
Вот и вытянули одну несуразность за торчащее ухо. Не могла разница в
количестве кораблей под Итайкой и Ниртой составлять 40 единиц, если это был
один и тот же флот. Она неминуемо была бы больше, Вынув же гвоздь, мы
обрекаем все здание на разрушение. Ничего не доказано. Мог Цилеский
прилететь к Малой Итайке? Мог. Но мог и не прилететь. Нет биографических
подробностей - снимков, других данных, подтверждающих, что Цилеский и
Кеворгян - разные люди? Нет. Но нет и данных, подтверждающих, что они суть
одно лицо. Нельзя же всерьез считать, что два генерала, использовавшие
сходный боевой порядок в сходных, кстати, боевых обстоятельствах, непременно
сливаются в одно физическое существо. Так мы и Суворова с Наполеоном
превратим в заурядного вояку, который по Чертову мосту прошел в Египет.
Второй аргумент, или гвоздь, на который сторонники концепции
Кеворлеского вешают свою теорию, заключается в компьютерном
лингвостатистическом анализе четырех уцелевших текстов: "Устава космослужбы"
и "Письма к другу" Цилеского и двух отрывков из одной поэмы Кеворгяна.
Установив тождественность некоторых статистических характеристик этих
текстов, бойкие лингвисты делают вывод о принадлежности их одному автору.
Между тем совершенно очевидно, что ученые языковеды попались на
розыгрыш. Иначе откуда бы взялась идентичность статистических характеристик
воинского устава, частного письма и философской поэмы? Эти два шутника,
вместе прошедшие жизненный путь от детского сада для одаренных до коллегии
космоэкспертов, конечно же, умышленно написали устав в духе античной
рассудочной поэзии, используя свою модификацию гекзаметра, что бросается в
глаза любому непредвзятому исследователю: "В случае контратаки, буде в
количестве том же вражеский флот пребывает, следует сомкнутым строем все
отражать нападенья..."
Переписка их также носила исключительно шутливый характер, являясь, по
сути, автопародией. Судите сами, до какой степени она приближена к языку
уставов и прочих регламентов: "В случае моего отсутствия в означенном месте
в означенное же время надлежит тебе принять самостоятельные меры по: 1)
установлению причин сложившегося положения, 2) сообщению таковых всем
заинтересованным инстанциям в соответствии с установленными требованиями, 3)
ликвидации последствий, а в случае отсутствия таковых предотвращению причин,
могущих эти последствия повлечь..."
Наконец, так называемая поэма при ближайшем рассмотрении оказывается
переводом древнего текста инструкции к пользованию переносной газовой
плитой. В этом легко убедиться по первым двум строфам: "Когда пред собою
поставишь баллон, то убедись заранее: он левой, не правой, резьбою снабжен,
на что обращаем внимание.
Заглушку с баллона сначала сними, сними ее на фиг совсем, редуктор с
прокладкой к нему приверни ключом на двадцать семь..." И так далее -
восемьсот строк.
Имея в своем распоряжении подобные тексты, наш мудрец и пришел к
заключению о тождественности их авторов. И в известном смысле был прав: это,
безусловно, коллективное творчество двух старых друзей.
Однако мы задержались, а нас ждут другие персонажи. В их числе два
гвардейца и церемониймейстер, которые сопровождали Андриса, когда тот явился
в пещеру Цесариума выручать Марью.
Актерами они, в сущности, не были. Так, болтались без дела и решили
подработать статистами. Случилось, однако, что опытный глаз Вуйчича
обнаружил в них природное пластическое дарование, развил его, и ребята эти
позже, на Земле, организовали бродячую труппу, работавшую в популярном жанре
историко-политического балета. Любимым спектаклем публики была цепочка
пантомимических сцен, изображавших заседания всякого рода правительственных
и законодательных органов в разные времена и на разных планетах. Особенным
успехом пользовались сюжеты "Депутат кнессета, забывший дома очки, хочет
узнать, который час, чтобы не опоздать к ужину по случаю дня рождения
супруги" и "Ловля кота, проникшего на заседание Палаты лордов английского
парламента". Лишь немногим уступали этим перлам живые картины "Единодушное
одобрение повестки дня юбилейной сессии Верховного Совета", "Мэр столицы
Малой Итайки открывает городской фонтан" и "Научно-практическая конференция
общества "Память", посвященная 300-летию со дня рождения Владимира
Митрофановича Пуришкевича".
Баккит вскоре после описанных событий ушел на покой. Он не пожелал
возвращаться на высокоиндустриализованную Андромеду и поселился на Земле в
уютном местечке Хотьково, где свел знакомство с соседом - Евгением
Дамианидисом-Цодоковым [Вторую фамилию Евгений Дамианидис (о нем мы уже
писали) присовокупил, как только узнал, что среди его предков по материнской
линии был некто Мирон Цодоков, сын цадика Витебской синагоги. Этот Мирон
оказался единственным человеком, поддержавшим юного Шагала, когда тот порвал
с семьей, отказавшись сделаться почтенным торговцем, и избрал судьбу
бродяги-художника. Мирон приютил его на чердаке, где Марк, посвистывая и
порисовывая, весело прожил полгода]. Вместе они немало и плодотворно
экспериментировали и в результате самоотверженной многолетней работы
выпустили непревзойденный сборник кулинарных рецептов в двух томах. В первом
томе, озаглавленном "Цодоков для едоков", как раз впервые и был опубликован
ставший позднее всемирно известным рецепт торта "Айрини", сочетающего
изысканность букета, нежную консистенцию и нулевую калорийность. Второй же
том - "Кит в баке" - является уникальной коллекцией сведений и рекомендаций
по речной, морской и океанической кухне. Воистину, жемчужиной этой коллекции
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг