хочешь прибрать к своим рукам портфель министра. У, ты какой, - и вновь
прибывший сделал будущему министру "козу".
- Горыныч проснулся! Горыныч! - донесся радостный рев из глубины сада.
Оркестр оборвал вальс и заиграл что-то очень быстрое и озорное.
Беседка исчезла, и все оказались сидящими за столом. Икра, осетры,
фазаны, балыки, коньяки и ликеры, чего только здесь не было. Глаза
разбегались при виде всего этого изобилия.
- Горыныч - тост! - застучали гости приборами по тарелкам.
Василий, оказавшийся соседом по столу, протянул Сергею бокал с
шампанским.
- Счас что-нибудь сморозит. Лопнешь со смеха.
Невысокий мужичок в продранном на локтях коричневом свитере встал,
слегка пошатываясь, из-за стола и поднял руку. Оркестр мгновенно смолк.
- Горыныч, - толкнул локтем Сергея Васильевича вурдалак и показал на
вставшего, - сила! Образование - два класса церковноприходской школы и
коридор, букварь на пару с батей скурили, а такими делами ворочает...
- Пройдет время, - начал Горыныч, глядя себе в бокал, - и ты, Мефя,
умрешь, ибо все в этом мире смертно, даже звезды. Положат тебя, Мефя, в
белых тапочках в дубовый гроб, украшенный бронзовыми ручками и золотыми
кистями, а над ним будет развеваться кумачовый транспарант "Смерть народным
кровопийцам"...
В зале наступила мертвая тишина. Вероятно, даже для этих, видавших виды
людей, подобный тост в новогоднюю ночь был в новинку.
- Так и похоронят тебя, Мефя, в этом прекрасном гробу, сделанном из
столетнего дуба, одного из тех, что посадил ты в прошедшем году. За твое
здоровье. Аминь!
Все повскакали с мест и заорали от радости.
- Во дает, - вновь толкнул в бок Иванова Василий.
- А что он такого сказал?
- Ну, про дуб. Ничего Мефя не сажал, только деньги взял и в отчете
указал. Во дает, на вечную жизнь благословляет.
Сосед слева, очень элегантный мужчина в прекрасно сидящей на нем серой
тройке, взял Сергея Васильевича за локоток и, как-то странно кося глазами,
сказал:
- Смотрел и любовался, как вы танцуете. Я слышал, что вы пишете, а мне
как раз нужен литературный секретарь. Очень хотелось, чтобы он был похож на
вас. У вас такое пластичное тело, как у древнего грека, такие красивые руки
и ноги, представляю, как вы выглядите раздетым.
- Вы знаете, - Иванов отодвинулся на всякий случай подальше от
мужчины, - я уже обещал...
- Если вы говорите об Анатолии, то он с радостью согласится уступить
мне вас. Знаете, у вас практически не будет никаких обязанностей, так,
мелочи. Я часто бываю за бугром, и у меня есть возможность брать вас с
собой. Сами понимаете, тряпки, аппаратура, валюта...
- Нет, нет, - замахал руками Сергей Васильевич.
- А вы все же подумайте, вот вам на всякий случай моя визитная
карточка.
Что-то ударило Иванова по коленке, и рядом с ним из-под стола вдруг
вылез старикашка с седой лохматой бородой. Он засучил рукава и стал
запихивать горстями в рот то черную, то красную икру. Насытившись, старик
стряхнул в ладошку застрявшие в бороде икринки и бросил их под стол.
- Вот так, - сказал он, вытирая руки о подол рубахи, - когда все
начальники и секретари, невзирая на их порядковые номера, станут получать
квартиры и блага последними, после самой бедной и одинокой старушки, когда
люди будут стремиться вступить в партию не для того, чтобы получить
подоходней место и смотреть на всех сверху вниз, а для того, чтобы отдать
последнее нуждающимся и встать наравне с ними, вот тогда будет порядок. Но
для этого нам нужно основательно пере... - Старик вдруг икнул и на глазах у
изумленной публики превратился в Мефю. - Ну, дадут мне "Мерседес"?
Все вокруг радостно зааплодировали. Сергею Васильевичу стало не по
себе, и он замотал головой.
- Ты чего? Хочешь сказать, что я не прав? Поверь моему опыту, человек
прежде всего думает о тех, кто имеет больше него, и ему нет никакого дела до
тех, кто под ногами. Такова гнусная сущность человеческой природы, и ее не
переделать.
Какая-то пьяная личность растолкала всех и больно ткнула пальцем в
грудь Иванова.
- Кто его сюда притащил? Он же, как в прошлый раз, нас всех заложит. И
опять ко мне на квартиру ворвется дюжина пьяных белогвардейцев и, размахивая
саблями, будет кричать "Брей, парикмахерская морда", и мне опять придется,
стиснув зубы, брить, чтобы не провалить подполье.
- Вот вам крест, - Сергей Васильевич только хотел осенить себя крестным
знамением, как вдруг пьяница бросился на него и вцепился в руку.
- Ну, что я говорил! Извести нас всех хочет! Продаст за понюшку табака.
Так вот, сволочь, я первый скажу, что весь товар у тебя брал. Всех туда, -
он ткнул кривым желтым пальцем в пол, - утащу. Всех грязью оболью, всех,
чтобы ни одного чистенького не осталось!
- Успокойся, параноик, - толкнул его Горыныч, - иди прими седуксена и
отоспись.
- Чего это он? - покрутил пальцем у виска Иванов.
- Да, - махнул Горыныч, - "крестов"[1] боится.
- А ты не боишься?
- Почему? Тоже боюсь. Все под ними ходим. Только ежели так бояться,
зачем же в лес ходить? Всегда было - одни работали, а другие на этом
наживались. Нельзя мгновенно переделать мир.
- А вот учение...
- П-шел ты со своим учением знаешь куда? Вот, посмотри, здесь нет ни
одного человека, работавшего по той специальности, по которой получил
диплом. И вообще, с такой системой образования, как у вас, вырабатывается
стойкий рефлекс антипатии к любому труду. Наверное, кто разрабатывал эти
учебные программы, неплохие деньги получал валютой в швейцарский банк.
- Как, в швейцарский банк?
- А вот так. Задержал, допустим, внедрение какого-нибудь изобретения в
производство на год - получай на свой счет тысячу долларов. На пять лет
задержал, пока фирмы за рубежом наладят выпуск, - получай десять тысяч. А
если ты еще устаревшую технологию вместе с заводом за рубежом купишь, так
тебе все пятнадцать тысяч отвалят, да еще радиоприемник "Шарп" или
"Националь-Панасоник" преподнесут. Вот такие дела...
- Неужели? - широко раскрыв от ужаса глаза, спросил Сергей Васильевич.
- Что ты его слушаешь, мой мальчик, - взяла его под ручку
Анжела-Вероника. - Я же говорила - ничему здесь не верить. Дядя шутит. Пошли
лучше танцевать.
- Извините, - высвободил он свою руку, - у меня что-то голова кружится.
М-можно, я посижу немного.
Шатаясь, Иванов дошел до золоченого кресла и плюхнулся в него. Оно
вдруг отскочило и заверещало:
- Да что это делается? Так не считается. Давайте переиграем.
- Считается, считается! - закричали гости и бросились вдогонку за
синекурой.
Тут Сергей Васильевич ударился головой об паркетный пол. Уже теряя
сознание, он услышал, как Мефя произнес, склонившись над ним:
- Ну вот, а если бы он вез патроны.
Где-то трижды прокричал петух...
Очнулся Иванов от холода. Ему это почему-то показалось странным. Не
открывая глаз, он ощупал себя и обнаружил, что лежит на досках в одних
плавках.
"Меня убили, ограбили и я сейчас в морге, - по телу Сергея Васильевича
пробежали мурашки. - За что это меня, может, я не то написал или на
последнем собрании сильно покритиковал Алексея Иваныча? Нет, это, наверное,
за...".
- Вы очнулись?
Сергей Васильевич приоткрыл глаза и увидел склонившуюся над ним полную
женщину в купальном костюме.
- Где я?
- На пляже. У вас, кажется, был солнечный удар. Нельзя вам с такой
комплекцией лежать долго на солнце. Мы отнесли вас в тень.
"Как я мог забыть, - с облегчением вздохнул Иванов и закрыл глаза, он,
наконец, вспомнил, где находится. - Я же в Сочи. В девятнадцать часов у меня
выступление. "Встреча читателей с известным писателем С. В. Ивановым,
мастером производственных романов и поэм". Народ меня знает, народ меня
любит".
- Вам надо принять ванну и намазаться кремом или сметаной, иначе вы до
завтра весь облезете. Вам больше нельзя находиться здесь.
- Да, да, - закивал головой, не открывая глаз, Иванов,
- Разрешите, я вас провожу, - кто-то подхватил Сергея Васильевича под
мышки и помог встать на ноги. - Вот ваша рубашка. Вы знаете, это все из-за
нашего полнокровия, надо почаще, как в древние времена, делать себе
кровопускание. Вот брюки.
Голос Иванову показался знакомым, но ему было лень открывать глаза. Он
засунул ноги в сандалеты и, еле передвигая ими, поплелся, поддерживаемый
доброжелательным человеком, к выходу.
- Осторожней, здесь ступеньки. Вот так. А теперь сюда, в эту аллейку,
здесь нам никто не будет мешать. Вы все же пренебрежительно относитесь к
кровопусканиям. Древние ничего так зря делать не стали бы.
"Нет, действительно, очень знакомый голос, где я его уже слышал?" -
сквозь дремоту, охватившую все его тело, подумал Сергей Васильевич и,
приоткрыв один глаз, увидел рядом с собой розовощекое личико со свиным
рылом.
Ноги писателя подкосились и, если бы не Василий, который подхватил его
под мышки, он упал бы прямо на асфальт. Вурдалак оттащил бесчувственное тело
в сторону и, положив под дерево, воровато оглянулся по сторонам. Поблизости
никого не было. Василий отодвинул воротничок косоворотки, чтобы не испачкать
его в крови, и, облизнув своим остреньким шероховатым язычком пересохшие
губы, осторожно надкусил литератору вену.
1983 г.
-----------------------------------------------------------------------
[1] Тюрьма в СПБ.
Тексты 1989-90 гг. (C) G.Gatsura.
--------------------------------------------------------------------
Данное художественное произведение распространяется в электронной
форме с ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой
основе при условии сохранения целостности и неизменности текста,
включая сохранение настоящего уведомления. Любое коммерческое
использование настоящего текста без ведома и прямого согласия
владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 28.03.2007 12:11
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг