Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
                                   Части                         Следующая
Геннадий ГАЦУРА


                                   СМЕРТЬ
                           В ЗЕРКАЛЬНОМ ЛАБИРИНТЕ


     Доктор Петерис Яунземс - высокий, представительный мужчина,  облаченный
по случаю устраиваемого им приема в белоснежный капитанский китель, поставил
бокал с напитком на каминную полку  и  повернулся  к  гостям.  В  просторной
гостиной, обставленной в стиле "модерн", собрался весь  цвет  города.  Здесь
был префект с женой и своими многочисленными  дочерьми,  был  адвокат,  было
несколько  крупных  оптовых  торговцев  и  представителей  других   почетных
профессий.
     - Господа,  прошу  минуточку  внимания,  -  обратился   к   собравшимся
доктор. - Как вы все, наверное, знаете, я только что вернулся из плавания на
своей моторной яхте "Барта".
     - О, конечно, - воскликнул адвокат Бауманис, как всегда находившийся  в
центре женского общества. - "Лиепаяс атбалсс" неоднократно писала  об  этом.
Жители нашего маленького городка на берегу  янтарного  Балтийского  моря  не
избалованы такими событиями и не каждый  день  отправляются  в  кругосветные
путешествия.
     - Вы мне льстите, господин Бауманис,  до  кругосветного  плавания  было
далеко. Хотя, вы знаете, по возвращении я уже подумывал о  нем.  Но  об  это
поговорим как-нибудь в другой раз. - Доктор  позвонил  в  колокольчик,  и  в
широких дверях  гостиной  вырос  слуга.  -  Роберт,  принесите,  пожалуйста,
тетрадь в кожаном переплете. Она лежит в моем кабинете на столе.
     Слуга в черном костюме и белых перчатках кивнул, и,  также  молча,  как
появился, исчез.
     - А сейчас, - продолжил доктор Яунземс, - я хотел бы  представить  тем,
кто не знает, нашего славного сыщика господина Карла Гутманиса, пришедшего к
нам в гости со своим молодым помощником Иваром Блумсом,  племянником  самого
господина префекта.
     Взгляды всех присутствующих  обратились  к  сидящему  в  кресле-качалке
пожилому мужчине с огромными седыми усами и стоящему рядом  с  ним  молодому
человеку в маленьких круглых темных очках и набриолиненной головой.
     - Господин Гутманис не один год работает у нас в Лиепае следователем по
особо  важным  делам  и  слава  о  его  уме  и  проницательности  уже  давно
перешагнула границы Курземе. Я, по правде говоря, недолюбливаю  полицейских,
но сегодня мне самому пришлось пригласить одного из них, да еще  в  качестве
профессионального сыщика. Думаю, только он один сможет  разобраться  в  этой
запутанной и мрачной истории, свидетелем которой мне недавно пришлось  быть.
И если господину следователю  удастся  решить  головоломку,  то  я,  как  вы
знаете, человек по своей натуре скептический, соглашусь, что ему нет  равных
у нас,  в  Латвии,  и,  даже  более  того,  стану  одним  из  самых  горячих
поклонников его таланта.
     - Ну, вот, - грустно  вздохнул  Карл  Гутманис,  слегка  покачиваясь  в
кресле, - если бы я заранее знал об этом испытании, что пошлет мне судьба, и
о возможности заполучить к себе в поклонники  самого  доктора  Яунземса,  то
обязательно захватил с собой лупу.
     - Шеф,  у  меня  есть,  -  воскликнул  молодой  помощник   следователя,
выхватывая из кармана огромное увеличительное стекло. - Возьмите!
     - Боюсь, Ивар, лупа  в  этом  деле  вашему  патрону  вряд  ли  поможет.
Спасибо, Роберт, - доктор взял из рук слуги небольшую тетрадочку, заглянул в
нее и тут же захлопнул.  -  Итак,  если  кто  хочет  услышать  мою  историю,
рассаживайтесь поудобней.
     Гости, зная за доктором талант прекрасного  рассказчика,  не  заставили
себя долго упрашивать, запаслись соответствующими им по  духу  напитками  и,
разместившись в глубоких кожаных креслах, приготовились слушать.
     - Итак, как вы все, наверное, поняли, расследование,  которое  я  хотел
попросить  провести  нашего  господина  Гутманиса,  имеет   непосредственное
отношение к моему путешествию. Постараюсь не загружать свой  рассказ  ничего
не значащими подробностями и сразу же начну с самого главного. Произошло это
как раз в середине моего  плавания.  Сначала  яхту  потрепал  девятибалльный
шторм, а затем, после двух дней изматывающей душу  болтанки,  она  попала  в
полосу густого  тумана.  Дабы  избежать  столкновения  с  другим  судном,  я
приказал зажечь габаритные огни, но от них было мало толку, потому как  даже
на расстоянии вытянутой руки ничего невозможно  было  разглядеть.  Сутки  мы
блуждали в этом молоке, сменяя втроем друг друга на носу яхты. И вот,  когда
уже была  потеряна  всякая  надежда,  туман  вдруг  на  несколько  мгновений
рассеялся, и мы увидели остров. Недолго думая,  я  направил  яхту  прямо  на
него. Благополучно проскочив мимо кипящих  бурунов,  мы  вошли  в  спокойную
бухту, отделенную от открытого моря  грядой  скал.  В  отвесной  базальтовой
скале, к которой удалось пришвартоваться, были вырублены небольшая  площадка
и лестница. Я предложил штурману и механику обследовать  незнакомый  остров,
но они сказали, что еле держатся на ногах от  усталости  и  вряд  ли  смогут
одолеть и с десяток ступенек. Оставив их  на  яхте  и  прихватив  на  всякий
случай керосиновый фонарь, я отправился на осмотр острова.
     - Неужели, господин  Яунземс,  вам  не  было  страшно  идти  одному?  -
Спросила, сидя с широко открытыми глазами  и  сложенными  на  своей  большой
груди руками, жена префекта.
     Доктор снял пенсне и, слегка нахмурив брови, ответил:
     - Вы знаете, госпожа Петерсоне, пожалуй, нет. В тот момент у меня  было
такое чувство, что я обязан это сделать. Цепляясь  за  вмурованные  в  стену
бронзовые кольца, я долго поднимался по узкой лестнице, пока не оказался  на
вершине. Прямо передо мной, как бы являясь естественным продолжением  скалы,
высился  огромный  неприступный  замок.  "Чей  безумный  гений  воздвиг  его
здесь?" - подумал я еще в тот момент и, как оказалось,  был  прав...  Начало
темнеть. Я зажег фонарь и пошел к единственной  в  стене  окованной  железом
двери. Я успел основательно продрогнуть, когда,  наконец,  в  ответ  на  мой
стук, послышался шум отодвигаемых засовов,  и  на  пороге  появился  молодой
мужчина с шандалом в руке. "Входите", - довольно  недоброжелательно  буркнул
он и, повернувшись спиной, скрылся в одном из узких темных коридоров. Увидев
такой холодный прием, мне, грешным делом, пришла в голову мысль, уж не попал
ли я в  логово  морских  разбойников,  и  желание  поближе  познакомиться  с
обитателями замка заметно уменьшилось. Даже более того, захотелось  поскорей
вернуться на яхту, но природное любопытство все же пересилило  страх,  и  я,
переступив порог, закрыл  за  собой  дверь.  "Проклятая  сырость,  -  сказал
мужчина, останавливаясь возле горящего камина, - днями и ночами топлю  печи,
но все равно здесь остается  холодно,  как  в  склепе.  Грейтесь".  С  этими
словами  он  вышел,  а  я  остался  один  в  огромном,  освещенном  факелами
совершенно пустом зале.
     Доктор Яунземс взял с каминной полки бокал с напитком, пригубил  его  и
задумчиво прошелся несколько раз туда-обратно.  В  гостиной  царила  мертвая
тишина, никто не смел даже пошевелиться, боясь сбить рассказчика с мысли.
     - Не знаю, сколько я пробыл один, пожалуй, такого понятия,  как  время,
вообще не существовало для  этого  зала  с  развешанными  по  стенам  вместо
портретов предков  большими,  в  рост  человека,  зеркалами,  но  вдруг  мне
показалось, что я услышал чей-то крик. Пройдя несколько комнат, в  одной  из
них, рядом с разбитым зеркалом, я наткнулся на открывшего мне дверь мужчину.
Он лежал на спине, а  в  груди  у  него,  как  раз  в  районе  сердца,  была
огнестрельная рана. Я бросился звать кого-нибудь на помощь,  но  поиски  мои
были напрасны, в замке не было ни одной живой души.
     - Вы бесстрашный человек, доктор, - воскликнула жена префекта.  -  Ведь
преступник, застреливший  этого  молодого  человека,  вероятно,  был  где-то
поблизости и мог в любой момент вас убить.
     - Пожалуй, что так, госпожа Петерсоне, но в ту минуту  я  не  думал  об
этом. После бесконечных плутаний по увешанному зеркалами лабиринту  залов  и
коридоров, мне, наконец, удалось вернуться  в  комнату,  где  лежал  убитый.
Только сейчас я заметил валявшийся рядом с ним на полу массивный  подсвечник
и тетрадь. Я в ужасе бежал  из  замка  и,  спустившись  к  яхте,  потребовал
немедленно покинуть этот страшный остров. На следующий  день,  когда  у  нас
было уже на исходе топливо для двигателя, мы случайно встретились с торговым
судном, которое взяло яхту на буксир и довело до ближайшего порта. Сколько я
потом ни расспрашивал моряков, знавших в этом районе каждую отмель,  но  так
ничего и не смог узнать ни об этом острове, ни о замке, а один капитан  даже
сделал предположение, что  все  это  нам  пригрезилось  и  мы  просто  стали
очередной жертвой розыгрыша удин - морских красавиц, якобы живущих  здесь  в
изобилии. Пожалуй, и я склонился к этому мнению, если бы за  окном  не  были
тридцатые годы нашего просвещенного, не склонного к мистике двадцатого века,
и сам не подобрал возле убитого этот дневник. Господин Гутманис, говорят,  в
нашей полиции вы один из лучших  специалистов  по  психографологии.  Что  вы
можете  сказать  о  человеке,  написавшем  это?  Неужели  его   никогда   не
существовало и он всего лишь видение какой-нибудь морской  девы?  -  Спросил
доктор, протягивая следователю тетрадь.
     - Но здесь же все написано на иностранном языке, - заглянув через плечо
Карлу Гутманису, разочарованно покачал головой Ивар Блумс.
     - Да, действительно, молодой человек, записи здесь сделаны на латинском
языке, но если я не ошибаюсь, для определения характера человека по  почерку
не  имеет  значения,  на  каком  языке  написан  текст.  Я  прав,   господин
следователь?
     - Не  совсем  так,  доктор.  Еще  один  из   основоположников   научной
графологии аббат Мишон писал, что каждый  народ  вкладывает  в  письмо  свою
душу, свои идеалы и стремления. Опытный глаз безошибочно отличит по  почерку
легкого и непостоянного француза от солидного  англичанина  или  практичного
немца. То же самое можно сказать о людях разных  профессий  и  общественного
положения. Как никогда не будут похожи почерки у врача  и  адвоката,  так  и
простой клерк никогда не сможет писать, как человек, обладающий значительной
властью.
     Карл  Гутманис  внимательно  перелистал  тетрадь.  Все  сидели,  затаив
дыхание, в ожидании, что он скажет.
     - Вы спрашивали меня, доктор, о  человеке,  писавшем  этот  дневник,  -
наконец произнес следователь. - Несомненно, он не видение какой-либо девы, а
лицо материальное. Почерк у него прямой, без вычурных украшений,  одинаковые
расстояния между словами. Отсутствуют большие выступающие буквы, "е", "в" не
закончены, попадаются не совсем разборчивые. В общем, вся  эта  совокупность
признаков говорит о том, что писавший незаурядная личность, он умен, смел и,
судя по характерному  закруглению  "и",  обладает  развитым  воображением  и
склонностью к литературе. Что еще?.. Написание "т", в виде большого  креста,
выдает в нем человека, близкого к  медицине,  скептического  и  склонного  к
розыгрышам.
     - Вы хотите сказать, что он меня разыграл, -  возмутился  было  Петерис
Яунземс, - но я врач, и могу с полной уверенностью  вам  заявить  -  он  был
мертв.
     - Извините. Я ни в коем случае не  хотел  поставить  под  сомнение  ваш
врачебный профессионализм. Вы меня неправильно поняли.
     - Неужели по нескольким страничкам рукописного текста, никогда не видев
писавшего, можно вот так, запросто, рассказать все о нем?  -  Поднявшись  за
очередным бокалом с напитком, спросила одна из приглашенных дам.
     - Естественно.  Ведь  ничто  так  ярко  не  отражает  индивидуальные  и
психологические особенности человека, как его почерк. Все болезни  человека,
влечения, мысли, характер, физические недостатки, политические  убеждения  и
даже его сиюминутное настроение, все это, подобно малейшему колебанию звука,
фиксируемого на граммафонной пластинке, запечатляется на бумаге  при  помощи
грифеля или пера. Как нет двух похожих судеб,  так  и  не  может  быть  двух
совершенно одинаковых почерков... Опытный  графолог  может  даже  определить
рост писавшего.
     - Ну и каков он? - поинтересовался доктор Яунземс.
     - Он не был выше вас, - усмехнулся в свои седые усы  Гутманис.  -  Тем,
кто заинтересовался графологией, могу порекомендовать "Трактат о том, как по
письму узнается природа и характер писавшего" Камиля Бальдо, изданный в 1622
году в Италии, книгу Моргенштерна "Психографология", вышедшую в 1903 году  в
Санкт-Петербурге, ну и, если сумеете достать, сочинения аббата Мишона.
     - Никогда бы не подумала, что для работы  полицейским  надо  так  много
знать. А с виду они такие глупые, стоят на перекрестках, размахивают  своими
противными черными палками, - сказала, не проронившая с самого начала вечера
ни слова, одна из дочерей префекта.
     - Как я уже говорил,  -  с  этими  слонами  доктор  вытащил  из  своего
капитанского кителя несколько сложенных  листков  бумаги,  -  все  записи  в
тетради были сделаны на латинском языке. Я выбросил оттуда то, что не  имело
прямого отношения к нашей истории, и сделал перевод. Если вам еще не надоело
меня слушать, могу  его  прочитать.  Вполне  возможно,  это  поможет  нашему
славному сыщику восстановить всю цепочку событий и  наконец  объяснить  нам,
что же случилось там, в замке.
     - Сколько, в конце концов, нас можно мучить бесполезными разговорами, -
нетерпеливо взмахнул рукой префект. - Читайте же поскорей,  дорогой  доктор,
мы все во внимании.
     - Хорошо. Итак, слушайте. "Начало истории этого,  доставшегося  мне  на
наследству, замка положила кровная вражда между родами.  Тяжело  сейчас,  по
прошествии стольких веков, сказать, кто явился ее  виновником,  но  один  из
моих предков вообразил вдруг, что неприступный замок  может  спасти  его  от
смерти.  Архитектор,   взявшийся   за   строительство   этого   грандиозного
сооружения, похоже, был философом или некогда  работал  тюремщиком  (на  это
намекает полное отсутствие в замке  окон)  и  совершенно  не  догадывался  о
существовании каких-либо  стилей.  Бесконечные  коридоры  (они  здесь  такие
длинные, что их, пожалуй, стоило называть  на  французском,  с  двумя  "р"),
анфилады залов, освещенных коптящими факелами,  зеркала,  все  это  навевает
страшную тоску. Мой единственный и верный слуга, согласившийся поселиться со
мной в замке, куда-то исчез. Возможно, он не выдержал  соседства  привидений
и... Впрочем, он не первый человек, пропавший здесь... Роясь в библиотеке, я
случайно наткнулся на обрывок старинного свитка,  который  использовали  как
эакладку для "Молота ведьм".  По  чудом  сохранившемуся  оттиску  печатки  я
определил, что запись  была  сделана  одним  из  прямых  потомков  человека,
построившего замок. Я переписал ее сюда...
     ..."У него была возможность выбрать остров, построить замок и  заселить
его призраками из своих кошмарных сновидений. Теперь я брожу в  полутьме  по
нескончаемому лабиринту комнат с факелом в руке и не перестаю удивляться  их
разнообразию и неистощимой фантазии людей: одна украшена золотом  и  парчой,
другая похожа на жалкую лачугу, третья напоминает языческий храм,  на  стене
четвертой небольшой офорт, следующая - камера пыток... Ни одно помещение  не
похоже на другое. Единственное, что их объединяет, - зеркала. Они  вмурованы
в каждую стену и всякий раз, проходя мимо, я отражаюсь  в  них.  Бесконечное
число отражений и привидения преследуют меня. Иногда от отчаяния  я  пытаюсь
найти свое отражение и в их совершенно пустых глазах, ведь это тоже зеркала,
правда, кривые, но эти бестелесые создания тут же отводят взгляд и стараются
как можно  скорей  забиться  в  какую-нибудь  щель.  Только  сейчас  начинаю
понимать, насколько мала человеческая жизнь, и, похоже, мне так никогда и не
узнать тайны зеркального лабиринта..."
     К моему времени от замка осталась лишь тень былого величия,  здесь  уже
не встретишь ни золота, ни  парчи,  ни  драгоценных  офортов,  и  лишь  одни
привидения, как и несколько веков назад, появляются и исчезают  с  точностью
часового механизма. До сих пор я это воспринимал спокойно, пока  не  заметил
одно странное явление. Оказывается, предметы в замке могут ни с  того  ни  с
сего  вдруг  падать,  разбиваться.  Я,  как  и  мой  предок,   не   верю   в
сверхъестественные силы и пытаюсь добраться до этой тайны...  Наша  вендетта
началась в четырнадцатом столетье, и сейчас я единственный  потомок  некогда
могущественного  рода.  Сколько  мне  еще  отпущено?  Кажется,  само  время,
которому уже порядком надоела кровавая резня, хочет  побыстрей  покончить  с
этим многовековым фарсом. Вот кто-то стучится в двери. Давно  уже  никто  не
нарушал покой замка подобным образом. Вероятно, это ангел-хранитель  в  роли
заблудившегося в тумане моряка пытается удержать меня от рокового  шага,  но
уже поздно. Вот только впущу этого озябшего человека, а затем зажгу свечи. У
меня  есть  своя  догадка  насчет  зеркального  лабиринта,  и  я   ее   хочу
проверить..." На этом записи обрываются.
     - Да, странный дневник, - первый нарушил молчание адвокат Бауманис.
     - Действительно, зачем им там, в замке, нужно было  столько  зеркал,  -
бросив взгляд в стоящее рядом трюмо и слегка поправив прическу, сказала жена
префекта.
     - Ну, с ними, и думаю, как раз все ясно, - встрял  в  разговор  молодой
помощник следователя. - Там, в Америке, полиция уже давно использует зеркала
для незаметной слежки за преступниками. Человек, построивший этот  лабиринт,
хотел создать такую совершенную систему зеркал, с помощью которой он мог  бы
следить за каждым, кто находится в замке.
     - Не все так просто, Ивар, - сказал  Гутманис,  отмахиваясь  от  клубов
табачного дыма, которые выпустила  в  его  сторону  одна  из  тех  чрезмерно
эмансипированных дам, считающих курение основой привилегий женщин и  поэтому

Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг