- Да они безобидные, - сказала я.
Он хихикнул и похлопал ладонью по стволу автомата.
- Вот этого у них нет, верно? Так что же их бояться?
Лицо у него неуловимо изменилось, он застыл, уставясь прямо перед
собой, потом тряхнул головой, словно отгоняя что-то.
- Что же их бояться, - пробормотал он. - Что же их бояться...
О Господи Боже, да они же здорово не в себе. Мне-то на секунду
показалось, что, раз с ними можно разговаривать, их удастся уговорить
как-то, успокоить, все уладить. Без толку. Они были так напуганы и
издерганы, что едва владели собой, они заселили все окружающее их
пространство чудовищами, у них было только оружие и страх, и залитый дождем
чужой враждебный мир за окнами...
Напарник его, наконец, кончил есть, и они поменялись местами.
Теперь автомат был у того, второго; он так и не произнес ни слова и мне
здорово не нравился его взгляд. свихнулись они все там, что ли?
- Как это место называется? - спросил тот, что со мной разговаривал.
- Не знаю, - сказала я, - Никак, наверное.
Я и вправду не знала, просто не задумывалась над этим. У меня было
такое ощущение, что тут вообще мало имен собственных - а всяких
топографических названий так и просто нет. Не знаю, как они обходились,
местные, но они вообще много без чего обходились.
- Что ты врешь, - сказал он. - Так не бывает.
Я пожала плечами.
- Сколько живу, про такое не слышал. Откуда все это взялось?
- Не знаю... - сказала я, - Всегда было, наверное. Просто... никто не
знал.
Тот, второй, отодвинулся от стола и передал напарнику автомат.
Я уже поняла, что сейчас будет, я видела, как он смотрел на эту
женщину. Ее беспомощность, ее страх возбуждали его все больше. Он подошел,
схватил ее за плечо и отшвырнул от стены - так, что она оказалась на
середине комнаты. Она упала на колени, да так и стояла, не сводя с него
темных испуганных глаз. Он, усмехаясь, подтолкнул ее к лестнице, ведущей
наверх. Она поднялась и пошла покорно, не оборачиваясь, а он двинулся за
ней. Я ждала борьбы, слез, крика... Но все было тихо. Внизу, в гостиной, они
по-прежнему стояли у стены. Никто из них не пошевелился.
Оставшийся в комнате мародер смотрел на меня - на лице его блуждала
рассеянная, почти мягкая улыбка. Я тоже боялась пошевелиться. Я не могла
встретиться взглядом с Хаартом - мне было стыдно - за него, за себя, за то,
что сейчас будет.
- Налей-ка мне еще вина, - сказал он.
Я медленно пошла к столу. И услышала, как Хаарт тихо сказал на местном
наречии:
- Урони кувшин.
Глядел он при этом не на меня, в сторону.
Я почти решила, что это мне послышалось. Уронить кувшин, зачем? Он
стоял на дальнем конце стола...ладно...хуже не будет.
Я обошла стол, подхватила кувшин и сделала два шага. Этот смотрел на
меня вполглаза, потому что меня и стоявших у стены мужчин разделял стол. Я
поскользнулась ни с того, ни с сего, кувшин выпал у меня из рук и ударился о
каменный пол. Я, как завороженная, смотрела, как он с грохотом разлетается
на мелкие осколки. Вино растеклось по полу, оно казалось почти прозрачным.
Одновременно с этим грохотом раздался негромкий сухой треск. Я боялась
поднять глаза, но все же, словно вторым зрением увидела, как сидевший за
столом человек начал медленно клониться на бок. Он обернулся на этот звук
бьющейся посуды - да так и падал, лицом ко мне, глаза у него были пустые, а
изо рта стекала струйка крови.
Хаарта в комнате уже не было. Он взбежал наверх, по лестнице - я даже
не успела заметить, когда...
Автомат соскользнул у него с колен и он упал на свое оружие, накрыв его
всем телом, точно пытаясь защитить что-то очень ценное. Пальцы разжались,
проскребли по каменным плитам, снова сжались. Теперь я слышала наверху
какие-то удары, грохот, но не могла двинуться с места. Тупо приоткрыв рот, я
смотрела, как по полу растекается вторая лужа - эта была гораздо темнее, чем
винная.
Я услышала шаги на верхней площадке лестницы и вздрогнула, но это был
Хаарт. Теперь я видела, что в левой руке он держит пистолет - где он только
его прятал? Правую ладонь он прижимал к щеке - у него была рассечена скула.
- Поднимись наверх - сказал он. - Помоги мне.
Я полезла наверх, цепляясь за перила - мне все время казалось, что я
вот-вот упаду. Тот, второй лежал у двери спальни - выстрелы пришлись с
близкого расстояния, несколько выстрелов. Странно, там, на той стороне, мне
не разу не приходилось видеть стрелянных ран вблизи - и это при том, что на
улицах стреляли постоянно. Женщина сидела на постели. Она не плакала, но ее
трясло так, что я услышала, как у нее стучат зубы. Руки у нее были судорожно
сцеплены на коленях и она неотрывно смотрела на мертвеца.
- Нужно стащить его вниз, - сказал Хаарт. - Если ты возьмешь его за
ноги...
Я покорно нагнулась, но, когда я прикоснулась к теплому телу, меня тоже
затрясло. Я с трудом подавила тошноту.
- Чего ты ждешь? - сказал Хаарт. - Давай.
Он подхватил мертвое тело подмышки - кровь была везде - на груди, на
животе. Я отвела взгляд. Мы стащили тело вниз, проволокли через всю нижнюю
комнату и вынесли на улицу. Хаарт велел положить его под навесом.
- похороним их, когда дождь закончится, - сказал он, - еще не хватало
мокнуть из-за этой падали.
И мы пошли в гостиную по второму заходу.
Я не понимала, почему я должна таскать эти трупы - я имею в виду, что
этот наш гость мог бы и сам этим заняться, помочь хоть в этом, но, когда мы
вошли в комнату и я увидела его, то поняла - почему. Он так и не отошел от
стены - сполз по ней и теперь сидел, привалившись к стене спиной, глядя в
одну точку. Лицо у него ничего не выражало. Свихнулся он от страха, что ли?
Я налила в ведро теплой воды и начала подтирать все эти лужи.
Хаарт устало сидел у стола.
- У тебя что, соображения не хватило, чтобы закрыться в погребе? -
сказал он наконец. - Там же есть внутренний засов, на двери.
- Да видела я этот засов. Но, ты понимаешь... откуда я знала, что так
будет лучше?
- Если бы ты заперлась, у меня были бы развязаны руки, - сказал он. - А
так, пришлось столько ждать, пока удобный момент подвернется. И считай, все
еще хорошо обошлось.
- Они не в себе были, - сказала я. - Правда, они почти всегда такие. Но
здесь они еще хуже... Они всего боятся.
Я чувствовала какую-то странную тоску...словно извинялась за то, что
произошло. Словно в этом была и моя вина.
Сидящий у стены, наконец, поднялся и побрел наверх. Я смотрела, как он,
цепляясь за перила и еле передвигая ноги, поднимается по лестнице.
- Почему он не пытался ничего сделать, Хаарт?- спросила я, когда он
скрылся за дверью. - Ведь он даже не пытался.
- Я же говорил тебе, - устало сказал Хаарт, - здешние люди, в основном,
беспомощны. Они просто не способны защищаться. Не могут.
- Но ты же смог? - И пожалела, что сказала. Не нужно было этого
говорить.
Он горько ответил:
- А что мне еще было делать?
Ему и правда дорого обошлась вся эта история - и несколько дней он со
мной почти не разговаривал. Хаарт починил ворота - они выломали засов, когда
пытались проникнуть в дом; и мы закопали мертвецов, оттащив их подальше от
дома, далеко за ограду. Несколько дней я еще могла потом различать это
место - но оно на глазах зарастало травой, а вскоре уже ничего не было
видно.
Должно быть, все и пошло неладно, с этой истории. До того, как все это
произошло, у меня не было времени на какие-то размышления, я была слишком
занята тем, что пыталась как-то сжиться с этим миром, сложить в цельную
картину разрозненные обрывки впечатлений, но что-то не совпадало, концы с
концами не сходились и в результате, ко мне вернулись все старые страхи и
сомнения - привычные, как эмбриональная поза, которая возвращается к
человеку в тоске и безысходности.
После грозы погода изменилась. Здесь и до этого всегда было сыро, а
теперь и того хуже - все время моросил мелкий дождь, по ночам он тихо
скребся по крыше, словно просился в дом. И, за многие ночи, это был
единственный звук, который доносился извне. Облака проплывали над домом -
тяжелые, низкие. Я впервые поняла, что это такое - долгие вечера без книг,
без телевизора, без телефона... Не то, чтобы я маялась бездельем - все время
находилась какая-то мелкая работа, но мысли занять было нечем и самые разные
вещи приходили в голову. После той истории я уже не чувствовала себя в
безопасности, но поделиться своими страхами с Хаартом я не могла. Его вообще
было трудно разговорить, а теперь он и вовсе предпочитал отмалчиваться. И
никогда ни о чем не спрашивал. Словно ему было просто не интересно все это -
как я жила, чем занималась до того, как влезла в эту дыру. Это было здорово
обидно, но и обиду я сносила молча - не то, чтобы я его боялась... сама не
знаю, чего я боялась. Может быть, прояви он хоть какой-то интерес, какое-то
участие, мне было бы легче. А когда держишь все свои страхи при себе, они
становятся только еще хуже, еще непрогляднее. Я боялась даже не того, что на
нас опять могут напасть люди с той стороны - я так давно сжилась с
постоянным чувством опасности, что даже не замечала его. Но от этого
постоянного, тоскливого молчания мне впервые пришло в голову, что, может,
Хаарт не так уж хорошо ко мне относится, как мне хотелось бы думать. Может,
он привел меня сюда просто потому, что ему так удобнее, а в общем-то, я для
него мало что значу. И именно об этом я не могла его спросить - я почти была
уверена, что
знаю, как он ответит.
Утром он сказал, что уезжает.
И тут мне стало по-настоящему страшно.
Я уже оставалась одна, но тогда никто ничего не слышал о бандах с той
стороны и я считала, что нахожусь в относительной безопасности. В пустом
доме, где по ночам ни с того ни с сего скрипят ступеньки, словно кто-то
тяжело поднимается к тебе по лестнице - в пустом доме всегда страшно, но
любые вымышленные страхи - ничто перед реальной опасностью. Я даже ничего не
сказала, но, видимо, страх был у меня в лице, в глазах, потому что Хаарт
стал уверять меня, что беспокоиться не о чем. Он связался по радио - не
знаю, с кем он там связался, - и никого в окрестностях точно нет.
- Я укрепил ворота, - сказал он. - А это были случайные гости. Не
думаю, что сюда еще кто-нибудь дойдет. Тем более, что вот-вот начнется
Кочевье.
- Может... я поеду с тобой?
На самом деле, ехать мне не хотелось. Мне хотелось, чтобы он остался
дома. И чтобы прекратилось это затянувшееся молчание.
- Да никуда ты не поедешь, - сказал он. - Они засели в лесах,
если еще живы. А тут все-таки безопаснее, мне кажется.
Лично я была совершенно не уверена, что бомба дважды в одну
воронку не падает. Не верю я в эту проклятую статистику.
Поэтому я сухо ответила:
- Это твое дело.
Он довольно терпеливо сказал:
- Кочевье будет идти мимо нас по равнине месяца два, а может, и три. За
это время сульпы сдвинутся с места. Где мне их потом искать? А на ту сторону
ходить я больше не могу. Проход закрыт, ты же сама слышала. И неизвестно,
откроется ли он хоть когда-нибудь.
- А если вообще не ездить?
- А на что мы будем жить потом, когда Кочевье пройдет?
Я молча отвернулась.
- Послушай, - сказал он, - ты когда-нибудь перестанешь бояться? Ты же
все время держишься так, будто вот-вот стрясется что-то ужасное.
- А разве это не так, Хаарт?
- Ты еще накличешь беду, - сказал он угрюмо.
Пререкаться с ним мне не хотелось.
Не могла я прижиться в этом мире - слишком плохо я его знала для этого;
и оттого чувствовала себя беспомощной. А выходцев из того, своего мира я
боялась как раз потому, что очень хорошо знала, на что они способны. Но я
слишком зависела от Хаарта, чтобы возражать ему - больше у меня ничего тут
не было, здесь, на этой стороне. Да и не знаю, до каких пределов стал бы он
терпеть мои возражения.
Он уже давно научил меня стрелять - тут не было ничего мудреного, а я в
свое время не так уж плохо выбивала в тире из винтовки.
У меня хороший глазомер и я легко справлялась с неподвижной мишенью. А
вот реакция меня всегда подводила - и мне совсем не хотелось проверять свои
способности на практике.
Он показал мне, где стоит радиопередатчик и научил, как им
пользоваться. Я могла бы работать на нем - вот только, зачем? Я уже поняла,
что на Хаарта я еще могу полагаться - но никто больше пальцем не пошевелит,
чтобы вступиться за меня в случае какой-нибудь беды; как не вступился за
свою женщину тот ночной гость - на что мне-то рассчитывать? Всего этого
Хаарту я, конечно, не сказала.
Возможно, спокойнее будет, когда мимо дома пойдет Кочевье и какое-то
время никто не сможет показаться на равнине. А за это время что-нибудь
изменится, всегда что-нибудь меняется, даже здесь, в этом мире. Я спросила
Хаарта, сколько проходит времени от одного кочевья до другого - больше года,
сказал он. Потом они идут назад. А потом, еще через год, начинается новое
Кочевье.
- Они возвращаются тем же путем?
- Да, - сказал он, - но их гораздо меньше. Может, они уходят дальше,
какая-то часть их, и больше не возвращаются, не знаю.
Я так и не поняла, как здесь меняются времена года. похоже, резких
перемен климата тут не было - после влажного сезона наступал еще более
влажный - вот и все. Даже пронесшийся по равнине ураган не оставил никаких
последствий. Может, какая-то циклическая смена времен года и происходит там,
на дальних топях, откуда берет свое начало Кочевье...
Так что он собрался и уехал в тот же день, еще до полудня. уехал
верхом, а не в телеге, потому что так, сказал он, ему удастся обернуться
быстрее. Возможно, он вообще проводил больше времени в разъездах, чем дома,
и ему просто долго не сиделось на одном месте - такое тоже бывает.
Я заперла за ним ворота и вернулась в дом.
7.
Итак, я осталась одна. Ночи падали на землю стремительно, точно
стрелы - каждая казалась смертельной. Я бродила по залитому смутным светом
газовых шаров дому, засыпая лишь под утро, когда туман за окном стоял такой,
что разглядеть снаружи ничего нельзя было. Мне ни разу не потребовалось ни
оружие, ни радиопередатчик, а из приемника доносился все тот же равнодушный
голос (или это были разные голоса, просто очень похожие), который время от
времени сообщал, куда направляется Кочевье. похоже, и вправду, маршрут его
пролегал мимо нашего дома, по равнине, в сторону побережья, вдали от леса и
синеющих на горизонте дальних гор. О людях с той стороны никаких сообщений
не поступало - словно их и не было. На восьмой день этого непрекращающегося
ожидания я услышала стук молотка о
медную дощечку на воротах. Я побежала наверх - я знала, что это не
Хаарт, он сказал, что его не будет недели две - по моему счету, поскольку
никто здесь не мерил время неделями, - и уже заранее боялась того, что мне
предстояло увидеть. Но это были всего лишь леммы - никогда не думала, что
могу так радоваться при виде этих странных созданий. их было двое, они
стояли на своей летающей платформе - то, что они стучали, было всего лишь
знаком вежливости, их платформа могла свободно перелететь через ограду. Я
спустилась вниз и с трудом отодвинула запирающий ворота тяжелый брус - Хаарт
постарался на совесть. Если и можно научится чему то в этом мире, так это
тому, что никого из местных не нужно бояться - особенно леммов, которые
физически не в состоянии причинить никому боль. Поэтому я совершенно
искренне сказала:
- Я одна в доме, но я рада принять вас.
Понятия не имею, как положено принимать двух здоровенных ящериц. Как их
сажать за стол? Чем кормить? Но платформа не двинулась с места. Она лишь
опустилась чуть ниже, так, что головы стоящих на ней существ оказались на
уровне моих глаз, и один из леммов сказал:
- Мы пришли, чтобы передать тебе сообщение, кейя.
Вот тут я и испугалась. В нежданных новостях нет ничего хорошего. Я и
сейчас помню, как в том мире у меня всегда замирало сердце, когда в почтовом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг