- Не делайте этого, - сказал он.
- Что? - Ричард Аттертон не обернулся. Он стоял у кромки воды, спиной к
костру, глядя на недосягаемую дверь в невидимый храм.
- Вы знаете, о чем я.
- Там, - сказал Аттертон, указывая рукой на смутно светящиеся в темноте
белые скалы, - то, что я искал всю жизнь. Оно здесь, рядом, в нескольких
шагах. И по-прежнему недостижимо. Неужели вы думаете, что меня можно
остановить?
- Человек, принявший в себя дагора, - сказал отец Игнасио, - больше не
человек.
- Арчи слаб, в этом все дело. Он всегда был таким. А я сумею совладать
с этой тварью.
- Нет, - сказал отец Игнасио.
- Вы не понимаете, святой отец... Это как...
- Наваждение, - подсказал отец Игнасио, - одержимость.
Аттертон не ответил.
Отец Игнасио повернулся, и пошел к костру по холодному песку. За его
спиной шипели, набегая на берег крохотные волны.
*
Томпсон проснулся, стоило лишь дотронуться ему до плеча. Он всегда так
чутко спит?
Он молча открыл глаза. Отец Игнасио прижал палец к губам и попятился.
Лишь отойдя подальше, отец Игнасио оглянулся, - люди спали, закутавшись
в одеяла, каждый сам по себе... Он присел на песок, и Томпсон сел рядом с
ним.
Томпсон молчал. Волны все набегали и набегали на берег, и теперь было
видно, что они чуть заметно светятся. Вдалеке черной глухой стеной высился
лес.
Отец Игнасио кашлянул, пошевелился, и лишь потом негромко проговорил:
- Вам по душе то, что тут происходит, Томпсон?
Охотник повернул голову и внимательно поглядел на него. Глаза его
сейчас казались черными.
- Положим, нет, - наконец проговорил он, - что с того? Уж такая у меня
работа. Я всякого навидался. Мало что меня способно напугать в этом мире,
святой отец.
- А в том?
Охотник вновь замолчал. Какое-то время он сидел, тыча в песок щепочкой,
потом сказал:
- Верно. Паршивое место. Черное колдовство, все такое. Не для белого
человека. Мы к такому непривычны, вот в чем дело. Какой-нибудь их нгомбо, из
самых сильных, может, и одолел бы его, но, скорее всего, он просто
посоветовал бы убираться отсюда - и чем быстрей, тем лучше. И сам смылся
первым.
- Томпсон, - сказал отец Игнасио, - Пока Аттертону кажется, что он
может добраться до города, он не уйдет.
- Похоже на то. Он свихнулся на этом городе, вот что я вам скажу.
- Да, потому что у него остается надежда, пока...
Он запнулся.
- Да? - услужливо подсказал Томпсон.
- Пока жив этот юноша. Арчи.
Вот все и сказано. Отец Игнасио чувствовал облегчение и звенящую
пустоту.
Томпсон вновь надолго замолк. Потом сказал:
- Вот, значит, к чему вы клоните. Значит, я должен прикончить его, так?
Почему я?
- Я старик.
- Чтобы выстрелить в человека, не нужно быть молодым и сильным.
- Карабин у вас.
- Нет, постойте! Если бы вы решились прикончить парня, вы бы просто
взяли у меня карабин, не спрашивая, и сделали свое дело. А вы будите меня,
заводите тут разговор.
- Я...
- Теперь дайте мне сказать. Хотите остаться чистеньким? Не губить свою
бессмертную душу? Хотите, чтобы я сделал за вас черную работу? Убил
человека?
- Он не человек, - сказал отец Игнасио, - больше - нет.
- Можете это доказать?
- Каких доказательств вы требуете? Он сросся с этой тварью. С этим
демоном. Понимаете?
- Нет. Пока что малый не сделал ничего плохого. Ни вам, никому другому.
Ни мне. Хотите его убить? Валяйте. Дело ваше. Но не впутывайте в это меня.
- По крайней мере, не мешайте мне, - отец Игнасио медленно поднялся. В
голове гудело, - видно вновь будет приступ, подумал он.
- Не могу вам этого обещать, - Томпсон оскалился. - Он, по крайней
мере, не сумасшедший. Если кто здесь и сумасшедший, то не он. Аттертон - вот
кто полный псих. Почему бы вам не пристрелить Аттертона, святой отец?
- Изыди, - сказал отец Игнасио, и побрел к погасшему костру, слыша, как
в спину ему смеется Томпсон.
*
Элейна плакала, прижимая к губам тонкую руку. Отец Игнасио видел, как
трясутся ее плечи.
Что-то творилось там, за белыми скалами, - точно пущенный по воде
плоский камень, странно отчетливо отражаясь от поверхности, до них
доносились звуки - тонкий, режущий уши визг, странное липкое чавканье. Потом
все стихло. Мэри, ухватив его за рукав, выглядывала из-за спины, ее
расширенные глаза, казалось, вбирают в себя блестящую гладь озера.
- Вот он, отец Игнасио, - прошептала она, обдав его ухо горячим
дыханием, - вот он...
Солнце отражалось от поверхности воды - сотни и сотни жидких зеркал, и
оттого отец Игнасио никак не мог разглядеть, кто идет им навстречу. Лишь
когда черная точка превратилась в человека, и человек стал выбираться на
берег, он узнал Арчи.
Без привычного одеяла на плечах, мокрая рубаха липнет к плоской
юношеской груди.
- Элейна! - крикнул он радостно, и его голос звенел в столбе
ослепительных радужных брызг, - Элейна!
И остановился, словно наткнувшись на ее слепой взгляд.
- Элейна? - неуверенно произнес он.
- Ненавижу тебя! - она всхлипнула, отвернулась и бросилась прочь.
Радостная улыбка исчезла с лица юноши, он словно выцвел и сгорбился.
Мэри нерешительно подошла к нему, заглядывая в глаза, но он словно ее не
заметил. Зато, уставившись на неподвижно стоящего рядом отца Игнасио,
жалобно спросил:
- Почему так? Он же сам хотел. Я что, не должен был соглашаться?
Освободиться?
- Отдав своего демона другому человеку?
- Но он же сам хотел, - механически повторил Арчи. - Он теперь там,
куда так мечтал попасть. В затерянном городе. В древнем храме. Послушайте,
отец Игнасио, я не хотел этого говорить, раз уж он не мог увидеть своими
глазами, но там и впрямь нечто удивительное. Нечто потрясающее. Я видел.
Видел? Он видел то, чего хотел дагор, и Аттертон сейчас увидит то, что
покажет ему дагор. И как проверишь, кто прав - если человеку без дагора путь
туда заказан? Странно, однако, что дагор так легко отпустил его. Или ему все
равно, на ком сидеть?
- Что он там делает? - спросил отец Игнасио?
- Исследует город, конечно, - сказал юноша, - у него блокнот, и он
делает зарисовки, и копирует надписи на стенах, и еще... отец Игнасио, я вас
умоляю, поговорите с Элейной. Она сердится на меня...
- Это пройдет, - сказал отец Игнасио, - насколько я знаю молодых
женщин, это пройдет. Идите, Арчи, помогите Топмпсону. Он там, кажется,
собрался ловить рыбу...
*
Аттертон вернулся, когда начало темнеть, и озеро вновь замерцало
расплавленным густым золотом. Куртка его была плотно застегнута на груди,
полевая сумка тяжело колотила по бедру.
- Элейна! - в свою очередь крикнул он торжествующе. Потом, оглядев
пустой берег, сокрушенно сказал:
- Она даже не вышла меня встретить.
- Ее можно понять, - сухо сказал отец Игнасио.
- Никто не вышел. - радость покидала лицо Аттертона, лицо его словно
выцветало и темнело, по мере того, как меркло пляшущее на воде алое
солнце. - Кроме вас.
- Да, - согласился священник, - Они теперь будут сторониться вас...
какое-то время.
Пока не привыкнут, со скрытой иронией подумал он, к Арчи-то они
привыкли.
- Как прокаженного? - горько спросил Аттертон.
- Да...
- И Элейна?
- Она тем более, я полагаю.
- Но я... - он запнулся. Потом продолжил, - Это же и ради нее. Ради
нас. Это дело всей моей жизни, а она всегда разделяла со мной все. Она -
замечательная женщина.
В его голосе слышались не свойственные ему прежде интонации, взывающие
к сочувствию и пониманию, - у Арчи он уже слышал такие. Странно, подумал он,
а вслух спросил:
- Как вы себя чувствуете?
- Неплохо, - удивленно сказал Аттертон, - вы знаете... я не представлял
себе... я думал, это будет... омерзительно, ужасно... но я словно... у меня
прибавилось сил. Нет, не могу описать! Но что я, вы только взгляните сюда!
Он сбросил с плеча ремень полевой сумки и опрокинул ее на песок.
Блокнот, выпавший из нее, затрепетал листами, точно белая ночная бабочка.
- Все это я нашел там!
Тончайшие, как лепестки, золотые маски с эмалевыми глазами; геммы с
вырезанными на гладкой поверхности незнакомыми письменами; спирали из
слоновой кости, хрупкие, словно спинки насекомых. Отец Игнасио присел на
корточки, осторожно коснулся лазурных крылышек золотой стрекозы с рубиновыми
фасеточными глазами.
- И это еще не все... там...
Он задохнулся.
- Это не поддается описанию!
- Все, что присуще человеку, поддается описанию человеческим языком, -
сказал священник.
- Но это... нечто потрясающее, то, что изменит все наши взгляды на...
перевернет мир... научный мир, по крайней мере.
- И не будь дагора, - услужливо подсказал священник, - вы бы не сумели
увидеть этого.
- Да. Да!
- Вам это не кажется странным?
Лорд Аттертон тоже присел на корточки. В сумерках его лицо неожиданно
показалось юным и беззащитным.
- Теперь я думаю, - сказал он, - что именно для этого он и
предназначен. Чтобы помочь нам увидеть. Это... послание... весть... прибор.
Вроде подзорной трубы или микроскопа - понимаете?
- Отлично понимаю, - сказал отец Игнасио. Он помолчал, потом спросил:
- И все же, как вы намерены избавиться от него? И когда?
- Избавиться? - удивился Аттертон, - но зачем?
Потом, словно спохватившись, сказал:
- Да, конечно. Но я еще не думал над этим. Мне надо... я хотел принести
эти вещи, эти сокровища к ногам Элейны. Но я...
- Да?
- Должен вернуться. Понимаете, то, что там - это нельзя оставить вот
так... ждать еще ночь, целую ночь... Я должен...
- Это может быть опасно, - сказал отец Игнасио.
- Что вы! Это совсем... это нечто... благосклонное... прекрасное... Я
хочу попытаться...
Он безумен, подумал священник. Что он там видел такого, что свело его с
ума? Его надо остановить, не пускать. Но как? Увести его отсюда - силой? И
как далеко им удастся уйти?
- И долго вы намерены там пробыть? - спросил он.
- К утру вернусь, вероятно.
- Возьмите хотя бы факел.
- Зачем? - удивился Аттертон. Он покачал головой, не отводя взгляда от
черного провала в скалах, - там свет. Дивный свет. Больше, чем свет. Он
льется наружу, играет на волнах, вон там...
- Аттертон, - сказал отец Игнасио устало, - там ничего нет.
- А это? - спросил тот, кивнув на россыпь мерцающих драгоценностей. -
Впрочем... возможно, вы правы, а я - нет. И все, что я вижу там, иллюзия.
Прекрасная иллюзия. Но, если во что-то веришь... чего-то очень желаешь... не
становится ли оно реальностью, рано или поздно? Интересный вопрос, верно?
Обсудим его завтра, святой отец.
Он нетерпеливо махнул рукой, и вновь вступил в воду, теперь совсем
темную, играющую фосфорическими вспышками.
- Вы забыли сумку, - сказал отец Игнасио, - и блокнот.
- Ах, но мне это больше не нужно, - отмахнулся тот, - И вот это,
возьмите это. Это мне тоже не нужно.
- Там могут подстерегать опасности, - напомнил отец Игнасио.
- Нет. Никогда. Нет ничего более мирного. Послушайте, отец Игнасио, я
вернусь и расскажу вам все. Завтра...
- Завтра, - эхом откликнулся отец Игнасио, и слово его ушло по темной
воде, - Простите меня.
- Но за что?
- Я хотел вам помешать. Но оказался слаб. Не смог. Не смог.
- Я рад, что не смогли, - крикнул над водой Аттертон новым, молодым
голосом.
Отец Игнасио спрятал руки в рукава и побрел вдоль кромки воды. За
песчаным холмом, в крохотном лагере, белокурая женщина встала ему навстречу.
- Где он? - сказала она сдавленным голосом.
- Ушел. Опять ушел.
- Ночью? Почему?
- Там, в скалах, было нечто, и оно позвало его.
- Он вернется? - тихо спросила она.
- Не знаю...
Она прерывисто вздохнула.
- Если бы я... если бы встретила его на берегу, он бы остался?
- Я думаю, - сказал отец Игнасио, - он все равно ушел бы. Полагая, что
делает это ради вас. В вашу честь, ради грядущей славы... Не казните себя,
Элейна. Он и впрямь одержим. И, он просил передать вам вот это.
Он бросил сумку Аттертона рядом с костром.
Золото и лазурь, казалось, испускали свой собственный свет.
- Ух, ты! - медленно сказал Томпсон.
- Ну, - кивнул отец Игнасио, - можно сказать и так...
- И там такого полно, да?
- Возможно. Не знаю. Это надо спросить у него.
Он кивнул в сторону Арчи, который продолжал неподвижно сидеть на песке,
сам по себе, человек без дагора...
- И, как бы то ни было, - заключил он, - нам туда не пройти. Кстати,
Томпсон... - он понизил голос до шепота и поманил охотника рукой, - когда он
возвращается, его видно издалека. Если он будет не один, если с ним будет
кто-то еще...
- Да? - с интересом спросил Томпсон.
- Кто-то оттуда... ну, вы понимаете, то...
- Да?
- Просто держите карабин наготове. Не знаю, что там обитает в этих
скалах, но к человеку это не имеет ни малейшего отношения.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг