устроиться.
Он коснулся плеча белокурой женщины.
- Пойдемте, сударыня.
- Да, - сказала она, - да.
В глазах ее стояли слезы.
*
- Я устроила ее, отец Игнасио, - сказала Мэри. - Она плачет.
Мэри прижала ладони к груди.
- Я... не понимаю. Она говорит... это он оставил ее. Одну, без помощи и
поддержки. Они были обручены еще там, дома, и она приехала к нему, сюда, в
колонию, и день свадьбы был уже назначен, но он даже не встретил ее в порту.
Даже не пришел ее встречать. Как такое может быть?
- Не знаю.
- Он говорил совсем другое. Я поверила ему, отец Игнасио, он... он тоже
плакал, когда рассказывал о ней!
- Ты хочешь спросить меня, - вздохнул отец Игнасио, - кто из них лжет?
- Ну, да.
- Быть может, она. Лорд Аттертон - выгодная партия, не чета мелкому
колониальному чиновнику.
- Дурная женщина? - с затаенной надеждой в голосе спросила сестра Мэри.
- Дагор, - скрипуче сказал старик. Отец Игнасио совсем забыл о нем,
сидевшем на крыльце под пальмовым навесом, рассеянно подставив ладонь под
стекающую с листьев струйку воды.
- Что?
- Рядом с дагором никто не знает правды.
- Да, - сказал отец Игнасио, - верно. Демоны, - он торопливо
перекрестился, - могут заставить одержимого видеть и помнить то, чего не
было.
- Зачем?
- Не знаю. Кто может постичь намерения демона?
Лучше бы он умер, подумал он, наш молодой Глан, лучше бы он умер в
лесах... хотя нет, что я говорю. Тогда бы душа его погибла безвозвратно, а
пока он жив, его еще можно спасти. Но как?
- Почему я, - шептал он, - и Распятый глядел на него из полумрака
часовни, - святая Мария, почему именно я...
*
Они уйдут, повторял он про себя по дороге к госпиталю, дождь кончится и
они уйдут. Слава Богу!
Почему мне так тревожно - достойные люди, белые люди, а я так долго не
видел белых людей.
Он уже протянул руку, чтобы откинуть полог, закрывающий дверь в
госпиталь, но замер. Из полутьмы доносился тихий шепот.
Он кашлянул, шепот стих.
Он вошел.
Леди Аттертон и молодой Арчи сидели друг против друга; он - на кровати,
она - на табуретке, в своих исхудалых руках он сжимал ее руку.
- Я подумала, - сказала Элейна, словно оправдываясь, - нам надо
позабыть обиды. Арчи был на пороге смерти. Неужели я...
- Мне уже легче, - торопливо сказал молодой человек. Не тревожься, не
терзай себя.
Отец Игнасио обернулся. Из сумрака на него сверкнули расширенные
блестящие глаза.
- Сестра Мэри, - удивленно сказал он, - что вы тут делаете, дитя мое?
- А она? - сдавленным голосом спросила девушка, - что она здесь делает?
- Дорогая моя, я просто пришла проведать... - снисходительно начала
женщина, но не успела договорить.
Сестра Мэри уже стояла у изголовья постели, - отец Игнасио протянул
руку, пытаясь задержать ее, но не успел. Два красных пятна по-прежнему
пылали у нее на щеках.
- Как благородно с вашей стороны - проведать больного! А вдруг он
заразен? Вы не боитесь заразиться, а, прекрасная леди?
Она рассмеялась сухим истерическим смехом.
- Но Арчи сказал мне....
- Чем он болен, да? Ты сказал ей, Арчи?
Тот молчал, опустив голову, и не успел воспротивиться, когда руки,
привыкшие к тяжелой работе, обвили его шею и с силой рванули ворот
полотняной рубахи. Полотно, треснув, разошлось.
- Гляди, женщина!
- Мэри! - воскликнул молодой человек с мукой в голосе. Он пытался то
оттолкнуть ее, то заслониться руками.
- Боже мой, - прошептала леди Аттертон. Она непроизвольно положила руку
на горло и застыла так, лишь бледные губы чуть шевелились.
В наступившей тишине Мэри продолжала смеяться - громко, торжествующе.
*
- Лихорадка - паршивая штука, - сказал Томпсон, - В бреду чего только
не померещится. Я как-то подцепил такую. Мне казалось, что у меня две
головы, представляете?
- Но ему не кажется, - сухо сказал лорд Аттертон, - у него
действительно две головы. Боже мой, я никогда... Вы слыхали раньше о чем-то
подобном, отец Игнасио?
- Краем уха. В домах призрения, в больницах... даже городских, иногда
рассказывают странные вещи.
- И что это, как вы думаете? Какой-нибудь, неизвестный науке паразит?
- Скорее, демон, - вздохнул отец Игнасио.
- Бросьте, это антинаучно.
- А я и не ученый. Я священник.
- Какое-то высокоорганизованное существо, - продолжал рассуждать лорд
Аттертон, - возможно, даже разновидность обезьян...
- Или людей, - спокойно подсказал Томпсон.
- Ну... нет, скорее, низших обезьян. Зачем подвергать себя опасности,
строить гнезда, разыскивать пищу, когда можно получить все сразу. Они начали
как-то... привлекать к себе людей, приваживать...
- Как может такая мерзость кого-то привлечь?
- Возможно, играя на чувстве сострадания. Симпатии. Возможно, особый
запах, вызывающий у человека привыкание. Привязанность. Желание никогда не
расставаться. Постепенно контакт все ближе. Все теснее. Пока, наконец,
носитель и паразит не сращиваются в единое целое. Этот бедняга, должно быть,
подцепил своего наездника случайно, поскольку это сугубо местный паразит.
Где-то в сердце леса могут быть целые поселения, пораженные...
- Обезьяны, сударь мой, не разговаривают, - возразил отец Игнасио, - а
я сам слышал, эта мерзость владеет человеческой речью. И не туземным
наречием, нет...
- Ну, - снисходительно пояснил лорд Аттертон, - это вполне понятно. У
них общая нервная система. Они, в сущности, одно целое. И, если даже этот
юноша ничего не знает, быть может, его спутник...
Идиоты, думал отец Игнасио, и кровь пульсировала в охваченном
лихорадкой мозгу, несчастные дураки. Они не способны узнать демона, даже
когда наступят на него. Ах, хоть бы этот Аттертон убедился, что от больного
нет никакого проку, - убедился и ушел искать свой затерянный город!
- Так вы говорите, он куда-то шел, ваш пациент? - в глазах Аттертона
двумя сверкающими точками отражалось пламя лампы, - куда?
- Он был болен, - сухо сказал отец Игнасио, - не в себе.
Сам он ощущал озноб и жар одновременно. Сырость проникла в кости,
суставы распухли и ныли, в ушах стоял непрерывный звон.
Опять, подумал он, опять начинается. Иисус, Святая дева, только не это,
только не сейчас.
- Послушайте, сударь мой, - он помотал головой, чтобы отогнать дурноту,
но от этого стало только хуже, - здесь лишь хижины; жалкие хижины на сваях,
чтобы уберечься от змей и ядовитых насекомых, да еще ограды из кольев, с
которых скалятся черепа. Считается, они отпугивают злых духов, понимаете?
- Остались легенды, - возразил Ричард Аттертон, - легенды, которые
передают шепотом, из уст в уста... О могучем народе, повелевавшем некогда
этой землей. Даже дикими зверями, даже насекомыми... Их правители насылали
на непокорные племена отряды красных муравьев... Когда такое войско шло по
лесу, от него бежали все, даже леопарды. Говорят, эти люди сами могли
оборачиваться леопардами.
- Они и сейчас могут, - отец Игнасио прикрыл воспаленные глаза, -
Люди-леопарды, так они говорят. Люди-леопарды, которые приходят по ночам и
крадут детей. Крест и молитва, друг мой, крест и молитва. Эта земля населена
демонами. Послушайте, сударь - он оттянул пальцем жесткий воротничок, - у
вас есть все. Репутация. Состояние. Молодая жена. Эта земля беспощадна к
чужакам. Да что там, она ко всем беспощадна. В конце концов, вы пользуетесь
тут моим гостеприимством. И я вправе отказать вам в некоторых...
экспериментах.
- В самом деле? - мягко сказал лорд Аттертон, глядя на него холодными
серыми глазами, - жаль. Я думал, дух познания вам не чужд. Ведь чудеса этого
мира тоже по-своему славят Бога, не так ли? Кстати, вы мне напомнили одну
старую фотографию. Одного человека, про него писали в газетах. Давно. Ну, вы
должны помнить, если в то время были в Европе. Врача. Он...
- Я не стану препятствовать вам, - устало сказал отец Игнасио, - но и
помогать не стану. Да и чем тут можно помочь? Только, прошу вас, избавьте от
этого зрелища женщин.
- Ну, разумеется, - кивнул лорд Аттертон, - разумеется.
*
Напитанный влагой полог словно оброс ворсом - прежде, чем отец Игнасио
успел коснуться полотна, он понял, что оно сплошь покрыто бледными ночными
бабочками; насекомые карабкались друг на друга, топорщили крылышки,
срывались и вновь ползли вверх. Ему показалось, он слышит тихий, но
неумолчный шорох, чуть слышное потрескивание, шуршание хитина о хитин.
- Наверное, дождь загнал их сюда, - сказал лорд Аттертон, - я несколько
раз был свидетелем подобного явления. Буквально вся палатка была облеплена
ими, буквально вся палатка...
- Простите, - отец Игнасио виновато усмехнулся, - не могу... с детства
не люблю насекомых.
Он глотнул, подавляя непроизвольные спазмы.
- В тропиках много насекомых. - Его спутник мягко отдернул полог.
Насекомые зашевелились сильнее, пытаясь удержаться на ткани, крылья мелко
затрепетали в сыром воздухе. - Вам бы следовало привыкнуть. Попадаются очень
любопытные экземпляры, знаете... один мой коллега, сотрудник Британского
музея, так он рассказывал...
Он говорит слишком много, подумал отец Игнасио, должно быть, ему не по
себе, как бы он ни пытался это скрыть.
Молодой человек сидел на табурете под окном, откуда падал бледный серый
свет и выстругивал ножом ложку. В комнате остро пахло сырой древесиной и
карболкой.
Увидев вошедших, он поднял глаза, но так и остался сидеть. Плечи его
были обернуты простыней. Должно быть, решил отец Игнасио, Мэри забрала
рубашку, чтобы зашить.
- Лорд Аттертон хотел поговорить с вами, друг мой.
- Разумеется, - тот кивнул. Глаза его были прозрачны и безмятежны.
- Это касается затерянного города. Экспедиция забрела сюда в
поисках... - отец Игнасио пожал плечами и отступил, предоставив лорду
Аттертону инициативу.
Арчи удивленно приподнял брови.
- В любой конторе на побережье уверены, что здесь, в лесах, полно
сокровищ и затерянных городов. Но это просто сказки, которые клерки
рассказывают друг другу. Красивые сказки.
- Но вы же куда-то шли!
Молодой человек нахмурился, опустил глаза и стал вертеть в руках ложку.
Он пробормотал:
- Я шел не куда, а откуда.
- Понимаю, - настаивал лорд Аттертон, - но...
И смолк. Отец Игасио в ужасе смотрел, как под простыней, укрывающей
плечи и грудь юноши, что-то забилось, точно пойманная птица.
- Город есть, белый человек...
Голос был пронзительный и высокий, и путешественник непроизвольно
отшатнулся.
- Много хижин, больших хижин... вы ведь это называете городом? Мертвых
хижин! Там где озеро, и арки над водой, и скалы, и подземные гроты, и
громадные каменные люди... Все застыло, все ждет... мертвое. Пустое.
- Да, - кивал лорд Аттертон, - да.
- Ты лжешь, отродье нечистого, - сказал отец Игнасио.
- Хочешь увидеть его, пришелец? Пойдем. Пойдем туда, и я покажу тебе...
- Нет! - молодой человек встал, стягивая руками простыню на груди, -
нет! Я никуда не пойду. Я еще слаб! Видишь? Видишь?
Он, продолжая одной рукой стягивать у горла простыню, вытянул другую
вперед. Рука так и ходила, пальцы тряслись.
Путешественник нерешительно оглянулся на отца Игнасио. Тот молчал.
- Э... - лорд Аттертон сделал робкий шаг вперед, - так где?
Молчание.
Юноша вновь опустился на табуретку.
- С ними... с ней... нет, - пробормотал он.
- Пойдемте, друг мой, - вздохнул отец Игнасио, - ни к чему его больше
тревожить.
Молодой человек сидел неподвижно, голова его поникла, казалось, он впал
в транс.
Ричард Аттертон топтался у выхода, потом осторожно отодвинул полог -
насекомые на нем вновь зашевелились, царапая ткань крохотными лапками.
Вокруг стоял удушливый запах гниющих плодов, плесени, сырой земли...
- По крайней мере, я теперь знаю, - сказал лорд Аттертон. - Я не
ошибся. Город существует.
Несколько белых бабочек, оторвавшись от полога, кружили около его лица.
*
Он ворочался на жесткой койке. Постель была сырой, воздух - неподвижным
и горячим.
Грех думать так, но лучше бы он согласился уйти с ними, этот
несчастный.
Мерзкая тварь их нарочно дразнит! Почему так путается в голове? Эта все
лихорадка, да еще эта духота... Совершенно нечем дышать...
Нечем дышать?
Его подбросило на койке.
Под потолком лениво вращались белесые клубы дыма.
Он торопливо оделся и выбежал наружу. Часовня пылала, и госпитальный
барак - тоже, огненные змейки ползли по бревнам, шипели и рассыпались
искрами.
Остальные уже были здесь; они стояли, озираясь. Отец Игнасио сморгнул
слезы; три колеблющихся в жарком мареве фигуры...
- Мэри! - крикнул он и закашлялся, - Мэри...
- Она там, - сказала тьма за его спиной.
Старик сидел на корточках под дождем, дождь блестел на его плечах, на
коленях...
Госпиталь горел, словно его стены были из соломы. Но ведь дерево так
пропиталось водой... Лампа? Кто-то опрокинул лампу? Вспыхнули запасы
пальмового масла, которым он заправлял лампады? Спирта, которым он
обрабатывал раны?
Из-под крыши вырвался сноп искр, одна из балок переломилась пополам и
провалилась внутрь.
- Мэри! - он воздел кулаки в бессильном отчаянии.
Она бросилась туда, к нему. Спасти? Найти у него защиту? Умереть вместе
с ним?
- Отойдите, святой отец!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг