- Ну, избранный, так избранный, - согласился Гиви, - Развеселись, о,
Дубан! Ибо у этой истории хороший конец.
- У этой - да, - неохотно согласился звездозаконник, - что по нашим
временам редкость. Однако же, печаль моя велика, ибо Престол Ирама останется
пуст, древние легенды уходят, да и ты о, Гиви, удаляешься в неведомые земли.
- Удаляюсь, - подтвердил Гиви, - с охотой и удовольствием, хотя и не
без грусти.
- Однако ж, как ты попадешь домой, о, Гиви? Ибо этот сосуд если и
сообщается с твоим, то неведомо где и неведомо как.
- Кольцо привело меня сюда, - возразил Гиви, - оно же и выведет! И...
э... Джамаль!
- На голове и на глазах, о, повелитель! - радостно склонился Джамаль,
всем своим видом излучая готовность повиноваться.
- Проследи, чтобы Миша взял не больше, чем сможет унести. А то я его
знаю!
Рассказывают, что Александр Македонский все-таки дошел до Края Мира. Он
преодолел Горы Мрака, непроходимые, изобилующие мрачными ущельями и
глубокими пропастями, которые доселе не видел ни один смертный. Однако ж,
Александр сумел пройти их при помощи нубийских ослов, которые, будучи
приучены к темноте, видят все потайные тропы. А потому Александр запасся
клубками веревки, концы которых и привязал при входе в ущелье, дабы потом
без помех найти обратный путь. Говорят, что проделал он сие по совету
учителя своего Аристотеля, коему были ведомы все тайны земли.
И вот царь с немногими верными смельчаками преодолел горы, пройдя их
насквозь, темные ущелия, что как черви извивались в сердце камня, прошел он.
И вот, забрезжил вдали солнечный свет и подумал Александр - раз так труден
был путь, дивная награда, должно быть, ждет в конце его и нет ничего краше
той земли, что предстанет предо мною.
Однако же, к своему удивлению, увидел он пустынную местность, унылую
равнину под палящим солнцем, Лишь ветер гулял по ней, сдувая песок с бурых
холмов.
И сказал тогда Александр - вот, думал я, преодолею я тяжкий путь и
будет велика моя награда, однако ж, все, что получил я в награду - это
другой путь, и он еще более тяжек и труден, чем тот, первый!
И сказал Аристотель, идущий с ним:
- Так всегда и бывает.
И увидел Александр там, вдали, под палящим солнцем, выступают из-за
края земли другие горы и пошел он туда по пустыне, и сказал себе, что не
будет знать ни сна, ни покоя, пока не увидит, где кончается Мир.
Ибо он был Царь!
И день, и ночь шел он с немногими верными, под палящим солнцем и под
крупными звездами шел он, и звездная соль лежала на острие его меча. И,
наконец, дошел он до тех дальних гор, и были они, как стена, и не было в них
ни прохода, ни тропы, ни ущелья...
И сказал тогда Александр:
- Не бывает так, чтобы не было Царю ни пути, ни прохода!
И сказал тогда ему Аристотель:
- Бывает - для тех, кто дошел до Края Мира.
И стал Александр у тех гор и решил он устроить трапезу, однако ж,
истощили они свои запасы, странствуя по пустыне, и была у него одна лишь
соленая рыба. И взял он ту соленую рыбу, и оглянулся - и вот, видит, бьет из
горы источник. И сладостный запах исходит от того источника. И тогда решил
Александр приправить свою рыбу этой сладостью, и обмакнул он ее в воду, и
вот, увидел, как рыба вильнула хвостом, вырвалась у него из рук и уплыла.
И Александр воскликнул:
- Вот чудо!
А Аристотель сказал:
- Ничего удивительного, просто это доказывает, что ручей сей течет из
Рая.
И тогда сказал Александр:
- Вот, не будет мне ни сна, ни покоя, покуда не дойду я до Райских
врат!
И сказал Аристотель:
- Быть может, ты и дойдешь до них, однако ж на том путь твой и
завершится. Ибо они затворены для людей из плоти и крови. Что же до меня, то
лично я предпочитаю остаться здесь, ибо с философской точки зрения это
разумно.
А Александр сказал на то:
- Я царь!
И вот, пошел он против течения сего ручья (а горы удивительным образом
расступились), и вот, оказался он в дивной местности, и увидел, что поперек
ее стоят врата и из-за них доносится дивное благоухание, и пение птиц, и вся
земля у ограды усыпана лепестками дивных цветов, что каждую ночь опадают, а
каждое утро расцветают вновь. И вот, Александр ударил в ворота и сказал:
- Отворите!
И вот, открылись ворота, и вышел некто, величественный и страшный, весь
в сиянии, и сказал:
- Кто ты таков, что стучишь в ворота и беспокоишь праведников?
И сказал Александр:
- Я царь! А ты кто такой?
- А я - страж сего места, - ответствовал некто, а что до царей, то у
нас их тут как песка в пустыне!
- Но я - великий царь, - сказал тогда Александр, - я знаменит! Я,
покоритель мира, властелин вселенной!
- Не цари, а мудрецы и праведники властители вселенной, - ответствовал
на то ему страж, - почему ты здесь, когда учитель твой и советник остался за
пределами сей земли?
И сказал тогда Александр:
- Мудрецы считают, что я - потомок самого Авраама, ибо греки с иудеями
одного корня, а еще потому, что я - Александр, сын Филиппа, сына Мадраба,
сына Гермеса, сына сына Исаава, сына Исаака, сына Авраама! Вот кто я таков!
И сказал ему Страж:
- У нас тут и сыновья Исаава, и сыновья Иакова, и сам Исаак, да и
Авраам тоже здесь! И что с того, коли ты его потомок, ибо потомков
Авраамовых на земле не счесть. Поскольку именно так было обещано ему
Господом! Так что иди отсюда, друг, и не тревожь своего пращура, мало ли вас
тут!
И уже хотел захлопнуть ворота, но тут Александр вскричал:
- Постой! Не поверят мне, что говорил я с самим Стражем Ворот! Дай же
мне что-нибудь на память!
- Ладно, - сказал Страж, - на вот тебе это, и не разворачивай, пока не
прибудешь в обитаемое место!
И дал он ему нечто, и врата захлопнулись, и остался Александр один в
пустыне.
И пошел он назад, и заплутал, и вот, бредет он по пустыне, и не знает
дороги, и страдает от голода и жажды. И вот, думает, ладно, хоть посмотрю,
что мне дал Страж Ворот, прежде, чем умру, ибо, наверное, это ценность
великая, услаждающая глаз. И уже собрался он развернуть подарок, как видит,
вот, стоит старец в белых одеждах.
И спрашивает его старец:
- Что ты делаешь в сей пустынной местности!
И говорит Александр:
- Я иду от самих райских врат, вот откуда иду я!
- Тоже мне, нашел чем хвастаться, - говорит старец, - ибо идешь ты не
туда, а оттуда.
- Приказываю тебе проводить меня в обитаемое место, - сказал тогда
Александр, - ибо я - Царь, и слово мое должно исполняться.
- Это ты у себя в царстве царь, - отвечал тогда старец, - а здесь мое
царство, и приказов я не слушаю. А ты - просто человек в пустыне, мучимый
голодом и жаждой, и вся твоя сила в моем милосердии.
- Тогда я прошу, - склонил голову Александр.
- Ну, раз просишь, тогда ладно, - сказал старец.
И взял он Александра за руку, и вывел его за пределы Гиблого места, и
сказал:
- Тут наши пути расходятся!
- Погоди, - закричал тогда Александр, - скажи же имя свое, чтобы знал я
кого мне благодарить! А еще скажи, о, мудрый, что за вещь такую мне дали? И
могу ли я нести ее в свое царство - не будет ли мне от того пользы либо
вреда?
- Ни того, ни другого не будет, - ответствовал путник, - ибо таких
вещей и в твоем царстве полным-полно. Ибо лежит у тебя в том свертке
черепная кость человека!
- Очень нужна мне такая ценность! - воскликнул тогда Александр. И уж
хотел, было отбросить сей подарок, но старец ему и говорит:
- А ты, как придешь в обитаемое место, возьми сию кость и положи на
чашу весов, а на другую - все золото и серебро, бывшее при тебе.
- И что - спрашивает Александр.
- А увидишь, - говорит старец. - А теперь прощай, ибо у меня свои дела,
а у тебя - свои. А имя мне - святой Хизр, покровитель путников.
И пропал.
И вот вернулся Александр в свой лагерь, и рассказал Аристотелю сию
историю, и показал ему кость сию и сказал:
- Что мне наплел этот святой Хизр, да будет он благословен вовеки!
- Прежде, чем выносить суждения, надо поставить опыт, - сказал ему
Аристотель, - ибо таков научный метод, и я ему неукоснительно следую.
И вот, достали он сию кость, и положили ее на чашу весов, и взял
Александр горсть медных монет, и кинул на другую чашу. И чаши остались
недвижимы. И взял он горсть серебра и кинул ее на ту же чашу. И не
сдвинулась чаша. И взял он горсть золота и кинул на ту же чашу.
И сказал:
- Тащите все золото, что есть в лагере нашем!
И вот, принесли ему все золото, и все серебро, и все драгоценности и
свалили на ту чашу весов, а на другой лежала черепная кость человека.
И кость перевесила.
- Ну, скажи, - устало произнес Гиви, - ну зачем ты ее притащил?
- Я к ней привязался, - гордо пояснил Шендерович, - может же человек к
кому-то привязаться?
- К верблюду?
- Во-первых, она не верблюд, а верблюдица, - обиделся Шендерович, -
во-вторых, она отличных кровей! Что ж мне ее, в этом диком Ираме оставлять?
Они ж ее там заездят!
- Заездят ее, как же!
Гиви покосился на Аль-Багум, которую, упиравшуюся, стаскивали по трапу
сразу восемь грузчиков. Аль-Багум в свою очередь покосилась на него и
плюнула. Шендерович озабоченно наблюдал за выгрузкой, засунув руки в
карманы.
- Таможне на лапу, - бормотал он себе под нос, - ветеринарному контролю
на лапу... Ничего, прорвемся! Я ее буду на племя сдавать! Или нет, в кафе
"Шахразада" для антуража! По нижней дороге, от Аркадии до парка Шевеченко, в
упряжке... это ж отбою от желающих не будет! По десять баксов с рыла!
- Миша, прекрати!
- А что, отличная идея, по-моему. Можешь войти в долю. Эй, уважаемый, а
это что? Этого вроде не было, когда мы уезжали. Это ж надо такую пирамиду
хеопскую отгрохать!
- Готель, - вытирая рукавом лысину и одновременно уклоняясь от
массивного копыта Аль-Багум, пояснил грузчик, - и шо характерно, практически
в одну ночь увырос! И де - у порту! И хто ему только позволил?
- Ему верблюд не нужен? - оживился Шендерович, - для красоты!
- Та на шо ему твой верблюд! - пожал плечами грузчик, - Кажут, там и
так целый зоопарк. С крокодилом! И оранжерея у него тамочки, и казино с
фонтаном...
- Крутой хлопец, - уважительно произнес Шендерович, - а как его
фамилия?
- Та Лысюк какой-то, - пожал грузчик плечами.
Шендерович увял.
Гиви тактично отвернулся.
- Мишенька, - раздался голос, - Мишенька! Нашелся! Яни! Яничек!
- Варвара Тимофеевна! - оживился Гиви, - вот уж не ожидал! А вы что тут
делаете?
- А я Юрочку встречаю! Он сейчас на лоцмане ходит - после того, как вы
пропали, его временно понизили. Ну, ничего, его в пароходстве ценят!
Аллочка, как вы хорошо выглядите! А мы уж так волновались, так волновались!
Боялись, в гарем вас украли.
- Ее и украли, - вздохнул Гиви, - А вы тоже чудно выглядите, Варвара
Тимофеевна!
Действительно, Варвара Тимофеевна цвела как пышная августовская роза -
в лаковых туфельках на полных стройных ножках, в завлекательно обтягивающей
юбке и неописуемой блузке, через плечо перекинута сумочка на ремешке, полные
щеки сияют ямочками, глаза горят под аккуратно подкрашенными веками.
- Ох, Яничек и не говори, - вздохнула она, - это я только сейчас
оправилась. Поскольку бедную мамочку недавно похоронила - только я уехала,
она взяла и преставилась, земля ей пухом! Ну, Юрочка такой поддержкой
оказался, такой поддержкой! Мы домик мамин продали, купили небольшую
квартирку, в хорошем правда месте, Мишенька, купили - на Садовой, ну,
ремонт, то-се, Юрочка все сам, золотые просто руки... Вот только сердце у
него в последнее время что-то пошаливает...
Она резко оборвала себя, подняла голову и прислушалась.
- Ва-аренька, - раздалось откуда-то сверху, - Ва-аренька, душа моя!
- О! - обрадовалась Варенька, - вот и Юрочка! Ну, я бегу! Бегу!
Она послала воздушный поцелуй в сторону путешественников, и, цокая
каблучками, побежала по дощатому настилу туда, где швартовался небольшой
юркий кораблик.
- Вот оно как, - задумчиво произнес Гиви.
- Ты думаешь? - спросил Шендерович.
- Посмотрим, - ответил Гиви.
Он печально огляделся. Их никто не встречал. Аль-Багум, наконец,
соизволила сойти на твердую землю, и теперь стояла, презрительно озираясь по
сторонам. Ветер срывал с волн барашки белой пены и плевался ими в Аль-Багум.
Та недовольно морщила губу. Над молом вопили чайки.
Эх, думал Гиви, вот и кончились чудеса! Кому-то мы были нужны, кто-то
следил за нами, охотился! Азаил тот же. Подумать только, сам Азаил! Проник
сквозь пространство и время, отыскал Мишу, привел его к Черному камню!
Интересно, а кто со мной тогда в темнице сидел? Разиэль? Или, может, сам
Шемхазай? Ведь расскажешь, не поверят! И, потом, этот перстень! Интересно,
кто мне тогда его подсунул!
- Молодой человек, - раздался чей-то голос, - можно вас на минуточку?
Гиви огляделся. Печальный пожилой еврей сидел на потрепанном чемодане.
Чемодан для верности был перетянут бельевой веревкой.
- Это вы меня? - на всякий случай переспросил Гиви.
- Вас, вас. Не поможете ли донести чемоданчик, будьте любезны!
- Куда? - покорно спросил Гиви.
- К выходу, конечно, - удивился старик, - вернее, ко входу. Там ведь
таможня, или где?
- Да вроде, там, - устало согласился Гиви.
С непривычки его покачивало на твердой земле. Он оглянулся на
Шендеровича - тот хлопотал возле Аль-Багум. На боках верблюдицы клочками
топорщилась шерсть - Аль-Багум от перенесенных стрессов взялась линять.
- Дай вам Бог здоровья, - бормотал старик, вприпрыжку следуя за Гиви, -
вы такой сильный! И вежливый! Это такая редкость в наше время - вежливый
молодой человек!
Гиви расправил плечи.
- Все куда-то едут, едут, - приговаривал старик на ходу, - и кому это
нужно, спрашивается! Сидели бы себе дома! Нет, едут! Что они там потеряли, я
вас спрашиваю?
- Счастье, наверное, - сказал Гиви.
- Счастье, молодой человек, не зависит от положения в пространстве, -
возразил старик, - говорю это вам, как специалист. Сюда, пожалуйста.
Гиви аккуратно поставил чемодан.
- Что пользы человеку в трудах его? - пробормотал старик, - все равно
все возвращается на круги своя. Вот, и вы вернулись! С тем молодым человеком
и девушкой, я не ошибаюсь?
Он многозначительно смерил взглядом стройную фигуру Алки, которая,
притоптывая ножкой, что-то говорила Шендеровичу.
- Красивая женщина, - сказал он уважительно, - Грозная, как полки со
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг