Из дальней расселины вырвался столб света, поплясал в горячем воздухе и
втянулся обратно.
И сразу, следом за его исчезновением, дрогнула земля.
* * *
- Царь отдыхает! - сурово сказал стражник из личной гвардии эмира, с
саблей наголо застывший у узорчатых дверей в покои. - Светоч вселенной велел
его не тревожить!
- Ко мне это не относится, - сухо сказал Гиви, - ибо я везирь его,
опора трона, а государственные заботы превыше даже покоя царской особы.
Пойди, доложи ему, о, нерадивый, что приказы и распоряжения уже третий день
ждут подписи его высокой руки, и, что ежели он не вспомнит о своих прямых
обязанностях, в судах засядут нечестивые, а в советах - неправедные... И
вообще, передай ему, что его друг Гиви топчется тут у порога, словно
какой-нибудь жалкий проситель, или кто там еще...
- Слушаю и повинуюсь, о, мой господин, - неуверенно проговорил
стражник.
Он сделал знак своему напарнику и исчез за занавеской. Гиви слышал
долетающие оттуда неразборчивые голоса, женский смех и нестройное треньканье
струн.
Ну есть же личные покои, в конце концов, в тоске думал Гиви, и зачем
это он в тронном зале засел? Люди же обижаются!
Он поежился. И это они называют красивой жизнью? Внутри все слиплось от
шербета и рахат-лукума, халат провонял ароматными куреньями, а щедрые ласки
гаремных красавиц отозвались дрожью в коленках и вялотекущей депрессией. И
как только у Миши здоровья хватает?
Стражник вернулся и сдержанно кивнул, вновь неподвижно вытянувшись у
наружной стены - Гиви принял этот жест за разрешение войти.
Тронный зал был освещен все теми же благовонными светильниками - их
липкий тяжелый запах пропитал все вокруг. Престол пустовал - Шендерович
сидел на подушках, горой наваленных у подножия. Там, где раньше восседали
почтенные седобородые старцы, теперь толпились пышнобедрые луноликие гурии,
точно стая ос, вьющиеся вокруг повелителя - одна из них наигрывала на лютне,
другая умудрялась изображать танец живота, присев на подушки, а третья по
виноградине скармливала Шендеровичу увесистую гроздь. Сам Шендерович был в
атласном халате, шелковых шальварах и венке из привядших роз, каковой съехал
на макушку.
- А! - сказал он неразборчиво, обливаясь виноградным соком и сделал
широкий жест рукой, - проходи, о, мой друг и соратник!
Гиви прошел вперед, чувствуя себя очень маленьким. Он боролся с
желанием втянуть голову в плечи и окончательно исчезнуть с глаз
присутствующих.
- Да? - благожелательно кивнул Шендерович.
- Миша... поговорить надо бы...
- Отчего ж не поговорить, - великодушно разрешил Шендерович, - да ты
садись. Угощайся!
- Спасибо, Миша, я не хочу!
- Что значит - не хочу? Кушай, кушай! Твой царь угощает!
Гиви покорно отщипнул от виноградной грозди.
- Наедине, Миша!
- Так мы ж одни, - удивился Шендерович.
- Ты бы девушек отослал...
- Этих? Ну ладно!
Шендерович сделал рассеянный жест рукой, словно отмахивался от мух.
- Пшли отсюда, - лениво сказал он, - Кш-ш!
Девушки стайкой вспорхнули с насиженных мест и унеслись за дверь.
- Ну? - вопросил Шендерович, залихватски сдвигая венок на одно ухо. -
Да что ты жмешься? Говори, я разрешаю.
- Миша, теперь, когда ты царь...
- Я всегда был царь, - веско отметил Шендерович. - Сомневающиеся
поражены и ползают во прахе. На брюхе, заметь.
- Ты их, Миша, будешь поражать в голову, а они, извиняюсь, жалить тебя
в пяту. Это ж восток. Коварство, интриги... Я, собственно, к чему клоню -
пока ты наверху, да еще этот караванный путь расчищен, может, стоило бы
снарядить отряд, да и выбираться отсюда? Неспокойное тут место, мистика эта,
черт знает что творится.
- А что тут такого творится? - пожал Шендерович плечами, - все путем.
- Да каким путем, Миша? Ты что, ослеп? Джинны так и шастают, Алка
суккубом заделалась, ни сортира, извиняюсь, приличного, ничего! Что мы тут
потеряли, Миша? Ну ладно, покушали, отдохнули немножко, с девушками
повеселились, но сколько же можно! Ты ж Миша, одессит! Ну, Ирам, ну
многоколонный! Чем он лучше Одессы?
Шендерович вновь почесал в области венка.
- Надоело тебе повторять, о, трудолюбивый, но терпение мое безмерно.
Короче, в Одессе я кто? Инженер паршивый, челнок недорезанный. А тут я кто?
Царь царей!
- Миша, опомнись! Ну, какой ты царь? Разве цари шариками торгуют?
- Я был царь в изгнании, - Шендерович постепенно накалялся, - скрытый я
был, ясно? Скрытый царь! Но ее, сущность царскую, надолго не спрячешь! Она
проступает, ясно? Она как эта... порфира! Облекает она, вот! И вот я
выступил в багрянце и блеске, грозный, как полки со знаменами и пятою своею
попрал врагов своих!
Что он несет, в ужасе думал Гиви, чувствуя некоторую слабость в членах
и радуясь, что сидит на подушках - что он несет!
- Никто иной, как я уловил суккуба, сокрушающего мужей...
- Миша, опомнись, это ж Алка! Когда ты ее выпустишь, кстати? Ты ж
обещал!
- Когда захочу, тогда и выпущу! Джинны убоялись лика моего и испарились
по одному моему слову...
- Миша, послушай!
- Престол, - проговорил Шендерович, драматически воздевая руку, - вот
он престол, избравший достойного! Истребляющий недостойных! Он вознес меня
на высоту, мне подобающую!
- Миша, это ж чистый трюк! Механика!
- Трюк? - Шендерович, казалось, увеличился в размерах, - да как ты
смеешь? Да ты... Да ты попробуй, взойди на него!
- И взойду!
- Да ни в жисть! Кишка тонка! Он, знаешь, что с самозванцами творит? Он
фараонам ноги ломал!
- Да ложил я на твоих фараонов! - заорал Гиви и вскочил на ноги. Он
чувствовал себя пустым и легким, точно воздушный шарик Шендеровича и с
некоторым удивлением отметил, что его как-то само собой повлекло к
вздымающимся серебряным ступеням.
Звери по бокам лестницы укоризненно таращились на него рубиновыми
глазами, но Гиви уже было все равно.
Он ухватился за загривок льва с такой силой, словно намеревался
приподнять бедное животное за шкирку и хорошенько встряхнуть. Лев
ошеломленно поглядел на него и слегка отпрянул.
Рычажок, - лихорадочно думал Гиви, рассеянно потрепав зверя за ушами, -
где-то тут должна быть пружина!
Рука скользила по гладкой поверхности.
Дубан соврал? Или эта штука как-то уж очень хитро спрятана?
Поймав укоризненный взгляд вола, Гиви размахнулся и свободной рукой
врезал ему между рогами. Из металлической глотки вырвалось короткое мычание,
вол вздернул голову и попятился, освобождая проход.
Гиви взлетел на ступеньку и смерил следующую пару - волка и ягненка -
таким уничтожающим взглядом, что те поспешно расступились. Воздушный шарик
неумолимо влекло вверх - Гиви чувствовал, как мощный поток подхватил его и
несет, несет, несет по ступенькам.
Он опомнился только на вершине престола.
Горлица, слетевшая со спинки, возложила ему на голову венец, который
был слегка великоват и съезжал на глаза.
Гиви выпростал голову из-под венца и осторожно огляделся.
Он восседал на престоле, который оказался неожиданно высоким. Снизу, с
раскиданных подушек, на него смотрел маленький Шендерович.
Интересно, пронеслось в голове у Гиви, где же все-таки был этот самый
рычажок? Или я так нажал на него, что и сам не заметил?
Он облизал пересохшие губы.
- Ну, вот видишь, Миша, - сказал он как можно убедительней, - это же
просто фокус! Трюк!
- Ты говоришь! - как-то очень неопределенно и каким-то совершенно не
своим голосом откликнулся снизу Шендерович.
Сверху, над престолом запели искусственные птицы.
Гиви вертел головой, пытаясь избавиться от дурацкого венца.
Шендерович медленно поднялся на ноги. Почему-то он все равно казался
очень маленьким. Какое-то время он, задрав голову, молча глядел на Гиви,
потом хлопнул в ладоши.
Дверь распахнулась, и в тронный зал ворвались обнаженные по пояс
мамлюки с кривыми опять же обнаженными саблями.
- Взять его! - велел Шендерович!
* * *
- Миша! - вновь завопил Гиви, причем голос его звучал из-под
серебряного балдахина особенно гулко и внушительно, - Да что ты, Миша! Это
же я, Гиви!
Мамлюки несколько неуверенно топтались у подножия трона.
Шендерович пожал плечами.
- Ты уж извини, друг, - сказал он, - но в Ираме должен быть только один
царь!
- Да на фиг мне этот Ирам! Миша, я же только хотел...
- Взять его, - вновь махнул рукой Шендерович, - измена!
Один из мамлюков, самый, видимо, отважный, сделал неуверенный шаг,
поставив ногу на первую ступень престола.
Раздался отвратительный, режущий уши, скрежет.
Гиви съежился под балдахином.
Лев у первой ступени поднялся на дыбы и зарычал, распялив серебряную
зубастую пасть, а вол как-то похабно вильнул задом и металлическим копытом
въехал в коленную чашечку мамлюка. Тот покатился со ступеньки, подвывая и
держась за разбитое колено.
Мамочка, ужаснулся Гиви, эта тварь таки сломала ему ногу!
Остальные мамлюки тоже завыли и начали подпрыгивать, сверкая зубами и
саблями, но при этом не сходя с места.
- Миша! - Вновь завопил Гиви с высоты престола, - да отзови же их!
Шендерович, нахмурившись, рассеянно обрывал лепестки роз на макушке.
- Как ты туда залез? - спросил он наконец, вполне рассудительным тоном.
- Да понятия не имею! Отзови этих бандитов, Миша!
- Ладно! - Шендерович хлопнул в ладоши, и мамлюки с облегчением
перегруппировались и застыли, выстроившись в две шеренги по бокам престола.
Ну и дела! - ошеломленно думал Гиви.
- Спускайся, - велел Шендерович.
- Миша, ты не рассердился? - опасливо спросил Гиви.
- Нет. Спускайся.
- Они меня не тронут?
- Не тронут, слезай.
- А ты меня не тронешь?
- Нет, если ты объяснишь, как туда залез.
Гиви понятия не имел, как он туда залез, но на всякий случай судорожно
закивал головой.
- А...
- Да слезешь ты или нет? - возопил Шендерович, теряя терпение, - а то,
учти, я сам поднимусь, и спущу тебя по этим чертовым ступенькам!
- Ладно-ладно, - торопливо произнес Гиви и осторожно начал спускаться.
Звери благожелательно глядели на него рубиновыми глазами.
Шендерович наблюдал за ним, постепенно увеличиваясь в размерах.
Перспектива менялась - мамлюки, сверху такие безобидные, выстроились
угрюмым частоколом; самому маленькому из них Гиви едва доставал макушкой до
подбородка. Они, не мигая, глядели на Гиви налитыми кровью глазами. Гиви
сжался и втянул голову в плечи, но от этого лучше себя не почувствовал.
Он стоял на нижней площадке, озираясь и моргая. Почему на вершине было
так светло? И почему тут так неуютно?
- Ну? - спросил Шендерович, величественно маяча в образованном
мамлюками проходе.
- Что - ну, Миша? - печально отозвался Гиви.
- Что ты такое сделал с престолом? Там правда есть рычажок?
- Какой рычажок? Я не нашел никакого рычажка. Там есть лев!
- Льва, - холодно сказал Шендерович, - я заметил.
Он задумчиво потеребил губу.
- Ты ж понимаешь, - сказал он наконец, - если бы ты хотя бы
оступился... Но ты не оступился!
- Не оступился, - грустно подтвердил Гиви.
- Ну, тогда извини, друг!
Он вновь хлопнул в ладоши. Мамелюки перестроились и взяли Гиви в
кольцо.
- Миша! - проблеял Гиви, - что ты делаешь, Миша! Что люди скажут?
- Какие люди? - удивился Шендерович, - где ты видишь людей?
- Вот эти... Черные...
- Ничего не скажут, - успокоил его Шендерович.
Он щелкнул пальцами. Ближайший к Гиви мамелюк раззявил розовый рот и
Гиви увидел обрубок языка, трепыхавшийся лягушкой за белыми оскаленными
зубами.
- Они к тому же и неграмотные, - благожелательно кивнул Шендерович, -
так что никакой утечки информации не будет, друг мой Гиви.
Гиви выпрямился и, насколько мог, расправил плечи.
- Это нехорошо, Миша, - сказал он укоризненно.
- Как ты верно заметил, о, мой незадачливый спутник, это Восток.
Коварство. Интриги. А я - царь царей! Я выше общепринятых норм!
Он вновь хлопнул в ладоши.
- В темницу его, - сказал Шендерович и безразлично отвернулся.
* * *
Гиви вздохнул. Вздох вспорхнул под каменные своды и растворился во
мгле.
Будь проклят этот Ирам!
Нет, на престоле было здорово. Он, Гиви, отчетливо помнил это
ощущение - словно кто-то держит тебя на могучей ладони и возносит ввысь, и
ты большой и сильный, а остальные все - маленькие и слабые. Он разговаривает
с тобой, этот престол. Он рассказывает о великих деяниях, о сокрушительных
армиях, о пламени пожарищ, о рушащихся городах и развевающихся знаменах...
Гиви почти что понимал Шендеровича.
Но еще престол рассказывал и о мудрости, и о праведном суде, и о
далеком храме, возносящем ввысь свои колонны, о храме с аметистовым полом, о
храме с заповедной комнатой, где в лучах нестерпимого белого огня обитает
Бог, о комнате, скрытой завесой. Тихим голосом рассказывал престол о рунных
стадах и тучных полях, о долинах, полных света, о виноградниках, где бродят
лисы, о козьем сыре и смоквах и о женском смехе в тени олив.
Наверное, этих речей Миша и не слышал...
Гиви пошевелился. Он чувствовал настоятельную потребность немножко
погреметь цепями, но цепей не было - ноги его были схвачены деревянными
колодками, а руки свободны. В подземелье было нечем греметь.
У всех дворцов, думал Гиви, есть подземелья. Наверху - свет, льющийся
сквозь высокие окна, и сияние золота и самоцветов, и придворные, облаченные
в шелка, и отвага, и доблесть, и сила... А внизу - лишь сырые своды, с
которых капает вода, и мрак, и гниющая солома...
Рядом кашлянули.
Гиви нервно оглянулся.
Он бы подпрыгнул, но ему мешали колодки.
- Человек, - сказал скрипучий голос, - он как дворец. В нем есть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг