займитесь приготовлением пищи, ибо она подкрепляет силы и утоляет голод. Ибо
имеется в переметных сумках вяленое мясо в количестве необходимом и
достаточном, да и лепешки найдутся...
- Не лучше ли нам убраться отсюда, о, Алчущий добычи, - робко спросил
Хасан.
- Сказано, не лучше, - отрезал Предводитель, - и делай, что велено,
пока я не вступил в беседу с твоим языком без твоего участия!
Разбойники отошли к верблюдам и стали копаться в сумках. Предводитель
задумчиво наблюдал за ними, продолжая похлопывать рукой по рукояти сабли.
Тени от развалин растворились в окружающем сумраке - лишь на площадке, где
горел костер, дрожал слабый круг света...
Верблюды вдруг вновь, как по команде, вскинули головы и заревели,
заставив разбойников мигом отскочить и схватиться за оружие. Хасан выхватил
из-за седла единственный уцелевший лук, наложил на тетиву стрелу и замер на
полусогнутых.
- Мама родная, - пробормотал Гиви невнятно, поскольку не сумел
справиться с отвалившейся челюстью.
- Ни хрена себе! - задумчиво откликнулся Шендерович.
Из-за развалин выступила смутно видимая во мраке человеческая фигура.
Двигалась она неуверенно, пошатываясь и ударяясь о торчащие каменные
выступы, однако же, Гиви углядел в ее очертаниях что-то странно знакомое.
Когда человек (ежели это и впрямь был человек) приблизился достаточно, чтобы
на его лицо упали слабые отсветы костра, Гиви узнал Предводителя
разбойников.
Он оглянулся.
Предводитель сидел, скрестив ноги, и пожирал завернутый в лепешку кусок
копченого мяса.
Гиви вновь повернул голову.
Предводитель разбойников надвигался на маленький отряд и уже пересек
смутную границу, отделяющую окружающий мрак от света костра.
У стены отчаянно ревела и билась на привязи белая верблюдица.
Ахмад и Хасан взвыли.
Оба Предводителя выглядели совершенно одинаково, если не считать того,
что один стоял, второй же сидел у костра.
- Оборотень! - одновременно выкрикнули оба, причем, каждый протянул
руку, указывая пальцем на другого.
- Оборотень! - завыли Ахмад и Хасан, вертя головами по сторонам -
Джи-инн! Ифри-ит!
- Что встали, шакалы! - завопил тот Предводитель, что стоял, -
стреляйте! Вот он, сидит!
- Хитрая тварь, - холодно сказал тот Предводитель, что сидел,
отбрасывая лепешку и, в свою очередь, вскочил, поспешно протягивая руку за
саблей на поясе, - путает следы!
- Вы что, шакалы, своего Предводителя не узнали? - воскликнул тот, что
вышел из тьмы, в свою очередь, положив руку на рукоять сабли. - Оборотень,
не кто иной, сидит с вами!
Гиви и Шендерович переглянулись и начали осторожно отодвигаться от
костра поближе к скалам. Ни Ахмад, ни Хасан, ни ночной гость не обратили на
них никакого внимания, но Предводитель номер один, который, казалось, был
способен видеть все одновременно, уставил на них сухой острый палец и
проговорил:
- Куда?
Приятели замерли на месте, точно в старинной детской игре.
- А вы куда смотрите, бараньи потроха, - заорал Предводитель номер
один, оборачиваясь к Ахмаду и Хасану. - Или вы не видите, кто перед вами?
Морок, наваждение! Холодная сталь - вот лучшее угощение для таких как он!
- У-у! - завыли Ахмад и Хасан еще пуще прежнего.
- Подманил меня, обернувшись прекрасной гулью, да и ударил по голове, -
гнул свое ночной гость, - только к ночи я и пришел в себя. Ах вы, негодные,
ничтожные, неужто не можете отличить истину от подделки? С кем вы делили
хлеб и мясо, о, пустоголовые? С нечистью! Да вы только гляньте на его уши!
Гиви покосился на Предводителя номер один. Уши у него были прикрыты
чалмой.
- Нет, вы поглядите на его уши! - воскликнул двойник.
Гиви покосился на уши ночного гостя. Они тоже были прикрыты чалмой.
- Что они говорят? - отчаянно взывал Шендерович у него за спиной.
- Да хрен их знает. Спорят, кто настоящий...
- И кто же?
- Миша, слушай, понятия не имею.
- Лапы когтистые, не иначе, прячет он в своих сапогах.
- Да вы стащите с него сапоги! У него же копыта!
Ни Хасан, ни Ахмад ни с кого из Предводителей стаскивать сапоги явно не
хотели. Они по-прежнему застыли, присев на полусогнутых и дико озираясь по
сторонам.
Новый Предводитель в отчаяньи плюнул и выхватил саблю, коротко
взблеснувшую в свете костра. Это и решило дело.
Хасан, лук в руках которого так и ходил ходуном, на миг остолбенел,
потом спустил тетиву. Стрела коротко свистнула, вспарывая ночной воздух, и
вонзилась ночному гостю прямо в шею. Тот удивленно поднял руку, точно
отмахиваясь от надоедливой пчелы, наткнулся на торчащее из шеи короткое
древко, невнятно охнул, подогнул колени и стал медленно крениться на песок.
По шее его текла струйка крови, которая в полумраке казалась черной.
- О-ох! - взвыл Хасан, не менее остальных пораженный своим поступком.
Предводитель упал, ноги в сафьяновых сапогах дернулись раз-другой,
прочерчивая в песке глубокие борозды, и, скорчившись, застыл.
Ахмад и Хасан упали на колени, дико озираясь.
- Ну-у, - благосклонно проговорил тот, кто сидел у костра, - не так уж
плохо...
- Г-господин! - запинаясь, вытолкнул из себя Хасан.
- Какой я тебе господин, дурень, - ухмыльнулся Предводитель, показывая
острые зубы.
- Э-э... - Хасан, казалось, потерял способность к членораздельной речи.
- Или не пристрелил ты сейчас своего господина? - произнес
Предводитель, оборачиваясь к разбойникам, - ибо тот, кто сидел с вами у
костра, не он, а я...
Что-то такое было в его лице, что Ахмад и Хасан вновь хором взвыли и
кинулись прочь, забыв и про верблюдов, и про птиц Анка, которые, впрочем,
отреагировали на происшедшее лишь тем, что, выпростав головы, сонно
перекликались друг с другом. Две согнутые в ужасе спины на миг мелькнули меж
развалин, жуткий, почти нечеловеческий вой раздался вдали и затих...
- Ну вот, - с удовлетворением произнес оборотень, вновь усаживаясь
поудобней. - Неплохо получилось, верно? Честно говоря, убийство мне претит,
но эти трусливые злодеи и сами управились.
Гиви вновь переглянулся с Шендеровичем и начал медленно пятиться.
- Куда, придурки? - прикрикнул оборотень, - или вы хотите поменять
избавление на плен?
Для верности он подобрал с земли брошенный Хасаном лук и умостил его на
коленях.
- Блин! - проговорил Шендерович, почесывая затылок и стараясь не
смотреть на лежащее поблизости тело, - это что ж такое творится? Узурпация?
Незаконный брат-близнец? Или ему пластическую операцию следали?
- Обычный оборотень, - пояснил Гиви.
- А-а, - протянул Шендерович, - И как это я сразу не догадался!
- Обычных оборотней не бывает, - сказал оборотень, который, в отличие
от настоящего предводителя разбойников, обладал способностью понимать
незнакомую речь, - а я принял этот облик, чтобы вырвать вас из лап
разбойников. Да и, честно говоря, немного тут хитрости, поскольку был ваш
пленитель жаден и жесток. Будь он мудр и благороден, задача была бы
неизмеримо труднее. Впрочем, - добавил он, - тогда бы и хитрость подобная не
понадобилась. Ибо муж добрый и мудрый не стал бы выменивать чужие жизни на
блага земные, которые, честно говоря, всего лишь мусор... кстати, о, мудрый
Гиви, почему ты все время выступаешь при своем друге и спутнике в качестве
толмача? Или он, подобно тебе, не унаследовал от своего великого предка
способность понимать все сущие языки?
- От какого предка? - заинтересовался Гиви.
- Неважно. Смотри на меня, о, потомок Авраама! И, хотя я не ангел
Суруш, возможно сумею повторить то, что уже сделано.
Он слегка помахал ладонью перед носом Шендеровича, и тот покорно
потянулся за его рукой, точно привязанный на невидимой нитке. Гиви покосился
на оборотня и слегка отпрянул, увидев, как в глазах того загораются красные
огоньки. Наконец, оборотень вновь резко взмахнул ладонью, обрывая нить,
Шендерович отпрянул и затряс головой.
- Ну? - скептически поинтересовался он.
- Что - ну? - в свою очередь вопросил загадочный гость, - или мои речи
все еще темны для твоего слуха?
- Да вроде нет, - удивленно отозвался Шендерович, озадаченно потирая
ладонью затылок.
- А коли так, - спокойно заметил пришелец, - я бы настоятельно
советовал тебе и твоему другу взять этого незадачливого водителя вольных
стрелков, да и похоронить его, как подобает. Недобрым он был человеком, как
я уже сказал, но и он заслуживает того, чтобы быть похороненным по
человечески, а там уж пусть с ним разбирается Тот, кто знает о нас больше,
чем мы с вами, о, путники, заблудившиеся на просторах вселенной!
- А эти... гули? - поинтересовался Шендерович, истомленный вынужденным
молчанием, - чудовищные порождения пустыни, или как их там? Они нас не
тронут?
- Помилуй, мой отважный друг, - возразил пришелец, - неужто ты,
просвещенный человек, веришь этим детским байкам?
- Ну, - неуверенно отозвался Шендерович, с опаской разглядывая
незнакомца, - как сказать...
- А ежели честно, то гули есть для тех, кто в них верит, и нету для
тех, кто в них не верит. А потому берите попону вон с того верблюда, и пусть
она будет последним прибежищем злодею - не такое уж это плохое прибежище для
человека, чей нос давно уже почернел от грехов. Вон за тем рухнувшим
караван-сараем видел я яму - как раз ему по росту.
Шендерович рассеянно огляделся вокруг, потом многозначительно покосился
в сторону Гиви.
- И ежели вы намерены воспользоваться случаем и бежать, - сказал
незнакомец, прочтя его мысли, - то оставьте это намерение, ибо птицы Анка -
мои.
Он сложил губы и как-то по-особенному свистнул. С места сорвалась,
отделившись от черной стаи, крохотная точка и приблизилась, постепенно
увеличиваясь в размере и трепеща крыльями, а потом уселась на плечо
незнакомца. Склонив голову, она поглядела на путников насмешливым блестящим
глазом.
- О! - удивился Шендерович, - эту мы уже видели!
Птица подняла хохолок, поиграла им, потом опустила.
- Мы зовем ее Худ-Худ, - пояснил незнакомец, - эта птица очень полезна
для поручений обитателям небес и духам. Нет более прославленной и почитаемой
птицы на всем Востоке, так что извольте относиться к ней с должным
почтением. Она проследит, чтобы вы исполнили все, как подобает.
Птица вновь сорвалась с места и села на обломок скалы, выжидательно
поглядывая на Шендеровича.
- У, зараза фискальная, - пробормотал Шендерович, неохотно поднимаясь с
места.
- А как вернетесь, - благожелательно заметил незнакомец, - и омоетесь
вон из того меха, то, полагаю, уместно будет приступить к трапезе, которая
до некоторой степени есть трапеза поминальная. Ибо дух вашего пленителя,
убитого трусливыми соратниками, взывает об успокоении.
- Ну да, ну да, - согласился Шендерович, стаскивая с верблюда
изукрашенную попону и с той же неохотой направляясь к лежащему поблизости
телу. Гиви вздохнул и последовал за ним.
* * *
Взошла остророгая луна, и в ее холодном свете верблюды шумно вздыхали и
переминались с ноги на ногу. Из-за развалин раздался долгий переливчатый
вой, оборвавшийся на высокой ноте. Гиви вздрогнул.
- Всего лишь шакал, - успокоил его пришелец.
- А, - сказал Гиви, отгрызая кусок от жесткого мяса, завернутого в
лепешку, - тогда ничего...
- А еще потомок Шемхазая, - укорил его Шендерович.
- Помилуй, о, мой беспокойный друг, - удивился незнакомец, - какой же
он потомок Шемхазая? Ог, царь Вассанский, единственный уцелевший на Земле
исполин, насколько мне известно, не оставил потомства. Что неудивительно -
где ему найти пару - при таких-то габаритах? Впрочем, поскольку каждый из
живущих на Земле без сомнения чей-нибудь, да потомок, то и другу вашему
есть, чем гордиться.
- А эти, братья, говорили...
- А! - сказал незнакомец, - маги? Ну, эти соврут не за дорого. В их
речах, ежели честно, вообще нет ни крупицы истины, поскольку истина им
вообще неведома.
- Допускаю, - согласился Шендерович, наглея на глазах, - но они, по
крайней мере, представились!
- Не имена то были, но лишь прозвания, каковыми они, для пущей
важности, сами себя именовали. А если ты, о, сын Авраама, намекаешь, что не
назвал я вам своего подлинного имени, то, значит, есть тому своя причина.
Можете называть меня Шейхом, ибо это до какой-то степени соответствует
истине. Еще добавлю, что не желаю я вам зла.
- Поверю на слово, - мрачно сказал Шендерович.
- Погоди, Миша, - поспешно проговорил Гиви, поскольку Шендерович,
угнетенный вынужденным молчанием и общим унизительным положением явно лез на
рожон, - ежели все так, как ты говоришь, о, Шейх, не прояснишь ли, куда мы
попали и кому мы тут потребны? Ибо за нами гоняются уж, почитай, не первые
сутки люди, нам вовсе неведомые.
- Зачем и кому вы потребны, я сказать не могу, поскольку нет у меня на
то права, но добавлю, что сие должно открыться вам в соответствующее
время, - сказал Шейх, - скажу лишь, что испытания ваши еще не закончились, и
потребуют равно мужества и проницательности. Впрочем, - он чуть поклонился
путникам, - успели вы выказать оба этих качества, так что не сомневаюсь я,
что Тот, кто держит весь мир, точно драгоценный камень в ладони, избрав вас,
вновь явил любовь свою и милосердие, изначально Ему присущие.
- Э... - Шендерович почесал затылок, - польщен. А все-таки, где мы
находимся? Типа, с географической точки зрения? Ибо пребывали мы в Стамбуле,
он же Константинополь, он же Византия, он же Цареград, а потом очутились
неведомо как, неведомо где...
- Где? - сурово переспросил Шейх, - в сердце мира. Ибо сердцем мира
зовется то, что существует везде - и нигде. Всегда - и никогда. И то, что
происходит здесь, так или иначе происходит во всех мирах, подобно кругам по
воде, что распространяются от брошенного камня. И не только на Земле во всех
ее проявлениях, но и в горних сферах, ибо все, что делается наверху, есть
результат действий человека.
- С точки зрения географии это как-то сомнительно, - заметил
Шендерович, скептически поджав губы.
- А кто говорит о географии? - воскликнул Шейх и в глазах его вновь
загорелись красные огоньки. - География - услада простецов, изначально
положивших сущему жесткие пределы. Для тех же, кто смотрит глубже и дальше,
пределов нет. Ибо они лишь завесы, стенки сосудов, отделяющих один мир от
другого, но проницаемые для посвященных...
- Ну да, ну да, - устало подтвердил Шендерович, у которого имелась уже
практика общения с облеченными властью умопомешанными. - В сердце мира,
понятное дело. И вообще - Что такое география? Лженаука! Продажная... э-э...
гетера материализма.
- Чую я насмешку в твоих речах, - заметил Шейх, - а раз так, то скажи
мне, о, скрытый книжник, ежли ты так веришь в географию, - где, по-твоему,
мы находимся?
- Да откуда я знаю? - окончательно разозлился Шендерович, - это я вас
спрашиваю! И вообще - где тут у вас представители местной администрации? Я
хочу сдаться властям!
- В данную минуту - сдержанно проговорил Шейх - и в данной точке
пространства единственная власть - это я!
Шендерович мрачно поглядел на него и уже открыл, было, рот, явно, чтобы
высказать все, что он думает о такой власти, равно как и о власти вообще.
- Упомянув недавно злополучных магов, о, Шейх, - вмешался Гиви, -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг