на растерзание, чтобы он успокоился? Ну уж нет, тогда я им такое устрою!
Исцарапаю насмерть!
Меня почти насильно ввели в Пурпурный Зал, где шел совет. По лицам
присутствовавших было ясно, что идти-то он шел, да зашел в тупик. И там
встал.
Но зато нехорошая надежда зарей горела на лице Красного Магистра.
Сегодня он был алее своей мантии. Вспомнил, значит, сволочь, нашу
дискуссию...
- Двадцать Вторая, - необычно мягко сказал Ректор, - не могли бы вы
ознакомить нас с тем, что знают о людях, умерших, но неожиданно оживших, в
южных землях? Вы ведь оттуда родом.
Ах вот что им нужно!
Они же знают, что мой отец Хранитель Памяти. А наши преподаватели,
непревзойденные знатоки домашнего хозяйства и хороших манер, в остальном
знаниями не блещут. Все, что сложнее расчета праздничного обеда, ставит их
в тупик. Вот они по наводке Красного Магистра и решили узнать, что думают
по этому поводу в Ракушке и других завоеванных землях.
Но дело-то в том, что я тоже ничегошеньки не знаю о таких, как
начальник охраны. Совершенно ничего...
- Разумеется, я скажу несколько слов по этому поводу! - нагло заявила
я, забираясь на трибуну докладчика. - Не все здесь ясно и бесспорно,
однако кое-что мы можем утверждать с уверенностью. Так, с древних дней
среди преданий о нечистой силе, особенно царящих у неграмотного населения,
большую часть этих самых преданий занимает область рассказов о людях,
которые продолжили свое существование после того, как состоялся факт их
смерти. В данном же случае мы сталкиваемся с очень сложной проблемой,
которую я поясню ниже.
Смотреть на их ошалелые лица было невыносимо приятно. Почти так же,
как целоваться с Янтарным. Глотнув воды, я продолжала:
- Издавна принято делить эту группу людей на три условные категории,
как-то: упыри, вампиры и призраки. Но парадокс в том, что начальника
охраны, - я покосилась на сидящего рядом с Ректором нового начальника
охраны и поправилась, - простите, бывшего начальника охраны нельзя отнести
ни к одной из этих трех категорий. Ведь что получается? Призрак, как это
всем известно, существо не материальное, это скорее заблудшая душа,
лишенная телесной оболочки, поэтому понятие "призрак" отметаем напрочь, к
данному случаю он отношения не имеет. Упырь и вампир, казалось бы,
подходят в качестве определений, но и тут мы сталкиваемся с массой
несоответствий. Главное занятие вампира - пить кровь живых, банальнее этой
истины нет. Но мы имеем нагляднейший пример того, что бывший начальник
охраны, имея эту возможность, и не один раз, ни разу ею не воспользовался.
Характерный признак вампира - заостренные, выделяющиеся среди остальных
зубов клыки - у него тоже отсутствуют. Масса людей видела его лицо, все
отмечают его особенности, но ни один не заметил, чтобы зубы мертвеца
изменились. Остается упырь. Но и тут мы попадаем в тупик. Упырь, может, в
меньших размерах, но тоже питается человеческой кровью.
Правда, источники утверждают, что он имеет и другие способы получения
энергии. Встречаются упоминания об упырях, которые не пили кровь, а просто
вытягивали жизненную силу из живых, отчего их жертвы слабели и постепенно
умирали. Но и у упырей есть характерный признак, отсутствующий у
начальника охраны. У всех упырей налитое здоровьем, неестественно розовое,
учитывая их образ жизни, лицо. А бледность лица бывшего начальника охраны
не только поражает, она ужасает. Значит, и к упырям отнести его нельзя.
Что же нам остается? - патетически вопросила я с трибуны.
Не дождавшись ответа из зала, продолжила бодро вешать лапшу на уши:
- Нам остается обратиться к разделу, где чрезвычайно мало, осторожно
и глухо рассказывается о людях, умерших при загадочных обстоятельствах,
точнее убитых. Материала тут мало, но подобные случаи все же отмечены.
Наиболее распространенный вариант - это пребывание мертвеца между миром
мертвых и живых до тех пор, пока не состоится его полное отмщение.
Возможно, начальник охраны не успокоится, пока не найдет того, кто его
убил, после этого в крепости станет спокойно! - жизнерадостно заявила я.
Зал моей радости не разделил.
- Милое дитя, - кисло сказал Ректор, - не могли бы вы э-э-э...
высказать другие предположения, о том, как справиться с мертвецом, не
прибегая к столь радикальным мерам.
- А я думала, мы хотим найти убийцу, - удивилась я простодушно.
- Разумеется, но сначала мы должны навести порядок в пансионате, -
сказал, морщась, Ректор. - Продолжайте, пожалуйста.
- К мерам, приносящим хорошие результаты, относится отрубление
головы. Обычно успокаивает, - поведала я. -
Самое доступное средство, просто отпугивающее подобных существ, это
чеснок в больших количествах. Ранение или убийство серебряным оружием тоже
приносит неплохие результаты. Во всяком случае, пока не использованы эти
способы, говорить об иных рано.
И кто меня в последней фразе за язык тянул?
- Спасибо, барышня, вы свободны, - поднялся Ректор.
Меня увели и водворили обратно в дортуар.
Глава двадцать вторая
СОГЛАСНО УКАЗАНИЯМ РЕКТОРА...
Согласно указаниям Ректора на следующий день в пансионате извели весь
запас чеснока. Каждому вручили по головке для ношения при себе на крайний
случай, и кухня стала выдавать на гора массу очесноченных блюд.
А вот с остальным возникли проблемы: чтобы отрубить начальнику охраны
голову, для начала его неплохо было бы поймать.
С тех пор как он покинул сад, укрыться начальник охраны мог где
угодно - места хватало.
Для начала днем прочесали Пряжку от северной стены до южной, от
западной до восточной, проверив не только дворы, но и все помещения.
Дохлый номер.
И главное, прятаться ему вроде бы было негде после такого тщательного
осмотра...
Но нашли только тайник со слезкой - явно младшего обслуживающего
персонала. (Станут охранники собственные тайники рассекречивать, как же! А
у преподавателей вся слезка хранится под кроватями, чтобы далеко не
бегать.)
Поэтому над тайником на радостях провели показательное судилище и
слезку торжественно сожгли. На облитых ею поленьях красиво плясали
голубоватые огоньки.
Здоровый образ жизни восторжествовал, только вечером ужин есть было
невозможно: что не пригорело, то пересолилось.
Спать мы легли голодными, злыми и измученными всей этой кутерьмой.
На пустой желудок я уснуть не могла, хотя это и страшно полезно для
фигуры, как уверяют хором знающие люди. Ворочалась и ворочалась, словно на
сковороде.
Живот пел песни и всячески намекал, что если его не покормят, то мы с
ним так и будем распевать до утра.
Его урчание приглушило появление охраны. Все происходило по
вчерашнему сценарию: пришла надзидама, поставила двоих, вскоре двое
превратились в целую кучу запакованных в кожу фигур.
Янтарный снова приземлился в мою кровать. Как в свою собственную.
- Ты по мне соскучилась? - требовательно спросил он, вжимая меня в
тощий матрас.
- Ага, весь день прорыдала, - подтвердила я. - С той самой минуты,
как ты ушел.
- Целоваться будем?
- Отвали!
Надо же, Янтарный что-то уловил в моем голосе, потому что слез с меня
и сел на край кровати.
- Чего злая?
- Есть хочу, - честно сказала я.
- А чем тебя сегодняшний ужин не устроил? Довольно вкусный.
- С ума сошел? Его в рот нельзя было взять! Нет, конечно, если ты
любишь соленые угольки...
- А, я забыл, что у нас кухни разные. Вот это и для меня было
новостью.
- Да, - подтвердил Янтарный. - У нас своя, гарнизонная. А у вас
пансионатская.
- Великолепно! И тут обули.
- Ладно, - сказал, помолчав с минуту, Янтарный. - Лежи, я сейчас, - и
куда-то смотался.
Ну и самомнение у некоторых! Он что же, думает, без его одобрения я
тотчас вертикальное положение приму? Посреди ночи?
Перевернув и взбив каменную от старости подушку, я попыталась забыть,
что ужина не было, и задремать.
Забыть не удалось.
Вскоре вернулся Янтарный с подкреплением в лице нескольких
охранников. Они сгрудились около овального стола, который стоял в центре
нашей комнаты и был предназначен для рукоделия под руководством надзидамы
в послеобеденные часы.
Что там они делают с нашим столом?
- Девчонки, есть идите! - просто пригласил Янтарный. Мы дружно
встрепенулись, еще бы, голодными были все.
- Скорее, а то остынет...
Девиц с кроватей как ветром сдуло.
Охранники принесли немудреный, но основательный набор: хлеб, мясо,
чеснок, горячий чай, слезку. На последнюю, под ядреный чесночок, они сами
дружно и налегли.
- О, да тут намечается классическая оргия? - поинтересовалась я у
Янтарного, платающего на толстые ломти кусок запеченного мяса.
- Ешь! - вручил он мне кусок хлеба с мясом. - И не издевайся. Я
голодный?!
- И чесночку, пожалуйста! - попросила я.
Люблю чеснок, а кроме того, возникла интересная идея. Получив порцию
горячего чая, хлеба и мяса, желудок успокоился и стал смотреть на жизнь
более радостно. Это заметил бдительный Янтарный.
- Вроде отошла. Порозовела. А то белая была как простыня. За твое
здоровье! - поднял он мой же собственный стаканчик.
Из тумбочки свистнул, гад! Ну, наглый...
Янтарный опрокинул в себя слезку и сразу выяснилось, что напрасно я
жевала с усердием чеснок: это его ничуть не остановило, поцелуй состоялся.
- Эх, забористо! - довольно крякнул он. - Под слезку - лучше и не
надо!
- Ты извращенец, - разочарованно протянула я.
- А ты думала, твой номер пройдет! - довольно хохотнул он. - Я чеснок
тоже люблю, так что не надейся.
- Ой, какая прелесть! Мы будем проводить долгие зимние вечера, нежно
дыша друг другу в лицо сложным ароматом, состоящим из чеснока и слезки в
равных пропорциях! - обрадовалась я. - Как романтично!
- Злая ты, - укоризненно сказал Янтарный, обвивая своим хвостом мой
хвост. - Значит, еще не наелась.
За окном раздался свист и крики: похоже было, где-то опять наткнулись
на бродящего начальника охраны.
Охранники пулей вылетели из комнаты, бросив принесенные мешки, фляги
и весь запас слезки.
Мы сгрудились у окон, наблюдая: вот они появились из двери восточной
части Корпуса и рысью помчались направо, похоже, ко второй казарме или к
кухням.
А мы-то, наивные, думали, что наша дверь наглухо закрыта со дня
основания пансионата! Видно, у охраны и от нее были ключи, и от восточной
калитки в ограде, пропускающей из Корпуса в сад. Что-то я сомневаюсь, что
Янтарный со товарищи пер продовольствие голодающим воспитанницам через
стену...
Охранники пропали из видимости, девчонки вернулись к столу и
прикончили остатки слезки. Я не стала. Уж такой я урод: не люблю ни
горячительных, ни галлюциногенных средств. Плохо мне от них. Ограничилась
чаем.
Теперь мы были сытыми и уставшими и с радостью заснули.
Ночная облава ничего не принесла: начальник охраны опять ушел от
своих бывших подчиненных.
Становилось даже интересно: вся охрана на ушах, а ему хоть бы хны. А
так ли уж защищена Пряжка от врагов?
Самое печальное было то, что из ужасного происшествия покойный
начальник охраны потихоньку превращался в грустную обыденность, хотя бы
потому, что занятия не отменили...
Или Серый Ректор сделал выводы и устроил разнос новому начальнику
охраны, или просто кому-то повезло, но на следующую ночь старого
начальника охраны все-таки поймали.
В ту ночь в наших дортуарах никто не дежурил, все силы были брошены
на устройство повальной облавы.
Облава принесла плоды: его насадили на копье с серебряным
наконечником, быстро расчленили и сбросили на нижний ярус катакомб.
Утром торжественно возвестили о победе над ожившим трупом, авторитет
Серого Ректора упрочился, пансионат потихоньку успокоился, и жизнь потекла
своим чередом.
Глава двадцать третья
НО НЕДОЛГО...
Но недолго жили мы в тишине и спокойствии. .Дней через восемь после
описанного события Шестая умудрилась опять разругаться со своим хахалем.
А может, и не разругаться, не знаю уж точно, что у них там произошло,
но только вечером, перед отходом ко сну, она осчастливила нашу комнату
сообщением, что ей, Шестой, жизненно необходимо посетить казармы.
Мы молча пожали плечами:
"Посещай на здоровье, кто же тебя за подол держит?"
И тут Шестая уточнила свое сообщение.
Она, Шестая, идти хочет, но боится. И одна ни за что не пойдет. А
идти ей надо. И если она, Шестая, не пойдет, то у нее, Шестой, будет
истерика, а ей так не хочется причинять лишних неудобств своим
сокамерницам, простите, подругам по комнате.
Предыдущих страданий Шестой еще никто не забыл.
- Я не пойду! - по слогам, чтобы все поняли, решительно сказала я.
Остальные так не считали.
- Двадцать Вторая, миленькая! - обрадованно взмолилась Шестая,
чувствуя молчаливую поддержку остальных, которые быстро сообразили, кто
железно должен идти. - Ну ты же лучше всех знаешь дорогу к казарме, и
знаешь, как его там найти! Мое счастье зависит от тебя, ну пожалуйста,
проводи меня, ты же такая хорошая!
У меня много чего было возразить на эту беспардонную лесть.
Я совсем не такая хорошая даже в глазах Шестой и к тому же совершенно
не того пола, чтобы быть причиной ее счастья.
- Я не пойду! - повторила я. - А если пойду, то у меня потом будет
истерика.
Не напугала. Моя истерика никого не волновала, куда уж мне до Шестой!
- Мы быстренько! - юлила Шестая. - Ты меня только доведи, а обратно
он меня проводит... - добавила она нежным невинным голоском.
Было безнадежно ясно, что идти придется, потому что истерику Шестой
никогда мне не простят.
Проклятый прошлый жребий, проклятая Шестая, проклятый пансионат!
- Одевайся, - мрачно процедила я. - Юбку заверни как можно выше и
закрепи поясом.
Мы выбрались через окно и подошли к стене ограды.
- Ты лазить по стенам умеешь? - спросила я.
- Умею, - уверенно ответила Шестая. - У меня родители любят в горы
ходить.
Не насторожилась я при этом ответе, а жаль. Надо было.
На стену Шестая полезла бодро, но довольно скоро оступилась и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг