газеты "Нью-Йорк сан" пошел с продолжением сенсационный материал о Луне,
никто не заподозрил неладное. Репортаж назывался "Великие открытия в
астрономии", и сообщалось в нем об открытии английского астронома сэра Джона
Гершеля (сына знаменитого Уильяма Гершеля). А обнаружил он в обсерватории на
мысе Доброй Надежды ни больше ни меньше как крылатых обитателей Луны!
(Еще в 1759 году английский писатель Сэмюэл Батлер - не путать с
известным утопистом Сэмюэлом Батлером, жившим веком позже, - опубликовал
рассказ-шутку "Слон на Луне". В этом рассказе за селенитов приняли...
обыкновенную мышь, сражавшуюся с роем каких-то насекомых на поверхности
линзы телескопа. Но на напрашивающуюся аналогию читатели "Сан" не клюнули.)
Вскоре выяснилось, что весь репортаж был чистой воды розыгрышем
журналиста Ричарда Адамса Локка. Однако внешне невинная затея обернулась
взрывом бомбы: поверили абсолютно все. Здание редакции осаждали возбужденные
толпы, день ото дня все более многочисленные, и достать лишний экземпляр
газеты не было никакой возможности. И даже когда мистификация развеялась, в
"открытие" Гершеля-младшего верили еще целых двадцать лет... Этот первый
наглядный образец вотума доверия молодой научной фантастике со стороны
читателей вошел в историю как "НФ рассказ "Лунная мистификация".
Может быть, в истории литературы шутка Локка и прошла бы незамеченной,
если бы не эти самые читатели, да не все, а один-единственный. Им оказался
двадцатишестилетний поэт, пока никому не известный (до выхода в свет
стихотворения "Ворон"), уже пробовавший свои силы и в научной фантастике.
Эдгар Аллан По (1809 - 1849).
По вспоминает о мистификации Локка в серии статей под названием
"Литераторы Нью-Йорка". Да и как не вспомнить? Ведь за два месяца до выхода
сенсационного материала в "Сан" небольшой журнальчик в Ричмонде опубликовал
рассказ своего сотрудника на схожий "лунный" сюжет. Сотрудником был Эдгар
По, а рассказ назывался "Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля";
герой его добрался до Луны совсем по моде времени на воздушном шаре.
Эдгар По обладал удивительным даром: в его творчестве соединялись две
стихии, казавшиеся несоединимыми, - раскрепощенное воображение
поэта-романтика и дотошная скрупулезность аналитика. Лучшей "смеси" для
того, чтобы стать основоположником научной фантастики, не сыскать.
Присваивая Эдгару По этот титул, критики все как один отмечают, что он
первым блестяще продемонстрировал, как можно органично ввести науку в ткань
художественного произведения.
С чисто литературной точки зрения "Ганса Пфааля" шедевром назвать
нельзя, но метод, которым пользовался писатель, оказался чрезвычайно полезен
для дальнейшего; быть может, именно в творчестве По научная фантастика
обрела свое подлинное лицо. Анализируя лунные фантазии предшественников, По
писал: "Все упомянутые брошюры преследуют сатирическую цель... ни в одной из
них не сделано попытки придать с помощью научных подробностей правдоподобный
характер самому путешествию на Луну. Авторы делают вид, что они люди вполне
осведомленные в области астрономии. Своеобразие "Ганса Пфааля" заключается в
попытке достигнуть этого правдоподобия, пользуясь научными принципами в той
мере, в какой это допускает фантастический характер самой книги".
Даже ошибаясь, Эдгар По во всем остается научным фантастом. Например,
он предполагает существование воздуха, пусть и разреженного, на всем пути
следования от Земли до Луны. Эту гипотезу вряд ли можно было серьезно
защищать даже в те годы (Торричелли провел опыты по проверке "толщины"
земной атмосферы, оцененной всего в несколько миль, за 200 лет до выхода в
свет рассказа По), однако автор "Ганса Пфааля" разбирает свою гипотезу с
тщательностью, сделавшей бы честь и специалисту. А использование его героем
аппарата "для сгущения воздуха", а эксперименты с животными на борту и
детально описанная космическая навигация! Какими бы наивными ни были
описания полета на Луну на воздушном шаре, перед нами - произведение
подлинно научной фантастики.
Кстати, сама идея после полета братьев Монгольфье потеряла свой
фантастический ореол в глазах читателя; воздушные шары были у всех на
устах - почему бы не слетать в них и на Луну? Интересно, что новое
космическое транспортное средство предложил не один По. Его опередил другой
замечательный поэт, на этот раз из России, - Вильгельм Кюхельбекер. Герой
его сатирического рассказа "Земля безглавцев", опубликованного в
петербургском альманахе "Мнемозина" в 1824 году, увидав в Париже воздушный
шар, "...вспомнил наше родимое небось, поручил себя богу и отправился искать
похождений и счастия" на Луну! Действительно, фантастические идеи не знают
границ.
Но вернемся к розыгрышу Локка. В примечании к "Гансу Пфаалю" Эдгар По
посвятил разбору "Лунной мистификации" целых шесть страниц. То, что две
шутки (а в тексте "Пфааля" ясно сказано, что прибытие космического
путешественника состоялось... 1 апреля!) появились практически одновременно,
заставило многих читателей предположить, что рассказы написаны одним
автором. Эдгар По открестился от сочинения Локка, после чего подверг его
уничтожающей критике с научной точки зрения. Вывод оказался столь же
неутешителен для читателей, сколь и категоричен: "Если публика могла хоть на
минуту поверить (Локку), то это всего лишь доказывает ее глубокое невежество
по части астрономии".
И эти строки написаны научным фантастом, прозорливо увидевшим
принципиальную разницу между двумя типами фантазии: той, что будит
воображение, подталкивает мысль, - и туманящей сознание мистификацией. Увы,
в последующие годы верили на слово и не такому, особенно это касалось
"вестей из космоса"...
Впрочем, во времена По читателей еще можно было понять. Затишье было
лишь видимым, решающий штурм космоса приближался неотвратимо - и нервное
напряжение просто искало себе выхода.
4. АРТПОДГОТОВКА
Как только в руках у меня будут корректуры первой части "Луны", я дам их
прочесть моему математику, весьма компетентному космографу. Лишь тогда я
буду уверен, что не допустил несуразность. Чем больше я читаю и правлю, тем
лучше мне все это кажется, и я очень надеюсь, что читатели, несмотря на
странность и смелость некоторых положений, допустят возможность приключений
наших трех героев и вполне переварят их.
Жюль Верн, 1865 год
Применяя военную терминологию, можно сказать, что в первой половине XIX
века космические путешествия писателей-фантастов напоминали одиночные
выстрелы. Если так, тогда шестидесятые - семидесятые годы стали временем
решающего наступления, открывшегося, как положено, залпами тяжелой
артиллерии. Впрочем, не совсем так...
За грохотом пушек, за победными реляциями с полей сражений - все это
будет, будет! - не услышан и позабыт тихий одиночный "выстрел", скромная
фраза в отделе хроники газеты "Московские губернские ведомости" за 1848 год.
Тогда эти строчки и не могли привлечь внимания, символическими они стали в
наши дни, когда попались на глаза историку, рывшемуся в архивах. А написано
было следующее:
"Мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полете на Луну сослать
в отдаленное поселение Байконур"...
Вот и не верь после этого в совпадения!
В России к тому времени еще не родились Кибальчич и Циолковский и
говорить о каких-то там "космических идеях" было явно преждевременно. Зато в
европейской фантастике до начала космического штурма оставались считанные
мгновения.
Чтобы перечислить все его этапы, не хватит целой книги. Небесные миры
пока не превратились в откровенную условность, какими они стали
впоследствии, и писатели с поистине юношеским увлечением осваивали планеты,
заселяли самой разнообразной флорой и фауной, не говоря уж о разумных
аборигенах. Мы свыклись с тем, что фантастика лишь "чуть-чуть" перегнала
науку в изучении планет Солнечной системы, но подобное заблуждение легко
развеять, стоит только углубиться в историю этой литературы.
Как много увесистых блоков, не говоря о мелких кирпичиках, было
заложено в фундамент космической фантастики к концу прошлого века!
Остановимся лишь на некоторых примерах.
Итак, через тридцать лет после появления рассказа По наступил-таки
звездный год фантастики, хотя формально он оказался годом "лунным". Покинем
на время американский континент и вновь перенесемся в Европу. На этот раз -
в Париж.
1865 год. Две с лишним недели, начиная с 15 сентября, редакцию газеты
"Журналь де Деба" лихорадило - так же, вероятно, как и нью-йоркскую "Сан",
когда там шел материал Локка. От читателей не было отбоя, и причина шумихи
объяснялась просто: в газете печатался восхитительный, возбуждающий роман,
названный, увы, длинно и скучно: "С Земли на Луну прямым путем за 97 часов
20 минут". Русскому читателю9 это произведение знакомо под куда более
лаконичным, с детства врезавшимся в память названием - "Из пушки на Луну"...
Надо ли сообщать имя автора?
После Жюля Верна (1828 - 1905) научно-фантастическая литература уже
никогда не утратит своей популярности. С именем великого французского
писателе связано рождение ее самостоятельной ветви - фантастики
популяризаторской, приобщающей молодого читателя к таинствам науки и
техники, заражающей его романтикой поиска. Грядущий век науки властно
требовал своего глашатая, способного проводить идеи прогресса в сознание
широкого читателя, заставить задуматься о его, прогресса, последствиях.
Таким глашатаем стал Жюль Верн.
К выходу своего "лунного" романа он уже популярный автор трех первых
выпусков "Необыкновенных путешествий". Его читают, о нем говорят, ждут
каждой новой его книги - и голова писателя полна проектами. Но кроме этого,
он внимательно следит за последними новостями из Америки. Там близится к
развязке гражданская война, и, наконец, в апреле 1865 года вся либеральная
Франция рукоплещет победе северян. Вместе со всеми радуется и Жюль Верн,
однако что-то омрачает его радость. Но что?
Пацифист Верн не на шутку обеспокоен бурным прогрессом артиллерии: ведь
многие ее "новинки" как раз апробированы на полях Америки. Фантаста Верна
занимает вопрос: а что будут делать в мирное время
артиллеристы-изобретатели, эти маньяки, становящиеся все более опасными?
"Драматург театра бульваров сразу нашел шуточный ответ: пусть они
бомбардируют Луну и пусть их даже отправят туда на худой конец", - пишет о
своем деде внук, Жан Жюль-Верн.
Но ведь как бывает: задумываешь одно, а выходит совсем другое.
Рождавшийся сатирический роман, новый из серии "Необыкновенных путешествий",
вышел каким угодно, только не смешным. Этой книге выпала удивительная
судьба. Взволновавшая современников, она четверть века спустя подтолкнула
мысль скромного учителя гимназии из России. Всего одного из миллионов
поклонников творчества Жюля Верна... "Не помню хорошо, как мне пришло в
голову сделать вычисления, относящиеся к ракете. Мне кажется, первые семена
мысли были заронены известным фантазером Ж. Верном; он пробудил работу моего
мозга в известном направлении. Явились желания; за желаниями возникла
деятельность ума. Конечно, она ни к чему не повела, если бы не встретила
помощи науки". Так написал впоследствии Циолковский.
И все-таки не технические детали космического проекта Жюля Верна
принесли ему славу и неувядающую популярность, а его читателям -
практическую пользу. Надо было еще и написать роман так, чтобы его читали!
Мы почти не помним математических расчетов жюльверновских героев-пушкарей,
но зато какие колоритные лица: не спутаешь же Барбикена с Мишелем Арданом
или с капитаном Николем! Так случилось, что заведомо неверная в научном
плане книга по-прежнему живет своей совершенно непостижимой жизнью,
очаровывая каждое новое поколение молодых читателей.
Впрочем, если задуматься - так уж и неверная?
Во-первых, Жюль Верн немногим погрешил против взглядов своего времени,
в том числе и научных. Расчеты ему делал кузен, профессор Анри Груссе - тот
самый "весьма компетентный космограф", да и сам автор романа бдительно
следил за всеми новыми веяниями в науке, А она тогда, до Циолковского, веско
говорила за "пушку". Что же касается художественной литературы, то пушка,
выстреливающая снаряды в космическое простанство, еще долго будет
притягивать внимание романистов. Среди них - соотечественники Жюля Верна,
соавторы Жан Ле Фор и Анри Графиньи9, польский писатель Ежи Жулавский, автор
знаменитой лунной трилогии начала века ("На серебряном шаре", "Победитель",
"Старая Земля"), и многие другие. Даже в романе 1937 (!) года - "Нуль к
восьмидесяти" Аккада Псевдомана - стартовая установка все еще выстреливает
корабли к Луне...
А во-вторых, уже в наши дни жюльверновской пушкой вновь
заинтересовалась наука. В печати промелькнуло сообщение о проекте
специалистов из Монреальского университета, попытавшихся "реанимировать"
идею великого французского фантаста. Действительно, ругали ее, ругали почем
зря, а в сущности - за что? Да, экипаж "Колумбиады" в первое мгновение был
бы раздавлен в лепешку. Но разве в космическое пространство, на околоземные
орбиты в частности, запускаются только пилотируемые аппараты?.. Так
выяснилось, что геофизические зонды можно было баллистическим методом
запускать еще в двадцатые годы нашего века. Если бы на идее Жюля Верна не
лежала печать "невозможности".
Допустив ошибку в главном - принципе межпланетных полетов, Жюль Верн,
однако, с непостижимой интуицией угадывал одну деталь за другой. Пока еще
угадывал, а не предвидел.
Исследователи его творчества не только отметили тот факт, что
жюльверновская "Колумбиада" стартовала с полуострова Флорида, откуда спустя
век начал путешествие "Аполлон-8" (также с тремя астронавтами на борту), но
и подсчитали, что "Колумбиада" имела одинаковые с ним размеры и вес. А
облетев Луну, снаряд приводнился всего в четырех (!) километрах от места,
где завершил свою миссию Фрэнк Борман с товарищами (последнее, разумеется,
относится к продолжению - роману "Вокруг Луны", вышедшему пять лет
спустя)!.. "Здесь не может быть речи о простых совпадениях", - заявил по
этому поводу Борман. Своей жене, волновавшейся во время критического момента
облета Луны, астронавт посоветовал перечитать роман Жюля Верна...
Но на этом поразительные совпадения не кончаются. В 1865 году вышла в
свет еще одна книжка о межпланетном путешествии; автором ее был также
француз. И имя его - Ашилль Эро, и роман "Путешествие на Венеру" (первый,
между прочим, о полете на эту планету) читателями давно забыты10. А в
книжечке, лишенной каких бы то ни было художественных достоинств, было
спрятано нечто, мимо чего прошли все, и великий Жюль Верн в их числе. Точное
и ясное научное предвидение - да какое! Ашилль Эро первым из
писателей-фантастов (не считая случайно угадавшего Сирано) предложил - и
судя по всему достаточно четко - идею движения в межпланетном пространстве
при помощи многоступенчатых ракет. Но... внимания не обратили, а жаль!
Легче всего было бы объяснять разные судьбы двух книг полной
беспомощностью Эро как писателя. Однако сделавшего столь поспешный вывод
ожидает сюрприз: в том же году вышел еще один роман о полете на Луну. И
автором снова был француз, но в данном случае никто не рискнет обвинить его
в нехватке таланта или, на худой конец, профессионализма. Ибо романом
"Путешествие на Луну" (и не надоело им это название?) в космической
фантастике дебютировал сам Александр Дюма! Он, правда, на свои технические
познания не очень-то надеялся, поэтому ничего разъяснять не стал, а просто
заинтриговал читателя упоминанием о некоем фантастическом веществе, которое
будто бы "отталкивается Землей"...
Роман на сей раз был написан признанным метром - однако почему-то и об
этой книге сейчас мало кто помнит.
Кажется, пора опять сделать остановку. Уже близок конец нашего
путешествия, самое время передохнуть перед решающим броском. И кое о чем
поразмыслить на досуге.
Итак, налицо парадокс, даже два. Во-первых, выходит, не так они и
бесперспективны, эти "нехудожественные" прогностические фантазии (Раушенбах
же прочел!). И вместе с тем для написания хорошей фантастической книги, как
видно, одного литературного таланта недостаточно, требуется еще что-то,
какой-то неуловимый ингредиент, плохо укладывающийся в привычные схемы
литературоведов. Иначе придется признать, что роман Дюма сыграл более важную
роль, чем книга Эро.
Вот ведь какая получается странная цепочка. Три книги-ровесницы, три
судьбы. Роман Эро: художественных достоинств нет и в помине, зато налицо
отличное предсказание, светлая догадка. Роман Дюма: выполнен
профессионально, это несомненно, но нет идеи, сугубо научно-фантастической
"изюминки". Наконец, роман Жюля Верна... И тут-то схемы трещат по швам.
Нельзя сказать, что в этом произведении нет литературных достоинств. Но
все-таки по меркам большой литературы - слабовато. Напротив, яркая
впечатляющая идея, но она не выдерживает критики со стороны науки.
И однако именно его, Жюля Верна, читают запоем, поколение за
поколением, между тем как книги Эро и Дюма забыты.
Может быть, именно в этой двойственности, подчас неуловимом
балансировании на лезвии бритвы, отделяющей "роман чистых идей" (ах, как ему
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг