какой-нибудь книге или журнале. Критическое (обращаю внимание на это
прилагательное!) чтение научной фантастики чрезвычайно полезно с
познавательной точки зрения всякому, кто хочет заглянуть вперед более чем на
десять лет. Люди, не знающие, о чем мечтали в прошлом, вряд ли способны
составить элементарное представление о будущем".
Плох тот путешественник, что отправляется на поиски неведомых земель,
не покопавшись как следует в печатных источниках, во всех сохранившихся
свидетельствах предшественников. И как не пометить на карте все ловушки,
подготовив себя к мыслимым и немыслимым - насколько фантазии хватит! -
неожиданностям...
Наша ситуация во много крат сложнее у нас нет возможности выбирать себе
"терра инкогнита" по собственному усмотрению. Да и времени на раскачку почти
не осталось.
Будущее, в которое все мы - невольные "путешественники", само
стремительно несется нам навстречу. Его не избежать.
Вы когда-нибудь будете здесь, те, что нынче родятся,
Те, что ждут нас у входа и наши места занимают
В том далеком, что будущим мы называем...
Эти строки принадлежат современному новозеландскому поэту Иэну Лоуни.
Метафора, конечно, но до чего же точно сказано!
[Image002]
"СЛЕПЫЕ И ЗРЯЧИЕ"
(Пока не путешествие, а так - мысли по поводу...)
Память цепко выхватила из некогда прочитанного неожиданное сочетание
слов - неизбежность будущего.
Неизбежность... Словно у кого-то вызывает сомнение, что Будущее -
просто по определению - будет! Очевидная мысль, однако потребовалось
двадцать столетий и все те долгие века "до нашей эры", что теряются в
черноте временного колодца, дна которого еще не разглядел никто, чтобы эти
кажущиеся банальными слова обрели новый смысл.
Когда впервые зародилась эта потребность задуматься о том, что ждет
человека впереди - не с появлением ли самого человека на планете?
Современная наука считает, что предвидел уже первобытный наш пращур,
предвидел при совершении самых элементарных созидательных актов; а позже, по
мере усложнения мышления, предвидение превратилось в особую категорию
сознания, стало новой психической способностью homo sapiens: то, что у
животных выполнял инстинкт, человеку пришлось вырабатывать самому. Возникла
необходимость овладевать навыками предсказания, предвидения, прогноза.
Как только появлялись очаги культуры, они тут же заполнялись пророками.
Прорицатели, шаманы, ведуны быстро образовали свою собственную "индустрию"
предвидения - да и верили им обычно на слово, вне зависимости от того,
сбылось предсказание или нет. Слишком велико было желание получить весточку
из грядущего, слишком крепкой была вера в то, что кто-то может мысленно
путешествовать в страны, скрытые горизонтом Времени, - страны, где никто еще
не был, но когда-то побывает... Вера приводила к отбору оценок: всякий
сбывшийся прогноз тут же обрастал гирляндами причудливых легенд и
преувеличений, бережно передававшихся через поколение; о неудачах забывали
быстро.
Успеху этой зачаточной прогностической деятельности немало
способствовала и форма, которую гадалки и пророки приняли на вооружение:
предсказание перестало быть ясным. Слава легендарного французского
прорицателя Нострадамуса потому и гремела по Европе (и возрождена была в
"просвещенном" XX веке), что свои знаменитые откровения он сознательно
шифровал в стихах-анаграммах. Да еще в такой иносказательной манере, что при
желании в них можно было прочесть вообще все, что угодно...
Со времен Шопенгауэра всерьез увлекалась вопросами предвидимости
будущего философия; неокантианцы, например, одними из первых поставили этот
вопрос и ответили на него отрицательно. Но высокоученые мужи дискутировали,
а реальная потребность в предвидимом Будущем осталась. Чем дальше шло
человеческое общество по пути социальной эволюции, тем настоятельнее
ощущалась необходимость заглядывать вперед.
Пророки никогда без работы не простаивали. Однако с приходом
технического прогресса, изменившего привычный облик мира, коренным образом
изменилось и их пророческое ремесло. Латинское слово progressus - "движение
вперед" - не могло не предполагать наличия греческого Пpoyuotio - "знания
наперед". Оракулам-одиночкам верили, как и раньше, но у общества в целом
появилась необходимость в чем-то качественно ином. Мир становился все более
рациональным, прагматичным, и даже в таком таинстве, как предсказание
будущего, потребовалась гарантия надежности.
За предсказания взялась наука.
1. ЧУДО ВООБРАЖЕНИЯ
Разве можно узнать и понять, когда спит чувство, когда не волнуется сердце,
когда нет каких-то чудных, каких-то неуловимых ошибочных фантазий.
Академик В. И. Вернадский
Будущее - не так далеко, как казалось когда-то, оно непостижимым
образом связано с настоящим, причем связью обоюдной. Говоря словами братьев
Стругацких, "будущее перестало маячить за горизонтом завтрашнего дня, а
запустило свои щупальца в день сегодняшний". Оно становится все ощутимее,
осязаемее, не принимать его в расчет отныне нельзя никому.
Писатель Даниил Гранин дал замечательную оценку этой смене отношения к
будущему. "Будущее испытало на себе всякое - и оптимизм, и безрассудную
слепую надежду, и безысходное отчаяние. Ему угрожали кликуши и точные
расчеты, его пытались отравить и попросту уничтожить, повернуть вспять,
вернуть в пещеры. Оно выжило. Появилась возможность серьезного, вдумчивого
изучения его".
Точные расчеты... Угрожали и они. В последние несколько десятилетий
исследование будущего, особенно на Западе, стало занятием почетным и
респектабельным. А футурология1 ныне превратилась в моду, как ранее -
психоанализ. Шаманский бубен, таинственные пассы и наркотическое зелье
впавшего в транс прорицателя для расчетливого века оказались ненужной
экзотикой, атрибутами варварского прошлого, - им на смену пришли столбцы
цифр, отпечатанные на перфорированных рулонах электронными оракулами. А вера
прорицающему - осталась. Ничем не подкрепленная, обыденная вера в пророка,
несущего утешительные вести, да еще и вещающего от имени науки...
Но наукообразие не означает подлинного знания, и когда спал ажиотаж,
даже самые ревностные защитники футурологии пришли в уныние: пророки
лишились доверия, потому что ошибались слишком часто, да и утешительными их
пророчества вряд ли назовешь. Иначе и быть не могло - породила-то
футурологию как некую видимость солидного подхода, особую научную "ширму",
явная неспособность капиталистического общества научно осмыслить и
спрогнозировать свое дальнейшее развитие.
Недавняя книга советского ученого Георгия Шахназарова так и названа:
"Фиаско футурологии". Действительно, фиаско. От прорицателя требовали только
хороших вестей, но при этом настаивали, что все должно выглядеть внешне
объективно, все "по науке". А наука - материя сложная, у нее свои законы,
просто так волевым усилием их не переиначишь. Вот и вышло, что результат
получился совсем не тот, которого ожидали. Футурологи избегали "вульгарной"
политики, предпочитая иметь дела с неподкупной, по их мнению, жрицей храма
Прогресса - математикой. Но скоро выяснилось, что "аполитичная" наука о
будущем вся насквозь пронизана политикой! И за формулами и машинными
программами уныло просвечивает пресловутый социальный заказ, выраженный
известной формулой: кто платит, тот и заказывает музыку...
Впрочем, не в XX веке все это было открыто. Двести лет назад
французский король Людовик XV поддержал изыскания ученого Жака-Луи Фавье,
который исследовал возможные альтернативы в будущем для дряхлеющей
бурбонской монархии. Доклад специалиста (первый "комплексный сценарий",
уточнил бы современный футуролог) был закончен в 1773 году и, надо думать,
пришелся по вкусу заказчику, который щедро наградил исполнителя. Однако
довольно скоро выяснилось, что в докладе содержалось одно досадное упущение:
в нем ничего не говорилось о Великой французской революции! Так социальное
властно заявило о себе в трудах уже первых "футурологов".
И это не единичный пример. В наши задачи, впрочем, не входило даже
вкратце очертить историю науки прогностики. Об этом написаны сотни книг,
умных и не очень, задиристо-полемических и уравновешенных, строго научных и
рассчитанных на самого широкого читателя. Сейчас нас заботят вопросы более
частные: как прогнозируют - и вообще фантазируют - специалисты-ученые? После
рассказа об этом можно будет, наконец, отправиться в запланированные
путешествия на машине времени. Чтобы попытаться понять, как же фантазируют
писатели-фантасты.
...В самый разгар экологического "бума" английский журнал "Экономист" в
номере от 11 марта 1972 года едко заметил, что любое комплексное
исследование лондонского транспорта, проведенное в 1872 году, неминуемо
привело бы исследователя к выводу, что спустя сто лет город будет погребен
под горами навоза!
В этой язвительной шутке истины больше, чем ехидства.
В наши дни линейная экстраполяция в будущее существующих тенденций явно
не проходит. С такими методами еще можно было бы надеяться на относительный
успех столетия два назад (правда, тогда никакой такой науки не было), но
сейчас... Два столетия назад мир был не просто технически отсталым по
сравнению с нынешним - то был мир качественно иной. Уже в прошлом веке
мерный ход научного и технического прогресса был нарушен. Изменения,
переворачивающие все с ног на голову, не просто участились - ощутимо
поползла вверх и "первая производная", скорость роста этих изменений. Потом
они пошли лавиной, и предвидеть прежними методами стало попросту невозможно.
Давление будущего на настоящее не могло не отразиться на прогностике.
Пришлось развивать какие-то изощренные, "нелинейные" методы анализа, еще
шире внедрять электронно-вычислительные машины - без них современному
оракулу в белом халате просто не обойтись. Метод Дельфи, метод "экспертных
оценок", "веерный метод", построение вероятностных "деревьев"... Методов
расплодилось столько, что не раз и не два энтузиастам казалось, что найдена
искомая универсальная методика! Но тут же будущее, словно в насмешку над
пытавшимися приоткрыть его сокровенные тайны, являло новые неожиданности - и
схемы рушились, как карточные домики.
Кроме того, выяснилась одна любопытная подробность.
Предсказание перспектив развития частных наук долгое время считалось
прерогативой специалистов. Кому, как не им, экспертам, учесть все
хитросплетение конкретных факторов и выдать точный прогноз? Но способность
предвидеть, прогностический дар не всегда зависит от профессионального
багажа знаний и опыта.
Американский исследователь Чарлз Уайз собрал уникальную коллекцию самых
различных предсказаний, сделанных публично видными изобретателями,
бизнесменами, а также писателями. Результаты обработки около полутора тысяч
конкретных прогнозов за 1890 - 1940-е годы, опубликованные в 1976 году в
журнале "Фьючерз", были распределены по четырем группам: сбывшиеся,
сбывающиеся, те, относительно которых вопрос продолжает оставаться открытым,
и, наконец, явно неверные.
И вот что оказалось: сбылось или сбывается чуть меньше половины всех
предсказаний, треть - уже напрочь отвергнута. Много это или мало? Думается,
результаты неутешительны для сторонников тезиса о предсказуемости будущего:
ведь опрашивались не ярмарочные гадалки и не шарлатаны, а эксперты!
Уайз ввел еще и особый коэффициент для оценки индивидуальных
прогностических способностей (назовем его "среднепрогностическим": это
отношение числа удачных прогнозов ко всем сделанным). И тут результаты
превзошли все ожидания! Если для специалистов "среднепрогностическое",
усредненное еще и по числу участников, равно 0,444, то для дилетантов оно
лишь 0,3362!
Вот мы и подошли к главному вопросу; а кто же были эти "дилетанты" в
исследовании Уайза? Писатели. Нам неизвестно, были ли среди них
профессиональные фантасты - думается, были! - но ясно одно: сама природа
художественного мышления такова, что позволяет если и не выигрывать, то
успешно соревноваться со специалистами в предвидении будущего. Причем даже в
узко специальных вопросах: как подсчитал писатель-фантаст Генрих Альтов, из
86 частных предсказаний "дилетанта" Уэллса сбылось свыше 30, 27 почти
наверняка сбудутся, и только 9 оказались ошибочными! И это у одного из самых
"ненаучных" фантастов - если же взять таких авторов, как Жюль Верн и А.
Беляев, то их прогностическая меткость подходит уже к 90%!
Но это - частности, в прямом и переносном смысле слова. А вот
стихотворные строчки начала XX века:
Нам казалось, мы кратко блуждали.
Нет, мы прожили долгие жизни...
Возвратились - и нас не узнали
И не встретили в милой отчизне.
И никто не спросил о планете,
Где мы близились к юности вечной...
Даже не верится, что Александр Блок написал их в 1904 году. За год до
появления в немецком научном журнале статьи "К электродинамике движущихся
сред", автором которой был никому не известный служащий патентного бюро в
Берне Альберт Эйнштейн.
После этой работы ученого, которую все знают под другим названием -
специальная теория относительности - в нашем обыденном языке появились такие
понятия, как "относительность времени" и "парадокс близнецов". А поэт
размышлял об этих материях, понятия не имея о новейшей физике...
Александра Блока никто не назовет научным фантастом, хотя только что
процитированные строчки, несомненно, украсят эпиграфом любое современное
научно-фантастическое произведение о сверхдолгом межзвездном перелете. Это
неудивительно, ибо фантастика, несмотря на отпугивающую многих гуманитариев
приставку "научная", всегда была близка поэзии. Не случайно поэт и
писатель-фантаст Вадим Шефнер, перефразируя известное высказывание
Клаузевица, заявил: "Фантастика для меня - продолжение поэзии иными
средствами". А в последнее время и творцы науки все чаще говорят о
необходимости хорошо развитой фантазии для настоящей научной деятельности.
Ставшие классическими признания Циолковского, лаконичная реплика
Альберта Эйнштейна ("воображение важнее знания") часто цитируются и нет
нужды повторяться. Стоит еще привести высказывание советского ученого
академика Г. И. Петрова: "Я убежден, что планировать науку с математической
точностью нельзя. Даже метод экспертных оценок, когда отбрасываются крайние
значения, может быть использован весьма ограниченно. История науки знает
примеры, когда отбрасывая "крайних" (сжигая, к примеру, их на костре), наука
сама отбрасывалась назад на столетия. И вообще в нашем деле главное не
предвидения, а фантазия. Об этом говорил еще В. И. Ленин. Фантазия должна
быть главным качеством ученого, она порождает идею, а идея движет наше
знание".
Как тесно они переплетены! Наука, искусство, фантазия.,. Создается
впечатление, что из этой триады (не творчество ли имя ей) невозможно извлечь
один элемент без риска разрушить стройное, гармоничное целое3. Но чтобы
картина получила окончательную завершенность, следует добавить неизменно
присутствующее четвертое... Интуитивно ясно, что это, но как назвать одним
словом! Потребность в удивительном, желание странного - или что-то иное?
Фантазия... Именно она вносит беспорядок в выглаженную историками и
биографами картину развития науки. И добавляет ту толику радостной свежести,
без которой эта история неизбежно увяла бы в наших глазах.
2. ЗАТМЕНИЕ СВЕТИЛ
Когда выдающийся, но уже пожилой ученый заявляет, что какая-либо идея
осуществима, он почти всегда прав. Когда он заявляет, что какая-либо идея
неосуществима, он, вероятнее всего, ошибается.
Артур Кларк. Закон Кларка
"Еретикам"-провидцам во все времена жилось несладко, и история полна
примеров варварских гонений на передовую мысль. Правда, до поры до времени -
пока нацеленная в будущее мысль не возбуждала смуты, а, напротив, сулила
неплохие перспективы, например в военном деле, - мечтателей и фантазеров не
трогали, а к иным даже благоволили сильные мира сего.
И все-таки история смелых идей преимущественно окрашена в темные тона:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг