отказываться. В 1892 году выходит рассказ Роберта Барра "Судьба Лондона",
где описано, как смесь угольного дыма и тумана оказалась куда более
эффективным убийцей, чем кровожадные уэллсовские марсиане, свалившиеся на
Лондон пятью годами позже. И наоборот, в одной из бесчисленных
социалистических утопий той поры, романе Э. Мейтленда "Шаг за шагом" (1873),
небо над Лондоном очищено, и, надо думать, навсегда.
Все эти произведения в наши дни могут взволновать разве что
библиографов и, право же, не стоят большего, чем те строчки, которые мы им
уделили. Единственная книга, оказавшая значительное влияние на современников
(среди которых был молодой биолог Герберт Уэллс) - это толстый роман видного
натуралиста Ричарда Джеффриса "После Лондона" (1885). Книга заслужила
печальную славу первого произведения, в котором впечатляюще обрисована
панорама будущей загаженной Земли.
Но то был глас вопиющего в пустыне. Основная масса писателей-фантастов
продолжала завораживать читателей увлекательными приключениями на Земле и в
космосе, чудесными изобретениями, призванными коренным образом изменить быт
людей, сценариями будущих войн и политических интриг. Картины
технократического рая чередовались редкими - вспомним Мэри Шелли! -
видениями Апокалипсиса. Катастрофы изображались одна эффектнее другой,
однако сообразить, что виновником может быть человек, - такое почти никому
не приходило в голову.
Начало XX века. Лишь в рассказе Джона Бересфорда "Человек, который
ненавидел мух" (1929), кажется, мелькнуло искомое. Маньяк-ученый открыл
абсолютный инсектицид, вызвавший в результате настоящую экологическую
катастрофу (были уничтожены и все насекомые - природные опылители)... Однако
и этот рассказ стоит в одиночестве - хотя за два года до того, вышел в свет
первый фундаментальный труд по новой научной дисциплине, "Экология животных"
Чарлза Элтона.
Новые магниты притягивали авторов научно-фантастических романов -
атомная опасность17, проблемы перенаселения, зловещий облик
государства-компьютера, генная инженерия, а вполне реальная опасность
необратимого засорения планеты, видимая невооруженным глазом, по-прежнему
оставалась для научной фантастики как бы в слепой зоне поисков.
И в пятидесятые годы - лишь считанные книги и рассказы.
В 1950 году Эдвард Хьямс в романе "Астролог" первым в научной
фантастике задумался о близкой перспективе истощения природных ресурсов. За
десяток лет до выхода в свет известного нашему читателю романа англичан Кита
Педлера и Джерри Дэвиса "Мутант-59" их соотечественник Джон Блэкберн описал
первого "пожирателя пластмасс": им оказался некий вирус, выпущенный на волю
бывшим нацистом (роман "Запах скошенного сена", 1958). В романе "Зеленее,
чем ты думаешь" (1947) американского писателя Уорда Мура новый тип удобрений
вызывает нежелательную мутацию, в результате появляется "чертова трава",
уничтожающая все живое на Земле. Мелкие, но эффектные экологические штрихи
встречаются и у Фредерика Пола и Сирила Корнблата, авторов известного романа
"Торговцы Космосом" (1953; в русском переводе - "Операция Венера"). А в
рассказе одного из соавторов, Корнблата, впервые была поднята проблема
утилизации промышленных отходов ("Корабль "Акула", 1958). И наконец, Джеймс
Уайт в рассказе "Смертельно опасный мусор" (1960) пишет уже о мусоре
орбитальном...
И пожалуй, все. Впрочем, и эти редкие произведения не вызвали
потрясения в умах. Дело дошло до того, что знаменитый роман патриарха
британской фантастики Джона Уиндэма "День триффидов" (1951), где описано
нашествие на Землю землянами же выведенных растений-убийц, был по инерции
воспринят как очередной "роман о катастрофе". А ведь в этой книге автор
прозорливо увидел трагедию, принесенную не стихийными катаклизмами, а
слепотой человеческой - в прямом и переносном смысле.
Роман не был забыт: в мастерстве Уиндэму не откажешь. Однако эстафетную
палочку никто не подхватил, и еще долгие полтора десятилетия тема
экологической катастрофы будет пребывать на периферии научно-фантастической
литературы.
2. ЭКОКАЛИПСИС
Уделять серьезное внимание экологическим проблемам стало первое поколение
землян, в костях которых находится стронций-90, а в тканях - ДДТ.
Из газет
Тем временем отнюдь не периферийное место заняла экологическая проблема
в реальной жизни. На большинстве языков мира слово "природа" женского рода -
женщины не прощают безразличия. И восстают против насилия.
Отвлечемся на время от художественной литературы.
Как все быстро меняется в нашем мире! Самому слову "экология" едва
минул век - ввел его в научный лексикон в 1866 году немецкий биолог Эрнст
Геккель - теоретическая дисциплина не успела осознать самое себя, а уже под
угрозой исчезновения сам предмет молодой науки.
Ныне первозданное значение слова "экология" основательно подзабыто.
Менее всего сейчас вспоминается картина многосвязной и идеально
функционирующей фабрики природы, организованной миллионами лет поисков и
слепого эксперимента. Где каждый агрегат, самый распоследний винтик строго
на своем месте, в тесном взаимодействии со всеми остальными узлами. А
человек - мудрый, рачительный хозяин, ведущий учет каждой мелочи, каждой
детали.
Где, когда все это было - в прошлом, подернутом розоватой дымкой
неизбежной идеализации? Или в грядущем, на какой-то иной планете. Может
быть... Но не сейчас. И не на Земле.
Сейчас, произнося ставшее всем привычным слово "экология", мы имеем в
виду скорее антиэкологию, в голову приходят тревожные мысли о известных
фактах разрушения тонкой и запутанной связи мириадов элементов биосферы,
налаженной миллионами лет.
Мы еще вернемся к анализу того, по чьей вине все это происходит, пока
же обратимся к фактам.
Фотографии, фотографии...
Крупные западные города в клубах смога. Чайка, не в силах вырваться, в
исступлении бьет крылом по нефтяной пленке на поверхности океана. Фото, на
котором запечатлен токийский полицейский-регулировщик в противогазе. В самый
разгар рабочего дня... И наконец, уникальный снимок, обошедший в 1970 году
западную печать: японские фотолюбители сфотографировали здания химического
комбината, а проявили пленку в водах речушки, протекающей неподалеку!
"Экология" сейчас означает все. Засоренный, становящийся все более
ядовитым воздух. Планомерно уничтожаемый биофонд Мирового океана. Фрукты и
овощи, обработанные пестицидами, которые не только эффективно убивают
вредителей-насекомых, но вполне возможно, что и людей. Разрастание оврагов и
истощение природных ресурсов, вырубка лесов и вымирание биологических видов.
Постоянный шум, травмирующий психику, гигантские свалки мусора - спутники
крупных городов. Наконец - не стоит забывать об этом - человечество уже
вмешивается в процессы, носящие глобальный характер... И если в будущем
ужасные картины, изображенные писателем-фантастом Саке Комацу в романе
"Гибель Японии" (1973) и впечатляюще продемонстрированные в кино, обернутся
реальностью, это будет не просто природной трагедией. Это будет
преступлением.
Количественно все эти тревожные процессы отражены в бесчисленных
таблицах, результатах анализов, докладах комиссий и стенограммах научных
симпозиумов. Однако есть цифры лаконичные, по-журналистски броские,
доступные миллионам читателей-неспециалистов. Страшные именно своей
доступностью.
В 1975 году четверть миллиарда автомобилей пожирали кислорода столько
же, сколько три с лишним миллиарда землян - человечество уже отдает половину
своего воздуха машинам! Летом и осенью в реке Сене больше сточных вод, чем
естественных. Все стихийные бедствия, случающиеся на нашей планете, -
землетрясения, наводнения, цунами - уносят в год около 250 тысяч
человеческих жизней. Столько же ежегодно гибнет в результате автомобильных
катастроф... А по некоторым оценкам средняя температура Земли (высчитывается
и такая!) к 2000 году может подняться на 6°С.
Много это или мало? Чудовищно много: уже при увеличении температуры на
3°С специалисты предсказывают катастрофическое таяние полярных льдов. И
прощайте тогда Голландия и другие низкорасположенные приморские страны!
Исчезновение целых биологических видов. Их сейчас, по оценкам биологов,
от 3 до 10 миллионов, хотя в специальной литературе на сегодняшний день
зафиксировано и описано всего полтора миллиона - оказывается, еще не
переписано и половины того богатства, которое нас окружает. По оценкам
Международного союза охраны природы и природных ресурсов (МСОПП) ежегодно из
биофонда планеты в среднем исчезает один вид...
Может быть, не так все и страшно? При том, что одних насекомых более
миллиона видов. На наш век хватит...
Но подумаем о темпах этого процесса. По данным того же МСОПП, за период
1700 - 1970-х годов вымерло около 150 видов зверей и птиц, из них более 80 -
только за последние полвека. За 1800 лет нашей эры в столетие исчезало в
среднем два вида млекопитающих, между 1800 и 1900 годами один вид исчезал
каждые пять лет, а начиная с первых десятилетий XX века - ежегодно... Как
видим, оценки разные, но в целом картина ясная.
Видный американский эколог Норман Майерс считает, что в тропических
лесах - кислородной фабрике планеты - ежедневно исчезает не менее одного
вида растений; в недалеком будущем подобное будет происходить ежечасно. А
каждый исчезающий вид растений способен утащить за собой в могилу от десяти
до тридцати других видов - растений, насекомых, животных!
Неважно каких - полезных, вредных!18 Страшно другое: выяснилось, что
основные кандидаты на скорейшее вымирание - это самые крупные и яркие
представители растительного и животного мира. И наоборот, лучше всего
адаптировались в современном урбанизированном мире такие "городские жители",
как воробьи и крысы.
Вот, было у нас такое дерево - тополь водопадный, и, судя по названию,
красивое. Но бесстрастно пишут ботаники: "известен по единственной (!)
находке в Таджикистане" - больше никто и никогда это дерево не видел. И что
толку теоретизировать о месте и значении для общего экобаланса планеты
голубя странствующего, тучи которого не так давно закрывали собой солнце?
Выводов уже не опровергнешь и не подтвердишь на практике - нет больше такой
птицы на Земле. И никогда не будет. Точно так же перешли в ведение
палеонтологии чудая нелетающая птица додо, белый журавль, олень вапити,
желтоклювый дятел, луговой петух и многие-многие другие животные и птицы.
Бывшие животные и птицы... И столетий не потребовалось, чтобы свести на нет
результат миллионнолетнего труда терпеливой труженицы-природы.
Но дело не в этих перечислениях. На повестке дня сейчас вопросы
срочные, практические, требующие безотлагательного решения. Как
приостановить процессы разрушения среды обитания, процессы, зашедшие в ряде
случаев слишком далеко?
Ведь не уничтожать же в самом деле заводы и фабрики, не отказываться от
современной цивилизации ради сомнительного возвращения на лоно природы?
Впрочем, похожие призывы слышатся. Панические настроения в последнее
время даже приобрели отчетливый оттенок моды: паниковать, как известно,
проще всего. Сложнее задуматься и попытаться разобраться.
А разобраться во многих вопросах просто необходимо. Дело в том, что
после окончательного признания экологии западным книжным рынком (речь пока
не идет о произведениях фантастики) тема эта превратилась в объект самой
беззастенчивой спекуляции. С одной стороны, многие опасности заведомо
преувеличивались, ибо "читатель любит страшненькое", а с другой -
традиционный буржуазный оптимизм постоянно пытается убедить перепуганного
обывателя в мощи науки и техники, которым под силу будет справиться с любой
напастью.
О том же, что виноваты прежде всего буржуазные правительства, не
ставящие и не могущие поставить заслон хищническому истреблению природы ради
прибылей монополий, западные авторы предпочитают помалкивать.
И вот уже появляются солидные футурологические труды, написанные в духе
"звездно-полосатого оптимизма" (типа книги Адриана Берри "10 000 лет
вперед"). В них ведется атака на "смутьянов", распространяющих упаднические
настроения - нечего, дескать, народ пугать понапрасну... И если бы в
подобных писаниях хоть на грош присутствовала бескорыстная забота о
человечестве!
Основа для надежды есть. Экологический кризис - в какой-то мере
порождение научно-технической революции, и закрывать глаза на это глупо.
Однако кризис не означает агонию: он может привести к концу, но может и
знаменовать собой начало медленного процесса выздоровления.
И вот что важно понимать и помнить: кризис приводит к катастрофе не
везде и не с необходимостью.
Когда осуществляется планомерное уничтожение природы, а отдельные
группы людей, от которых зависит, уничтожить природу или окружить ее
всемерной заботой, более пекутся о вполне весомых прибылях, чем о каком-то
там эфемерном экобалансе, - вот в этих условиях катастрофа неизбежна. Имеют
ли смысл многочисленные мероприятия правительств западных стран по охране
окружающей среды, если влиятельные лобби нефтяных, горнодобывающих,
химических концернов в состоянии торпедировать любой законопроект
направленный прямо или косвенно против их хозяев? И торпедируют. Сказал же
один из авторов книг по экологии: "Охрана природы - это юридический
некрополь. Был бы сделан огромный шаг вперед, если бы только выполнялись те
законы, которые уже приняты".
Итак, отнюдь не "человечество вообще" несет ответственность за
совершающееся преступление - одно из тягчайших в истории человеческой
цивилизации. И не рок это судьбы, не трагическая слепота, но в значительной
мере еще и политика антинародных правительств. Достаточно вдуматься в
парадоксальное на первый взгляд название книги Филиппа Сен-Марка
"Социализация природы" (1971), чтобы убедиться, что эта мысль не претендует
на оригинальность.
Как же произошла катастрофа? И когда?
Фильм "Зеленый Сойлент" режиссера Ричарда Флейшера (картина была снята
в 1973 году по роману Гарри Гаррисона "Подвиньтесь! Подвиньтесь!")
начинается удивительным кинопредисловием.
На экране под аккомпанемент неторопливой, приятной музыки - выцветшая
от времени фотография. Семейный портрет конца прошлого века: дамы в платьях
с турнюрами, мужчины лихо подкручивают усы. Благословенная викторианская
пора! Еще долгий стоп-кадр: фотография первого автомобиля. Еще снимок, потом
другой, третий... Кадры бегут все быстрее, кое-где перемежаясь кинохроникой:
прогресс. Меняется и музыка, становится резче, но для тревоги пока нет
никаких оснований. Станки, первые аэропланы, извозчики на городских улицах
сменяются редкими авто. Растут города. Гуще, чернее дым от заводских труб...
Вот уже машины мельтешат на улицах как муравьи. Растет количество
потребителей мясных консервов и пива в банках - и громоздятся хеопсовы
пирамиды из пустых жестянок. Меняется мода на автомобили - и вздымаются,
закрывая небо (уже не безоблачно-голубое, а бурое, тяжелое), знаменитые
автомобильные кладбища. И когда от неспешной, бесхитростной мелодии не
остается и следа - ее сменяет какофония из звона, скрежета, грохота, -
начинается подлинная вакханалия, валтасаров пир прогресса.
После второй мировой войны - расцвет химии. Яды, ртуть, вредные
фосфаты, радиоактивные отходы, токсичные кислоты, мусор, ДДТ и гербициды -
все это течет в океан, выбрасывается в небо, распыляется с небес,
впитывается в почву. Рядом - кадры варварской бойни, но не на полях сражений
только что прошедшей войны, а на обычных полях, в лесах, на реках и озерах:
сотни трупов животных, эвересты загубленной древесины, тухлая рыба на
поверхности водоемов. Стали, бетона все больше, а биосфера тает на глазах.
Уже в невероятном темпе сменяются кадры, ритм жизни растет, и постепенно
утрачиваешь понимание самого этого слова - "жизнь".
И вдруг - резкий обрыв. Опять чередуются долгие стоп-кадры, на этот раз
в гробовом молчании.
Мир начала третьего тысячелетия, конечная остановка поезда прогресса.
Безлюдные, безжизненные пустыни. Кладбищенский вид: обрубки деревьев словно
кресты на фоне серого неба. Миражом просвечивающий сквозь мутное марево
Нью-Йорк. Покрытые липкой нефтяной кашицей воды океана, они накатывают на
берег, на сотни метров заляпанный ядовитой тиной из химических отходов. И ни
одного живого существа, кроме людей с землисто-серой кожей, забившихся в
ненадежные отныне крепости-города.
Удивительный, трагический переход. Человечество в фильме из агрессора
превратилось в обороняющуюся, затравленную жертву. Без пищи, без воздуха,
без какой-либо жизни рядом с собой... А сам переход от идиллического
спокойствия к кошмару почти неразличим. Накапливалось постепенно, а потом
прорвало.
Эта экспозиция в фильме - пока еще, к счастью, фантастика. Тревогу
все-таки забили, и случилось это раньше, чем такие жуткие кадры обрели черты
реальности.
В преддверии 70-х годов критичность положения стала очевидна даже
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг