Салфетку Раумер опустил в воду, крепко выжал и вытер ею
лицо и руки.
Он никогда не бывал в Японии, встречался с японцами в Ки-
тае, и после разговора на Тирпицуфере, 74, в Берлине, прочи-
тал немало книг об этой стране. Он не знал, сколько проживет
здесь, но считал своим долгом узнать обо всем как можно
больше, впитывал первые впечатления. Таким Раумер был всегда
и везде, и этот обстоятельный и серьезный подход к любому
заданию вместе с хорошо развитой логикой мышления и другими
данными ставили его в ряд лучших разведчиков третьего рейха.
Начав с бамбука, Раумер медленно прожевывал пищу, запивал
ее оранжадом, после каждого блюда опускал в чашу с водой
салфетку и вытирал руки. Он обдумывал предстоящий разговор с
резидентом и восстанавливал в памяти подробную психологичес-
кую характеристику этого человека, составленную двадцать лет
назад. Время от времени в нее вносились коррективы, и была
она теперь жизнеописанием Адольфа Гофмана-Таникава, сорока-
пятилетнего хирурга из Иокогамы, родившегося от немца Гофма-
на и японки Мицу Абэ.
Адольф Гофман-Таникава, подполковник германской армии,
выпускник медицинского факультета Берлинского университета,
родился в 1897 году в Токио. Отец его, Конрад Гофман, зани-
мал второстепенный пост в германском посольстве. В то же
время неофициальная его должность была настолько значитель-
ной, что сам господин посол втайне от остальных сотрудников
советовался со своим подчиненным.
У Гофмана-старшего и его жены Мицу Абэ был единственный
сын, названный Адольфом, в честь деда отца. Носил он и
японское имя - Миямото. Так называла его мать, и маленький
Гофман с детства привык к двойной жизни: Миямото - для мате-
ри, привившей ему японские привычки и традиции, и Адольф -
для отца, считавшего, что немец, а сын для него был только
немцем, везде и всегда останется представителем великой на-
ции.
Трудно сказать, чья линия одолела бы, но пятнадцатилетне-
го Адольфа-Миямото отец отправил в Германию в Штутгарт к
своей сестре Эльзе.
Мицу Абэ больше никогда не видела своего сына. В год
окончания им гимназии он должен был вернуться домой и жить
здесь, готовясь в университет. В какой именно - родители не
решили, но Конрад был не против и японского, на чем особенно
настаивала мать, имевшая определенное влияние на мужа. Впро-
чем, у Конрада были особые мотивы не спорить по этому пово-
ду.
И был уже Адольф на обратном пути домой, когда началась
мировая война. Пароход Гамбургской судоходной компании ин-
тернировали в Суэце, а Гофман-младший плыл на нем пассажи-
ром...
Следы его затерялись. Несколько лет не было о нем слышно.
За это время умерла мать Мицу Абэ, а отец окончательно пе-
рестал верить в возвращение сына.
Сын вернулся в девятнадцатом году. Старый Конрад сильно
сдал и попросил у нового правительства отставку. Ему не от-
казали, и они вернулись с сыном вдвоем с Штутгарт, в голод-
ную Германию двадцатых годов.
У Адольфа были доллары, отец привез фунты стерлингов. По-
этому жилось им совсем недурно, и можно было начать дело, но
младший Гофман поступил в Берлинский университет.
Никто не знал, что он делал и где был эти четыре года. Не
знал этого и отец. Но архивы хранили дату и название места:
25 мая 1916 года, город Кейптаун. Они значились под обяза-
тельством Адольфа Гофмана сотрудничать с германской развед-
кой.
По окончании университета молодой Гофман уехал в Японию,
оставив престарелого отца на попечении тети Эльзы. Довольно
быстро он завоевал популярность. Этому в значительной степе-
ни способствовали его обширные связи, в том числе и с родс-
твенниками по материнской линии.
Через восемь лет Адольф принял японское подданство, и к
фамилии Гофман добавилось - Таникава. Так звали отца Мицу
Абэ. Японские друзья называли его Миямото, а европейцы -
Адольфом. (Вскоре это имя стало известно всему миру. Гофман
очень гордился своим тезкой Адольфом Гитлером.).
А потом пришла из Германии телеграмма - заболел старый
Конрад и умер.
Адольф жил один, он не обзавелся семьей, но слабого пола
не сторонился, скорее наоборот.
Генрих Раумер в который раз опустил салфетку в чашу с во-
дой, в подносике осталось салфетки две или три, вошел япо-
нец-слуга, он принес чай.
Раумер почувствовал, как одеревенела правая нога, но си-
дел не шевелясь, и только отпустив слугу, расправил ногу,
растирая ее ладонью.
После чайной церемонии Раумер расплатился по счету, вышел
через раздвинутые ширмы-двери и с удовольствием определил,
что за полтора часа, затраченные им на японский обед, солнце
успокоилось и перестало мучить иокогамцев.
Ноги, затекшие из-за непривычной позы, постепенно отходи-
ли, до встречи оставалось около часа, Раумер решал пешком
идти к дому Гофмана-Таникава. Он пе спрашивал дороги: хорошо
изучил план Иокогамы и знал, что минут через сорок будет в
нужном ему месте.
3.
Падал снег. Ветра не было. Колючие снежинки летели в воз-
духе, падали ему на грудь, цеплялись к ресницам, снова лете-
ли и, обессилев, падали, наконец...
Бакшееву стало холодно, он шевельнулся и открыл глаза. В
сознанье проникло тарахтенье двигателя, он шевельнулся, и
голос сверху сказал по-японски:
- Очнулся. Дайте ему сакэ.
У рта Степана появилось горлышко фляги, он приподнял го-
лову и после глотка, другого увидел звездное небо.
Он понял, что находится в кунгасе, вокруг японцы, навер-
ное, рыбаки. Сильный запах рыбы Степан тоже стал теперь раз-
личать.
Над ним склонился человек, лица его не было видно.
- Фонарь, - коротко бросил он.
"Наверное, старшина", - подумал Бакшеев. Он сощурился от
света фонаря. Старшина долго смотрел на Степана, потом спро-
сил:
- Ты кто? - помолчал и добавил: - Рюскэ, янки, инглис?
Бакшеев молчал, и свет ушел от его лица.
- Молчит, - сказал человек с фонарем. - Но живой будет.
Глаза у него живые.
- Это с того корабля человек! - крикнул кто-то сквозь шум
двигателя. - Слышали взрыв днем?
- Почему ты думаешь, что с корабля? Если был взрыв, то
обязательно значит корабль? - возразил другой голос.
- Хватит болтать, - оборвал их старшина. - Эй, на носу!
Приготовь багор, сейчас подходим.
Хлопнул двигатель и замолк. Тишина вдруг превратила кун-
гас в невесомый ковер-самолет, и он понес Степана Бакшеева к
новым, необыкновенным приключениям.
4.
Дом, где жил доктор Адольф Гофман-Таникава, представлял
собой типичный "бунка-дзютаку" - распространившийся в двад-
цатом веке гибрид традиционного японского жилища и европейс-
кого строения. Первыми к их строительству приступили деловые
люди, японцы, связанные коммерческими и иными контактами с
представителями неазиатского мира. Особенное развитие эта
уродливая архитектура, пытающаяся совместить несовместимое,
получила в приморских городах, теснее других соприкасавшихся
с тем, что чуждо и неприемлемо японской душе.
В "бунка-дзютаку" Гофмана-Таникава японская часть дома
служила для приема соответствующей категории гостей, пост-
ройка европейского типа предназначалась для других.
Впрочем, сам доктор жил в обеих, в зависимости от настро-
ения и расы очередной любовницы. Белых он принимал как пра-
вило только в комнатах, покрытых циновками - татами.
Генриха Раумера хозяин встретил радушно, расспрашивал о
Берлине, новостях с Восточного фронта, угостил плотным ужи-
ном в добром немецком духе: "Вспомним Фатерлянд, дорогой
земляк". Сосиски с капустой были недурны, пиво из холодиль-
ника тоже. Раумер сказал об этом доктору, хозяин довольно
заулыбался и сказал, что готовил он сам, для земляка старал-
ся.
Вспомнилось: о любви резидента к тайнам кулинарии тоже
есть строчка в характеристике, и Раумер усмехнулся. О деле
пока не было сказано ни слова. Адольф Гофман-Таникава был
довольно высок для японца, несколько полноват, скулы едва
обозначались на лице, волосы темно-каштановые, густые, голо-
ва с широким лбом без признака плеши или намека на лысину.
Прямой нос и большие, прижатые назад уши, подбородок вялый,
слегка раздвоенный. Мадо японского было в облике хозяина,
разве что глаза выдавали, свидетельствовали о его причаст-
ности к островной нации.
После ужина Гофман-Таникава предложил сигареты и посерь-
езнел сразу, давая всем видом понять - настало время присту-
пить к делу. Раумер начал первым:
- Итак, что вы можете добавить к сообщению, которое вы
передали в Берлин?
- Почти ничего. Но с вашей помощью я надеюсь проникнуть в
тайну.
- Располагайте мною. Я к вашим услугам,
- Благодарю вас.
Гофман-Таникава легким щелчком сбил с сигары серую шапоч-
ку пепла в перламутровую раковину.
- Мне стало известно, что лаборатория профессора Накамура
находится на одном из необитаемых островов Тихого океана.
Координаты острова тщательно засекречены. Их знают три-четы-
ре человека во всем государстве. Мне эти люди известны. По-
пытаться сделать их информаторами бесполезно - правоверные
самураи, фанатики. Пришлось действовать другим путем.
Доктор выдержал паузу. Раумер, смотревший во время разго-
вора в сторону, повернул голову и вопросительно взглянул на
него.
- Через профессора Накамура, - с явным удовольствием про-
изнес Гофман-Таникава.
Раумер приподнял брови, но ничего не сказал, разочаровав
хозяина; Гофман-Таникава рассчитывал на больший эффект.
- Разумеется, косвенно, - сказал доктор.
Раумер больше не смотрел в сторону.
- Случайность, не больше, но главное в нашем деле - ис-
кать в хаосе случайного то, что необходимо явится залогом
успеха, - несколько рисуясь, сказал Гофман-Таникава.
Эту черту его характера Раумер отметил в своей памяти еще
в Берлине.
- Года три назад я принял в свою клинику молоденькую ме-
дицинскую сестру. Она пришла ко мне с рекомендацией моего
коллеги, ведающего медицинской школой, эту школу и окончила
девушка. Хороший отзыв и приятная внешность заставили меня
принять положительное решение.
- Нет, нет, - сказал он, заметив мелькнувшую на губах Ра-
умера улыбку, - это не то, о чем вы подумали. Просто в моей
клинике существует правило: обслуживающий персонал воздейс-
твует благотворно на больных и привлекательной внешностью а
том числе.
Коллега мой оказался прав: у Тиэми Тода был природный дар
сестры милосердия. Через год она стала лучшей моей помощни-
цей в операционной, а ведь ей было лишь восемнадцать. Жила
Тиэми с матерью, скромная, трудолюбивая девушка, я привязал-
ся к ней как к родной дочери. И вот случайность. Недавно
умирает ее мать, она болела давно, иной раз я заглядывал в
их квартирку, кое-чем помогал. Перед смертью мать Тиэми Тода
передает мне шкатулку с просьбой распорядиться ее содержимым
по своему усмотрению, но не оставить девочку без помощи.
В комнату неслышно вошла то ли экономка, то ли служанка
хозяина - высокая японка с плоским и до удивления круглым
лицом.
Она подняла левую руку вверх и пошевелила пальцами, потом
согнула руку в локте и сделала ею полуоборот в воздухе.
Доктор ответил ей похожим жестом, только правой рукой,
женщина кивнула и выскользнула из комнаты.
- Китоки - глухонемая, очень удобно иметь такую особу в
доме, - сказал Гофман-Таникава. - Скоро придет Тиэми, я вас
представлю.
- Эта необходимо? - спросил Раумер.
- Особой необходимости в этом нет, но и вреда тоже. Ведь
наши отношения с вами вполне легальны.
- Хорошо, я не возражаю. Продолжайте, пожалуйста.
- Короче, в шкатулке были жемчужины, довольно ценные,
хватило бы Тиэми закончить медицинский факультет, но главное
для нас не это. В шкатулке я обнаружил документы, неоспоримо
доказывающие, что Тиэма - дочь профессора Накамура!
- И он, конечно, ничего об этом не знает? - спросил Рау-
мер.
- Естественно, он никогда не был женат, и мать Тиэми,
бывшая любовница Накамура, никогда и никому о рождении доче-
ри от него не говорила.
- Гм, это уже что-то... И как вы использовали такой ко-
зырь?
- Постарался, чтобы об этом узнал папаша. У меня не было
почти никаких сведений о его нраве, но я попал в точку. Оче-
видно, старик догадывался о возможном существовании ребенка.
Как бы там ни было, но он примчался сюда, в Иокогаму, хотя я
знаю, как трудно, даже ему, добиться разрешения покинуть
остров. И вот тут-то я сделал свою игру. Профессору требо-
вался ассистент, опытный патологоанатом, он искал его через
свое ведомство, об этом узнал я и подсунул старику своего
человека, некоего Косаку Хироси, специалиста моей клиники. У
меня он работает совсем немного, я знаком с ним по Китаю, но
Косаку свой человек, и, кроме того, он неравнодушен к Тиэми.
- Он обработан вами?
- Тут дело сложнее. Косаку Хироси выполнял ряд моих пору-
чений, не зная истинного их назначения. Он тщеславен и любит
деньги. У меня есть на него компрометирующие материалы. Но
задания, связанного с профессором Накамура, он не получил.
Думаю, лучше сделать это вам. Вас я представлю Хироси как
моего близкого друга, и вы быстро найдете с ним общий язык.
- Отводите от себя удар в случае провала?
Раумер сощурился и в упор посмотрел на хозяина.
- Что вы, - улыбнулся Гофман-Таникава, - как можно так
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг